" — спросил я.
«Бог», — ответил пустынник.
Пусть накажет меня Бог —
я не оставлю самое прекрасное,
что нас приводит к Нему.
«Что у меня есть самое любимое?.. Красота». «Сказавший „красота“ — спасен будет», — не раз повторит Рерих. Он обратится с призывом по радио: «Не опасайтесь твердить о Красоте. Необходима поливка Сада Прекрасного. Засуха погубит все живое».
Красота с большой буквы (как пишет ее нередко Рерих) имеет свою довольно сложную историю. Иногда это слово насыщали мистическим полумраком. Иногда оно становилось отвлеченностью и безжизненным символом, ибо в угоду определенной тенденции его пытались монополизировать. А иногда оно звучало всеохватно: «Прекрасное есть жизнь!»
Не будем сосредоточивать внимание на внешнем начертании слова. Посмотрим, каким духовным содержанием обеспечена его устремленность. Посмотрим, что значило оно для художника. А для него оно значило вот что:
"В красоте — не сентимент, но реальность, мощная, подымающая, ведущая. В глубинах сознания нечто уже было известно, но нужна была искра, чтобы заработала машина. Блеснет искра, осияет блеском прекрасным, и умаявшийся труженик опять восстанет полный сил и желаний, захочет и совершит. А препоны и трудности окажутся возможностями.
Но не блеснет красота подслеповатому глазу. Нужно захотеть увидеть красиво. Без красивости, но в величии самой красоты. Счастье в том, что красота неиссякаема. Во всяком обиходе красота может блеснуть и претворить любую жизнь. Нет запретов для нее. Нет затворов пресекающих".
Красота для Рериха — это внутренний свет человека, пробудившийся к действию, жаждущий творческого воплощения. Известно, что слова «любовь», «красота», «действие» художник считал формулой международного языка. Почему-то не обращали внимания, что эти понятия для него не существуют порознь. Для Рериха они живут лишь в диалектическом единстве. Не названные, они обязательно присутствуют, если речь заходит о том или ином собрате их содружества. И неспроста триаду замыкает энергичное слово «Действие», зовущее к труду и духовному напряжению. Любовь без дел мертва. Красота утверждается руками человеческими. Вводить Прекрасное всюду — такова обязанность человека, призванного к творчеству.
«Лучшие сердца уже знают, что красота и мудрость не роскошь, не привилегия, но радость, сужденная всему миру на всех ступенях достижения. Лучшие люди уже понимают, что не твердить только они должны о путях красоты и мудрости, но действенно вносить их в свою и общественную повседневную жизнь».
Благословенна миссия прекрасного. Вдвойне благословенна она на путях в грядущее. При новом созидании и новом строительстве линия просвещения и красоты не должна быть забыта ни на мгновение. Наоборот — она должна быть усилена. Это — закон, это — ближайший распорядок.
«Радость, сужденную всему миру», Рерих возвещает в словах торжественных и возвышенных.
«Час утверждения Красоты в жизни пришел. Пришел в восстании народов. Пришел в грозе и молнии».
2
"Привратник, скажи, почему
эту дверь закрываешь? Что
неотступно хранишь?" — "Храню
тайну покоя". — "Но пуст ведь
покой. Достоверные люди
сказали: там нет ничего". —
"Тайну покоя я знаю. Ее
охранять я поставлен".-
«Но пуст твой покой». —
«Для тебя он пуст», — ответил
привратник.
И действительно, для сомневающегося, для праздно вопрошающего невидимо то, что доступно непредубежденному взгляду. Бывает, и, к сожалению, часто бывает так, что в рассуждениях о действии готовы забыть о самом действии. Творческое начало не пробудилось еще в человеке, дух-его еще не созрел к действию. К нему и обращен суровый ответ привратника: «Для тебя он пуст».
Тайну и красоту познания для Рериха олицетворяет традиционный образ сказочных врат. Этот аллегорический образ обретает вещественность и конкретность. Если обратиться к многочисленным высказываниям Рериха, то можно видеть, как фантастический план, естественный для его своеобразного стиля, уступает место реальному, а символ превращается в указание практического характера.
"Во всех сказках мы слышим о закрытых вратах, о скрытых сокровищах, которые могут быть открыты лишь чудесным, суж-денным ключом. В нас самих гнев и раздражение собирают и отлагают вреднейший яд, и, чтобы очистить сердце свое, мы должны признать и гнев и раздражение разрушительными и непрактичными.
…научитесь изгнать все ядовитые мысли, научитесь осветить и устремить вверх сознание ваше, тогда вы научитесь творить для будущего человечества и, проснувшись, в радости увидите в руках ваших чудесный ключ от Врат Сокровенных".
Этот чудесный, этот сужденный человечеству ключ — красота его творческого труда. Он открывает все врата. Под знаком творческой красоты, под знаком созидательного утверждения и вершится непрестанное восхождение пути человеческого.
"Все человечество разделено на «да» и «нет». Мы же пребудем всегда с теми, в природе которых звенит открытое светлое «да». Берегитесь утверждать "я" и «нет».
Отрицание, если к нему прикованы все мысли и внутренние силы человека, противоположно творчеству. Творец, если он творец истинный, не имеет не только времени на осуждение и отрицание, но он не имеет на это права, ибо одна критика и один отталкивающий процесс не помогают. Не осуждение прогоняет тьму, а лишь привнесение света ее истребляет. Вот почему призывает Рерих вывести из обихода «нелепое, немое», неумолимое в своей косности «нет» и заменить его «даром дружества, драгоценностью духа», несущим с собой светлое и открытое дбстижение: «да».
«Только стоит сказать „да“, и камень снимается, и недоступное еще вчера станет близким и исполненным сегодня».
Творческое начало, заложенное в самой природе человека, всепобеждающе. Веление творчества покрывает собою все, "о чем часто рычит пресекательное слово «нельзя».
Стражи у врат берегли нас.
И просили. И угрожали.
Остерегали: «нельзя».
Мы заполнили всюду «нельзя».
Нельзя все. Нельзя обо всем.
Нельзя ко всему.
И позади только «можно».
Но на последних вратах
будет начертано «можно».
3
«Какое прекрасное слово — „творчество“! — пишет Рерих. — На разных языках оно звучит зовуще и убедительно. Оно в самом деле уже говорит о чем-то скрыто возможном, о чем-то победительном и убедительном. Настолько прекрасно и мощно слово „творчество“, что при нем забываются всякие условные преграды. Люди радуются этому слову, как символу продвижения… Оно ведет за собою человечество. Творчество есть знамя молодости. Творчество есть прогресс. Творчество есть овладение новыми возможностями. Творчество есть мирная победа над косностью и аморфностью. В творчестве уже заложено движение. Творчество есть выражение основных законов вселенной».
Зов творчества — это зов самой жизни, потому что они неразделимы.
Творчество имеет воистину космическую значимость, ибо что такое красота, ведущая к познанию космоса? Это и есть творчество.
Все века, запечатлевшие свой дух и свой лик в памятниках искусства, раскрывают творчество как ведущее начало жизни. Они наглядно свидетельствуют об одном и том же: выживает лишь то, что связано с творчеством; бессмертны научные открытия, неистребима мысль художника.,.
Уровень искусства может быть верным мерилом духовной и нравственной жизни нации. Если искусство делается отвлеченной роскошью, оно признак страны разлагающейся. Если искусство — подлинный двигатель народа, значит, страна на подъеме, значит, она в полной силе. Исторические эпохи, лишенные сокровищ красоты, тем самым лишены всякого значения; в них нет души. «А без выявления духовной красоты мы останемся среди безобразия смерти».
Проявления творчества многообразны, как бесчисленны разнообразные проявления жизни. Оно не замкнуто в строгие границы определенных форм искусства, и оно не привилегия гигантов духа. «Говоря о творчестве, об искусстве, я не имею в виду лишь великих выразителей: не только о Вагнерах, о Шаляпиных, о Рембрандтах идет речь. Каждый искренний вклад подлинного устремления духа вносит убедительность и струю свежего воздуха».
Рериха возмущает эпитет «коммерческое», который, как некий ярлык, безапелляционно приклеивается ко всем видам прикладного искусства. Это отвратительное слово должно быть изъято — решительно заявляет художник. Он справедливо полагает, что простой предмет обихода, сделанный Бенвенуто Челлини, является творением великого искусства. Более того: «Мы должны помнить, как применять искусство в нашей каждодневной жизни. Даже полы могут быть вымыты прекрасно. Ибо нет ничтожного искусства в том, что истинно».
«Каждая истинная работа имеет свою красоту», — говорит Рерих, всем стилем жизни своей утверждая незыблемость сказанного. По свидетельству людей, общавшихся с ним, к любому делу (большое оно или малое) он подходит с одинаковым интересом и энтузиазмом. Писал ли он гималайский пейзаж или работал над специальной статьей для школьного журнала — всему он уделял равное внимание. Это характерный признак подлинного творца.
Важна не форма творческого выражения сама по себе, важна устремленность, важно качество. Девиз художника: высокое качество всех действий! Он повторяет как лозунг: «Качество, качество, качество! Во всем и всегда!»
«Понявший строй жизни, вошедший в ритм созвучий, внесет те же основы и в свою работу. Во имя стройных основ жизни он не захочет сделать кое-как. Доброкачественность мысли, доброкачественность воображения, доброкачественность в исполнении, ведь это все та же доброкачественность, или Врата в Будущее…»
«Доброкачественность, или Врата в Будущее». Вот почему для Рериха, казалось бы, специальный вопрос о качестве, об исполнении (как известно, формалисты придавали ему самодовлеющее значение) перерастает в вопрос нравственный, имеющий непосредственное отношение к личности творца и его духовному миру.
В процессе накопления качества все должно быть учтено и предусмотрено и ничто не должно быть своекорыстно извращено. По мнению художника, своекорыстие (крупное ли, мелкое), внедряемое в жизнь человечества веками извращений и отрицаний, — один из главных врагов всего совершенного. Правда, это зло не кажется ему незыблемым и вечным: «По счастью, пути совершенствования и высокого качества в существе своем лежат вне рук торгашествующих… По каким бы закоулкам ни вздумало бродить человечество, процесс качества все-таки будет совершаться! Все-таки совершится, ибо подвижничество живет в сердце…»
Великие примеры подвижнического труда (и об этом Рерих скажет не раз) являют мастера древнерусской живописи, которые ни в коей мере не были озабочены увековечением имен своих. Для них наградою был сам экЬтаз создания, сам процесс творчества. Недаром древнерусский живописец с таким трепетом готовил себя, проделывал большую внутреннюю работу, прежде чем дерзал взяться за кисть. В исторической новелле «Иконный терем» художник приводит знаменитое постановление Стоглавого собора, где в своеобразных выражениях запечатлена все та же забота о высоком уровне мастерства:
«Не всякому дает Бог писати по образу и подобию, и кому не дает — им в конец от такового дела престати, да не Божие имя такового письма похуляется. И аще учнут глаголати: „Мы тем живем и питаемся“ и таковому их речению не внимати. Не всем человеком иконописцем быта: много бо и различно рукодействия подаровано от Бога, им же человеком пропитатись и живым быти и кроме иконного письма…»
4
Широко понятый реализм, реализм, предполагающий использование разнообразных приемов (в том числе и романтических), смелый синтезирующий реализм — исходный пункт не только эстетической, но и этической программы Рериха. Мерой его оценки не раз будут служить слова Веласкеса: «Не картина, но правда».
"Истинный реализм, утверждающий сущность жизни, для творчества необходим, — говорит Рерих. — Не люблю антипода реализма — натурализма. Никакой сущности натуры он не передает, далек он от творчества и готов гоняться за отбросами быта. Печально, что так долго не отличали натурализма от реализма. Но теперь это различие утвердилось. Это даст здоровый рост будущим направлениям искусства.
Истинный реализм отображает сущность вещей. Для подлинного творчества реализм есть исходное восхождение. Иначе всякие паранойные тупики не дают возможности новых нарастаний. Без движения не будет и обновления, но новизна должна быть здоровой, бодрой,строительной.
Упаси от абстрактных закоулков. Холодно жить в абстрактных домах. Не питает абстрактная пища. Видали жилища, увешанные абстракциями… Жуткие предвестники! Довольно! Человечество ищет подвига, борется, страдает…
Сердце требует песни о прекрасном. Сердце творит в труде, в искании высшего качества".
Только реализм утверждает подлинную свободу творческого духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
«Бог», — ответил пустынник.
Пусть накажет меня Бог —
я не оставлю самое прекрасное,
что нас приводит к Нему.
«Что у меня есть самое любимое?.. Красота». «Сказавший „красота“ — спасен будет», — не раз повторит Рерих. Он обратится с призывом по радио: «Не опасайтесь твердить о Красоте. Необходима поливка Сада Прекрасного. Засуха погубит все живое».
Красота с большой буквы (как пишет ее нередко Рерих) имеет свою довольно сложную историю. Иногда это слово насыщали мистическим полумраком. Иногда оно становилось отвлеченностью и безжизненным символом, ибо в угоду определенной тенденции его пытались монополизировать. А иногда оно звучало всеохватно: «Прекрасное есть жизнь!»
Не будем сосредоточивать внимание на внешнем начертании слова. Посмотрим, каким духовным содержанием обеспечена его устремленность. Посмотрим, что значило оно для художника. А для него оно значило вот что:
"В красоте — не сентимент, но реальность, мощная, подымающая, ведущая. В глубинах сознания нечто уже было известно, но нужна была искра, чтобы заработала машина. Блеснет искра, осияет блеском прекрасным, и умаявшийся труженик опять восстанет полный сил и желаний, захочет и совершит. А препоны и трудности окажутся возможностями.
Но не блеснет красота подслеповатому глазу. Нужно захотеть увидеть красиво. Без красивости, но в величии самой красоты. Счастье в том, что красота неиссякаема. Во всяком обиходе красота может блеснуть и претворить любую жизнь. Нет запретов для нее. Нет затворов пресекающих".
Красота для Рериха — это внутренний свет человека, пробудившийся к действию, жаждущий творческого воплощения. Известно, что слова «любовь», «красота», «действие» художник считал формулой международного языка. Почему-то не обращали внимания, что эти понятия для него не существуют порознь. Для Рериха они живут лишь в диалектическом единстве. Не названные, они обязательно присутствуют, если речь заходит о том или ином собрате их содружества. И неспроста триаду замыкает энергичное слово «Действие», зовущее к труду и духовному напряжению. Любовь без дел мертва. Красота утверждается руками человеческими. Вводить Прекрасное всюду — такова обязанность человека, призванного к творчеству.
«Лучшие сердца уже знают, что красота и мудрость не роскошь, не привилегия, но радость, сужденная всему миру на всех ступенях достижения. Лучшие люди уже понимают, что не твердить только они должны о путях красоты и мудрости, но действенно вносить их в свою и общественную повседневную жизнь».
Благословенна миссия прекрасного. Вдвойне благословенна она на путях в грядущее. При новом созидании и новом строительстве линия просвещения и красоты не должна быть забыта ни на мгновение. Наоборот — она должна быть усилена. Это — закон, это — ближайший распорядок.
«Радость, сужденную всему миру», Рерих возвещает в словах торжественных и возвышенных.
«Час утверждения Красоты в жизни пришел. Пришел в восстании народов. Пришел в грозе и молнии».
2
"Привратник, скажи, почему
эту дверь закрываешь? Что
неотступно хранишь?" — "Храню
тайну покоя". — "Но пуст ведь
покой. Достоверные люди
сказали: там нет ничего". —
"Тайну покоя я знаю. Ее
охранять я поставлен".-
«Но пуст твой покой». —
«Для тебя он пуст», — ответил
привратник.
И действительно, для сомневающегося, для праздно вопрошающего невидимо то, что доступно непредубежденному взгляду. Бывает, и, к сожалению, часто бывает так, что в рассуждениях о действии готовы забыть о самом действии. Творческое начало не пробудилось еще в человеке, дух-его еще не созрел к действию. К нему и обращен суровый ответ привратника: «Для тебя он пуст».
Тайну и красоту познания для Рериха олицетворяет традиционный образ сказочных врат. Этот аллегорический образ обретает вещественность и конкретность. Если обратиться к многочисленным высказываниям Рериха, то можно видеть, как фантастический план, естественный для его своеобразного стиля, уступает место реальному, а символ превращается в указание практического характера.
"Во всех сказках мы слышим о закрытых вратах, о скрытых сокровищах, которые могут быть открыты лишь чудесным, суж-денным ключом. В нас самих гнев и раздражение собирают и отлагают вреднейший яд, и, чтобы очистить сердце свое, мы должны признать и гнев и раздражение разрушительными и непрактичными.
…научитесь изгнать все ядовитые мысли, научитесь осветить и устремить вверх сознание ваше, тогда вы научитесь творить для будущего человечества и, проснувшись, в радости увидите в руках ваших чудесный ключ от Врат Сокровенных".
Этот чудесный, этот сужденный человечеству ключ — красота его творческого труда. Он открывает все врата. Под знаком творческой красоты, под знаком созидательного утверждения и вершится непрестанное восхождение пути человеческого.
"Все человечество разделено на «да» и «нет». Мы же пребудем всегда с теми, в природе которых звенит открытое светлое «да». Берегитесь утверждать "я" и «нет».
Отрицание, если к нему прикованы все мысли и внутренние силы человека, противоположно творчеству. Творец, если он творец истинный, не имеет не только времени на осуждение и отрицание, но он не имеет на это права, ибо одна критика и один отталкивающий процесс не помогают. Не осуждение прогоняет тьму, а лишь привнесение света ее истребляет. Вот почему призывает Рерих вывести из обихода «нелепое, немое», неумолимое в своей косности «нет» и заменить его «даром дружества, драгоценностью духа», несущим с собой светлое и открытое дбстижение: «да».
«Только стоит сказать „да“, и камень снимается, и недоступное еще вчера станет близким и исполненным сегодня».
Творческое начало, заложенное в самой природе человека, всепобеждающе. Веление творчества покрывает собою все, "о чем часто рычит пресекательное слово «нельзя».
Стражи у врат берегли нас.
И просили. И угрожали.
Остерегали: «нельзя».
Мы заполнили всюду «нельзя».
Нельзя все. Нельзя обо всем.
Нельзя ко всему.
И позади только «можно».
Но на последних вратах
будет начертано «можно».
3
«Какое прекрасное слово — „творчество“! — пишет Рерих. — На разных языках оно звучит зовуще и убедительно. Оно в самом деле уже говорит о чем-то скрыто возможном, о чем-то победительном и убедительном. Настолько прекрасно и мощно слово „творчество“, что при нем забываются всякие условные преграды. Люди радуются этому слову, как символу продвижения… Оно ведет за собою человечество. Творчество есть знамя молодости. Творчество есть прогресс. Творчество есть овладение новыми возможностями. Творчество есть мирная победа над косностью и аморфностью. В творчестве уже заложено движение. Творчество есть выражение основных законов вселенной».
Зов творчества — это зов самой жизни, потому что они неразделимы.
Творчество имеет воистину космическую значимость, ибо что такое красота, ведущая к познанию космоса? Это и есть творчество.
Все века, запечатлевшие свой дух и свой лик в памятниках искусства, раскрывают творчество как ведущее начало жизни. Они наглядно свидетельствуют об одном и том же: выживает лишь то, что связано с творчеством; бессмертны научные открытия, неистребима мысль художника.,.
Уровень искусства может быть верным мерилом духовной и нравственной жизни нации. Если искусство делается отвлеченной роскошью, оно признак страны разлагающейся. Если искусство — подлинный двигатель народа, значит, страна на подъеме, значит, она в полной силе. Исторические эпохи, лишенные сокровищ красоты, тем самым лишены всякого значения; в них нет души. «А без выявления духовной красоты мы останемся среди безобразия смерти».
Проявления творчества многообразны, как бесчисленны разнообразные проявления жизни. Оно не замкнуто в строгие границы определенных форм искусства, и оно не привилегия гигантов духа. «Говоря о творчестве, об искусстве, я не имею в виду лишь великих выразителей: не только о Вагнерах, о Шаляпиных, о Рембрандтах идет речь. Каждый искренний вклад подлинного устремления духа вносит убедительность и струю свежего воздуха».
Рериха возмущает эпитет «коммерческое», который, как некий ярлык, безапелляционно приклеивается ко всем видам прикладного искусства. Это отвратительное слово должно быть изъято — решительно заявляет художник. Он справедливо полагает, что простой предмет обихода, сделанный Бенвенуто Челлини, является творением великого искусства. Более того: «Мы должны помнить, как применять искусство в нашей каждодневной жизни. Даже полы могут быть вымыты прекрасно. Ибо нет ничтожного искусства в том, что истинно».
«Каждая истинная работа имеет свою красоту», — говорит Рерих, всем стилем жизни своей утверждая незыблемость сказанного. По свидетельству людей, общавшихся с ним, к любому делу (большое оно или малое) он подходит с одинаковым интересом и энтузиазмом. Писал ли он гималайский пейзаж или работал над специальной статьей для школьного журнала — всему он уделял равное внимание. Это характерный признак подлинного творца.
Важна не форма творческого выражения сама по себе, важна устремленность, важно качество. Девиз художника: высокое качество всех действий! Он повторяет как лозунг: «Качество, качество, качество! Во всем и всегда!»
«Понявший строй жизни, вошедший в ритм созвучий, внесет те же основы и в свою работу. Во имя стройных основ жизни он не захочет сделать кое-как. Доброкачественность мысли, доброкачественность воображения, доброкачественность в исполнении, ведь это все та же доброкачественность, или Врата в Будущее…»
«Доброкачественность, или Врата в Будущее». Вот почему для Рериха, казалось бы, специальный вопрос о качестве, об исполнении (как известно, формалисты придавали ему самодовлеющее значение) перерастает в вопрос нравственный, имеющий непосредственное отношение к личности творца и его духовному миру.
В процессе накопления качества все должно быть учтено и предусмотрено и ничто не должно быть своекорыстно извращено. По мнению художника, своекорыстие (крупное ли, мелкое), внедряемое в жизнь человечества веками извращений и отрицаний, — один из главных врагов всего совершенного. Правда, это зло не кажется ему незыблемым и вечным: «По счастью, пути совершенствования и высокого качества в существе своем лежат вне рук торгашествующих… По каким бы закоулкам ни вздумало бродить человечество, процесс качества все-таки будет совершаться! Все-таки совершится, ибо подвижничество живет в сердце…»
Великие примеры подвижнического труда (и об этом Рерих скажет не раз) являют мастера древнерусской живописи, которые ни в коей мере не были озабочены увековечением имен своих. Для них наградою был сам экЬтаз создания, сам процесс творчества. Недаром древнерусский живописец с таким трепетом готовил себя, проделывал большую внутреннюю работу, прежде чем дерзал взяться за кисть. В исторической новелле «Иконный терем» художник приводит знаменитое постановление Стоглавого собора, где в своеобразных выражениях запечатлена все та же забота о высоком уровне мастерства:
«Не всякому дает Бог писати по образу и подобию, и кому не дает — им в конец от такового дела престати, да не Божие имя такового письма похуляется. И аще учнут глаголати: „Мы тем живем и питаемся“ и таковому их речению не внимати. Не всем человеком иконописцем быта: много бо и различно рукодействия подаровано от Бога, им же человеком пропитатись и живым быти и кроме иконного письма…»
4
Широко понятый реализм, реализм, предполагающий использование разнообразных приемов (в том числе и романтических), смелый синтезирующий реализм — исходный пункт не только эстетической, но и этической программы Рериха. Мерой его оценки не раз будут служить слова Веласкеса: «Не картина, но правда».
"Истинный реализм, утверждающий сущность жизни, для творчества необходим, — говорит Рерих. — Не люблю антипода реализма — натурализма. Никакой сущности натуры он не передает, далек он от творчества и готов гоняться за отбросами быта. Печально, что так долго не отличали натурализма от реализма. Но теперь это различие утвердилось. Это даст здоровый рост будущим направлениям искусства.
Истинный реализм отображает сущность вещей. Для подлинного творчества реализм есть исходное восхождение. Иначе всякие паранойные тупики не дают возможности новых нарастаний. Без движения не будет и обновления, но новизна должна быть здоровой, бодрой,строительной.
Упаси от абстрактных закоулков. Холодно жить в абстрактных домах. Не питает абстрактная пища. Видали жилища, увешанные абстракциями… Жуткие предвестники! Довольно! Человечество ищет подвига, борется, страдает…
Сердце требует песни о прекрасном. Сердце творит в труде, в искании высшего качества".
Только реализм утверждает подлинную свободу творческого духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64