Но птицы так и не появились. И пошла малышня домой, утирая слезы.
Мама приласкала маленького Туо, утешала, гладила по головке. Тихонько пела о белых птицах: лететь им далекодалеко, а они все летят и летят, помахивая белыми крыльями, нужно ждать, нужно долго ждать свою птицу.
Минуло детство, промелькнуло отрочество, пришла юность. И проснулось в душе неодолимое стремление к Земле, к этой затерявшейся во Вселенной точке, откуда пришли далекие предки. Это было что-то посильнее любопытства, немой крик души, ее миллионолетняя боль. Быть может, слышал Туо плеск праокеана и шум пралеса, передававшийся по наследству через многие поколения и сохранившийся в какихто клетках мозга...
- Отец, неужели на протяжении тысячелетий никто так и не попробовал побывать на Земле? - спрашивал Туо, и глаза его блестели.
- Пробовали... - отвечал отец. - Находились храбрецы. Только никто из них не вернулся. То ли гибли в космосе, то ли оставались на Земле - неизвестно.
- Я хочу побывать на Земле.
- Понимаю тебя, сынок. У меня тоже была такая мечта. И отец рассказал о своей научной работе, об исследованиях пространства, времени, которые могли открыть совершенно новые пути и способы коммуникаций. Туо с большим энтузиазмом включился в работу. Речь шла о том, чтобы использовать кривизну пространственно-временного континуума, вызвать такое его преломление, при котором намеченные точки сближались бы мгновенно. Это означало, что из Филии можно было бы переместиться на Землю так же легко, как в соседнюю комнату.
О белые птицы детства! Зачем вы поселились в душе? Почему не даете покоя?
Лаконтр выпил рюмку рома.
- Совершенно фантастическая идея, - сказал он, глядя на Туо, который сидел задумавшись, вероятно, все еще под впечатлением воспоминаний. - Никаких действительно научных обоснований.
- Но я все-таки здесь, - выпрямился Туо. - Разве это не доказательство?
Лаконтр выпил еще.
- Ну, знаете... Вас я считаю гениальным человеком. Но ведь и у нас были когда-то гении. И очень яркие. Ну хотя бы Леонардо да Винчи.
- А откуда отец знает, - перебила Марта, - может быть, Леонардо явился именно с Филии. Ведь биография его неизвестна. А все, что он делал, опережало время на целые века.
- Ты еще скажешь - и Свифт, и Ньютон.
- И это не исключено. И может быть, даже и Эйнштейн.
- Фантазируй, доченька, фантазируй!
- А что сказал бы отец, если бы, ну, положим, лет сто назад кто-нибудь сообщил ему, что можно будет со временем разговаривать через океан, да и не только разговаривать, но и видеть из Парижа то, что делается где-нибудь в Монреале? А ведь сто лет назад уже изучали электрические явления. И что, если бы кто-нибудь рассказал о радио, телефоне и телевидении тысячу лет назад?
- Наверно, сожгли бы на костре, - сказала Анита.
- А теперь сажают в психушку... - с горечью произнес Туо.
- А как же тебе все-таки удалось добраться до Земли? спросила Анита.
- Это тебе так же трудно понять, как египетскому фараону - устройство кибернетической машины.
- А все-таки? - не унималась девушка.
- Любознательный ребенок, - усмехнулся Туо. - Ну как ты поймешь, если я скажу, что мы изобрели пространственно-временной усилитель? Видела мой бриллиант? Это главная деталь. Дать ему питание, обозначить точку координат и... - Туо обвел всех взглядом и убедился, что слушают его с интересом, даже Луиза, которая и на этот раз забыла снять фартук.
- И что же он усиливает, этот усилитель?
- Кривизну пространства и времени. С его помощью можно мгновенно перенестись в заданную точку.
- И в Нью-Йорк? Вот так легко и просто?
- В том-то и дело, что не легко и не просто. Небезопасно. Малейшая ошибка - и сверзишься в океан, или окажешься на мачте высоковольтной линии, или угодишь под машину. Или хуже того - попадешь на какую-нибудь военную базу. На моем летательном аппарате была досконально рассчитанная система, и я очень удивился, когда вместо Центрума увидел пустыню. Подумал: ошибка в расчетах. А выходит, вычисления мои были правильными.
Анита склонилась к его плечу.
- Восстанови свой аппарат, милый Туо! Мне так хочется увидеть Филию!
Туо посмотрел на Лаконтра, вертевшего в руке пустую рюмку, и сказал:
- Я хотел бы перебросить на Филию птиц.
- За этим дело не встанет. Чего-чего, а птиц я вам подберу. Как в Ноев ковчег - всех по паре. Только работайте над своим аппаратом. Если потребуются какие-нибудь материалы, скажите, сразу же закажу. Я, откровенно говоря, не очень-то верю в вашу затею, но, раз вы так хотите, сделаю все, что смогу.
- Возьмем голубей! - всплеснула ладонями Анита. - Это ведь, наверно, именно они птицы твоего детства!
- Даже трудно себе представить, - мечтательно проговорил Туо, - леса оживут... Наполнятся щебетом, свистом, трелями, клекотом... Птицы будут перелетать с ветки на ветку, с вершины на вершину, кружиться будут в нашем небе. О, если бы мне увидеть птиц в небе Филии! Анита, я был бы тогда самым счастливым человеком!
- А как бы радовались дети! - сказала Марта. - Дети любят птиц и животных, потому что они ближе к природе.
- Взрослые тоже любят, - сказал Лаконтр. - Вы замечали, какие у собак умные глаза? А у лошадей? Ночью, когда они смотрят на свет, - это большие переливающиеся изумруды.
Не выдержала и Луиза, повеселела и, подмигнув, тоже высказалась:
- А мне больще всего нравятся цыплята, хорошо прожаренные!
Все рассмеялись. Кроме Туо. Он словно ничего и не слышал: вспоминал сказки, и белые птицы детства все летели и летели сквозь холодный космический простор.
18
- Ox и смешной!
- Ну и шалунишка!
- Ишь озорник! Ты ведь ее порвешь!
- Ничего, пусть себе играет!
Туо и Марта, смеясь, наблюдали, как львенок таскает по ковру Анитину сумку. Вчера она забыла ее на кушетке. Львенок схватил и потащил в зубах по всей комнате. Вертит мордочкой, наступает лапками, спотыкается, падает, снова вскакивает и снова охотится за несчастной сумкой.
- Цирк! Аттракцион! - хохотала Марта, по-утиному ковыляя за львенком. - Держи его!
Тигренок лежал в кресле, положив морду на лапы, желтыми глазами смотрел за сумкой - туда-сюда, сюда-туда. А она так и мелькает! И в конце концов тигренок не выдержал - спрыгнул с кресла, схватил сумку зубами за ручку. Львенок - к себе, тигренок - к себе. Тянут-потянут - в разные стороны. Уперлись лапами в ковер, нацелились веселыми глазами. Ну и потеха!
- Пора забрать, порвут, - сказала Марта.
Но едва она приковыляла и протянула руку, зверята зарычали, рванули еще разок, да как следует, и сумка раскрылась. На ковер выпал какой-то небольшой серебристый патрончик. Тигренок ткнул его лапой и давай катать.
- Ах ты сорванец, ах ты босяк! - рассердилась Марта. - А ну отдай!
Туо, едва увидел этот патрончик, побледнел. Веселость его как рукой сняло. Лицо помрачнело, брови насупились, на лбу появились морщинки. Быстро подошел к Марте, схватил ее за руку, - пусть себе забавляются.
Молча повел удивленную девушку в соседнюю комнату, включил едва ли не на полную мощность приемник и сказал ей на ухо:
- Это микрофон.
- Какой микрофон? - вопросительно глянула на него Марта.
- Вот этот патрончик.
- Это микрофон?
- Да. Все, что мы здесь говорили, записано там, у них...
- Какой ужас! Что же делать?
- Положите его на место, пусть будет так, как было. Чтобы они не догадались, что мы... Видите ли, мне нужна еще хотя бы неделя.
- Хорошо, хорошо, так и сделаем.
Марта вернулась к себе, успокоила львенка и тигренка, подняла сумку, положила туда патрончик и повесила сумку на полочку. Из соседней комнаты послышалась музыка. Зверята посматривали на людей, словно хотели спросить:
"Почему вы не даете нам поиграть?"
- Ну что, может быть, почитаем? - спросила Марта.
- Вам нужно больше ходить, ходить, пока не устанете, серьезно ответил Туо.
- А не составите ли вы мне компанию? - Марта заговорщически взглянула на него.
- Я хотел бы поработать. Никак не восстановлю формулу синтеза кварков.
- Ах, у вас на уме все наука да наука!
- О, если бы кто-нибудь на Земле вывел эту формулу, его озолотили бы!
- Золото, богатство! - вздохнула девушка. - Гоняясь за деньгами, люди расходуют самое ценное, что у них есть, - душу. Думаете, я не права?
- У нас на Филии ничего подобного нет. У нас нет наживы, понимаете? Нет ни у кого такого пристрастия - грести под себя, копить столько, сколько не нужно тебе и на всю жизнь. И металлы и минералы играют только естественную роль.
- А у нас есть металлы благородные, а есть и парии. В особом почете золото. Вы о золотой ванне читали? В Японии на одном курорте, кажется Фунабара, поставили золотую ванну. Все стремятся туда, хотя несколько минут купанья стоят очень дорого. Стремятся, как в Ватикан или в Мекку. А некоторые дошли до того, что грызут эту ванну, пытаясь откусить хоть кусочек. Зубы ломают, а все-таки грызут. Вот до чего дошла наша цивилизация!
- Странно, что у вас здесь не понимают дикости, да, в конце концов, и глупости эдакой алчности.
- Есть такие, которые понимают. Но ведь есть и сторонники кредо "Человек человеку волк".
Марта направилась к выходу. Туо молча пошел за ней.
Близился вечер. На озере было тихо, даже утки не плескались. Ветви плакучих ив напоминали золотистые струи, и по мере того, как заходило солнце, струи эти на глазах розовели, а затем обретали оттенки кармина.
Остановились за озером. Девушка тихо произнесла:
- Как это мерзко, когда знаешь, что тебя кто-то подслушивает. Противно и... страшно. Меня пугает это "ухо".
- Я вас понимаю. Марта. Но возьмите себя в руки, вам нельзя волноваться.
- Ах, Туо, хоть вы не говорите мне этого "нельзя"! Что за жизнь без волнений!
- Негативные эмоции разрушают нервную систему... Погодите, я еще не закончил. Когда я говорю, что вы должны щадить нервы, я имею в виду период выздоровления.
- Ну разве что так... - улыбнулась Марта.
Вернулись домой, уже когда смеркалось. Вскоре и Анита пришла.
Едва переступив порог, она смущенно сказала:
- Вчера я сумку забыла...
Марта указала глазами на полочку:
- Вот она, я повесила, чтобы эти шалунишки не могли: достать. - И погрозила пальцем зверятам, разлегшимся на ковре.
Туо стоял, скрестив руки на груди.
Анита взяла сумку, раскрыла ее, заглянула, как делала обычно, и молча защелкнула, словно ничего и не случилось. Туо побледнел. Он не сомневался, что Анита заметила "жучок". Заметила и промолчала! Это было непостижимо! Его Анита... его любимая Анита... Нет-нет, думал Туо, не вскрикнула она, сдержалась, чтобы там не поняли, что и х "ухо" разоблачено.
Но Анита начала разговор безо всякой осторожности. Держа в руках сумку, громко спросила:
- Ну как вы здесь без меня? Хорошо поработал, Туо?
За него ответила Марта:
- Окончательно извелся, выводя эту проклятую формулу!
- Какую? - встрепенулась Анита.
- Формулу обогащения! - засмеялась Марта. - Наверно, хочет стать миллионером.
Анита вопросительно посмотрела на своего Туо.
- Она имеет в виду формулу синтеза... - сказал он, переступая с ноги на ногу. В висках его словно гудели провода высокого напряжения. Ах, Анита, Анита!.. Значит, они уже знают о его приспособлении с бриллиантом...
- Эти формулы! - с притворной веселостью воскликнула Марта. - Как говорил у нас в колледже учитель: формулы как синие щуки, их очень трудно поймать.
- Энергетика на Филии базируется именно на реакции кварков, - продолжал Туо. - Принцип, естественно, мне известен, а вот...
- Что "а вот"?
- Формулу вывести трудно... - холодно процедил Туо и добавил: - Особенно в таких условиях, в такой атмосфере.
Какие-то нотки в его сдержанном голосе встревожили Аниту. Белые пальцы ее нервно зашевелились на черной сумке. Она бросила настороженный взгляд на Туо, потом на Марту. Почувствовала что-то неестественное, натянутое, какую-то холодную стену. И словно обухом ударило ее: докопались, разоблачили! Швырнула сумку на кушетку и, тяжело дыша, склонив голову, молча пошла к выходу. Туо постоял несколько секунд колеблясь, а затем пошел за ней. Марта поднялась, взяла тигренка на руки и беззаботно заговорила с ним:
- Ишь ты! Разве ты знаешь, что такое любовь? А зачем же суешь свой нос куда не надо? А ты, хулигашка, что смотришь? - легонько пнула она ногой львенка.
Потом пошла в соседнюю комнату и включила музыку.
19
Туо догнал Аниту в темной аллее возле медвежьего павильона. Услышав его шаги, девушка остановилась, оперлась на металлическую ограду и заплакала. Тишину нарушали самые разные звуки - похрапыванье зверей, их тяжелое сопенье, какие-то скрипы, карканье и фырканье. Девичий плач диссонировал со всем этим, был каким-то чужеродным, несвойственным этой тишине.
"Неужели звери счастливее людей? - подумал Туо, приближаясь к девушке. Плечи ее дрожали. - Что с ней происходит?"
Он положил руку на ее плечо, и Анита утихла. Стояли молча, она не меняла позы, и Туо погладил ее плечи.
- Анита!
Он произнес ее имя шепотом, едва слышно, но она встрепенулась, словно ее кольнули. Обернулась к нему лицом, тряхнула головой, откинув волосы, и заговорила, волнуясь и едва не плача:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16