- У вас есть план действий?
- Где-то здесь должна быть площадка, на которой собирались построить
обсерваторию. Если мы ее найдем...
- Верно, - я утвердительно кивнул. - Разметка наверняка сохранилась.
Быть может, мы отыщем колеи...
- Прошу прощения, перебил Брилл, - Вы говорите о пропавших геологах?
- Да.
- Однако мне казалось, что вы разыскиваете звездолеты.
- По-моему, колея приведет нас прямиком к кораблям.
- После чего мы тоже сгинем.
- Может быть.
- А по пути вы предлагаете мне изучать лишайники и "собачек".
- Вы ведь затем сюда и приехали.
- Конечно, конечно.
Мы расселись по машинам и поехали вдоль стены. Вскоре нам попалась
колея, которая уводила на запад. Если бы не пыль, в которой отпечатались
следы гусениц, мы бы вряд ли ее обнаружили.
Я повел свой вездеход по колее. Амелия двинулась следом.
Наконец мы добрались до площадки. Тут и там виднелись вбитые в почву
колья с безвольно обвисшими красными флажками, повсюду валялись
инструменты и ящики с оборудованием и припасами. От площадки в разные
стороны расходились многочисленные колеи.
Она располагалась в углублении, которое вырезали в каменной стене.
Над ней вздымались громадные черные утесы. Жуткое местечко. От такого
зрелища сами собой начинают стучать зубы. Вообще на Луне хватает мест, при
виде которых тебя пробирает страх.
Колеи в большинстве своем вели на юг, в направлении горы, что торчала
посреди кратера.
Мы развернули машины и покатили к ней. Дно кратера было ровным,
поэтому мы ехали на приличной скорости. Время от времени попадались
воронки, которые приходилось объезжать, потом дорогу преградила расщелина;
ее мы обогнули по широкой дуге.
Я твердил себе, что совершаю непростительную ошибку. Кто же
отправляется в путь на ночь глядя? Следовало подождать до утра; тогда у
нас в запасе было бы четырнадцать земных дней. Времени более чем
достаточно. Однако все осложнялось присутствием Амелии. Она незаконно
проникла на Луну, и даже если бы мне удалось спрятать ее в Енотовой Шкуре,
девушка по-прежнему находилась бы в опасности. Рано или поздно служба
контроля установит, что кто-то сумел проскользнуть на планету
незамеченным, и организует поиски.
Мы мчались по равнине, окруженной высокими стенами и зазубренными
пиками, над которыми сверкало солнце, слепившее глаза и сквозь
светофильтры лобовых стекол; предостерегающе пощелкивал счетчик радиации,
Сьюзи, восседавшая на передатчике, то и дело сыпала снопиками искр.
Казалось, равнине, как и времени, нет ни конца, ни края. Вокруг
раскинулась вечность - ослепительный свет, густая тень, ощущение полной
безжизненности и абсолютной стерильности.
Чары рассеял Брилл, который схватил меня за плечо.
- Смотрите! - воскликнул он. - Смотрите!
Увидев, на что он показывает, я резко надавил на тормоз. Амелия,
которая слегка отстала, остановилась секундой позже.
В пыли распростерся человек. Он лежал, вытянув вперед руку; на шлеме
играли солнечные блики.
Я заглушил двигатель, встал и направился к люку, понимая, впрочем,
что торопиться некуда. Ведь с момента пропажи экспедиции минуло двадцать
лет.

Глава 6.
Человек лежат лицом вниз. Умирая, он нашел в себе силы вытянуть руку
и нацарапать в пыли несколько фраз.
Если бы ему повезло, сообщение сохранилось бы на века, причем
прочесть его не составило бы никакого труда. Однако надпись почти
стерлась: ее засыпало пылью, которую нес на своих крыльях ветер далекого
светила.
Почти, но не совсем.
Остались два слова:
"Не алмаз".
Ниже виднелись буквы - должно быть, остаток еще одного слова: "да".
И все.
- Бедняга, - проговорил Брилл, глядя на мертвеца.
Я встал на колесо и хотел было прикоснуться к трупу, но Амелия
сказала:
- Не трогайте его. Пускай лежит.
Она была права. Сделать мы все равно ничего не можем. Помощь ему уже
не требуется.
Он мертв. Так зачем заглядывать в лицо мертвецу? Тем более что оно
наверняка, как и все тело, высохло и сморщилось. Человек превратился в
мумию. Луна высосала из него всю влагу, до последней капли; не помог даже
скафандр.
- Должно быть, он из спасателей, - произнес я. - Из тех, кого послали
на выручку геологам.
Иначе кто-нибудь нашел бы его, подобрал и перенес поближе к площадке.
А так он явно лежат на том самом месте, где упал, чтобы уже никогда не
подняться. Точнее, он, вероятно, окончательно отказался от борьбы, не в
силах совладать с той безжалостной тварью, которая ему противостояла. Да,
нацарапал свое сообщение и замер в неподвижности, окутанный безмолвием,
ничуть не тронутым его отчаянными усилиями.
Я встал и спрятался от палящего зноя в тени вездеходов. Амелия и
Брилл присоединились ко мне. Мы стояли и смотрели на бездыханное тело.
- Странная надпись, - заметил Брилл. - Чтобы человек перед смертью
написал такое... "Не алмаз"... Когда умирают, думают обычно не об алмазах.
- А что, если это предупреждение? - предположила Амелия. -
Предупреждение тем, до кого дошли слухи о здешних сокровищах? Мол, алмазов
нет, и не ищите, и дальше идти незачем.
- Подобных слухов на Земле не возникало, - возразил я, недоуменно
покачав головой. - Во всяком случае, я ничего такого не слышал, а мне
известен, думаю, каждый слух, какой когда-либо распространялся среди
старателей. Их было великое множество, но насчет алмазов, которые якобы
находятся в Тихо, - ни единого.
- Допустим, что алмазы существуют, - сказал Брилл. - Разве можно быть
настолько уверенным? Он вряд ли исследовал весь кратер. Ему просто не
хватило бы времени.
- Откуда нам знать? - проговорил я. - Мы понятия не имеем, сколько он
тут пролежал.
- А остальное? - прошептала Амелия. - Те две буквы...
- "Когда". - отозвался Брилл. - "Вода", "еда" что угодно. На "да"
оканчивается очень много слов.
- Может, это не конец, а начало, - не согласился я. - Скажем,
"датировано".
- Не думаю, - ответил Брилл. - Не забывайте, он знал, что умирает, а
потому старался писать как можно яснее и короче. У него не было ни
времени, ни, вполне возможно, сил. К тому же он, может статься, потихоньку
сходил с ума.
Я вышел из течи и вновь приблизился к облаченному в скафандр трупу.
Нагнулся, чтобы повнимательнее рассмотреть сообщение, но ничего нового,
ничего сколь ко-нибудь примечательного не обнаружил. Другие буквы и слова
исчезли без следа. Лунный ластик поработал на славу.
Пожалуй, с горечью подумал я, было бы гораздо лучше, чтобы надпись не
сохранилась вообще. То, что уцелело, только раздражало. В пыли было
нацарапано сообщение - наверняка очень важное. По крайней мере, таким его
полагал умирающий, раз потрудился написать - в надежде, что когда-нибудь
эти слова прочтет кто-то другой.
Мне казалось, что в сообщении заключается некий символический смысл.
То было проявление человеческой уверенности в завтрашнем дне, высокомерной
убежденности в том, что жизнь продолжается; даже на пороге смерти человек
пытался что-то передать своим собратьям, даже здесь, на зловещей,
пустынной и враждебной планете, исполненной первобытной ненависти ко всему
живому, терпеливо ожидавшей его смерти, он был уверен, что рано или поздно
сюда придут другие и прочтут надпись, презирая это нечто, грозившее ему
гибелью, и не сомневался, что люди в конце концов победят неведомое зло.
Я повернулся и направился к вездеходам.
Амелия и Брилл смотрели на небо.
- Они снова взялись за свое, - сказал Брилл, когда я оказался рядом.
На небосводе и впрямь появилось давешнее облако, клубившееся и
сверкавшее, точно маяк, или сигнальный огонь, или лампа в окне.
Меня вновь обуял страх. Облако пугало сильнее, чем безмолвие, чем
ослепительная белизна в сочетании с кромешной тьмой, чем великое и
безразличное Ничто.
Интересно, почему Брилл сказал "они"? С чем или с кем связывал он это
облако? Или всего лишь хотел, персонализируя ужас, сделать тот более
привычным?
Я раскрыл было рот, чтобы спросить, но передумал.
Задать такой вопрос означало бы залезть грязной лапой в чужую душу,
чтобы извлечь на свет то, что не предназначено для всеобщего обозрения.
Постояв и посмотрев на облако, я отвернулся.
- Пора перекусить и подремать, а там снова в путь.
Да, снова в путь. Впереди - решающий бросок.

Глава 7.
Каменные стены, что возносились над поверхностью на добрую тысячу
футов, образовывали нечто вроде ворот, в которые уводила колея. Точнее,
колеи - их было много, и они четко отпечатались в пыли и там, где гусеницы
вездеходов раскрошили гальку. Множество машин проехало через ворота, чтобы
не вернуться назад.
Я остановил вездеход и подождал, пока к нам подъедет Амелия.
Все настойчиво твердило о ловушке. Глупости, какая может быть ловушка
на Луне? Кому ее тут устраивать? Разве что она - творение самой планеты,
этого наидиковиннейшего образчика сверхъестественного. Да, на Луне водятся
"собачки" и растут лишайники, однако последние всего-навсего особый сорт
растений, кишащих вдобавок особого рода микробами, а первые - кто они
такие? Сгустки живой энергии? Разумные болотные огоньки? Наделенные
сознанием римские свечи? Одному Богу известно, что они собой представляют
и какую преследуют цель. А также почему и как живут и с какой стати
привязываются к людям и притворяются домашними животными.
Я вновь окинул взглядом стены - черные, поскольку они находились в
тени, и неизмеримо громадные, этакие резные монолиты, от вершин которых
отражались лучи солнца.
Я посмотрел на Амелию. Она помахала рукой, давая знать, что у нее все
в порядке и можно двигаться дальше.
Выжав сцепление, я направил вездеход к воротам. Что за странное
место: совершенно стерильное, голые стены и усыпанная галькой поверхность.
Коридор вел прямо вперед. Интересно, какие геологические катаклизмы
способствовали его появлению, какие силы рассекли скалы и проделали этот
проход? На Земле подобные ущелья обычно пробивает вода, однако на Луне
воды нет и никогда не было - во всяком случае, в таком количестве, чтобы
прорубить в толще камня столь грандиозный каньон. Может, лунотрясение или
некое фантастическое стечение обстоятельств - скажем, тот гигантский
метеор, благодаря которому и возник Тихо?
Коридор слегка забрал вправо, затем круто свернул влево, и, когда мы
обогнули скалистый выступ, мне в глаза ударило солнце. Светофильтры были
опущены, однако после более-менее долгой дороги в темноте солнечный свет
показался ослепительно ярким, и прошло некоторое время, прежде чем я сумел
определить, где мы находимся.
Мы очутились в амфитеатре, похожем на кратер внутри кратера; правда,
стена, что опоясывала амфитеатр, была слишком уж ровной. Никаких склонов,
одна стена, перпендикулярная поверхности, гладкой, что пол в гостиной.
Пейзаж дополняли типичные для Луны детали - причудливые, зазубренные пики,
смахивавшие на огарки свечей, многочисленные крохотные воронки,
жутковатого вида холмы и перекрещивающиеся трещины. Стена образовывала
полукруг и смыкалась со стеной, скажем так, большого кратера, которая была
уже не ровной, а покатой. Разглядывая ее, я понял, что смотрю на южный
склон Тихо, что мы пересекли кратер из конца в конец.
Но это было еще не все.
Посреди малого кратера стояли два космических корабля - красные
корпуса, увенчанные серыми куполами, по четыре опоры на каждый. А вокруг,
сверкая на солнце, замерли вездеходы.
Повсюду валялись ящики и какие-то бесформенные тюки.
Впрочем, звездолеты, вездеходы и все остальное я воспринял поначалу
как нечто, имеющее мало общего с действительностью. Первое, о чем я
подумал, - что Амелия оказалась права. Откровенно говоря, до последнего
момента я не очень-то верил, что мы на деле отыщем корабли Третьей лунной
экспедиции. Практически даже не задумывался - но то чтобы принимал или
отвергал, а именно не задумывался. Наша вылазка до сих пор напоминала
поиски Эльдорадо: погоня за великолепным блуждающим огоньком по запретной
территории.
Неужели, размышлял я, глядя на корабли, меня погнала в путь
неудовлетворенность собственным положением, неужели мое участие в этой
бредовой затее - лишь попытка освободиться от оков Луны? Человек способен
ненавидеть Луну, он приходит к ненависти, не замечая, куда идет.
Только теперь я сообразил - хотя, должно быть, смутно догадывался,
что к чему, с самого начала, - что бесформенные тюки не что иное, как
скафандры, Передо мной лежали все те, кто бесследно исчез в Тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11