Он много раз пытался разобраться с расой этого исключительно вредного существа: расой смеющихся человекоподобных существ, с колоссальной телепатической и телекинетической силой. Но, всякий раз упирался в истинный смысл слова "раса". Тот смысл, которым наделил это слово язык Ареала, гораздо более расистский, чем можно было себе представить из элементарной теории биологической мутации. Расовые различия между ними не имели никакого отношения к строению тела, его химическому составу, степени адаптации. Вся разница заключалась только в возможностях. Тех, что дает природа, и об отсутствии которых можно только сожалеть.
- Ты пишешь мемуары? - спросил Раис и, получив в ответ утвердительный кивок, удивился. - Зачем? Чтоб хороший сюжет не пропадал без дела? Фрей, если б ты не делал ошибок, жизнь твоя была бы скучна: это как пилотаж - ас никогда не сможет разбить корабль, даже если очень захочет. - Что ты хочешь этим сказать? - Только то, что Али не ошибся, выбрав тебя. А вот что этим хотел сказать он?.. Фрей вопросительно приподнялся с пола. - Не жди. Не надейся. Когда ты перестанешь смотреть на меня как на Господа Бога? И вообще, - Раис поднялся, чтобы отойти от него подальше, - в твоем языке должна быть поговорка типа: считайся со всеми, но рассчитывай на своих. Так вот, дорогой Фрей, все твои на Земле. Здесь можешь ни на кого не рассчитывать: только ты один должен иметь возможность распоряжаться своими ошибками и воспоминаниями о них. А описывать внешность несхожих с тобой существ своими фактурными приемами - это верх неприличия, самый, что называется, дурной тон... Самый дурной тон... - повторил он, удаляясь все дальше и дальше, пока не оставил своего подопечного на оранжевом полу в гордом и молчаливом одиночестве.
Несколько бессонных дней и ночей Фрей провел в информатеке Аритабора, имеющей почти неограниченный выход на общие архивы ИИП. Подобной роскоши Ксар никогда бы ему не позволил. Раис же делал вид, что ему все это глубоко безразлично, но время от времени все же возникал в зарослях бурого мясистого растения, окружающего купол информатеки. Он даже подходил к Фрею, чтобы помочь ему решить пару-тройку задач, степень наивности которых выходила за "нижние рамки" компетенции аритаборских информационных программ. А когда прилежный ученик, пользуясь тем, что наставник отлучился или слегка "вздремнул" на мягком листе растения, потрошил архивы, которые ему пока еще не были рекомендованы, в бурых зарослях непременно возникал сосредоточенный взгляд и аккуратно фокусировался на его рабочую панораму. В этот момент Фрей не мог отделаться от ощущения, что все инфоканалы, доходящие до него, предварительно фильтровались в голове Раиса. Это заставляло его немедленно прекращать работу и начинать все сначала, напевая себе под нос какой-нибудь легкий мотивчик, который был способен нейтрализовать самые ярко выраженные эмоции. Но, добравшись до 1-й Книги Искусств, Фрей осмелел до того, что начал делать копии с ИИП-канала в свой личный архив. При этом никакие возбужденные шевеления и одноглазые взгляды из зарослей бурого сорняка не способны были отвлечь его от этого занятия. Казалось, ничто вообще не способно было его отвлечь, особенно от сюрреалистических интерпретаций Летаргических дун, не имеющих ничего общего с белокрылым гигантом, увлекшим его в пустыню. Однако одно особое обстоятельство нашлось, и Раис внезапно возник у него за спиной: - Ты просил сообщить, если они появятся. Они здесь.
Фрей отключился от рабочего места, расчесал взлохмаченные кудри и натянул на свой обнаженный торс одежду, похожую на широкий, длинный халат, закрывающийся крест накрест, от пояса через плечи. По ощущению это приятно напоминало армейскую шинель, а по этикету - правила традиционного аритаборского приличия. Внешне, материал костюма напоминал тончайший атлас, но в нем не страшно было выйти в песчаную бурю. Полный комплект предусматривал еще и верхнюю накидку, закрывающую до самой макушки и спадающую вниз кручеными фалдами, способными разбрасывать в стороны песок так, что при правильной походке, которой аритаборца обучали с малолетства, можно было держаться на плаву зыбучих песков с минимальными физическими усилиями. К тому же плотная ткань, чернее воронова крыла, отливающая синевой, обладала эффектом паранджи - абсолютная видимость насквозь изнутри и полная светонепроницаемость снаружи. Эту экзотическую одежду Фрею подарили случайно, почти ни за что: пробегавший мимо посредник, поглядев на его шелковые брюки клеш, решил, что это, должно быть, очень неудобно. Но этих штанов у Фрея было навалом, а натуральная аритаборская экзотика - в одном-единственном экземпляре, который приберегался для особо торжественного случая. - Ты ее не износишь даже за сто человеческих жизней, - объяснял ему Раис, помогая управиться с системой складок и затяжек. - Скажи лучше, как я выгляжу? Раис отошел на почтительное расстояние и хлопнул в ладоши. - Ослепительно. Лучше не бывает. Они оба почти одновременно поглядели на босые ноги, выглядывающие из-под широкого подола халата, и нависающие над ними фрагменты шелковых штанин; спустили до самого пола нижние фалды и Фрей, во всем своем ослепительном великолепии, решительно и с достоинством направился к верхним галереям. Но неожиданно вернулся и застал Раиса в той же позе перед застывшей панорамой информатеки 1-й Книги Искусств. - Послушай, Раис... один такой дурацкий вопрос... если можно. Ты уверен, что они хотят меня видеть?
Глава 27
- В этом наряде, - заметила Анна, когда они остались наедине, - ты стал совсем похож на посредника. - Интересно, на кого я буду похож без него? Юзеп, с которым Анна появилась в Аритаборе на этот раз, отправился на поиски Раиса и бросил их в саду на верхней галерее города. - Ты думаешь, наивный мальчишка, что самая характерная черта посредника наряд? - А что же? - Глаза. Ты заметил, какие глаза у Раиса? - Зеленые... - Хитрые. Никогда не знаешь, что у него на уме. Они все такие уже много поколений, и ты становишься похожим на них. - Это хорошо? Анна приблизилась, чтобы вглядеться в его глаза. - Опасно. "Если б у нее были волосы, - подумал Фрей, - они были бы абсолютно белого цвета. Все альбиносьи признаки: темные красноватые глаза, белая кожа, очень нежные черты, будто вылепленные из прозрачного воска - она ничуть не была похожа на женщину эротических фантазий, просто-таки ничего общего". Но совсем не поэтому... Фрей был уверен сейчас больше чем когда-либо, что не может, не способен питать к ней ничего похожего на то, на что неоднократно намекал ему Суф. Такова природа, слава Богу! Сейчас он уйдет от темы разговора о взглядах и начнет выводить ее из себя дурацкими вопросами, пока она не обзовет его самым забавным существом местной фауны. А Фрей опять подумает, что его имиджу рядом с ней не хватает строгого ошейника и короткого поводка... И еще о том, чтобы Юзеп провалился в какую-нибудь скважину и очень долго выбирался наверх без посторонней помощи. Затем он, отбросив ложную скромность, начнет приглашать себя к ней в гости - он ведь никогда не видел, как живут бонтуанцы и чем занимаются то время, когда не действуют на нервы Раису. В гости он прибудет один без пошлого и дурно воспитанного Суфа, - не полный же он идиот, чтобы не справиться с "навигатором" в пределах цивилизованного маршрута. Он будет вести себя сдержанно, с достоинством, давая понять окружающим и самому себе, что был безусловно прав, когда решил, что представители разных "пород" не могут и не должны питать друг к другу никаких иных симпатий, кроме дружеских. - Я уверена, что эта шахта давно ни к чему не пригодна. - Что? - не понял Фрей. - Ты спрашивал о шахтоприемнике на твоей планете. - Да. - Возможно, она единственная. Возможно, не все галереи внутри сохранились. Надо смотреть схемы... Да что с тобой? Уже впадаешь в медитацию? Не рановато ли? - А глаза у меня хитрые? Анна отшатнулась от неожиданности. - Нахальные. Слишком нахальные для начинающих. Я же говорю, скоро станешь либо настоящим посредником, либо косым идиотом.
Когда Анна с Юзепом покинули Аритабор, Фрей предпринял попытку вернуться к информатеке. Но, выпустив на панораму мутнеющие копии Фидриса, неожиданно для себя обнаружил, что они не только мутнеют, но и двоятся. Пришедший на помощь Раис этого факта не подтвердил. - Хватит, - решил Фрей, - пора мне отсюда... проветриться, проведать кое-кого, а главное, остудить мозги, чтобы не сделаться косым идиотом раньше положенного срока.
Глава 28
Ксарес был рад увидеть Матлина, но радость его сменилась разочарованием, когда на свой сокровенный вопрос: "Привез ли ты мне из фактуры что-нибудь интересное?", получил совершенно неприемлемый ответ: "Только себя в относительно добром здравии". Таким образом, собственной персоной Матлин, во всем имеющемся в его распоряжении "здравии", был применен к делу и в ближайшие несколько дней высадил две сотки картошек в своем павильоне, а также несколько грядок морковки, капусты, укропчика, салатика и десяточек чрезвычайно подозрительных семян, выдаваемых Ксаресом за натуральные земные. За этим занятием Матлин окончательно подорвал здоровье, с трудом гнулся в пояснице и ругался как сапожник всякий раз, попав тяпкой по ноге. Кроме этого, он провел несколько сравнительных анализов в заповеднике земной растительности и выдал в лабораторию пару самостоятельных рекомендаций, которые, к его гордости, были приняты лабораторной информатекой. Заповедник к тому времени уже "разросся" и залез на территорию павильона. Но Матлин не возражал и Ксар был доволен. Он тщательно исследовал одежду Матлина, найденную в салоне Перры, ничего, кроме пыли и колючек от кактуса, из нее не добыл, но вернуть владельцу отказался. Также как отказался объяснить, зачем лежали на лабораторном столе его старые протертые джинсы с заплаткой на неприличном месте. А чтобы Матлин не докучал праздными расспросами, выдал ему полную корзину луковиц тюльпанов, гладиолусов и велел посадить у себя под окном. Несчастному чернорабочему ЦИФа ничего не оставалось, как идти и сажать. Дейк же, выпущенный за ним следом, времени зря не теряя, все посаженное немедленно выкапывал и вообще, проявлял нездоровый интерес ко всему цветочно-овощному земледелию. В ответ на попытки Матлина отогнать его садовой метлой, показывал свои крупные белые клыки и издавал утробное урчание, призывая к порядку и субординации, пока Матлин не привязал его к дереву. Но разбалованный пес перегрыз и частично сожрал плетеный кожаный поводок, который стоил бы на Земле немалые деньги. Вырвавшись на волю, он долго не подпускал к себе Матлина. В конце концов, Дейк все же был пойман за ошейник и отведен к Ксару. Ксару же была выдана подробная и квалифицированная консультация: что такое невоспитанная собака, чем это чревато и как с этим бороться. Но времени вникать в подобные нюансы у Ксара не нашлось. Он как раз собирался гнать строительную платформу, чтобы соединить купол павильона с перекрытием заповедника. А затем на этой же платформе отбыть за океан к другим павильонам, чтоб лишний раз ее не поднимать. Дейк был выруган и отпущен на свободу. А через день, Бог знает, вследствие какой метаморфозы, в павильоне и в заповеднике выпал снег. Метровые сугробы были навалены всюду, и таять не собирались. Напротив, морозец крепчал, несмотря на яркое "зимнее солнце". Взбешенный Матлин ультимативным порядком запросил КМ-вход на платформу, все еще путешествующую за океаном и выговорил Ксаресу все, что наболело: и за хулиганства пса, и за загубленные посевы и за напрасно полученный радикулит. - Ой-ей-ей... - воскликнул Ксарес и кинулся на пульт, - я же отключал терморежим. Какой еще снег? Дождь! Должен быть дождь! Эта система блокировала "батареи"! - Весь твой дождь лежит сугробами на моих грядках! - бушевал Матлин. - Не может быть! Сейчас, сейчас я все сделаю...
К тому времени, как Матлин донес свой радикулит до входа в павильон, кругом уже были сплошные лужи, а грунтовые дорожки превратились в слякоть по щиколотку. Температура поднималась так быстро, что Матлин, раздеваясь на ходу, достиг своего особняка в одних плавках и в ручьях пота. Обтеревшись банным полотенцем, он немедленно вышел на связь с платформой: - Ради Бога, Ксар! Ты издеваешься или решил запечь меня живьем в картошке с тюльпанами? - Потерпи немножко, Феликс, сейчас все будет хорошо! Но ничего хорошего не случилось. В павильоне поднялся ветер такой силы, что снес с петель приоткрытое окно гостиной. - Это называется экологической катастрофой, ты, ненормальный! Я не хочу быть верблюдом в пустыне! - кричал Матлин, а ветер гнул верхушки деревьев и забрасывал в открытое окно охапки отмерзших листьев и поломанных веток.
До начала следующей серии сюрпризов Матлину удалось отдохнуть, растянувшись в кресле у камина, в котором догорали остатки бурелома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
- Ты пишешь мемуары? - спросил Раис и, получив в ответ утвердительный кивок, удивился. - Зачем? Чтоб хороший сюжет не пропадал без дела? Фрей, если б ты не делал ошибок, жизнь твоя была бы скучна: это как пилотаж - ас никогда не сможет разбить корабль, даже если очень захочет. - Что ты хочешь этим сказать? - Только то, что Али не ошибся, выбрав тебя. А вот что этим хотел сказать он?.. Фрей вопросительно приподнялся с пола. - Не жди. Не надейся. Когда ты перестанешь смотреть на меня как на Господа Бога? И вообще, - Раис поднялся, чтобы отойти от него подальше, - в твоем языке должна быть поговорка типа: считайся со всеми, но рассчитывай на своих. Так вот, дорогой Фрей, все твои на Земле. Здесь можешь ни на кого не рассчитывать: только ты один должен иметь возможность распоряжаться своими ошибками и воспоминаниями о них. А описывать внешность несхожих с тобой существ своими фактурными приемами - это верх неприличия, самый, что называется, дурной тон... Самый дурной тон... - повторил он, удаляясь все дальше и дальше, пока не оставил своего подопечного на оранжевом полу в гордом и молчаливом одиночестве.
Несколько бессонных дней и ночей Фрей провел в информатеке Аритабора, имеющей почти неограниченный выход на общие архивы ИИП. Подобной роскоши Ксар никогда бы ему не позволил. Раис же делал вид, что ему все это глубоко безразлично, но время от времени все же возникал в зарослях бурого мясистого растения, окружающего купол информатеки. Он даже подходил к Фрею, чтобы помочь ему решить пару-тройку задач, степень наивности которых выходила за "нижние рамки" компетенции аритаборских информационных программ. А когда прилежный ученик, пользуясь тем, что наставник отлучился или слегка "вздремнул" на мягком листе растения, потрошил архивы, которые ему пока еще не были рекомендованы, в бурых зарослях непременно возникал сосредоточенный взгляд и аккуратно фокусировался на его рабочую панораму. В этот момент Фрей не мог отделаться от ощущения, что все инфоканалы, доходящие до него, предварительно фильтровались в голове Раиса. Это заставляло его немедленно прекращать работу и начинать все сначала, напевая себе под нос какой-нибудь легкий мотивчик, который был способен нейтрализовать самые ярко выраженные эмоции. Но, добравшись до 1-й Книги Искусств, Фрей осмелел до того, что начал делать копии с ИИП-канала в свой личный архив. При этом никакие возбужденные шевеления и одноглазые взгляды из зарослей бурого сорняка не способны были отвлечь его от этого занятия. Казалось, ничто вообще не способно было его отвлечь, особенно от сюрреалистических интерпретаций Летаргических дун, не имеющих ничего общего с белокрылым гигантом, увлекшим его в пустыню. Однако одно особое обстоятельство нашлось, и Раис внезапно возник у него за спиной: - Ты просил сообщить, если они появятся. Они здесь.
Фрей отключился от рабочего места, расчесал взлохмаченные кудри и натянул на свой обнаженный торс одежду, похожую на широкий, длинный халат, закрывающийся крест накрест, от пояса через плечи. По ощущению это приятно напоминало армейскую шинель, а по этикету - правила традиционного аритаборского приличия. Внешне, материал костюма напоминал тончайший атлас, но в нем не страшно было выйти в песчаную бурю. Полный комплект предусматривал еще и верхнюю накидку, закрывающую до самой макушки и спадающую вниз кручеными фалдами, способными разбрасывать в стороны песок так, что при правильной походке, которой аритаборца обучали с малолетства, можно было держаться на плаву зыбучих песков с минимальными физическими усилиями. К тому же плотная ткань, чернее воронова крыла, отливающая синевой, обладала эффектом паранджи - абсолютная видимость насквозь изнутри и полная светонепроницаемость снаружи. Эту экзотическую одежду Фрею подарили случайно, почти ни за что: пробегавший мимо посредник, поглядев на его шелковые брюки клеш, решил, что это, должно быть, очень неудобно. Но этих штанов у Фрея было навалом, а натуральная аритаборская экзотика - в одном-единственном экземпляре, который приберегался для особо торжественного случая. - Ты ее не износишь даже за сто человеческих жизней, - объяснял ему Раис, помогая управиться с системой складок и затяжек. - Скажи лучше, как я выгляжу? Раис отошел на почтительное расстояние и хлопнул в ладоши. - Ослепительно. Лучше не бывает. Они оба почти одновременно поглядели на босые ноги, выглядывающие из-под широкого подола халата, и нависающие над ними фрагменты шелковых штанин; спустили до самого пола нижние фалды и Фрей, во всем своем ослепительном великолепии, решительно и с достоинством направился к верхним галереям. Но неожиданно вернулся и застал Раиса в той же позе перед застывшей панорамой информатеки 1-й Книги Искусств. - Послушай, Раис... один такой дурацкий вопрос... если можно. Ты уверен, что они хотят меня видеть?
Глава 27
- В этом наряде, - заметила Анна, когда они остались наедине, - ты стал совсем похож на посредника. - Интересно, на кого я буду похож без него? Юзеп, с которым Анна появилась в Аритаборе на этот раз, отправился на поиски Раиса и бросил их в саду на верхней галерее города. - Ты думаешь, наивный мальчишка, что самая характерная черта посредника наряд? - А что же? - Глаза. Ты заметил, какие глаза у Раиса? - Зеленые... - Хитрые. Никогда не знаешь, что у него на уме. Они все такие уже много поколений, и ты становишься похожим на них. - Это хорошо? Анна приблизилась, чтобы вглядеться в его глаза. - Опасно. "Если б у нее были волосы, - подумал Фрей, - они были бы абсолютно белого цвета. Все альбиносьи признаки: темные красноватые глаза, белая кожа, очень нежные черты, будто вылепленные из прозрачного воска - она ничуть не была похожа на женщину эротических фантазий, просто-таки ничего общего". Но совсем не поэтому... Фрей был уверен сейчас больше чем когда-либо, что не может, не способен питать к ней ничего похожего на то, на что неоднократно намекал ему Суф. Такова природа, слава Богу! Сейчас он уйдет от темы разговора о взглядах и начнет выводить ее из себя дурацкими вопросами, пока она не обзовет его самым забавным существом местной фауны. А Фрей опять подумает, что его имиджу рядом с ней не хватает строгого ошейника и короткого поводка... И еще о том, чтобы Юзеп провалился в какую-нибудь скважину и очень долго выбирался наверх без посторонней помощи. Затем он, отбросив ложную скромность, начнет приглашать себя к ней в гости - он ведь никогда не видел, как живут бонтуанцы и чем занимаются то время, когда не действуют на нервы Раису. В гости он прибудет один без пошлого и дурно воспитанного Суфа, - не полный же он идиот, чтобы не справиться с "навигатором" в пределах цивилизованного маршрута. Он будет вести себя сдержанно, с достоинством, давая понять окружающим и самому себе, что был безусловно прав, когда решил, что представители разных "пород" не могут и не должны питать друг к другу никаких иных симпатий, кроме дружеских. - Я уверена, что эта шахта давно ни к чему не пригодна. - Что? - не понял Фрей. - Ты спрашивал о шахтоприемнике на твоей планете. - Да. - Возможно, она единственная. Возможно, не все галереи внутри сохранились. Надо смотреть схемы... Да что с тобой? Уже впадаешь в медитацию? Не рановато ли? - А глаза у меня хитрые? Анна отшатнулась от неожиданности. - Нахальные. Слишком нахальные для начинающих. Я же говорю, скоро станешь либо настоящим посредником, либо косым идиотом.
Когда Анна с Юзепом покинули Аритабор, Фрей предпринял попытку вернуться к информатеке. Но, выпустив на панораму мутнеющие копии Фидриса, неожиданно для себя обнаружил, что они не только мутнеют, но и двоятся. Пришедший на помощь Раис этого факта не подтвердил. - Хватит, - решил Фрей, - пора мне отсюда... проветриться, проведать кое-кого, а главное, остудить мозги, чтобы не сделаться косым идиотом раньше положенного срока.
Глава 28
Ксарес был рад увидеть Матлина, но радость его сменилась разочарованием, когда на свой сокровенный вопрос: "Привез ли ты мне из фактуры что-нибудь интересное?", получил совершенно неприемлемый ответ: "Только себя в относительно добром здравии". Таким образом, собственной персоной Матлин, во всем имеющемся в его распоряжении "здравии", был применен к делу и в ближайшие несколько дней высадил две сотки картошек в своем павильоне, а также несколько грядок морковки, капусты, укропчика, салатика и десяточек чрезвычайно подозрительных семян, выдаваемых Ксаресом за натуральные земные. За этим занятием Матлин окончательно подорвал здоровье, с трудом гнулся в пояснице и ругался как сапожник всякий раз, попав тяпкой по ноге. Кроме этого, он провел несколько сравнительных анализов в заповеднике земной растительности и выдал в лабораторию пару самостоятельных рекомендаций, которые, к его гордости, были приняты лабораторной информатекой. Заповедник к тому времени уже "разросся" и залез на территорию павильона. Но Матлин не возражал и Ксар был доволен. Он тщательно исследовал одежду Матлина, найденную в салоне Перры, ничего, кроме пыли и колючек от кактуса, из нее не добыл, но вернуть владельцу отказался. Также как отказался объяснить, зачем лежали на лабораторном столе его старые протертые джинсы с заплаткой на неприличном месте. А чтобы Матлин не докучал праздными расспросами, выдал ему полную корзину луковиц тюльпанов, гладиолусов и велел посадить у себя под окном. Несчастному чернорабочему ЦИФа ничего не оставалось, как идти и сажать. Дейк же, выпущенный за ним следом, времени зря не теряя, все посаженное немедленно выкапывал и вообще, проявлял нездоровый интерес ко всему цветочно-овощному земледелию. В ответ на попытки Матлина отогнать его садовой метлой, показывал свои крупные белые клыки и издавал утробное урчание, призывая к порядку и субординации, пока Матлин не привязал его к дереву. Но разбалованный пес перегрыз и частично сожрал плетеный кожаный поводок, который стоил бы на Земле немалые деньги. Вырвавшись на волю, он долго не подпускал к себе Матлина. В конце концов, Дейк все же был пойман за ошейник и отведен к Ксару. Ксару же была выдана подробная и квалифицированная консультация: что такое невоспитанная собака, чем это чревато и как с этим бороться. Но времени вникать в подобные нюансы у Ксара не нашлось. Он как раз собирался гнать строительную платформу, чтобы соединить купол павильона с перекрытием заповедника. А затем на этой же платформе отбыть за океан к другим павильонам, чтоб лишний раз ее не поднимать. Дейк был выруган и отпущен на свободу. А через день, Бог знает, вследствие какой метаморфозы, в павильоне и в заповеднике выпал снег. Метровые сугробы были навалены всюду, и таять не собирались. Напротив, морозец крепчал, несмотря на яркое "зимнее солнце". Взбешенный Матлин ультимативным порядком запросил КМ-вход на платформу, все еще путешествующую за океаном и выговорил Ксаресу все, что наболело: и за хулиганства пса, и за загубленные посевы и за напрасно полученный радикулит. - Ой-ей-ей... - воскликнул Ксарес и кинулся на пульт, - я же отключал терморежим. Какой еще снег? Дождь! Должен быть дождь! Эта система блокировала "батареи"! - Весь твой дождь лежит сугробами на моих грядках! - бушевал Матлин. - Не может быть! Сейчас, сейчас я все сделаю...
К тому времени, как Матлин донес свой радикулит до входа в павильон, кругом уже были сплошные лужи, а грунтовые дорожки превратились в слякоть по щиколотку. Температура поднималась так быстро, что Матлин, раздеваясь на ходу, достиг своего особняка в одних плавках и в ручьях пота. Обтеревшись банным полотенцем, он немедленно вышел на связь с платформой: - Ради Бога, Ксар! Ты издеваешься или решил запечь меня живьем в картошке с тюльпанами? - Потерпи немножко, Феликс, сейчас все будет хорошо! Но ничего хорошего не случилось. В павильоне поднялся ветер такой силы, что снес с петель приоткрытое окно гостиной. - Это называется экологической катастрофой, ты, ненормальный! Я не хочу быть верблюдом в пустыне! - кричал Матлин, а ветер гнул верхушки деревьев и забрасывал в открытое окно охапки отмерзших листьев и поломанных веток.
До начала следующей серии сюрпризов Матлину удалось отдохнуть, растянувшись в кресле у камина, в котором догорали остатки бурелома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94