В правом кармане он держал в руке тяжелый складной нож, который он
носил при себе с детства. Он сжимал его в своей ладони, придав тем самым
вес и объемность своему кулаку.
Спустя долгое время кто-то вошел. Это был тот здоровяк, который вошел
в бар вслед за Рексом.
Его поведение выдавало его. Он уставился на Рекса, который стоял на
своем посту у двери. Глаза его заморгали, и он сделал быстрое движение
назад. Слишком поздно. Автоматическая дверь закрылась за ним... Он поднял
руки, как бы защищаясь. Снова слишком поздно. Рекс ударил его в челюсть, и
тот, изумленный, пошатнулся назад. Рекс стукнул его снова. Мужчина подался
вперед, упал на колени, тряхнув головой. Он озверел и не собирался
уходить. Из горла его вырвалось какое-то бульканье.
Рекс Моррис вложил всего себя в следующий удар. Каждую унцию своего
веса. Мужчина упал ничком.
Рекс бросил взгляд на дверь, быстро наклонился и стал обшаривать
незнакомца. Наткнулся на бумажник, быстро открыл его и вынул его
универсальную кредитную карточку. Она была из толстого белого пластика,
как у всех Старших Исполнителей, и свидетельствовала о том, что незнакомец
имеет отношение к Безопасности.
Рекс, поморщась, засунул карточку назад в бумажник и положил его в
карман лежащего мужчины.
Он поднялся на ноги и уставился на мужчину, быстро обдумывая
ситуацию. О Великий Скотт, этого только ему не доставало. Надо же было
ему, ослу, набрасываться на мужчину. После утреннего разговора с Инженером
Фредриксом он мог бы и догадаться, что преследовавший его - из
Безопасности. Но ему нужно было знать наверняка. На этом этапе игры
неизвестность его не устраивала.
Ему пришло в голову неожиданное решение. Он проверил состояние
мужчины. Прикинул, что еще в течение минимум пяти минут он не сможет выйти
отсюда. Рекс качнулся на каблуках и вышел.
Он прошагал с возмущенным видом к двери, из которой ранее появился
администратор заведения, постоял там перед дверным экраном и выпалил:
- Я требую минутку внимания!
Один или два сидящих поблизости посетителей посмотрели на него, но он
не обращал на них внимания, по-прежнему изображая сильное возмущение.
Дверь открылась, и показалось застенчивое создание, незамедлительно
начавшее приседать.
Рекс уставился на него.
- Что это за заведение у вас?
- Да, сэр. О, да, сэр. Что произошло? Пиво? Я не хочу показаться
противоречивым, но иногда пиво не...
- Пиво, говоришь?
Гнев Рекса Морриса возрос.
- Ты представляешь, что сейчас произошло со мной в вашем мерзком
заведении?
Тот уставился на него в полном изумлении. Кадык его пришел в
движение.
- Нет, сэр... Что?
- На меня напал какой-то извращенец, или грабитель, или Бог знает
кто.
- Напал?
Маленький человечек вытаращил глаза.
- Совершенно точно! Благодаря небесам я был в состоянии защитить
себя. Я требую, чтобы вы немедленно сообщили об этом Функциональному Ряду
Безопасности. Пусть они арестуют негодяя и отдадут его под суд.
Рекс Моррис развернулся на своих каблуках и прошествовал к выходу.

8
Рекс Моррис впервые осознал, что его отец сильно отличается от
большинства других отцов, уже в первые годы учебы в школе. Они жили в
маленькой деревушке Аройо Секо, в четырнадцати километрах от города Таоса.
Это уже само по себе было проявлением нонконформизма, так как Аройо Секо
была одной из последних маленьких деревушек в Технате Америки. С
появлением жилых небоскребов и предоставляемых ими удобств, кому бы пришло
в голову жить в отдельном доме?
Конечно, Леонард Моррис, выдающийся биохимик своего времени, мог себе
позволить немного отличаться от других. Но это могло иметь последствия,
даже если он был Героем Техната.
Рекс уже и не помнит, с какого возраста он приобрел не характерный
для подростка интерес к разговорам взрослых. Они нравились ему до безумия.
Не было приятнее занятия, чем сидеть тихо и слушать взрослые разговоры
между отцом и матерью, обсуждавших темы, зачастую далекие от его
понимания.
Когда он подрос, он начал понимать, что его присутствие иногда
удерживает их от обсуждения волнующих воображение тем, и даже обнаружил,
что они могли разговаривать при нем, используя какие-то условные слова,
которые он не понимал. Это раздражало пытливого мальчика.
Но юность не так уж непредусмотрительна. Рядом с жилой комнатой и
библиотекой в доме Моррисов была маленькая комнатка, которую отвели Рексу
с единственным условием, что он будет содержать ее в чистоте. Взрослые там
не бывали, но раз в месяц мать заглядывала, чтобы проверить, чисто ли там,
и всегда находила комнату в безупречном порядке. Рекс не собирался терять
свое убежище по небрежности. Комната изобиловала, конечно,
стерео-фотографиями популярных героев спорта и развлечений, были там луки
и стрелы, бумеранги, воздушные пистолеты, спортивное снаряжение,
всевозможные коллекции - от различного вида индейских наконечников для
стрел до бабочек. Был там еще маленький столик для работы, два складных
стула и старого образца армейская походная кровать.
Когда Рексу было еще около десяти лет, он обнаружил, что когда он
ложился на своей кровати у двери, вытянувшись и делая вид, что читает, и
оставлял дверь приоткрытой, он мог уловить большую часть разговора,
который велся в большой гостиной. И на протяжении нескольких лет у него
была положительная склонность к подслушиванию. Совесть его при этом совсем
не мучила. Надо признать, в раннем возрасте у человека нет особых
этических принципов, они появляются позже - если вообще появляются.
Нельзя сказать, что он мог понять большую часть из того, что говорил
отец, в частности, когда он разговаривал с коллегами на научные темы или
когда обсуждал с друзьями политику и экономику или текущие события. После
смерти матери, молодой Рекс Моррис не раз убеждался в том, что большинство
из того, что говорил его отец, по-прежнему выше его понимания. Это его
раздражало. Взрослые разговоры были так притягательны.
Однако молодой Рекс развил удивительную образную память на слова
отца, почти фотографическую. Это проявилось в том, что позднее он мог без
особых усилий воспроизводить целые предложения из рассуждений старшего
Морриса, аргументы и доводы. Обсуждения, которые в детстве были выше его
понимания, стали через несколько лет более понятными.
Однажды он был у себя в комнате с закрытой дверью и работал над
моделью космического спутника, настолько увлеченно, что не заметил, что у
отца посетитель. Наконец, он отбросил свои инструменты, вскочил на ноги и
бросился к двери с намерением пойти в автокухню и заказать себе бутерброд.
Уже в дверях он остановился. Он услышал, что отец в соседней комнате
о чем-то жарко спорит. Ничего так не волновало Рекса в возрасте десяти
лет, как диспуты взрослых.
Он оставил дверь приоткрытой, взял схему конструкции своей модели,
вытянулся на кровати и с невинным видом стал изучать ее, навострив уши.
Леонард Моррис говорил:
- Конечно, это была революция. Это была одна из самых фундаментальных
социальных революций, которые видел мир.
Другой голос - Рекс узнал, что это был голос Майка Уитона, друга отца
из Таоса - возражал:
- Революция - это несколько спорное слово. Авторитеты предпочитают
рассматривать учреждение Техната как эволюцию, а не революцию.
Ученый презрительно фыркнул на это.
- Спорные слова, спорные слова! Ради Бога, как слово может быть
спорным? Идеи могут быть спорными, но слова - это просто средство для
выражения идей. Как могла появиться эта дурацкая тенденция, я не знаю.
Она, кажется, зародилась в середине 20-го столетия. Совершенно неожиданно
такие слова, как социалист, левый, коммунизм, пропаганда, марксизм,
агитатор, революция и т.п. стали дрянными, на которые реагировали
автоматически и совершенно бездумно. Невозможно было больше обсуждать
такие проблемы, потому что мысленный железный занавес опускался, как
только употреблялись эти слова - даже не сами понятия, а слова.
Голос Уитона, немного печальный, снова вступил в беседу.
- Пусть будет так, Леонард, установление Техната было достигнуто
мирным путем и...
- Кто возражает!
- Ты же использовал термин "революция".
- Революция не обязательно должна быть насильственной.
Наступило молчание. Леонард Моррис заговорил снова:
- Революция просто означает коренные общественно-экономические
изменения. Она может быть, но не обязательно, насильственной. Например,
какая общественно-экономическая система господствовала в Англии, скажем, в
16-ом столетии?
- Ну, феодализм, я думаю.
- А какую общественно-экономическую систему Англия имела в 19-м
столетии?
- Ну, капитализм.
- Очень хорошо, в таком случае, когда же произошла революция?
Революция в смысле Французской революции или большевистской революции в
России? Или даже Американской революции 1776 года?
- Ну, я не знаю.
- Ее не было! - произнес торжествующее старший Моррис. - Революция
происходит всегда на протяжении периода времени, шаг за шагом, и таким
было установление Техната здесь, в Северной Америке. Ее можно было
предсказать за полстолетия, если серьезно вникнуть в эту проблему.
- Задним умом судить всегда легче, - сухо сказал другой голос.
Молодой Рекс Моррис в соседней комнате прислушивался изо всех сил, но
понял тогда не более половины. Его это раздражало, но он не двинулся со
своего выгодного места. У него было чувство, что отец выигрывает спор, но
тогда он не был беспристрастным слушателем.
Леонард Моррис снова углубился в предмет:
- Классический капитализм начал отмирать, когда стали уходить в
прошлое занятия первого и второго рода, а занятия третьего и четвертого
рода стали основными для большинства работающих.
- Поясни для непосвященных.
Ученый нетерпеливо сказал:
- Занятия первого рода - это горное дело, сельское хозяйство, лесное
дело, охота, рыбная ловля. Занятия второго рода - это те, которые связаны
с обработкой продуктов занятий первого рода, а занятия третьего рода
связаны с обслуживанием занятий первых двух родов.
- Ну, а что же такое, о Великий Скотт, занятия четвертого рода?
- Это те, которые связаны с обслуживанием занятий третьего рода или
самих себя. В действительности, это такой тип занятий, какой мы установили
при Технате для касты Технологов. Занятия в различных правительственных
службах, некоммерческих группах, управление высокого уровня, высшее
образование и т.п.
- И ты думаешь, что появление этого рода занятий представляло собой
революционное изменение?
- Конечно же. В условиях классического капитализма предприниматель
был хозяином своего предприятия. Он процветал или разорялся в зависимости
от своих способностей. Это была социальная система по типу "человек
человеку волк", но тогда все они были такими. Были и более приятные слова
для ее характеристики, такие как "частное предприятие" или "свободное
предпринимательство", но это была такая же безжалостная общественная
система, каким был в свое время подорожный сбор или же наша теперешняя
система.
- О, Леонард.
- Да, я так думаю.
- Ну, я надеюсь, твои слова не дойдут до Функционального Ряда
Безопасности.
- Это одна из причин, почему я называю наше общество еще более
безжалостным. По крайней мере, в большинстве Западных стран, включая нашу,
существовала раньше свобода слова и печати. Мы могли сказать все, что
заблагорассудится. Более уверенными чувствовали себя в своем доме.
- Ну, - с некоторым стеснением перебил его другой голос - давай
вернемся к так называемой революции.
- Она началась, я думаю, после Второй мировой войны. Корпорации стали
настолько крупными, что отдельные личности не могли больше управлять ими,
как это делал Генри Форд, будучи абсолютным диктатором в своей индустрии,
или же Джон Д.Рокфеллер. Ее называли управленческой революцией, а иногда
новым индустриальным состоянием. В Англии один экономист назвал ее
системой отбора по оценкам - меритократией. Иными словами, появилась новая
группа людей, которые занимались управлением и контролем индустрии, но не
владели ею. Старые магнаты, которые владели ею, невзирая на высокие налоги
на наследство, доходы и корпорацию, через контрольные пакеты акций, не
были более необходимым элементом в обществе и постепенно теряли силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22