Проповедник превзошел самого
себя. На скамье грешников не осталось ни одного свободного местечка.
Проповедник сделал паузу, дабы закрепить в умах верующих важную мысль, - и
вдруг зазвучала музыка. Прямо из воздуха. А может, с неба. Нежная,
небесная мелодия псалма, словно там в синеве запели ангельские хоры.
Проповедник как стоял, так и застыл на месте: с поднятой кверху
рукой, с воздетым указующим перстом, готовым опуститься и припечатать
очередное наставление. Грешники, преклонившие колени возле скамьи,
оцепенели. Паства онемела от изумления.
А псалом, сопровождаемый глубокими раскатами небесного органа, звенел
высокими чистыми голосами, похожими на колокольчики.
- Узрите! - взвизгнул проповедник. - Узрите чудо! Ангелы поют для
нас... На колени! На колени - и молитесь!
Никто не устоял.

Эндрю Макинтайр опять нализался. Нетвердой походкой плелся он домой
после бурной ночи, проведенной за покером в шорной лавке Стива Абрама,
плелся под насмешливыми взглядами всей деревни, выставленный безжалостным
рассветом на всеобщее обозрение.
На углу Третьей и Вязовой улиц он налетел на клен. Неуверенно
отпрянул, намереваясь обогнуть препятствие, и вдруг клен заговорил:
- Алкоголь - это проклятие человечества. Он превращает людей в
безмозглую скотину. Он иссушает мозги, сокращает жизнь...
Энди обомлел, не веря собственным ушам. Дерево - он был убежден в
этом - обращалось лично к нему. А голос продолжал:
- ...отнимает последний кусок хлеба у жен и детей. Подрывает
моральные устои нации...
- Замолчи! - завопил Энди. - Замолчи, говорю!
Дерево умолкло. До Энди доносился лишь шепоток ветра в порыжелой
осенней листве.
Энди припустил наутек, завернул за угол и помчался к дому.
- Ей-богу, - сказал он себе, - если уж деревья начинают
разговаривать, значит, пора завязывать!

В городе, за пятьдесят миль от деревни, где клен увещевал Энди
Макинтайра, в то же воскресное утро случилось еще одно чудо.
Очевидцев на сей раз было гораздо больше: многие слышали, как
заговорила бронзовая статуя солдата во внутреннем дворике суда. Статуя не
ожила - она стояла, как обычно, массивная, сияющая, тронутая прозеленью.
Но с губ ее слетали слова... Слова, обжигавшие души тех, кто их слышал.
Слова, призывавшие людей защитить завоеванные с кровью идеалы, высоко
поднять и не выпускать из рук факел свободы демократии.
С суровой горечью статуя провозгласила Спенсера Чемберса величайшей
угрозой этой свободе. Потому что, сказала статуя, Спенсер Чемберс и
"Межпланетная энергия" ведут экономическую войну, бескровную, но столь же
реальную, как если бы они палили из пушек и бросали бомбы.
Целых пять минут вещала статуя, а толпа, прибывавшая с каждой
минутой, слушала, остолбенев от шока.
А потом на дворик навалилась тишина. Статуя стояла, как прежде, не
шелохнувшись, вперив в пространство безжизненные очи из-под уродливого
шлема, сжимая в руке винтовку со штыком. Белоснежный голубь, мягко
захлопав крылами, присел на винтовку, оглядел толпу и полетел к башне
суда.

Сидевший в лаборатории Расс посмотрел на Грега.
- Этот фокус с радио навел меня на мысль, - сказал он. - Если можно
запросто поместить радио в статую или дерево, почему бы не проделать то же
самое с телевизором?
- Даже представить трудно, какие откроются возможности! -
взволнованно отозвался Грег.
Через час полностью укомплектованная аппаратура для телесъемки была
установлена в поле, а в лаборатории появился монитор.
Друзья придвинули кресла поближе к экрану. Расс до упора выжал рычаг
управления. Экран осветился, замерцал, но остался пустым и серым.
- Камера перемещается слишком быстро, - заметил Грег. - Притормози ее
немного.
Расс слегка отпустил рычаг.
- Когда эта махина включена на полную мощность, перемещение
совершается мгновенно. Она перемещает объекты во времени, и любая скорость
меньше мгновенной требует изменения силового поля.
На экране плыла панорама гор - миля за милей, сплошные снежные пики и
равнины внизу, пылающие осенней листвой. Потом горы пропали из виду.
Появилась пустыня, за ней город. Расс опустил камеру пониже, на улицу.
Полчаса они сидели, уютно устроившись в креслах, и наблюдали за
фланирующей толпой. Позабавились зрелищем собачьей драки, потом снова
двинулись вдоль домов, заглядывая в окна и витрины магазинов.
- Одно плохо, - сказал Грег. - Видеть-то мы видим, но не слышим ни
звука.
- Это дело поправимое, - отозвался Расс.
Он перебросил камеру с улицы обратно через пустыню и горы и вернул в
лабораторию.
- Вот тебе уже две возможности практического применения, - заметил
Грег. - Космический двигатель и телешпионаж. Я даже не знаю, что лучше. Ты
хоть понимаешь, что теперь, благодаря этому телетрюку, мы способны увидеть
все, что происходит на свете?
- Я понимаю, что эта машина способна доставить нас на Марс, или
Меркурий, или в любое другое место. Похоже, ее возможности вообще
безграничны. И она прекрасно управляема. На долю дюйма может переместить с
таким же успехом, как и на сотню миль. К тому же быстро, почти мгновенно.
Почти - потому что даже с нашим временным ускорением какой-то срок от
старта до финиша все же проходит.
К вечеру телекамеру оборудовали аудиоаппаратурой, и с экрана полились
звуки.
- Давай воспользуемся случаем, - предложил Грег. - В Нью-Йорке в
Новом Марсианском театре сегодня представление, на которое мне хотелось
сходить. Что нам мешает сделать перерыв и посмотреть спектакль?
- Отличная идея, - согласился Расс: - Спекулянты наживают там себе на
билетах целые состояния, а нам это не будет стоить ни цента!

5
В камине ярко пылали сосновые корни, шипя и вспыхивая искрами всякий
раз, когда огненные языки касались смолы. Утонув в мягком кресле, Грег
Маннинг вытянул к камину длинные ноги и поднял бокал, сощурясь на пламя
сквозь янтарную жидкость.
- Меня немного беспокоит одно обстоятельство, - сказал он. - Я не
говорил тебе раньше, поскольку считал, что это не так уж важно. Впрочем,
может оно и впрямь не важно, но странно как-то.
- Ты о чем? - спросил Расс.
- О бирже, - ответил Грег. - Там творится что-то дьявольски
непонятное. За последние пару недель я потерял около миллиарда долларов.
- М_и_л_л_и_а_р_д_а_?! - ахнул Расс.
Грег взболтнул виски в бокале.
- Не пугайся, это чисто бумажные потери. Мои акции упали - некоторые
наполовину, а некоторые еще ниже. К примеру, акция "Марсианской ирригации"
стоит сейчас 75 долларов. А я платил за них по 185, хотя на самом деле они
тянут на все 200.
- Ты хочешь сказать, что на рынке что-то неладно?
- Не на рынке. Цены всегда то растут, то падают, это в порядке вещей.
Но если не считать легкой депрессии, две последние недели на бирже прошли
совершенно спокойно. Такое впечатление, будто кто-то намеренно меня топит.
- Кто же? А главное - зачем?
- Хотел бы я знать, - вздохнул Грег. - Реальных денег я не потерял,
конечно. И на таком низком уровне мои акции продержатся недолго. Просто я
не могу сейчас продать их за ту же цену, за какую купил, Если я избавлюсь
от них, то потеряю миллиард. Но, поскольку необходимости в их продаже нет,
все убытки пока лишь на бумаге.
Он отхлебнул виски и вновь уставился на пламя.
- Если тебе не нужно их продавать, так что же тебя тревожит? -
спросил Расс.
- Две вещи. Во-первых, под эти акции я взял наличные для сооружения
звездолета. Однако при нынешней их стоимости потребуется более надежное
обеспечение, а если цены будут продолжать падать, то значительная часть
моего состояния окажется связанной строительством корабля. Не исключено,
что придется даже продать часть акций, а это уже реальные потери.
Он наклонился к Рассу.
- А во-вторых, - продолжил он мрачно, - мне ненавистна сама мысль о
том, что кто-то делает из меня мальчика для битья!
- Похоже, так оно и есть, - согласился Расс.
Грег вновь откинулся на спинку кресла и осушил свой бокал.
- Не похоже, а точно, - сказал он.
В окне возле камина на черном бархате неба сиял серебряный круглый
щит Луны. Ветер печально стенал, раскачивая сосны, завывал под карнизами
дома.
- На днях я получил сообщение из Бельгии, - сказал Грег. -
Строительство корабля идет полным ходом. У нас будет самое большое судно
во всей Системе.
- Самое большое и надежное, - добавил Расс.
Грег молча кивнул.
Корабль собирали на знаменитой космической верфи в Бельгии, а заказы
на оборудование - приборы, двигатели и прочие механизмы - были разбросаны
по всему миру. И не случайно: если бы кто-то захотел узнать, какое судно
получится в результате, ему пришлось бы попотеть, собирая информацию.
"Кто-то" это был Спенсер Чемберс, разумеется; именно против него
принимались все защитные меры.
- Нам нужна более совершенная телеаппаратура, - сказал Расс. - Наша
тоже ничего, но хотелось бы самую лучшую. Может Уилсона попросить: пусть
купит оборудование во Фриско и привезет с собой?
- Почему бы нет? - отозвался Грег. - Пошли ему радиограмму.
Расс позвонил в космопорт и оставил сообщение.
- Он обычно останавливается в "Большом Марсианском", - сказал Расс. -
Там мы его и перехватим.
Через два часа раздался телефонный звонок. Звонили из космопорта.
- Мы не можем передать ваше сообщение мистеру Уилсону, - заявила
телефонистка. - В "Большом Марсианском" его нет. Портье сказал, что вчера
вечером мистер Уилсон уехал в Нью-Йорк.
- Он не оставил адреса для связи? - спросил Расс.
- Похоже, что нет.
Расс положил трубку, нахмурился:
- Уилсон в Нью-Йорке.
Грег оторвал глаза от листка с уравнениями.
- В Нью-Йорке, говоришь? - переспросил он и вновь углубился в
расчеты. Но через пару секунд опять поднял голову: - За каким чертом его
туда понесло?
- Боюсь... - начал Расс и покачал головой.
- Вот именно, - сказал Грег. Он задумчиво посмотрел в окно, на щуках
заиграли желваки. - Расс, мы оба думаем об одном и том же.
- Но мне противно об этом думать, - спокойно проговорил Расс. -
Терпеть не могу подозревать людей.
- Что ж, сейчас проверим.
Грег подошел к телевизионной панели, щелкнул выключателем. Расс
придвинул кресло к монитору. На экране отплясывали дикий танец горы, затем
их сменили желтые и красные пятна пустыни. Потом экран заволокло темной
пеленой, пока камера преодолевала изгиб поверхности земного шара, а когда
пелена спала, перед ними возник сельский пейзаж - зелено-коричневые
квадратные лоскутки, прочерченные белыми ниточками дорог.
Наконец на экране появился Нью-Йорк. Грег подрегулировал настройку, и
город рванулся к ним, нацелив шпили небоскребов, словно копья. Камера
нырнула в ущелье улицы в финансовом районе, сквозь шум городского
транспорта послышалось деловитое гудение зданий-ульев.
Уверенной рукой Грег решительно вел свою странную машину по
Нью-Йорку. Сквозь дома, сквозь мелькающие самолеты, сквозь пешеходов.
Камера стрелой пронеслась до заданной точки, Грег двинул рычаг назад, и на
экране возникла здание из четырех корпусов. Над входом блестела знаменитая
карта Солнечной системы, увенчанная золотыми буквами: "Межпланетная
компания".
- Сейчас проверим, - повторил Грег.
Он слышал напряженное дыхание друга, видел, как побелели костяшки
пальцев, вцепившихся в подлокотники кресла.
Камера, пройдя сквозь камень и сталь, помчалась через коридоры и
кабинеты, пронзая стальные перегородки, яркими световыми вспышками
замелькавшие на экране, и остановилась у двери с табличкой: "Спенсер
Чемберс, президент".
Грег легонько подкрутил настройку. Перед ними предстал кабинет
Спенсера Чемберса.
В комнате было четверо человек; сам Чемберс, доктор Крэйвен,
начальник рекламного отдела "Межпланетной" Арнольд Грант и _Г_а_р_р_и
У_и_л_с_о_н_!
С экрана донесся голос Уилсона - дрожащий, замирающий от страха:
- Я рассказал вам все, что знаю. Я же не ученый, я просто механик. Я
сообщил вам, что они делают, но как они это делают, я не знаю.
Арнольд Грант с перекошенной от гнева физиономией дернулся вперед:
- У них же есть записи! - заорал он. - Уравнения и формулы! Почему ты
их не принес?
Спенсер Чемберс остановил его взмахом руки из-за стола.
- Человек рассказал нам все, что знает. Больше он ничем не может нам
помочь, это же очевидно.
- Но вы ведь велели ему вернуться и постараться найти еще что-нибудь,
разве не так? - не унимался Грант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24