В «хорошую» погоду, когда волны грохочут и бьются об опоры, энергии хватает для плавки алюминия; рудовозы, которые доставляют сырье, везут обратно шлак, чтобы выгрузить его в пределах видимости поселения в бездонное чрево океана. При «плохой» погоде, когда воды Атлантики гладкие, как зеркало, производство алюминия приостанавливается. Но погода никогда не остается «плохой» надолго.
Семья Лусиллы занимала трехкомнатный отсек в жилой части поселения. Их жилье располагалось на подветренной стороне, отведенной рыбакам, – по другую сторону платформы от завода очистки алюминия, на шестом уровне над генераторами. Здесь воняло рыбой и было очень шумно. Лусилла привезла домой подарки. Шарф для отца, что-то из косметики для матери и, к удивлению Конута, один низ аборигенских флагов для брата Роджера. Конуту и в голову не пришло, что нужно привезти подарки, тем более, что ими могут служить вещи туземцев, которые в качестве сувениров оказались ценнее любых других подарков. Роджер был доволен. Он давно хотел иметь такую вещь.
Мать Лусиллы подала кофе и пирог, и Конут рассказал всем о своем путешествии по Южным морям. Однако он ни словом не обмолвился о том, как валялся пьяный на обочине дороги.
Во время рассказа Конут не сводил глаз с Роджера. Брат Лусиллы оказался молодым гигантом, ростом выше Конута, с кротким, но лишенным всякого выражения взглядом. Он не пил кофе и отказался от пирога, просто сидел, глядя на Конута, и теребил потертую материю своего подарка, даже нюхал его, поднося к лицу. Конуту он показался смущенным. Исключая аборигенов и некоторые клинические случаи, представляющие интерес для ученых, все, кто окружал Конута в Университете, имели индекс умственного развития не ниже ста сорока, и у него не было опыта общения с менее развитыми людьми. Роджер мог говорить, но чаще предпочитал молчать, и хотя казалось, что он понимает слова Конута, выражение его лица не менялось.
В действительности Роджера мало интересовал рассказ Конута. Все его внимание было поглощено подарком. И как только представился случай, мальчик извинился и ушел с ним к себе в комнату.
Роджер знал, что флаг очень старый и привезен издалека, но его временные рамки не превышали нескольких недель, а понятие «далеко» могло обозначать ближайший город за горизонтом – память у него была слабая. Что его действительно восхищало в подарке, так это цвет, чудесный цвет.
Мальчик прикрепил флаг магнитами к стене, постоял в задумчивости и перевесил поближе к кровати. Ему было приятно просто стоять и смотреть на флаг, любуясь его цветом.
За окном была ясная лунная ночь, дул свежий ветер с далеких берегов Португалии. Шли высокие волны, и по поселению разносился, заглушая и перекрывая друг друга, шум пневматических установок и грохот открывающихся и закрывающихся клапанов. Поэтому если собеседник находился, например, в другой комнате, разговаривать было совершенно невозможно. Но Роджера шум нисколько не беспокоил. С тех пор как проломленный череп задел кусочек его мозга, ничто не беспокоило его по-настоящему. Однако флаг пришелся ему по душе. Поглядев на него минут десять, Роджер убрал магниты, взял флаг, сложил и положил под подушку. С довольной улыбкой юноша вернулся к столу, чтобы пожелать спокойной ночи новому мужу своей сестры.
Глава 10
Мастер Карл повесил на дверь табличку «Не беспокоить» и опустил штору, скрывающую его маленькую затемненную комнату от случайных взглядов студентов-уборщиков. Нет, он не стыдился хобби, из-за которого и устроил затемнение, это было бы против его правил. Карл вообще не стыдился своих занятий. Об этом свидетельствовала и его комната, несущая на себе следы всех его увлечений.
Там на трех досках пылились забытые шахматные комбинации; дюжина поколений студентов-уборщиков протирала фигурки и ставила на место. На лиловых стенах висели в рамках рисунки и тексты – следы его десятилетней давности увлечения статистической проверкой грамматики. В коробке, в которой когда-то лежали две дюжины колод карт Раиана, теперь оставалось только пять – напоминание о двух годах, отданных доказательству, что телепатии не существует. Карл занимался всем этим исключительно для собственного удовольствия.
Доказательство базировалось на аналогии, но Мастер Карл убеждал себя, что аналогия правомерна. Допустим, рассуждал он, телепатическая связь подчиняется общим уравнениям Универсального закона поля, тогда она должна попадать в одну из указанных там категорий. Либо она регулируется плавно, как спектр электромагнитного излучения, либо имеет чисто квантовый характер, как кинето-гравитационные силы. Карл раз и навсегда исключил вторую возможность. Она подразумевала, что любая мысль может быть принята любым человеком вне зависимости от диапазона излучения, – но ведь наблюдения это отрицают.
Следовательно, телепатия, если она вообще существует, должна быть плавно регулируемой. Тут Карл и применил свою аналогию. Идентичные по структуре кристаллы резонируют на одной и той же частоте. Существуют и идентичные по своей структуре люди, их называют тождественными близнецами. В течение двух лет Мастер Карл почти все свое свободное время проводил, отыскивая, убеждая сотрудничать и изучая таких близнецов. Он занимался этим два года, не больше, так как за это время нашел триста двадцать шесть пар, то есть как раз такое количество, которое определяется законом хи-квадрат как минимальная выборка, в которой статистические наблюдения можно считать достоверными. Когда все триста двадцать шесть пар потерпели неудачу в угадывании карточных символов в гораздо большей степени, чем предусматривала теория вероятностей, Карл раз и навсегда прекратил эксперименты.
Отрицательный результат упорного двухлетнего труда не ожесточил Карла, но он потерял надежду. Ему не приходило в голову продолжать дальше, сделав триста двадцать седьмую попытку. Однако он позволил себе перейти к изучению других аспектов явления, именуемого псионикой.
Предсказания он отклонил по логическим причинам, о ясновидении размышлял несколькими месяцами ранее и пришел к выводу, что это явление, как и рассказы о летающих тарелках с инопланетянами, представляют слишком мало возможностей для экспериментальной проверки и потому не подходят для изучения.
Сглаз или колдовство он счел требующим или телепатии, или ясновидения. По крайней мере, в тех случаях, когда жертва не знает, кто виновник ее страданий. В большинстве случаев колдовство объясняется так: человек, который видел восковую куклу с воткнутыми в нее булавками или которому колдун говорит, что кто-то жмет ему ногти на ногах, легко может заболеть или даже умереть от ужаса, но если человек не подозревает о действиях колдуна – его болезнь можно объяснить только ясновидением или телепатией, а Карл уже отбросил их.
В традиционном списке сверхъестественных явлений оставалось еще два – это пирокинез и телекинез.
Карл считал первое разновидностью второго. Ускорение броуновского движения молекул (то есть нагревание до точки горения) по сути ничем не отличается от манипулирования группами молекул (то есть передвижения материальных объектов).
Его первые опыты в области телекинеза состояли в утомительных попытках сдвинуть кусочки различных веществ – сначала это был клочок бумаги, затем сбалансированные булавки, подвешенные на нитку, потом крупинки пыли, установленные в микробаланс. Это не дало никаких результатов. Прибегнув к помощи классической физики, Карл начал серию экспериментов с фотопленкой.
Как уверяли физики-практики, она является средой, в которой самая незначительная физическая сила дает максимальный измеряемый эффект. Фотон, свободный электрон, почти всякая частица содержат энергию, способную сдвинуть нестабильные молекулы фотоэмульсии.
Карл использовал все более и более чувствительную пленку, изучал способы повышения ее чувствительности – специальные разработки, жесткий температурный контроль, предэкспозиционирование для «впитывания» пленкой части энергии, необходимой для создания изображения. Он часами просиживал над каждой новой катушкой, усилием воли пытаясь нарисовать на ней круги, перекрестия или звезды, представляя себе молекулы и мысленно заставляя их перемещаться. Он вырезал шаблоны и помещал их на завернутые пачки пленки – на тот случай, если псионное «излучение» проявляется только как точечный источник. Однажды ему показалось, что он добился успеха: на пластинке особо чувствительной пленки, пролежавшей всю ночь у него под подушкой, наутро обозначилась призрачная, волнистая буква «X». Но Мастер Флориан – фотохимик – развеял его надежды. Карл достиг успеха лишь в одном: он сделал пленку столь чувствительной, что она прореагировала на незначительное тепловое излучение его тела.
Этой ночью Мастер Карл планировал предварительное экспонирование специально изготовленной партии рентгеновской пленки наложением на нее стопки люминесцентной бумаги; для того, чтобы слабое излучение бумаги подействовало на эмульсию, потребуются часы, но время должно быть точно отмерено.
Чтобы заполнить часы ожидания, у Карла было другое приятное занятие. Он послал в свой кабинет студента за незаконченным черновиком, который взял в комнате Конута. Заголовок гласил: «Объяснение некоторых очевидных аномалий закона распределения Вольграна». Карл придвинул к столу стул с жесткой спинкой и с большим удовольствием углубился в чтение.
Закон Вольграна, касающийся распределения неоднородных элементов в случайных популяциях, – чисто математическое правило. Он не имеет дело с материальными объектами и даже с численными величинами как таковыми. И тем не менее закон Вольграна нашел применение во всех отраслях производства – вплоть до безошибочного определения подлежащих отбраковыванию нестандартных партий консервированных сардин. Это закон общего характера, но некоторые его следствия проявляются практически в каждом эксперименте.
Почти в каждом, кроме одного. Один из выпускников Карла пытался согласовать правило Вольграна с данными переписи населения из своей докторской диссертации – до него эту тему еще не охватывали. Как ни странно, юноша потерпел неудачу. Он взял другую тему, защитился и теперь успешно проектировал системы связи для телевизионных компаний, но неудача породила проблему, заинтересовавшую самых выдающихся математиков, и Карл поручил ее Конуту.
Конут работал над ней в свободное время уже шесть месяцев. Даже в незавершенном виде рукопись доставила Карлу подлинное удовольствие. Чтение заняло три часа. Прекрасная работа! Хорошо, что он доверил ее Конуту!
Карл отслеживал каждый постулат, мурлыкая про себя, подымая бровь при использовании закона хи-квадрат с проверкой при помощи смелого расширения правила анализа фаз Гибба. Это была любопытная математическая проблема, интересовавшая Карла сама по себе, независимо от результатов переписи населения.
Закончив чтение, Карл удивился, почему Конут считает статью неоконченной. Ведь она вполне готова! Каждое уравнение проверено. Все константы стандартные и приведены правильно, переменные учтены и определяются на каждой странице продолжения.
– Очень странно, – проговорил Карл, глядя на скамью, на которой беззвучно впитывала электроны рентгеновская пленка. – Хотел бы я знать…
Он пожал плечами и попытался отвлечься. Но вопрос не шел из головы. Карл хотел было позвать Конута, но вовремя остановился: тот еще, наверное, не вернулся из поездки к родным Лусиллы, а если и вернулся, не стоит врываться к нему в такое время.
Все больше раздражаясь, Карл перечел последнюю страницу. С точки зрения математики, все было в порядке, теперь он старался вникнуть в смысл: «При числе рождений n возраст, достигаемый старейшим из популяции, должен равняться натуральному логарифму q, умноженному на n». Да. Ну и что тут особенного?
Карл окончательно разозлился. Он взглянул на часы. Было только десять вечера. Нахмурившись, он накинул пиджак и вышел, оставив гореть свет, не закрыв дверь и не убрав листки со стола. А рентгеновская пленка по-прежнему подвергалась воздействию у-излучающей бумаги.
Карл постучал в дверь комнаты Конута, но ему никто не ответил. Карл, подумав, распахнул дверь. Комната была пуста, супруги еще не вернулись из поездки.
Карл что-то проворчал ночному дежурному и спустился в лифте на улицу. Он надеялся, что прогулка ему поможет. Было холодно, но он едва ли заметил это. Величина q, все ли здесь в порядке? Но ведь все действия над ней выполнены правильно. Карл мысленно восстановил формулы, содержащие q; они предстали перед ним так ясно, словно были начертаны на стене Административного корпуса, возвышавшегося перед ним; он вспомнил даже коэффициенты уравнений. Общественное здоровье, войны, обеспеченность пищей, хитроумно вычисленная величина, характеризующая общественное сознание – все они участвовали в расчетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Семья Лусиллы занимала трехкомнатный отсек в жилой части поселения. Их жилье располагалось на подветренной стороне, отведенной рыбакам, – по другую сторону платформы от завода очистки алюминия, на шестом уровне над генераторами. Здесь воняло рыбой и было очень шумно. Лусилла привезла домой подарки. Шарф для отца, что-то из косметики для матери и, к удивлению Конута, один низ аборигенских флагов для брата Роджера. Конуту и в голову не пришло, что нужно привезти подарки, тем более, что ими могут служить вещи туземцев, которые в качестве сувениров оказались ценнее любых других подарков. Роджер был доволен. Он давно хотел иметь такую вещь.
Мать Лусиллы подала кофе и пирог, и Конут рассказал всем о своем путешествии по Южным морям. Однако он ни словом не обмолвился о том, как валялся пьяный на обочине дороги.
Во время рассказа Конут не сводил глаз с Роджера. Брат Лусиллы оказался молодым гигантом, ростом выше Конута, с кротким, но лишенным всякого выражения взглядом. Он не пил кофе и отказался от пирога, просто сидел, глядя на Конута, и теребил потертую материю своего подарка, даже нюхал его, поднося к лицу. Конуту он показался смущенным. Исключая аборигенов и некоторые клинические случаи, представляющие интерес для ученых, все, кто окружал Конута в Университете, имели индекс умственного развития не ниже ста сорока, и у него не было опыта общения с менее развитыми людьми. Роджер мог говорить, но чаще предпочитал молчать, и хотя казалось, что он понимает слова Конута, выражение его лица не менялось.
В действительности Роджера мало интересовал рассказ Конута. Все его внимание было поглощено подарком. И как только представился случай, мальчик извинился и ушел с ним к себе в комнату.
Роджер знал, что флаг очень старый и привезен издалека, но его временные рамки не превышали нескольких недель, а понятие «далеко» могло обозначать ближайший город за горизонтом – память у него была слабая. Что его действительно восхищало в подарке, так это цвет, чудесный цвет.
Мальчик прикрепил флаг магнитами к стене, постоял в задумчивости и перевесил поближе к кровати. Ему было приятно просто стоять и смотреть на флаг, любуясь его цветом.
За окном была ясная лунная ночь, дул свежий ветер с далеких берегов Португалии. Шли высокие волны, и по поселению разносился, заглушая и перекрывая друг друга, шум пневматических установок и грохот открывающихся и закрывающихся клапанов. Поэтому если собеседник находился, например, в другой комнате, разговаривать было совершенно невозможно. Но Роджера шум нисколько не беспокоил. С тех пор как проломленный череп задел кусочек его мозга, ничто не беспокоило его по-настоящему. Однако флаг пришелся ему по душе. Поглядев на него минут десять, Роджер убрал магниты, взял флаг, сложил и положил под подушку. С довольной улыбкой юноша вернулся к столу, чтобы пожелать спокойной ночи новому мужу своей сестры.
Глава 10
Мастер Карл повесил на дверь табличку «Не беспокоить» и опустил штору, скрывающую его маленькую затемненную комнату от случайных взглядов студентов-уборщиков. Нет, он не стыдился хобби, из-за которого и устроил затемнение, это было бы против его правил. Карл вообще не стыдился своих занятий. Об этом свидетельствовала и его комната, несущая на себе следы всех его увлечений.
Там на трех досках пылились забытые шахматные комбинации; дюжина поколений студентов-уборщиков протирала фигурки и ставила на место. На лиловых стенах висели в рамках рисунки и тексты – следы его десятилетней давности увлечения статистической проверкой грамматики. В коробке, в которой когда-то лежали две дюжины колод карт Раиана, теперь оставалось только пять – напоминание о двух годах, отданных доказательству, что телепатии не существует. Карл занимался всем этим исключительно для собственного удовольствия.
Доказательство базировалось на аналогии, но Мастер Карл убеждал себя, что аналогия правомерна. Допустим, рассуждал он, телепатическая связь подчиняется общим уравнениям Универсального закона поля, тогда она должна попадать в одну из указанных там категорий. Либо она регулируется плавно, как спектр электромагнитного излучения, либо имеет чисто квантовый характер, как кинето-гравитационные силы. Карл раз и навсегда исключил вторую возможность. Она подразумевала, что любая мысль может быть принята любым человеком вне зависимости от диапазона излучения, – но ведь наблюдения это отрицают.
Следовательно, телепатия, если она вообще существует, должна быть плавно регулируемой. Тут Карл и применил свою аналогию. Идентичные по структуре кристаллы резонируют на одной и той же частоте. Существуют и идентичные по своей структуре люди, их называют тождественными близнецами. В течение двух лет Мастер Карл почти все свое свободное время проводил, отыскивая, убеждая сотрудничать и изучая таких близнецов. Он занимался этим два года, не больше, так как за это время нашел триста двадцать шесть пар, то есть как раз такое количество, которое определяется законом хи-квадрат как минимальная выборка, в которой статистические наблюдения можно считать достоверными. Когда все триста двадцать шесть пар потерпели неудачу в угадывании карточных символов в гораздо большей степени, чем предусматривала теория вероятностей, Карл раз и навсегда прекратил эксперименты.
Отрицательный результат упорного двухлетнего труда не ожесточил Карла, но он потерял надежду. Ему не приходило в голову продолжать дальше, сделав триста двадцать седьмую попытку. Однако он позволил себе перейти к изучению других аспектов явления, именуемого псионикой.
Предсказания он отклонил по логическим причинам, о ясновидении размышлял несколькими месяцами ранее и пришел к выводу, что это явление, как и рассказы о летающих тарелках с инопланетянами, представляют слишком мало возможностей для экспериментальной проверки и потому не подходят для изучения.
Сглаз или колдовство он счел требующим или телепатии, или ясновидения. По крайней мере, в тех случаях, когда жертва не знает, кто виновник ее страданий. В большинстве случаев колдовство объясняется так: человек, который видел восковую куклу с воткнутыми в нее булавками или которому колдун говорит, что кто-то жмет ему ногти на ногах, легко может заболеть или даже умереть от ужаса, но если человек не подозревает о действиях колдуна – его болезнь можно объяснить только ясновидением или телепатией, а Карл уже отбросил их.
В традиционном списке сверхъестественных явлений оставалось еще два – это пирокинез и телекинез.
Карл считал первое разновидностью второго. Ускорение броуновского движения молекул (то есть нагревание до точки горения) по сути ничем не отличается от манипулирования группами молекул (то есть передвижения материальных объектов).
Его первые опыты в области телекинеза состояли в утомительных попытках сдвинуть кусочки различных веществ – сначала это был клочок бумаги, затем сбалансированные булавки, подвешенные на нитку, потом крупинки пыли, установленные в микробаланс. Это не дало никаких результатов. Прибегнув к помощи классической физики, Карл начал серию экспериментов с фотопленкой.
Как уверяли физики-практики, она является средой, в которой самая незначительная физическая сила дает максимальный измеряемый эффект. Фотон, свободный электрон, почти всякая частица содержат энергию, способную сдвинуть нестабильные молекулы фотоэмульсии.
Карл использовал все более и более чувствительную пленку, изучал способы повышения ее чувствительности – специальные разработки, жесткий температурный контроль, предэкспозиционирование для «впитывания» пленкой части энергии, необходимой для создания изображения. Он часами просиживал над каждой новой катушкой, усилием воли пытаясь нарисовать на ней круги, перекрестия или звезды, представляя себе молекулы и мысленно заставляя их перемещаться. Он вырезал шаблоны и помещал их на завернутые пачки пленки – на тот случай, если псионное «излучение» проявляется только как точечный источник. Однажды ему показалось, что он добился успеха: на пластинке особо чувствительной пленки, пролежавшей всю ночь у него под подушкой, наутро обозначилась призрачная, волнистая буква «X». Но Мастер Флориан – фотохимик – развеял его надежды. Карл достиг успеха лишь в одном: он сделал пленку столь чувствительной, что она прореагировала на незначительное тепловое излучение его тела.
Этой ночью Мастер Карл планировал предварительное экспонирование специально изготовленной партии рентгеновской пленки наложением на нее стопки люминесцентной бумаги; для того, чтобы слабое излучение бумаги подействовало на эмульсию, потребуются часы, но время должно быть точно отмерено.
Чтобы заполнить часы ожидания, у Карла было другое приятное занятие. Он послал в свой кабинет студента за незаконченным черновиком, который взял в комнате Конута. Заголовок гласил: «Объяснение некоторых очевидных аномалий закона распределения Вольграна». Карл придвинул к столу стул с жесткой спинкой и с большим удовольствием углубился в чтение.
Закон Вольграна, касающийся распределения неоднородных элементов в случайных популяциях, – чисто математическое правило. Он не имеет дело с материальными объектами и даже с численными величинами как таковыми. И тем не менее закон Вольграна нашел применение во всех отраслях производства – вплоть до безошибочного определения подлежащих отбраковыванию нестандартных партий консервированных сардин. Это закон общего характера, но некоторые его следствия проявляются практически в каждом эксперименте.
Почти в каждом, кроме одного. Один из выпускников Карла пытался согласовать правило Вольграна с данными переписи населения из своей докторской диссертации – до него эту тему еще не охватывали. Как ни странно, юноша потерпел неудачу. Он взял другую тему, защитился и теперь успешно проектировал системы связи для телевизионных компаний, но неудача породила проблему, заинтересовавшую самых выдающихся математиков, и Карл поручил ее Конуту.
Конут работал над ней в свободное время уже шесть месяцев. Даже в незавершенном виде рукопись доставила Карлу подлинное удовольствие. Чтение заняло три часа. Прекрасная работа! Хорошо, что он доверил ее Конуту!
Карл отслеживал каждый постулат, мурлыкая про себя, подымая бровь при использовании закона хи-квадрат с проверкой при помощи смелого расширения правила анализа фаз Гибба. Это была любопытная математическая проблема, интересовавшая Карла сама по себе, независимо от результатов переписи населения.
Закончив чтение, Карл удивился, почему Конут считает статью неоконченной. Ведь она вполне готова! Каждое уравнение проверено. Все константы стандартные и приведены правильно, переменные учтены и определяются на каждой странице продолжения.
– Очень странно, – проговорил Карл, глядя на скамью, на которой беззвучно впитывала электроны рентгеновская пленка. – Хотел бы я знать…
Он пожал плечами и попытался отвлечься. Но вопрос не шел из головы. Карл хотел было позвать Конута, но вовремя остановился: тот еще, наверное, не вернулся из поездки к родным Лусиллы, а если и вернулся, не стоит врываться к нему в такое время.
Все больше раздражаясь, Карл перечел последнюю страницу. С точки зрения математики, все было в порядке, теперь он старался вникнуть в смысл: «При числе рождений n возраст, достигаемый старейшим из популяции, должен равняться натуральному логарифму q, умноженному на n». Да. Ну и что тут особенного?
Карл окончательно разозлился. Он взглянул на часы. Было только десять вечера. Нахмурившись, он накинул пиджак и вышел, оставив гореть свет, не закрыв дверь и не убрав листки со стола. А рентгеновская пленка по-прежнему подвергалась воздействию у-излучающей бумаги.
Карл постучал в дверь комнаты Конута, но ему никто не ответил. Карл, подумав, распахнул дверь. Комната была пуста, супруги еще не вернулись из поездки.
Карл что-то проворчал ночному дежурному и спустился в лифте на улицу. Он надеялся, что прогулка ему поможет. Было холодно, но он едва ли заметил это. Величина q, все ли здесь в порядке? Но ведь все действия над ней выполнены правильно. Карл мысленно восстановил формулы, содержащие q; они предстали перед ним так ясно, словно были начертаны на стене Административного корпуса, возвышавшегося перед ним; он вспомнил даже коэффициенты уравнений. Общественное здоровье, войны, обеспеченность пищей, хитроумно вычисленная величина, характеризующая общественное сознание – все они участвовали в расчетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20