– Благодарю вас. Встретимся через семьдесят два часа в это же время. Давайте сверим часы.
Синьор Феррини, выйдя из дома детектива, упал от волнения с лестницы и сломал зонтик, а мистер Каппа немедленно принялся за дело. Он переоделся продавцом детских энциклопедий в рассрочку и отправился к ученице Де Паолоттис, у которой как раз был брат девяти с половиной лет. Объясняя членам семьи Де Паолоттис достоинства «Малой научной библиотеки» в трехстах четырех томах и девяноста восьми словарях, детектив незаметно спрятал в цветочном горшке телекамеру, пристроил под телефоном портативный магнитофон, а счетно-решающее устройство на батарейках засунул за портрет дедушки в форме лейтенанта-берсальера. Затем он предоставил семейству Де Паолоттис восемь дней на раздумье, покупать энциклопедию или не покупать, и укрылся в подвале, в котле парового отопления (он обладал исключительной способностью легко переносить высокую температуру). Благодаря этим инструментам и вышеописанной хитрости мистер Каппа за несколько часов узнал:
первое, что ученица Де Паолоттис время от времени действительно переписывает изложение из тайной тетради, которую старательно прячет в том ящике комода, где лежат колготки;
второе, что эта тетрадь была ей подарена в день рождения двоюродной сестрой, которая живет в Верхнем Бергамо в холодную погоду и в Нижнем Бергамо в теплое время года;
третье, что двоюродную сестру зовут Роберта, ей девятнадцать лет, она блондинка, рост ее 170 сантиметров, и глаза у нее зеленые. Как раз такой тип девушек, какой особенно нравится мистеру Каппа.
Не теряя времени даром, мистер Каппа на своем личном боевом самолете немедленно поспешил в Бергамо, представился синьорине Роберте, влюбил ее в себя и в обмен на обручальное кольцо добился полного признания:
– Изложение по «Обрученным»? Ну конечно, дорогой! Я обменяла эту тетрадь много лет назад на блок американских сигарет у одного паренька, который одолжил ее у своей тетушки, но так и не вернул.
– Имя!
– Да разве вспомнить! Может быть, Дамиано, а может, и Теофрасто.
– Да нет же! Как звать его тетушку?
– Анджелина Педретти. Она живет в Бусто Арсицио, проспект Мандзони, номер 3456, квартира 789. Куда ты, дорогой?
– У меня тут одно срочное дельце. Я вернусь завтра, чтобы жениться на тебе. Давай сверим наши часы.
Пренебрегая густым туманом, мистер Каппа полетел в Бусто Арсицио. Он отыскал дом Анджелины Педретти, ловко расспросил привратницу и выяснил, что «синьорина Анджелина» умерла несколько месяцев назад, отравившись грибами.
Что делать? Мистер Каппа купил газету и стал лихорадочно листать ее, отыскивая объявления. Наконец он нашел то, что искал: «МЕДИУМ высшей категории. Связь с потусторонним миром гарантируется. Вексели в оплату не принимаются».
Медиум жила в Бризигелле, в Романье, и любила сладости. За сто килограммов анисовой карамели она немедленно провела спиритический сеанс, во время которого вызвала сначала дух вождя галлов Верчинджеторидже и Карла Великого. Но они нисколько не интересовали мистера Каппа. Наконец появилась синьорина Анджелина Педретти. Это она раскачивала столик. Похоже, она не прочь была пооткровенничать. Столик прямо дрожал от нетерпения. Муж женщины-медиум переводил разговор.
– «Обрученные»? Нет, я их не читала.
– Разве вы не проходили этот роман в школе?
– Вот поэтому-то я и не стала его читать.
– Но разве не вы одолжили тетрадь с изложениями вашему племяннику… то ли Дамиано, то ли Теофрасто?
– Нет, нет, совсем не Теофрасто. Его звать Габриелло.
– Так, значит, это вы писали изложения?
– Боже упаси! Эту тетрадь я получила в наследство от моей бедной бабушки.
– А, понятно. Значит, их писала ваша бабушка?
– Вовсе нет! Ей тоже подарили эту тетрадь.
– Да кто же, черт возьми!
– Один гарибальдиец, который был почти что женихом бабушки до того, как она вышла замуж за дедушку. Он воевал вместе с Гарибальди, и бабушка говорила, что это был очень красивый парень. Только дедушка был еще красивее, и к тому же у него был обувной магазин в Виджевано. Поэтому она и вышла замуж за него, а не за гарибальдийца.
Мистер Каппа не ожидал столь патриотического рассказа, но терпеливо дослушал до конца и сказал женщине-медиуму!
– Спросите-ка у синьорины Анджелины, не поможет ли она нам отыскать этого гарибальдийца и привести его сюда в качестве свидетеля.
– Попробую, – ответила синьорина Анджелина. – Но на это потребуется время. Нас тут так много и все так перемешалось… Дайте мне хотя бы пять минут.
Мистер Каппа и женщина-медиум закурили, но не успели докурить свои сигареты, как медиум снова впала в транс и заговорила:
– Кто-то там есть, кто-то есть…
– Синьорина Анджелина, это вы? – спросил мистер Каппа.
– Нет, – отчетливо произнес чей-то баритон.
– Чудеса! – воскликнул муж женщины-медиума. – Даже столик не нужен. Духи сами говорят!
– Ты гарибальдиец? – спросила медиум.
– Я личный секретарь сенатора Алессандро Мандзони, – ответил баритон.
– Бессмертного создателя «Обрученных»! – воскликнул мистер Каппа, уронив от волнения пепел на свой жилет.
– Чудеса! – повторил муж женщины-медиума. – Оказывается, он был сенатором!
– Его превосходительство, – продолжал голос, – поручил мне передать вам, что эти изложения написал он сам, собственноручно, чтобы помочь племяннику своей жены, который был не в ладах с учителем литературы.
– Выходит, – поспешил заключить мистер Каппа с присущей ему остротой мышления, – тайная тетрадь, которую гарибальдиец подарил бабушке синьорины Анджелины и которая сейчас находится у синьорины Де Паолоттис, это не что иное, как бесценный автограф великого Мандзони?
– Ничего подобного, – ответил личный секретарь, – это лишь простая копия. Его превосходительство велел племяннику жены сделать двенадцать экземпляров изложений, а сам оригинал сжечь. Племянник подарил двенадцать копий своим лучшим друзьям, каждый из которых согласно воле дона Алессандро Мандзони сделал еще двенадцать копий. И так далее…
– Чудеса! – опять воскликнул муж женщины-медиума. – Выходит, этот синьор Мандзони изобрел непрерывную цепочку.
Мистер Каппа погрузился в долгое размышление и наконец обратился к духу:
– Если я не ошибаюсь, то сейчас в Италии должно быть по меньшей мере шестьдесят две тысячи восемьсот двадцать девять копий знаменитой тетради?
– Совершенно точно, – подтвердил дух. – Но все это должно остаться тайной. Ни слова школьному начальству и журналистам! Таково повеление Алессандро Мандзони. Договорились? Чао!
Мистер Каппа бессильно опустился на пол. Техническая сторона дела выяснена. Но факты оказались куда более серьезными, чем это следовало из анонимного письма, и затрагивали интересы куда более важных лиц, чем скромная ученица Де Паолоттис. В душе мистера Каппа шла смертельная борьба двух противоположных начал: чувства профессионального долга перед клиентом, который платит ему, и чувства уважения к пожеланию великого писателя, который требовал хранить гробовое молчание, От столь тяжелых переживаний у него закружилась голова и начались такие боли, что даже буйвол обезумел бы от них. Тогда он принял две таблетки аспирина, и головная боль прошла.
Он расплатился с женщиной-медиумом, полетел в Бергамо и женился на Роберте, отвез ее на личном свадебном самолете в Рим и примчался в свою контору за три минуты до назначенной заранее встречи с синьором Феррини. В течение ста восьмидесяти секунд ожидания мистер Каппа непрестанно задавал себе один и тот же вопрос: «Что же я теперь скажу ему?»
Минуту спустя в дверь постучали… Но вошел не синьор Феррини, а посыльный. Он принес письмо от учителя. В письме говорилось: «Глубокоуважаемый мистер Каппа, орошу вас прекратить расследование. Ученица Де Паолоттис в порыве благородства чистосердечно призналась мне в невинном обмане. Но я не смог наказать ее, потому что накануне ночью мне явился во сне Джузеппе Гарибальди и сурово сказал: „Как ты можешь требовать, чтобы обыкновенный ученик в нескольких строках рассказал обо всем том, о чем великий писатель смог рассказать лишь на многих страницах?“ По-моему, Герой двух континентов был, как всегда, прав. Аванс, так и быть, оставьте себе. Ваш покорный слуга Гвидоберто Феррини».
Роза и хлыст
Синьор Мамбретти, владелец фабрики запчастей для штопоров, о котором мы уже не раз говорили, купил себе сад со множеством фруктовых деревьев. Садовником он взял к себе Фортунино.
– Что за дурацкое имя дал тебе отец? – спросил синьор Мамбретти, едва услышал, как его зовут.
– В честь маэстро Верди, синьор.
– Но Верди, кажется, звали Джузеппе?
– Джузеппе – это точно. А второе его имя было Фортунино. И третье – Франческо.
– Ну, ладно, ладно, – сказал синьор Мамбретти. – Лучше поговорим о грушах. Завтра у меня обедают синьор Мамбрини и синьор Мамбрилло, и я хочу угостить их плодами из моего сада. Так что подай к столу вазу с самыми красивыми грушами.
Фортунино побледнел:
– Синьор, но сейчас еще нет никаких груш!
Мамбретти посмотрел на него с удивлением.
– Но как же так? – сказал он. – Грушевое дерево, по-моему, крепкое, здоровое…
– Это верно. Я хорошо ухаживал за ним – подкормка, инсектициды, окучивание и так далее. По всем правилам.
– Молодчина! Тогда что же это дерево делает в моем саду? Надо отколотить его как следует палкой. Пробовал? А двойку ему поставил в регистрационном журнале?
– В каком журнале, синьор?
– Значит, у тебя даже нет журнала? А еще говоришь – по всем правилам! Дорогой Фортунино, с растениями надо быть строгим. Дисциплина и порядок – прежде всего! Вот смотри!
Синьор Мамбретти взял палку, спрятал ее за спиной и направился к грушевому дереву, которое, если б могло, наверное, запело бы: «Слышу шаги Командора…»
– Ну и что же это получается? – обратился синьор Мамбретти к дереву. – Капризничаем, значит? Вбили себе в голову всякую блажь?
– Но, синьор… – перебил его Фортунино.
– Молчать! Кто здесь хозяин?
– Синьор Мамбретти.
– Так-то! Молодчина! Ну и как хозяин я воспользуюсь палкой.
И он принялся колотить палкой по стволу дерева, которое тут же обронило от страха все свои цветы.
– Для первого раза, пожалуй, хватит, – сказал синьор Мамбретти, отбросил палку и вытер пот со лба. – Все хорошо в меру. Нужно быть справедливым. Вот увидишь, какие замечательные груши появятся завтра на этом дереве!
Бедный Фортунино хотел было возразить, что теперь это дерево уже не даст больше плодов ни завтра, ни через полгода, потому что оно осталось без цветов. Но так как говорить он был не мастер, то еще раньше, чем открыл рот, синьор Мамбретти скрылся в доме.
– Господи, – прошептал Фортунино, – что же будет завтра? Я почти уверен, что хозяин рассердится, и груше достанется новая порция палочных ударов.
Он думал об этом целый день и наконец придумал, как спасти несчастное дерево. Он пошел домой, открыл свою копилку и поспешил в город – в магазин, где продаются самые ранние фрукты и овощи и где груши бывают в любое время года. Он купил два килограмма, подождал, пока стемнеет, вернулся в сад и подвесил эти прекраснейшие груши на ветки дерева одну за другой, но не как попало, а покрасивее. Один плод, сияющий своей красотой, тут, два других, совершенно одинаковых, там, а на ветке повыше сразу три груши – две крупные и одну маленькую – ну прямо счастливое семейство на прогулке!
Настало утро, и синьор Мамбретти пришел посмотреть, что происходит в саду. Он увидел на дереве груши и потер руки от удовольствия:
– Ты видел? Видел? Дорогой Фортунино, это самые прекрасные плоды, какие давало когда-либо грушевое дерево на юг от Вероны и на север от Пистойи! И это все потому, что тут поработала палка. Собери их и отнеси моей жене. И запомни – с деревьями незачем деликатничать. От них нужно требовать слепого, полного, абсолютного повиновения! И если они не вытягиваются в струнку, наказывать. Ты меня понял?
Славный Фортунино покраснел и опустил голову. Он не мог сказать правду, а врать ему совесть не позволяла. И он решил промолчать. Впрочем, сегодня хозяин был доволен, а завтра видно будет.
На следующее утро синьор Мамбретти снова пришел в сад и сказал, что ему нужны розы.
– И обязательно белые! – объяснил он Фортунино. – Потому что для моей сестры, а ее зовут Бьянка. Это же значит белая. Понял, как тонко задумано?
– Понял, синьор, – ответил садовник. – Только, видите ли, белые розы еще не распустились.
– Не распустились? А почему это они себе позволяют такое? Разве они не знают, что хозяин здесь я?
– Видите ли, синьор…
– Я ничего не вижу! И ничего не слышу. И ничего не хочу знать. Принеси-ка мне хлыст!
– Не хотите же вы… отхлестать это несчастное растение?
– Растение растению рознь. Это уже достаточно взрослое, чтобы понимать свои обязанности. Упрямство надо ломать в молодости! Когда любят, наказывают! Дай-ка сюда…
– О я несчастный…
– А при чем здесь ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24