– Но только не людей.
– Быстро спускаетесь, – проворчал Бертран. – Пятьдесят метров в минуту.
– Ничего, – отозвался Ван Вервен. – Для исследований больше времени останется.
К нему уже полностью вернулась спокойная уверенность профессионала, занятого своим делом. Якоб проверил настройку внешних датчиков и прибавил оборотов винтам, чем еще больше ускорил спуск. За иллюминаторами исчезли последние остатки синевы. Со всех сторон батискаф все плотнее укутывал вечный мрак. Вскоре он сделался абсолютным. Все увеличивающееся давление стискивало бортовые панели, которые, скользя по направляющим, начали сдвигаться к оси судна. Таким образом уменьшался объем "Нерея", и батискаф не стремился выскочить на поверхность.
Ван Вервен опустил нос аппарата и включил передний прожектор.
– Ты хоть намекни, что высматривать, – попросил он.
– Все необычное. Ну, какие-нибудь чересчур молодые горные образования, например.
Надвинув на лоб шерстяную шапочку, Рональд прижался к сырой и холодной поверхности иллюминатора. Но до дна еще было далеко, световой нимб таял в пустоте.
– Включи радар, – посоветовал Якоб.
На зеленоватом экране вырисовались очертания подводного пика.
– Что за гора?
– Вулкан Энджеб. В данное время бездействует.
– Энджеб, Энджеб... Притягивающее название. Давай туда.
Ван Вервен приостановил встречное перемещение бортов, замедляя погружение. Кабина наполнилась тонким воем, напоминающим звуки, издаваемые кухонным миксером – электромоторы включились на полную мощность. Якоб двинулся крейсерским ходом со скоростью в двенадцать узлов. Этого оказалось достаточно. Склон приближался быстро.
– Что означает название Энджеб? – спросил Рональд.
– Фамилию первооткрывателя. Есть такой вулканолог.
Рональд с интересом взглянул на своего спутника.
– Ты знаешь названия всех вулканов Кампанеллы?
– О нет, не всех. Просто я довольно много занимался вулканными кольцами. Ну и впадиной Дит соответственно. Совпадение.
– Совпадение? Очень похоже на перст судьбы.
– Ну, ну. Не стоит во всем его видеть.
"Нерей" прошел метрах в тридцати над кромкой кратера. Рональд молчал, поэтому Ван Вервен оставил судно на прежнем курсе. Глубина под килем начала увеличиваться.
– Мы – внутри Вулканного Кольца. Опускаться?
– Да.
Миновав километровую отметку, батискаф возобновил погружение. Он плыл вдоль крутого склона, угол наклона которого приближался к пятидесяти градусам.
– Довольно молодой вулкан? – спросил Рональд.
– А они все здесь молодые. В геологическом смысле, конечно.
– Ты здесь уже погружался?
– Да. Лет сорок назад участвовал в экспедиции морских геологов.
– Очень кстати. И какой район обследовали?
– Ну, лично я погружался восточнее, в Срединной долине.
Рональд взглянул на карту.
– Поехали туда. Берт, мы меняем курс. Как понял?
– Да хорошо понял. Следуем за вами. Курс – Срединная долина. Якоб, слушай, ты ничего не видишь?
Ван Вервен взглянул на экраны.
– Ничего особенного. А что?
– Да вроде какое-то пятно на дне мелькнуло.
– Опять пятно? Нет, ничего не вижу.
– Показалось, значит.
– Знаешь, ты осторожнее с этим словечком. Пятна ему все мерещатся.
Постепенно погружаясь, батискаф направился к востоку.
– Быстрее можно? – спросил Рональд.
– Тринадцать узлов. Максимальный ход.
– Не хочешь передать управление софусу?
Ван Вервен повернул голову. На его длинном лице появилась улыбка.
– Я хорошо помню этот район.
Рональд поднял раскрытые ладони:
– Виноват, маэстро. Ладно, рули.
Ван Вервен рулил успешно. Через сорок минут гребень глубоководного каньона просматривался уже без помощи радара.
– Где будем спускаться? – спросил Якоб.
– Дай карту.
Срединная долина, или Срединный разлом океанического дна, пересекал все кольцо подводных вулканов с юго-востока на северо-запад, образуя по пути несколько изгибов и отдавая по сторонам многочисленные трещины. При взгляде на карту создавалось впечатление, что кто-то уронил весь горный венец на твердое основание, от чего колечко раскололось неровными кусками. Ширина центрального каньона менялась, в самом узком месте составляя семьсот метров и разбегаясь к середине до десяти миль. Здесь находилась знаменитая впадина Дит, самое глубокое место Кампанеллы. Дно от поверхности моря там отделяли тринадцать с половиной километров. Рональд постучал пальцем.
– Тут погружался?
– Трижды.
– Хорошо помнишь?
– Местечко такое, что раз увидишь – не забудешь.
– "Нерей" выдержит?
– Конечно. Гондола рассчитана на глубины до пятнадцати километров. Причем в земных условиях, где гравитация чуть посильнее.
– Прекрасно. Идем туда. Вдоль долины, над самым дном.
– Ближе к какому склону?
– К тому, где больше пещер.
– Их с обеих сторон предостаточно.
– Тогда – вдоль того, который ближе к нам сейчас.
– Слушаюсь, сэр. Алло, "Гепард"! Начинаю спуск в разлом. Десять пятьдесят восемь.
– Ох, Ронни, не сомневался, что тебя туда потянет, – отозвался Бертран. – Спасательный батискаф приготовлен.
– Благодарю.
Послышался смешок Реджинальда.
– Полковник, а что у вас было в школе по поведению?
– Тройка. Якоб, трогай.
Достигнув глубины две тысячи шестьсот метров, "Нерей" прошел над группой острых скал и повернул к северу. Под ним находилось плато, которое круто обрывалось в собственно Срединный разлом. Продолжая снижаться, Ван Вервен включил дополнительные фары, и через незначительное время свет начал отражаться от поверхности, покрытой слоем белого вещества.
– Очень напоминает снег, – сказал Рональд. – Что это?
– Снег и есть, только подводный. Он состоит из скелетов погибших морских организмов. Эти известковые отложения накапливаются со скоростью около трех миллиметров за столетие. Здесь, в морях Кампанеллы, слой еще тонок, поскольку планета заселена недавно. Ронни, ты что же, впервые погружаешься?
– Впервые. А что?
В глазах Ван Вервена мелькнула усмешка. Он покрутил головой.
– Тогда тебе будет интересно.
– Думаю, тебе тоже, – ответно усмехнулся Рональд.
На глубине около четырех километров показалось дно разлома. Якоб сбросил порцию светящихся сигнальных шариков. Над местом их падения всплыло облако ила, которое начало смещаться в сторону.
– Жаль, – пробормотал океанолог. – Течение не попутное.
В свете боковой лампы показался крутой склон, заваленный остроугольными обломками скал. Кое-где к ним прикрепились морские губки.
– Что-то их маловато, – продолжал ворчать Ван Вервен.
– Тоже, небось, макулы постарались?
– Не спеши все списывать на макул. Разные бывают причины.
Через полмили осыпь закончилась. Обнажились коренные породы. Местами их закрывала окаменевшая лава.
– Каков приблизительный возраст этих потеков? – спросил Рональд.
– О, старые образования. Давно утратили блеск и стекловидную корочку. Видишь черный налет? Это окись марганца, она образуется очень медленно.
– Тогда идем дальше.
– Дальше так дальше. Смотри, слева трещина. Заходить?
– Пропускаем. Добавь ходу.
Обогнув отдельно лежащий камень, "Нерей" поплыл над плоским дном. Жужжание электромоторов усилилось, но потом они вдруг замолкли.
– Эт-то еще что такое?!
– Где?
– Прямо по курсу. Рыба! Видишь?
– Вижу. И что с того?
– Ронни, у нее две пасти.
Рональд отшатнулся от иллюминатора. Перед батискафом, ослепленное прожекторами, висело странное создание. Его вытянутое тело оканчивалось крысиным хвостом, извилистым и подвижным. По бокам от головы колыхались округлые плавники. Сверкали выпученные глаза. А под ними располагались две щели с кривыми желтыми зубами.
– Ничего подобного на Кампанеллу не завозили, – сказал Ван Вервен.
– Откуда такая уверенность?
– С Земли. Ничего подобного в наших океанах нет.
– Надо заснять.
Сверкнула фотовспышка.
– Экий мутант! – удовлетворенно сказал океанолог.
– Или пришелец.
– Пришелец? Откуда?
– Оттуда. Не исключено, что транспортная система действует и в обратном направлении. Нелишне проверить микробный состав воды, а то подцепим какую-нибудь заразу.
– Ты так уверен в существовании трансцендентного канала?
– А рыба тебе ни о чем не говорит?
– Сразу двумя ртами. Такого нет в земной фауне!
– Уверен?
– На сто процентов. Будем ловить?
– Некогда. Двухротовая рыба – частность. Можно рассматривать в качестве сигнала верного пути. Нам нужно успеть добраться до главного. Знаешь, меня преследует ощущение цейтнота.
– Ладно. К твоим ощущениям нужно относиться внимательно.
Якоб включил моторы. Чудище нехотя уступило дорогу и скрылось во тьме. Внимание Рональда уже привлекало другое. "Нерей" плыл над необычной поверхностью. Дно покрывало нечто вроде ноздреватой накипи, расчлененной на пластины с приподнятыми краями. Рональд вопросительно взглянул на своего спутника.
– Ничего сверхъестественного, – охотно объяснил Ван Вервен. – Тонкий слой лавы растрескался от соприкосновения с водой. Такие пластины могут возникать при высыхании грязи на болоте, например.
– Да, много интересного под водой.
– Это еще что! Вот, смотри.
Якоб выключил весь свет. За иллюминаторами встала плотная тьма. В первые мгновения она казалась совершенно непроницаемой, но затем глаза попривыкли и справа стало различаться багровое зарево.
– Действующий вулкан. Есть на что посмотреть.
– Поворачивай.
– Не устоял перед соблазном, а?
– Э! Район поиска точно не определен.
– Верно.
– Интравизор должен обогащаться зрительными впечатлениями.
– Красиво сказано.
– Кроме того, открытие может состояться как раз вблизи кратера.
– Почему бы и нет?
Посмеиваясь, Ван Вервен раздвинул стенки аппарата, заставляя его подвсплыть, а потом переложил руль вправо.
Через четверть часа они сблизились с вулканом, находившимся почти на оси разлома. Внезапно раздался писк гидролокатора. Моторы взвыли, и батискаф метнулся в сторону.
– Что случилось?
– Посмотри в верхний иллюминатор.
Рональд протер стекло и прижался к нему носом. По склону горы, поднимая облака мути, катился камень.
– Обычная история, – сказал Якоб.
– Это опасно?
– Не очень. Наружный слой обшивки эластичен. Кроме того, у Берта есть запасной батискаф.
Удалившись тем не менее от опасной зоны, "Нерей" продолжил подъем. Багровое свечение превратилось в зарево, видимое даже сквозь свет прожектора. Внизу показался огненный ручей, стекающий по склону. Вода над ним кипела. Мириады пузырей рассеивали электрический свет, поэтому прожектор пришлось выключить.
Через гидрофоны слышались шипение, треск, бульканье, раздавались глухие удары. Языки лавы, соприкасаясь с водой, покрывались прозрачной коркой и продолжали течь уже под твердой поверхностью. Но она часто рвалась, магма вновь прорывалась наружу. Место прорыва при этом расширялось, образуя ответвление. Остывая, потоки превращались в темнеющие на глазах трубы, каменные подушки, капли. В батискафе стало жарко, хотя кондиционер работал на полную мощность.
– Ладно, плывем дальше, – крикнул сквозь шум Рональд.
– А к жерлу подниматься не будем?
– Нет. Полюбовались и хватит.
– Жаль, – сказал Якоб. – Зрелище любопытное.
– Жаль, – согласился Рональд.
"Нерей" послушно обогнул огненную гору и вернулся к левому борту разлома. На протяжении следующего получаса он шел вдоль однообразной осыпи, скрывающей склон.
– Хочу тебя спросить, Ронни.
– Да?
– Бывает, что ты в своих видениях ошибаешься?
– В последние годы не бывает. Но точность предсказаний различна. К тому же наитие приходит не сразу и не при всякой необходимости. Иной раз неделями мучишься, а уверенности все нет как нет. Тут главная сложность – разродиться.
– Понимаю. Ну а в отношении канала ты насколько уверен? Штука весьма необычная, прямо скажем.
– Не более необычная, чем исчезновение тринадцати миллионов человек.
– Довод сокрушительный. Но других пока не видно.
– Значит, надо найти.
– И все же, какие доказательства мы ищем?
– Убедительные.
– Ронни, хватит увиливать. Говори прямо.
– Хорошо. Убедительным было бы наше исчезновение.
– Что?
– Исчезновение.
– Никак не привыкну к твоему юмору.
– Я не шучу. Якоб, ты готов исчезнуть?
Ван Вервен сокрушенно вздохнул.
– Ох уж эти мне горячие финские парни! Кажется, у нас не от вулкана так жарко.
– И чем же плохи финские парни?
– Да ничем. Но чем хуже голландцы?
– Понятия не имею, – усмехнулся Рональд.
– Молод ты еще, полковник.
– Так я и не собираюсь помирать.
– Вот как? А мне показалось, что ты предлагаешь отправиться прямиком на тот свет.
– В общем – да. Но исчезать и помирать – не одно и то же.
– Сложное что-то для профессора. Ты хочешь сказать, мы можем остаться в живых?
– Вполне.
– Честно?
– Честновато.
– Уже лучше. Ладно, где риск, там и надежда.
– Амен, брат-северянин.
* * *
На борту "Вихря" пробили двадцать четыре склянки. Началось очередное совещание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41