Так я скоро
доберусь до невинных младенцев. Полученную энергию экономить, как нищему,
свои жалкие гроши. Ради такой жизни не стоило воскресать!
Я выбрал глухой район, но все же такой, в котором обитали люди. Здесь
было меньше милиции, люди были более тупыми, часто пьяными или
обкурившимися анаши, к тому приученными не лезть в чужие дела и не замечать
ничего постороннего, что не касается их лично.
Мрачные кирпичные дома шли по левой стороне улицы. В них редко светились
окна. Справа полуразрушенные двух-трехэтажные хибары дореволюционной поры,
между ними поднимались первые этажи современных блочных многоэтажек.
В лунном свете на кучах мусора блестели осколки стекла. На помойках
шуршали крысы. Все стены были исписаны с помощью аэрозольных балоичиков:
Жидомания-93, Лена дает Сереге, Все мы братья, Спартак - класс!, Русский
народ не сдавайся.
Была здесь и наскальная живопись, сводившаяся в основном к неумелым
изображениям мужских половых органов и порносцен. Местечко, что надо.
Над парком за три улицы от местечка светилось зарево, оттуда доносилась
музыка. Свет и музыка создавали иллюзию, что здесь не глухие задворки, а
почти центр. Я надеялся, что жертве передастся это ощущение, и она не будет
слишком настороженна.
И вот я уловил сигнал. Вначале слабый писк отчаянья и беспомощной
девичьей ненависти, затем слова.
- Что теперь делать? Что делать?.. Сказать маме... Она меня убьет. Ей так
не нравится Виктор. Она это говорит всем подряд. А если я скажу, что
беременна, она с ума сойдет. Она натравит на него брата и милицию, кого
угодно. Чтобы уничтожить... Ну и пусть уничтожает! Подлец! Он спросил,
уверена ли я, что это его ребенок. Сволочь! У меня могло быть столько
парней, ему столько девок за всю жизнь не перетрахать. Но я ведь ни с кем,
кроме него, потому что люблю его. Не могу с тем, кого не люблю. Пусть
изнасилуют, а сама - нет!
Интересные мысли, - подумал я. - Глупышка не знает, что бывают вещи
похуже изнасилования .
Подул неожиданно сильный и холодный ветер. Девушка съежилась и нервно
огляделась по сторонам. В душу ее закрался страх. Она оглянулась и увидела
зарево над парком, услышала успокаивающий грохот бас-гитары и ударника.
- Всего несколько кварталов... мама ждет. Что ей скажу, почему у меня
красные глаза... И губы небось опухли... Всегда я их кусаю... А-а, все
равно...
Сзади послышался шорох. Девушка обернулась, чтото большое белое
промелькнуло в развалинах сносимых домов.
Я видел себя ее глазами, я почувствовал ее испугледяную волну, окатившую
тело.
Черт! Как я неуклюж. Стоп! Не шевелись! Она стоит и смотрит в твою
сторону. Щурится, чтобы лучше видеть. Ну вот, наконец успокоилась... О-о!
Опять эти мысли. Глупышка!
Девушка стремительно шагала по улице, чувствуя, как громко стучит ее
сердце. Она вспоминала мамины слова - будешь шляться, тебя обязательно
изнасилуют или сделают что-нибудь ЕЩЕ ХУЖЕ .
После этих слов она пошла еще быстрее и на перекрестке повернула направо.
Оглянувшись, она увидела снова белый силуэт, метнувшийся под прикрытие тьмы
у стены.
Черт! Она опять засекла меня! Как я неуклюж! Девушка бросилась бежать.
Когда она осмелилась посмотреть через плечо, то в лунном свете увидела
меня: скелет с оскаленным ртом, жаждущий ее крови.
Девушка споткнулась, вскрикнула и едва не упала. Но чудом удержалась на
ногах и помчалась дальше, еще быстрее, потому что расстояние между нами
сокращалось.
Еще раз обернувшись, она истошно завопила, не надеясь уже, что удастся
убежать от меня. Но люди в домах были глухи к ее мольбам о помощи.
Я настиг девушку, схватил за волосы и рванул назад. Взмахнув руками, она
опрокинулась мне на грудь. Извернувшись, уперлась ладонями в ребра, рвалась
и брыкалась отчаянно. Ногти ее проскребли по моим костяным щекам, один
сломался о край пустой глазницы, глаза девушки метнулись к моему лицу, и
она замерла, как кролик перед удавом.
- Хватит бегать, милая, хватить бегать, - подумал я и мне показалось, она
услышала. Руки ее упали, ноги стали подкашиваться, глаза закатываться.
Костлявой рукой я зажал девушке рот, другой подхватил ее под спину и,
подняв на руки, понес к ближайшему полуразрушенному дому.
Этой же ночью в квартире Бориса на жертвенном столе она узнала, что мама
была права, на свете бывают вещи похуже, чем изнасилование.
- Господи! - вскричал я, стиснув рукою грудь. Казалось, сердце сейчас
разорвется от муки. - Никогда я не верил в тебя и не просил ни о чем! Но
если ты есть, приди! Помоги мне! Я не могу больше так жить! Не могу! Я -
убийца, кровосос, живой мертвец! И моя жена ждет от меня ребенка. А кто
он?.. Порождение крови убитых мною людей. Несчастное дитя ожившего
мертвеца. Кем он станет?! Чудовищем?!
Я бы оборвал эту никчемную страшную жизнь, но я не знаю как. Борис не
отпустит меня. Я нужен ему, зачем, я не знаю.
- Господи! - снова позвал я его и зарыдал, закрыв лицо ладонями.
- Я здесь. Перестань лить слезы. Будь мужчиной... Услышав ЕГО голос, я
отдернул руки от лица и сквозь туман слез взглянул на НЕГО. ОН выглядел
усталым и печальным. Темные волосы тяжелыми прядями обрамляли лицо. Одежды
были измяты, а сандалии в пыли.
Ему много пришлось потрудиться сегодня, - подумал я.
- Много, - кивнул ОН. И много еще надо сделать. Я пришел, потому что ты -
особенный случай. Есть злодеи, по сравнению с которыми ты - невинный
ребенок. Но и твоя ноша велика. Не ищи всех своих грехов в этой ЖИЗНИ. Люди
часто вопрошают у меня: Господи, за что?! За все грехи, совершаемые в
предыдущих жизнях. По мере вины и судьба.
- Что же я такого натворил?
- Ты не узнаешь этого никогда. Таков закон. Предыдущие жизни должны быть
скрыты от людей, чтобы у них хватало мужества жить. Если бы они помнили все
свои грехи, все муки, все ужасы предыдущих жизней, многие убивали бы себя
по малодушию. Убивали бы, когда узнали бы, какую бездну подлостей и
жестокостей совершили и как долго и тяжко придется искупать грехи. Но
другого пути нет и не будет. Люди должны жить, должны использовать
возможность очиститься, либо окончательно загубить свою душу и пойти в
услужение Князя Тьмы, как Борис.
- Значит, все, чему учит церковь - ложь?
- Не ложь, а милосердие. Все будет - и рай, и ад, но не так скоро, не за
чертой одной жизни. Но только немногие видят дальше большинство - нет.
Поэтому награда и кара должны быть рядом. Я приоткрываю перед тобой завесу,
ибо ты должен с ясным пониманием, твердыми волей и верой исполнить свою
миссию. Но не надейся на чудесное искупление грехов, его не будет. Зачтется
только содеянное, не более. Но это единственный шанс для тебя улучшить свою
будущую судьбу и встретить в новой жизни тех, кого любишь. Не знаю, кем
предстанет в ней Марина - женой, матерью, отцом, братом, ребенком, другом -
она может быть, кем угодно, но знаю, что близкие души находят друг друга.
- Отцом? Братом?.. - растерянно повторил я. - А как же моя любовь? Я
хочу, чтобы мы вновь любили, чтобы у нас были дети!
- Может быть... - ОН покачал головой. Но не тешь себя пустой надеждой,
это не бывает почти никогда.
- Тогда зачем все это?! вскричал я. Ты говоришь, откажись от того малого,
что имеешь, ради того, чтобы ничего и никогда не было!
- Не об удовольствии следует думать тебе! - оборвал меня ОН. А о
спасении! Ты не помнишь ничего о своей последней жизни, к которой вернул
тебя колдун. Она была не так чиста и красива, как убеждает тебя он. У
Бориса свои мотивы, свои черные интересы. Но о них позже. У тебя была
девушка. Да, - кивнул ОН, - подтверждая свои слова, - не так прекрасна была
твоя любовь к Марине. Ты нанял девушку иа работу в вашу с Борисом фирму,
она была очень хороша и вскоре забеременела от тебя. Ты дал ей денег и
отправил делать аборт. Она любила тебя и не знала, как поступить:
послушаться или подчиниться естественному желанию родить дитя. Она бежала в
Моршанск, откуда приехала в Москву, бежала искать поддержки у родителей, но
не нашла ее. Для них главным было то, что скажут соседи, когда их дочь
принесет в подоле. Для них главным было то, что они могут стать позорищем в
глазах всего города. Они выгнали ее... Твои деньги кончились, на ее
отчаянные письма ты не отвечал... Девушка опустилась, попрошайничала,
воровала, спала со всякой дрянью за деньги. А потом ее зарезали в пьяной
драке... Случайно...
Эти две смерти - матери и неродившегося дитя - на тебе. Они переполнили
чашу твоей судьбы и ты вопал в рабствок колдуну.
На душе было пусто и тяжко, надежда растаяла, осталось понимание
неизбежной муки, которую мне предстояло вынести. Я посмотрел на НЕГО.
- Что я должен сделать, чтобы вырваться?
- Ты этого действительно желаешь? спросил он.
- Ты же знаешь! Ты читаешь мои мысли, мою душу! Зачем эти вопросы!
- Знаю... И даже больше, чем ты сам. Знаю все, на что ты можешь решиться
- от самого низкого и до самого высокого. Но ты должен принять решение сам
и изречь его. Не надеяться, что я выберу что-то среди твоих мыслей и помогу
тебе. Прежде чем ты ответишь, узнай еще одно...
- Что?!
- Ты должен пожертвовать свое нерожденное дитя...
Я рванулся вперед, вцепихшись в подлокотники кресла. Чуть не бросился на
НЕГО в приступе слепой ярости. ОН потребовал МОЕГО РЕБЕНКА! МОЕГО РЕБЕНКА!
ЕДИНСТВЕННОЕ, что останется после меня.
- Это в ваших традициях, - сказал я холодно. - Твоих и твоего отца.
Требовать в жертву невинных детей. Губить детей - это высшее милосердие?
Добро с большой буквы?.. - Не слишком ли много ты требуешь?.. И что
останется Марине? Не будет меня, не будет ребенка, она не переживет...
- Переживет, - грустно кивнув ОН. Кивнул так, что я сразу понял, ЕМУ все
известно наперед.
- Переживет и найдет нового мужа и родит.
- А я?! закричал я, впиваясь взглядом в его бездонные глаза.
- О тебе она сохранит прекрасные воспоминания, будет приходить на твою
могилу, и пока она будет смотреть на твою фотографию на плите, будет
безраздельно твоей. А ты в новом рождены* стаяешь испытывать в такие минуты
необъяснимую светлую радость. Когда придет срок, ты встретишь ее снова.
Я закрыл лицо руками, чтобы ОН не видел моих слез. Жизнь! Людям остается
жизнь! А мне?! Только смерть!
ОН подошел и положил руку мне на плечо.
- Я буду помогать тебе в самые трудные минуты. Такие, как эта. Твое дитя
- ему нельзя родиться. Это противоестественное дитя. Силы зла приняли
слишком много участия в его появлении. Я опасаюсь за его душу. Она может
погибнуть. Твой сын способен стать ужасом для людей. Лучше ему не быть
вовсе.
Я безучастно кивал, слушая Его. Моя последняя надежда. Мое единственное
доброе дело после смерти. Оно обратилось злом. Не будет ни сына, ни дочери,
которым Марина смогла бы рассказать обо мне, для которых я был бы живым всю
их жизнь. Я останусь только в тайниках ее памяти, откуда она иногда
украдкой от нового мужа будет выпускать меня.
- Бери мое дитя! - прошептал я и поднялся. Мы стояли напротив друг друга,
глядя друг другу в глаза. Наши взгляды словно срослись.
- Какое оружие против Бориса ты мне дашь взамей?
- Не взамен, - мягко возразил ОН. - Не взамен... Оружие добудешь сам. То,
которое колдун так жаждет заполучить. Кровавый камень зомби.
Здесь в подземельях Москвы прячутся пять порождений Тьмы. Пять
полуразложившихся мертвецов. Их существование поддерживает волшебный камень
- кроваво-красный авдрагот. Последний на Земле. Остальные я уничтожил.
Колдун знает его силу. Андрагот дает великую мощь. С ним ты мог бы обойтись
без крови и жить во плоти столетия. Это плата, которую он собирается
предложить тебе за услуги. Он сам получит неизмеримую власть над силами
Тьмы и с их помощью станет творить свои черные дела. Ты непредставляешь
какими гнусными замыслами полон он. Замыслами Сатаны!
Только развоплощенный способен похитить камень у зомби. Если не получится
у тебя, колдун найдет другого слугу, попробует еще раз, еще... Пока не
заполучит кровавый камень.
- И ты не можешь воспрепятствовать ему?
- Сейчас не могу. Ты можешь...
- Положим, я получу камень, что дальше?
- Когда он поймет, что ты не с ним, а против него, колдун попытается
убить жену твою, оградит себя за. клятьями. Но андрагот поможет тебе
одолеть его. Уничтожить колдуна.
- Убить?
- Убить.
- Уби-ить... - протянул я.
- Да. И спасти многих, многие души. Нанести Тьме жестокий удар.
Развоплощенный, ты будешь невидим для зомби, чувствующих только живую
плоть. Ты спустишься в подземелье, колдун расскажет, куда идти и снарядит
тебя. И возьмешь андрагот.
Вернувшись, уничтожишь колдуна, а камень сожжешь в огне. Как только он
умрет, твое нынешнее противоестественное состояние прекратится и ты
вернешься в могилу. Душа твоя успокоится и возвратится на Великий Круг.
- Это - единственное, что ты даруешь мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11