Ни герцогу, ни президенту такого сделать не удалось, и в их честь назвали совсем другие растения. Тоже, впрочем, хорошие.
Отец Милдред долго проработал смотрителем заповедника секвой в той самой Калифорнии, на Земле. От него она унаследовала любовь к этим могучим деревьям и обширные знания о них. Трудно было не заинтересоваться растениями, возраст которых на два-три века превосходит возраст египетских пирамид. Наиболее старые из земных секвой имеют собственные имена и стволы в десятки человеческих обхватов.
В том, что главный эксперимент жизни Милдред приходилось проводить между секвойями, легко просматривался перст судьбы, проявление того самого фатума. Покинув флигер, она бездумно брела между высоченными стволами, с удовольствием вдыхая сквозь открытое забрало шлема свежий, вкусный воздух, насыщенный запахами детства. Лес был полон звуков – шорохов, шума крон, стука падающих шишек. Огромных, величиной с голову взрослого мужчины. Из-за них приходилось постоянно посматривать вверх, чтобы эксперимент не закончился раньше времени.
К шуму леса добавлялись звуки шагов одинокого человека. Дождя здесь не случалось давно, и под многослойными подошвами космических сапог, способных защитить и от страшной жары, и от жуткого холода, сухо потрескивали веточки. В шлеме включилось радио.
– Пока ничего не заметно, – сообщила Маша.
Ее голос прозвучал неожиданно. Милдред невольно вздрогнула.
– Ты не передумала? – спросил шлем.
Милдред показалось, что ее скафандр подвержен недостойному страху.
– Нет, не передумала, – ответила она с неприязнью.
Маша замолкла.
– Не переживай, – мягче сказала Милдред. – Все будет нормально.
Она решительно двинулась дальше и вскоре взошла на холм, покрытый цветущей арникой.
Здесь, на Кампанелле, не только деревья, но и травы вырастали очень большими. Стебли арники имели высоту почти полтора метра. Их чашечки были полны пыльцы, но ни одно насекомое не копошилось в лепестках и не гудело в воздухе. Тщательность работы макул вызывала невольное уважение.
В каждом кубическом метре почвы самого обыкновенного леса обитают мириады живых существ – червей, членистоногих, миксомицетов, простейших, не говоря уж о микроскопических грибках и бактериях. Но из почв Кампанеллы они практически исчезли. Такой результат получен везде, где изучали пробы грунта. И это было даже удивительнее, чем исчезновение значительно более крупных и сравнительно малочисленных людей.
Милдред почувствовала запоздалую тревогу. А что, если она ошибается? Вдруг придется оставить этот мир? До сих пор макулы допустили одну-единственную небрежность, позволив уцелеть Саймону. Да и небрежность ли это была, не скрывался ли за ней расчет? Во всех действиях макул, несомненно, просматривалась целенаправленность, одно из кардинальных качеств разума. Значит, могли быть и ловушки.
– Нет, – сказала Милдред.
– Что? – тут же откликнулась Маша.
– Нет, я не передумаю.
Поднимая облачка цветочной пыльцы, она вышла к самой макушке холма и оглянулась. Две могучие секвойи справа и слева обрамляли вид на поляну, где она оставила флигер. Хвост машины высился над кустарником шагах в четырехстах. Различался он почему-то нечетко, будто смазанный маревом.
– Милдред, внимание, – тихо предупредила Маша. – Начинается.
Первые изменения были малозаметными. Просто промежутки между соседними кустами как бы растаяли. Нижняя часть поляны приобрела вид этюда, наспех набросанного акварельными красками. Отдельные мазки в нем сливались, нерезко переходя друг в друга. Но эти мазки дрожали, колебались, как в полосе разогретого воздуха над старым асфальтовым шоссе в жаркий день.
Макула на этот раз проявляла себя необычно, обходясь безо всякой черноты. Но в том, что появлялась именно макула, Милдред не сомневалась. Больше нечему появляться на больной планете.
Зона размытости начала перемещаться. Ветви кустов, стволы секвой, цветущая арника быстро таяли в направлении холма, на котором стояла Милдред. Вернуться к флигеру было уже невозможно. Оставалось выполнить задуманное до конца. Вспомнилась школьная латынь: alea jacta est. Жребий брошен.
Милдред достала из кобуры миниатюрный инъектор, взглянула вверх, где высоко за синью атмосферы плавал крейсер с таким количеством переживающих за нее людей, еще раз глубоко вдохнула душистый воздух и выстрелила себе в шею. Страх исчез. Уже падая, она успела заметить волну шевеления под ногами. Но это ее уже не волновало. Препарат отключил чувства, а потом – сознание.
* * *
Если люди очень сосредоточены на чем-то одном, в остальном они могут поступать довольно нелепо. В сумрачном зале мерцали десятки экранов, но почти все дежурные офицеры сгрудились у одного из них, расположенного на пульте Маши.
Мощная оптика орбитального спутника позволяла видеть в секвойном лесу не только упавшие шишки, имевшие порядочные размеры, но и пересчитывать тычинки цветов. На месте посадки прекрасно различались смятые кусты, сам смякший их флигер с блеклыми в дневном свете позиционными фонарями, а в противоположном конце поляны, на вершине буйно цветущего холма, – изящная фигурка в легком скафандре. Хрупкая, беззащитная...
– Расчетные аномалии отмечены, – доложил Гильгамеш.
– Милдред, внимание, – сказала Маша. – Начинается.
Макула вспучилась под правым крылом флигера. На этот раз она проявлялась в новой, иллюзорной форме почти прозрачной массы, лишь слегка преломляющей свет. Каким-то образом она определила, что флигер пуст, после чего пришла в движение.
– Меньше секунды, – определил старший инженер. – И как точно она всплыла на месте посадки!
Каким-то образом макула определила, где находится Милдред. Ускоряясь, прозрачная масса потекла к холму. Макула не была совсем уж бестелесной – кусты, которые она обтекала, шевелились, изгибались, а после выпрямлялись. Ее температура вовсе не приближалась к абсолютному нулю, как в прошлый раз, а всего лишь на несколько градусов отличалась от температуры воздуха. На листьях и траве она не оставляла повреждений или каких-то иных следов.
– Мягкая форма макулы? – высказал предположение Такео.
– Чтобы не морозить растительность?
– Вполне возможно.
– Никакое это не явление природы, – с вызовом бросил Кнорр. – Типичное творение разума. Кто-нибудь готов спорить?
Ему не ответили. Все были поглощены тем, как вела себя макула. В отличие от своих предшественниц, "мягкая" форма двигалась заметно медленнее, прошло не меньше пяти секунд, прежде чем она достигла подошвы холма.
Милдред резким жестом прикоснулась к своей шее и упала. Макула вползла на вершину, остановилась. Фигурка в легком скафандре расплылась.
Чуть позже наваждение начало рассеиваться. Вновь четко обозначились стволы двух молодых секвой, орешник, стебли цветущей арники, лежащая в неловкой позе Милдред. Некоторая зыбкость все еще сохранялась в низинках, но вершина холма уже очистилась.
Разбросав рукава, на ней лежал оранжевый скафандр. Мгновение, вопреки очевидному, еще казалось, что Милдред находится в нем, но казалось всего мгновение. На крупном плане отчетливо различался шлем с открытым забралом. Технических достижений земной цивилизации вполне хватило, чтобы убедиться в том, что он пуст. На это – хватило.
Милдред смогла определить место и время появления макулы. А вот перехитрить не сумела. И Маша уже догадывалась, в чем произошла ошибка. Обмануло то, что до этого случая макулы имели стандартное обличье черного сгустка неведомо чего, реагирующего только на активно работающий мозг. Так выглядели макулы, поглотившие двух астронавтов "Альбасете", Джун Кейси, шнелльбот Нолана, такой описывало макулу Феликситура сообщение ОКС. К этому привыкли. В подсознании поселилось убеждение, что такими макулы будут и впредь. Одной из жертв этого заблуждения оказалась и Милдред.
При всей своей проницательности она была избыточно эмоциональна. И на эксперимент решилась под влиянием порыва, сразу после ночи любви, без холодного анализа всех возможных вариантов. В результате не учла простой вещи: то, что было эффективно против макул вчера, может оказаться бесполезным сегодня. Со своей стороны, Маша тоже была обязана понять это раньше. Понять и устоять против мощного, хорошо организованного давления Милдред.
Кроме всего прочего, вместе с Милдред "Вихрь" лишился своего второго и последнего интравизора. Случайно ли? Макула наглядно продемонстрировала способность к метаморфозам. Очевидно, она могла меняться как внешне, так и содержательно. Сам факт неудачи Милдред говорил об этом. Он, этот факт, стоил многого, но не стоил Милдред. Можно было считать, что в небывалом поединке с макулами люди не столько потерпели поражение, сколько одержали новую победу, узнав новое о враге. Но радости эта победа дать не могла. Тактика человеческих жертвоприношений никогда не доставляет радости, каких бы результатов ни приносила. Тут Кнорр прав.
Все молчали. И молчание продолжалось до тех пор, пока в зале управления не появился голубоглазый абориген Кампанеллы.
Сделав несколько шагов от входа, он остановился. Над видеарием все еще висело объемное изображение скафандра Милдред.
– Там была она? – глухо спросил кампанеллянин.
Маша подошла к нему и взяла за руку.
– Как вы себя чувствуете, Саймон?
Абориген недовольно высвободился.
– Не прикасайтесь ко мне.
– Хорошо. Вы в порядке?
– В порядке. Там была она?
Требуя ответа, он яростно вперился в нее своими глазищами. Маша без слов опустила голову.
– Зачем она это сделала?
– Хотела проверить то, что вы ей рассказали.
Саймон растерянно оглянулся. Видимо, только в этот момент он понял, что на него смотрит множество людей. После нескольких лет полного одиночества это должно было быть сильным потрясением.
– Я рассказал все! – крикнул Саймон. – Не смотрите на меня так! Вы, сытые, разве вы знаете...
– Почему же не получилось? – прервала его Маша.
– Почему? Почему, почему... Ей не хватило моего отчаяния, вот почему. У нее не было такой безысходности. Полной, тупиковой, беспроглядной. Она не видела, как макула заглатывает ребенка. А ножки дергаются в воздухе... В красных таких сандаликах... Понятно? У вас лучший крейсер Земли, да? Отвечайте!
– Что отвечать?
– Где вы были со своим крейсером раньше? Видели бы вы, что у нас творилось!
– Мы спешили, – мягко сказала Маша. – Мы здесь. И мы себя не жалеем.
– Не жалеете? Это смотря кто. Почему вы послали ее? У вас что, мужчин не нашлось?!
Истерика бывает заразительной. Особенно для людей легко возбудимых.
– Все вы здесь – фанатики! – вдруг выкрикнул Кнорр.
Покинув свое место, он побежал к выходу. Его срыв подействовал на кампанеллянина неожиданным образом. Саймон вроде бы успокоился, с большим удивлением посмотрел вслед Кнорру, а затем перевел взгляд на Машу. Маша усмехнулась.
– Вы полагаете, мы всегда себя так ведем?
Саймон встрепенулся.
– Что? Нет. Милдред... Но этот... он противнее тараканов. Ни за что не стану его есть!
Прозвучал гонг экстренного сообщения.
– В районе космопорта Дедал обнаружена макула, жесткая форма, – доложил Гильгамеш. – Там сейчас находятся Ио Цесселин и Франческа Гальярди.
Милдред ошибалась не во всем. Ее пророчество о том, что всего будет много, начинало сбываться.
Маша оперлась о ближайшее кресло.
– Тревога, – упавшим голосом, почти шепотом, сказала она. – Объявляю боевую тревогу.
Мбойе резко нагнулся к своему пульту. На тяжелом крейсере "Звездный Вихрь" в очередной раз послышался вой сирен.
* * *
Изредка любой человек способен предчувствовать судьбу, даже если он совсем не обладает способностями интравизора. Такое случается при серьезной угрозе. Такое случилось с Ио, как только поступило сообщение с крейсера. Сразу мелькнула пронзительная мысль, что на этот раз не уйти.
Предупреждение о макуле она приняла на втором этаже астровокзала.
Не рассуждая, сразу бросилась к выходу на широкую террасу, опоясывающую здание, рассчитывая спуститься в парк, где остались флигеры. Но, оказавшись на террасе, поняла, что опоздала. И всех дел-то было – сбежать по одной из лестниц, прыгнуть в кабину да нажать педаль. Увы, под развесистым платаном, как раз между флигерами, уже расположилась самая настоящая макула. И не просто расположилась, а успела поработать над охранным роботом. "Скорпион" бестолково бродил вокруг заросшей сорной травой клумбы.
По галечной дорожке прочь от него во всю прыть бежала Франческа. Прыгая через ступени, она взлетела по лестнице первого этажа и скрылась под козырьком входа.
Макула не торопилась. Она была большущей. Подобравшись к флигерам, вовсе остановилась, словно раздумывая. Потом двинулась дальше, к зданию, но тоже не слишком быстро.
– Мы отрезаны от флигеров, Александер.
– Понял, – дрогнувшим голосом отозвался Мбойе. – Высылаю шнелльбот. Выигрывайте время, удирайте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Отец Милдред долго проработал смотрителем заповедника секвой в той самой Калифорнии, на Земле. От него она унаследовала любовь к этим могучим деревьям и обширные знания о них. Трудно было не заинтересоваться растениями, возраст которых на два-три века превосходит возраст египетских пирамид. Наиболее старые из земных секвой имеют собственные имена и стволы в десятки человеческих обхватов.
В том, что главный эксперимент жизни Милдред приходилось проводить между секвойями, легко просматривался перст судьбы, проявление того самого фатума. Покинув флигер, она бездумно брела между высоченными стволами, с удовольствием вдыхая сквозь открытое забрало шлема свежий, вкусный воздух, насыщенный запахами детства. Лес был полон звуков – шорохов, шума крон, стука падающих шишек. Огромных, величиной с голову взрослого мужчины. Из-за них приходилось постоянно посматривать вверх, чтобы эксперимент не закончился раньше времени.
К шуму леса добавлялись звуки шагов одинокого человека. Дождя здесь не случалось давно, и под многослойными подошвами космических сапог, способных защитить и от страшной жары, и от жуткого холода, сухо потрескивали веточки. В шлеме включилось радио.
– Пока ничего не заметно, – сообщила Маша.
Ее голос прозвучал неожиданно. Милдред невольно вздрогнула.
– Ты не передумала? – спросил шлем.
Милдред показалось, что ее скафандр подвержен недостойному страху.
– Нет, не передумала, – ответила она с неприязнью.
Маша замолкла.
– Не переживай, – мягче сказала Милдред. – Все будет нормально.
Она решительно двинулась дальше и вскоре взошла на холм, покрытый цветущей арникой.
Здесь, на Кампанелле, не только деревья, но и травы вырастали очень большими. Стебли арники имели высоту почти полтора метра. Их чашечки были полны пыльцы, но ни одно насекомое не копошилось в лепестках и не гудело в воздухе. Тщательность работы макул вызывала невольное уважение.
В каждом кубическом метре почвы самого обыкновенного леса обитают мириады живых существ – червей, членистоногих, миксомицетов, простейших, не говоря уж о микроскопических грибках и бактериях. Но из почв Кампанеллы они практически исчезли. Такой результат получен везде, где изучали пробы грунта. И это было даже удивительнее, чем исчезновение значительно более крупных и сравнительно малочисленных людей.
Милдред почувствовала запоздалую тревогу. А что, если она ошибается? Вдруг придется оставить этот мир? До сих пор макулы допустили одну-единственную небрежность, позволив уцелеть Саймону. Да и небрежность ли это была, не скрывался ли за ней расчет? Во всех действиях макул, несомненно, просматривалась целенаправленность, одно из кардинальных качеств разума. Значит, могли быть и ловушки.
– Нет, – сказала Милдред.
– Что? – тут же откликнулась Маша.
– Нет, я не передумаю.
Поднимая облачка цветочной пыльцы, она вышла к самой макушке холма и оглянулась. Две могучие секвойи справа и слева обрамляли вид на поляну, где она оставила флигер. Хвост машины высился над кустарником шагах в четырехстах. Различался он почему-то нечетко, будто смазанный маревом.
– Милдред, внимание, – тихо предупредила Маша. – Начинается.
Первые изменения были малозаметными. Просто промежутки между соседними кустами как бы растаяли. Нижняя часть поляны приобрела вид этюда, наспех набросанного акварельными красками. Отдельные мазки в нем сливались, нерезко переходя друг в друга. Но эти мазки дрожали, колебались, как в полосе разогретого воздуха над старым асфальтовым шоссе в жаркий день.
Макула на этот раз проявляла себя необычно, обходясь безо всякой черноты. Но в том, что появлялась именно макула, Милдред не сомневалась. Больше нечему появляться на больной планете.
Зона размытости начала перемещаться. Ветви кустов, стволы секвой, цветущая арника быстро таяли в направлении холма, на котором стояла Милдред. Вернуться к флигеру было уже невозможно. Оставалось выполнить задуманное до конца. Вспомнилась школьная латынь: alea jacta est. Жребий брошен.
Милдред достала из кобуры миниатюрный инъектор, взглянула вверх, где высоко за синью атмосферы плавал крейсер с таким количеством переживающих за нее людей, еще раз глубоко вдохнула душистый воздух и выстрелила себе в шею. Страх исчез. Уже падая, она успела заметить волну шевеления под ногами. Но это ее уже не волновало. Препарат отключил чувства, а потом – сознание.
* * *
Если люди очень сосредоточены на чем-то одном, в остальном они могут поступать довольно нелепо. В сумрачном зале мерцали десятки экранов, но почти все дежурные офицеры сгрудились у одного из них, расположенного на пульте Маши.
Мощная оптика орбитального спутника позволяла видеть в секвойном лесу не только упавшие шишки, имевшие порядочные размеры, но и пересчитывать тычинки цветов. На месте посадки прекрасно различались смятые кусты, сам смякший их флигер с блеклыми в дневном свете позиционными фонарями, а в противоположном конце поляны, на вершине буйно цветущего холма, – изящная фигурка в легком скафандре. Хрупкая, беззащитная...
– Расчетные аномалии отмечены, – доложил Гильгамеш.
– Милдред, внимание, – сказала Маша. – Начинается.
Макула вспучилась под правым крылом флигера. На этот раз она проявлялась в новой, иллюзорной форме почти прозрачной массы, лишь слегка преломляющей свет. Каким-то образом она определила, что флигер пуст, после чего пришла в движение.
– Меньше секунды, – определил старший инженер. – И как точно она всплыла на месте посадки!
Каким-то образом макула определила, где находится Милдред. Ускоряясь, прозрачная масса потекла к холму. Макула не была совсем уж бестелесной – кусты, которые она обтекала, шевелились, изгибались, а после выпрямлялись. Ее температура вовсе не приближалась к абсолютному нулю, как в прошлый раз, а всего лишь на несколько градусов отличалась от температуры воздуха. На листьях и траве она не оставляла повреждений или каких-то иных следов.
– Мягкая форма макулы? – высказал предположение Такео.
– Чтобы не морозить растительность?
– Вполне возможно.
– Никакое это не явление природы, – с вызовом бросил Кнорр. – Типичное творение разума. Кто-нибудь готов спорить?
Ему не ответили. Все были поглощены тем, как вела себя макула. В отличие от своих предшественниц, "мягкая" форма двигалась заметно медленнее, прошло не меньше пяти секунд, прежде чем она достигла подошвы холма.
Милдред резким жестом прикоснулась к своей шее и упала. Макула вползла на вершину, остановилась. Фигурка в легком скафандре расплылась.
Чуть позже наваждение начало рассеиваться. Вновь четко обозначились стволы двух молодых секвой, орешник, стебли цветущей арники, лежащая в неловкой позе Милдред. Некоторая зыбкость все еще сохранялась в низинках, но вершина холма уже очистилась.
Разбросав рукава, на ней лежал оранжевый скафандр. Мгновение, вопреки очевидному, еще казалось, что Милдред находится в нем, но казалось всего мгновение. На крупном плане отчетливо различался шлем с открытым забралом. Технических достижений земной цивилизации вполне хватило, чтобы убедиться в том, что он пуст. На это – хватило.
Милдред смогла определить место и время появления макулы. А вот перехитрить не сумела. И Маша уже догадывалась, в чем произошла ошибка. Обмануло то, что до этого случая макулы имели стандартное обличье черного сгустка неведомо чего, реагирующего только на активно работающий мозг. Так выглядели макулы, поглотившие двух астронавтов "Альбасете", Джун Кейси, шнелльбот Нолана, такой описывало макулу Феликситура сообщение ОКС. К этому привыкли. В подсознании поселилось убеждение, что такими макулы будут и впредь. Одной из жертв этого заблуждения оказалась и Милдред.
При всей своей проницательности она была избыточно эмоциональна. И на эксперимент решилась под влиянием порыва, сразу после ночи любви, без холодного анализа всех возможных вариантов. В результате не учла простой вещи: то, что было эффективно против макул вчера, может оказаться бесполезным сегодня. Со своей стороны, Маша тоже была обязана понять это раньше. Понять и устоять против мощного, хорошо организованного давления Милдред.
Кроме всего прочего, вместе с Милдред "Вихрь" лишился своего второго и последнего интравизора. Случайно ли? Макула наглядно продемонстрировала способность к метаморфозам. Очевидно, она могла меняться как внешне, так и содержательно. Сам факт неудачи Милдред говорил об этом. Он, этот факт, стоил многого, но не стоил Милдред. Можно было считать, что в небывалом поединке с макулами люди не столько потерпели поражение, сколько одержали новую победу, узнав новое о враге. Но радости эта победа дать не могла. Тактика человеческих жертвоприношений никогда не доставляет радости, каких бы результатов ни приносила. Тут Кнорр прав.
Все молчали. И молчание продолжалось до тех пор, пока в зале управления не появился голубоглазый абориген Кампанеллы.
Сделав несколько шагов от входа, он остановился. Над видеарием все еще висело объемное изображение скафандра Милдред.
– Там была она? – глухо спросил кампанеллянин.
Маша подошла к нему и взяла за руку.
– Как вы себя чувствуете, Саймон?
Абориген недовольно высвободился.
– Не прикасайтесь ко мне.
– Хорошо. Вы в порядке?
– В порядке. Там была она?
Требуя ответа, он яростно вперился в нее своими глазищами. Маша без слов опустила голову.
– Зачем она это сделала?
– Хотела проверить то, что вы ей рассказали.
Саймон растерянно оглянулся. Видимо, только в этот момент он понял, что на него смотрит множество людей. После нескольких лет полного одиночества это должно было быть сильным потрясением.
– Я рассказал все! – крикнул Саймон. – Не смотрите на меня так! Вы, сытые, разве вы знаете...
– Почему же не получилось? – прервала его Маша.
– Почему? Почему, почему... Ей не хватило моего отчаяния, вот почему. У нее не было такой безысходности. Полной, тупиковой, беспроглядной. Она не видела, как макула заглатывает ребенка. А ножки дергаются в воздухе... В красных таких сандаликах... Понятно? У вас лучший крейсер Земли, да? Отвечайте!
– Что отвечать?
– Где вы были со своим крейсером раньше? Видели бы вы, что у нас творилось!
– Мы спешили, – мягко сказала Маша. – Мы здесь. И мы себя не жалеем.
– Не жалеете? Это смотря кто. Почему вы послали ее? У вас что, мужчин не нашлось?!
Истерика бывает заразительной. Особенно для людей легко возбудимых.
– Все вы здесь – фанатики! – вдруг выкрикнул Кнорр.
Покинув свое место, он побежал к выходу. Его срыв подействовал на кампанеллянина неожиданным образом. Саймон вроде бы успокоился, с большим удивлением посмотрел вслед Кнорру, а затем перевел взгляд на Машу. Маша усмехнулась.
– Вы полагаете, мы всегда себя так ведем?
Саймон встрепенулся.
– Что? Нет. Милдред... Но этот... он противнее тараканов. Ни за что не стану его есть!
Прозвучал гонг экстренного сообщения.
– В районе космопорта Дедал обнаружена макула, жесткая форма, – доложил Гильгамеш. – Там сейчас находятся Ио Цесселин и Франческа Гальярди.
Милдред ошибалась не во всем. Ее пророчество о том, что всего будет много, начинало сбываться.
Маша оперлась о ближайшее кресло.
– Тревога, – упавшим голосом, почти шепотом, сказала она. – Объявляю боевую тревогу.
Мбойе резко нагнулся к своему пульту. На тяжелом крейсере "Звездный Вихрь" в очередной раз послышался вой сирен.
* * *
Изредка любой человек способен предчувствовать судьбу, даже если он совсем не обладает способностями интравизора. Такое случается при серьезной угрозе. Такое случилось с Ио, как только поступило сообщение с крейсера. Сразу мелькнула пронзительная мысль, что на этот раз не уйти.
Предупреждение о макуле она приняла на втором этаже астровокзала.
Не рассуждая, сразу бросилась к выходу на широкую террасу, опоясывающую здание, рассчитывая спуститься в парк, где остались флигеры. Но, оказавшись на террасе, поняла, что опоздала. И всех дел-то было – сбежать по одной из лестниц, прыгнуть в кабину да нажать педаль. Увы, под развесистым платаном, как раз между флигерами, уже расположилась самая настоящая макула. И не просто расположилась, а успела поработать над охранным роботом. "Скорпион" бестолково бродил вокруг заросшей сорной травой клумбы.
По галечной дорожке прочь от него во всю прыть бежала Франческа. Прыгая через ступени, она взлетела по лестнице первого этажа и скрылась под козырьком входа.
Макула не торопилась. Она была большущей. Подобравшись к флигерам, вовсе остановилась, словно раздумывая. Потом двинулась дальше, к зданию, но тоже не слишком быстро.
– Мы отрезаны от флигеров, Александер.
– Понял, – дрогнувшим голосом отозвался Мбойе. – Высылаю шнелльбот. Выигрывайте время, удирайте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41