Ну, можно было подумать, что я и раньше держал ее в воображаемых
пальцах. У большинства было такое впечатление, но на самом деле это не
так. Я держал ее, хитро зажав в кулаке. Уголек, разумеется, не мог меня
обжечь, но по весу она мне казалась свинцовой болванкой.
Я поставил воображаемый локоть на стол - и мне показалось, что
держать стало легче. Очень любопытно, но тем не менее, так оно и было. По
правде говоря, я ожидал, что моя воображаемая рука исчезнет, как только
мне сделают трансплантацию. Однако я обнаружил, что в состоянии отрешиться
от новой руки и держать в воображаемой небольшие предметы; воспринимать
осязательные ощущения от невидимых кончиков пальцев.
В ту ночь на Церере я заработал титул Джил Ловкая Рука. Началось с
парившей в воздухе сигареты. Оуэн был прав. Скоро все присутствующие стали
следить за плавающей в воздухе сигаретой, которую курил однорукий. Все,
что мне оставалось сделать - найти боковым зрением самую красивую девушку
и привлечь ее внимание.
В тот вечер мы были центром самого грандиозного кутежа, какой
когда-либо устраивали на Церере. Все было абсолютно импровизированно. Я
проделал фокус с сигаретой трижды, так что каждый из нас мог договориться
о свидании. Но у третьей девушки уже был провожатый, и он тоже что-то
отмечал. Кажется, продажу какого-то патента одной из Земных фирм. Он
швырялся деньгами, словно конфетти. Но ему пришлось все же остаться
одному, ведь мои фокусы были интереснее. Я запускал экстрасенсорные пальцы
в закрытую коробку и говорил, что там внутри. Когда я кончил, все столы
были сдвинуты вместе и мы с Оуэном, Хомером и тремя девушками оказались в
самом центре веселья. Потом мы начали петь старинные песни, к нам
присоединились официанты и вдруг всем поставили выпивку за счет заведения.
На другом конце Марсобара девушка в золотистом платье следила за
мной, подперши кулачком подбородок. Я встал и направился к ней.

Голова у меня была ясная, как стеклышко. Это первое, что я проверил,
когда проснулся. По-видимому, я не забыл принять таблетки от похмелья.
На моем колене лежала нога. Это было очень приятно, хотя под
действием непривычного веса моя нога слегка затекла. Под самым моим носом
рассыпались ароматные темные волосы. Я старался не шевелиться, так как мне
не хотелось, чтобы она знала, что я проснулся. Дьявольски неловкое
чувство, когда просыпаешься рядом с девушкой и не можешь припомнить, как
ее зовут.
Что ж, поглядим. Золотистое платье аккуратно свисало с дверной
ручки...
Я вспомнил многое из своих похождений прошлым вечером. Девушку из
Марсобара. Кукольный театр. Очень много разной музыки. Я рассказывал ей об
Оуэне, а она заставляла меня сменить тему разговора, потому что это
портило ей настроение. Потом...
Ага! Таффи. А фамилию все-таки забыл!
- Доброе утро! - произнес я.
- Доброе, - ответила она. - Не пытайся шевелиться. Мы спутались
ногами.
Светлым, трезвым утром она была прелестна. Длинные черные волосы,
карие глаза, кремовая кожа без загара. Красота, сохраняющаяся по утрам -
очень редкая штука! Я сказал ей это и она улыбнулась.
Пока мы одевались, Таффи болтала без умолку.
- Эта третья рука такая необыкновенная. Я помню, как ты меня держал
двумя сильными руками, а третьей щекотал мне затылок. Это было очень
приятно. И сколько всего девушек ты подцепил этим фокусом с сигаретой?
- Красивее тебя - ни одной.
- А скольким девушкам ты говорил эти слова?
- Не припоминаю. Раньше это всегда срабатывало. А может быть, на сей
раз это правда?
Мы обменялись улыбками.
Минуту спустя я перехватил ее хмурый, задумчивый взгляд, направленный
мне в затылок.
- Что-нибудь не так?
- Просто задумалась. Прошлым вечером ты на самом деле гулял
напропалую. Надеюсь, обычно ты не пьешь так много.
- С чего это ты обо мне так беспокоишься?
Она покраснела.
- Мне следовало бы сразу тебе сказать. В сущности, мне кажется, я
вчера это уже сделал. Дело в том, что вчера я справлял ритуальную тризну.
Когда умирает друг, нужно обязательно напиться до чертиков.
Таффи облегченно вздохнула.
- Я совсем не имела в виду...
- Обидеть меня? Ничего страшного. Ты права. И кроме того, мне
нравятся... - мне не хотелось говорить, что мне нравятся женщины,
по-матерински о мне заботящиеся, - мне нравятся люди, которые обо мне
беспокоятся.
Таффи прикоснулась к волосам чем-то вроде сложной гребенки. Несколько
прядей тотчас легли на свое место. Статическое электричество, что ли?
- Попойка была хорошая, - сказал я. - Оуэн был бы доволен. Но больше
я не буду его оплакивать. - Я развел руками. - Все!
- Это не такой уж плохой способ уйти из жизни, - задумчиво произнесла
девушка. - Электрическое стимулирование, вот я о чем говорю. Я имею в
виду, что если уж понадобилось распрощаться с жизнью...
- Не смей так говорить! - не знаю, почему это я так быстро
распалился. Передо мной вдруг возник иссохший, словно призрак, улыбающийся
труп Оуэна в кресле. Слишком долго пытался я отогнать от себя этот образ.
- Разве недостаточно просто броситься с моста? Умирать целый месяц, пока
ток полностью не выжжет мозг - что может быть отвратительнее?
Таффи, похоже, смутилась.
- Но твой друг пошел на это, не так ли? Судя по твоим рассказам, он
совсем не был слабаком.
- Нисколько. Он этого не делал. Его...
Я вдруг осекся. Да, именно так. Меня охватило чувство уверенности в
этом. Должно быть, я осознал все, покуда был пьян или во сне. Конечно же,
он вовсе не убивал себя. Это не походило на Оуэна. Так же, как совершенно
не вязалось с его образом то, что он стал электронаркоманом.
- Его убили, - сказал я. - Точно, убили. Почему я сразу этого не
понял?
Быстро набрав телефонный номер, я говорил уже через секунду:
- Мне нужен Ордац.
Девушка на видеоэкране кивнула и попросила подождать.
- Доброе утро, мистер Гамильтон! - На этот раз инспектор-детектив
Ордац выглядел очень свежим и аккуратным. Я сразу вспомнил, что сам еще не
побрился. - Я вижу, - продолжал полицейский, - вы не забываете принимать
пилюли против похмелья.
- Не забываю. А вам, Ордац, не приходила в голову мысль, что Оуэна,
возможно, убили?
- Приходила. Но это невозможно!
- А я думаю, что возможно. Предположим, он...
- Мистер Гамильтон!
- Да?
- У нас с вами встреча в обед. Давайте, тогда же обсудим и этот
вопрос. Встречайте меня возле вашей конторы в 12.00.
- Добро. Об одном я хотел бы сказать - чтобы вы заблаговременно
побеспокоились узнать, не запрашивал ли Оуэн лицензию на нудизм.
- Вы полагаете, он бы мог обратиться с подобной просьбой?
- Да. А почему - это я вам расскажу за ленчем.
- Очень хорошо.
- Не отключайтесь. Вы говорили, что нашли того, кто продал Оуэну
дроуд и штекер. Как его зовут?
- Кеннет Грэхем.
- Я так и думал, - сказал я и выключил видеофон.
Таффи дотронулась до моего плеча.
- Ты... ты на самом деле считаешь, что его могли... убить?
- Да. Все было рассчитано на то, что он не сможет...
- Не надо. Я ничего не хочу об этом слышать.
Я повернулся к ней. Она действительно ничего не хотела об этом знать.
Сама тема - говорить о смерти абсолютно незнакомого ей человека была
девушке неприятна.
- Так и быть. Я немного не в своей тарелке, это точно. До сих пор не
предложить девушке позавтракать! Но ты должна понимать, что я должен
сейчас же приняться за дело Оуэна. Позволь, я вызову такси?
Когда появилось такси, я бросил монету в прорезь и помог ей сесть.
Прежде, чем она уехала, я взял ее адрес.

В конторе РУК, как и каждое утро, все говорило об обычной бурной
деятельности. Я машинально обменивался приветствиями, не останавливаясь
для разговоров. Все равно что-либо важное через некоторое время просочится
ко мне.
Проходя мимо клетушки Джули, я заглянул внутрь. Она вся углубилась в
работу, расслабившись на своем диване и делая время от времени с закрытыми
глазами какие-то пометки.
Кеннет Грэхем. Устройство для обмена информацией с подвальным
компьютером занимало большую часть моего письменного стола. Чтобы
научиться им пользоваться, у меня ушло несколько месяцев. Я отпечатал
заказ на печенье и кофе, а мгновение спустя добавил:
ПОИСК ИНФОРМАЦИИ. КЕННЕТ ГРЭХЕМ.
ОГРАНИЧЕННАЯ ЛИЦЕНЗИЯ: ХИРУРГИЧЕСКИЕ ОПЕРАЦИИ.
ОСНОВНАЯ ЛИЦЕНЗИЯ: ПРОДАЖА ЭЛЕКТРОСТИМУЛИРУЮЩЕЙ АППАРАТУРЫ.
АДРЕС: ЗАПАДНЫЙ ЛОС-АНДЖЕЛЕС.
Из приемной щели тотчас поползла лента, виток за витком опускаясь на
мой стол. Мне не нужно было ее читать, чтобы удостовериться, что я прав.

Новые технические средства порождают новое законодательство, новую
этику, новые преступления. Добрая половина деятельности полиции ООН и РУК
направлена на преступления, которых еще столетие назад не существовало.
Преступная торговля человеческими органами - органлеггерство - была
результатом тысячелетнего развития медицины, итогом миллионов жизней,
бескорыстно отданных идеалам лечения больных. Прогресс сделал эти идеалы
реальностью и породил, как обычно, новые проблемы.

В 1900 году Карл Ландштейнер разделил человеческую кровь на четыре
группы, впервые дав пациентам реальную возможность выжить после
переливания крови. Способы трансплантации совершенствовались в течение
всего двадцатого столетия. Вся кровь, сухие кости, кожа, живые почки,
живое сердце - все это могло быть пересажено от одного тела к другому.
Доноры спасли за эти сто лет десятки тысяч жизней, добровольно
предоставляя свои тела медицине.
Но число доноров было ограниченно и немногие умирали так, что хоть
некоторые органы оставались пригодными для использования.
Коренной переворот произошел чуть меньше ста лет назад. Один здоровый
донор (хотя такого зверя, разумеется, не существовало) мог спасти жизнь
более чем десятку людей. Тогда почему осужденные на смерть убийцы должны
умирать зря? Сначала несколько государств, потом большинство народов мира
приняли новые законы. Преступники, приговоренные к смертной казни должны
были принять смерть в госпиталях, где хирурги изымали у них различные
органы для помещения в специальные хранилища - банки органов.
Миллиарды жителей земного шара хотели жить и банки органов стали
символом жизни. Человек мог бы жить вечно, если бы врачи вставляли в него
новые органы быстрее, нежели изнашивались его собственные. Но делать это
они могли только в том случае, если бы в банках органов планеты всегда
имелись в наличии необходимые запасные части.
Сотни разрозненных движений за отмену смертной казни умерли тихой,
ненашумевшей смертью. Рано или поздно, в конце концов все заболевают.
И все же банки органов испытывали дефицит. Пациенты по-прежнему
продолжали умирать от нехватки частей тела, которые бы могли их спасти.
Законодатели по всей планете не могли не уступить непрерывному давлению
народа. Смертная казнь была введена за убийство первой, второй или третьей
степени. За нападение со смертельным исходом. А потом за такие
преступления как: изнасилование, подделку денег, растрату, противозаконное
деторождение, за четыре или более случая лживой рекламы. На продолжении
почти целого века эта тенденция продолжала нарастать, питаемая стремлением
избирателей оградить свое право на вечную жизнь.
Но даже сейчас органов для трансплантации не хватало. Женщина с
больными почками могла целый год ожидать ожидать здоровую почку, которая
бы потом могла исправно служить ей всю оставшуюся жизнь.
Тридцатипятилетнему сердечнику приходилось жить с еще исправным, но
сорокалетним сердцем. Приходилось жить с одним легким, частью печени,
протезами, которые слишком быстро изнашивались, много весили или не были
достаточно эффективны. Преступников по-прежнему не хватало. И
неудивительно - смертная казнь не давала людям нарушать законы. Они
предпочитали воздержаться от преступления, нежели рискнуть оказаться в
донорском покое госпиталя.
Чтобы немедленно заменить поврежденный пищеварительный тракт,
трансплантировать себе молодое здоровое сердце или здоровую печень взамен
разрушенной алкоголем - за всем этим приходилось обращаться к
какому-нибудь органлеггеру.

Органлеггерство как подпольный бизнес имеет три аспекта:
Первый - похищение с последующим убийством. Дело очень рискованное.
Так как казнь приговоренных преступников - монополия правительства, донора
нужно разрабатывать себе самому - на переполненных людьми городских
тротуарах, на аэровокзалах, останавливая на шоссе машины, при помощи
заряженных конденсаторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12