Может быть, именно в такие минуты и проявляется глубоко скрытое в нас, истинно человеческое?
- Угадай, о чем я сейчас подумала?
- Ты подумала о Марте. Верно? Я тебя понимаю, Анита, и как только увидел... Это очень тяжелый случай.
- Я знаю, милый. Но ведь ты обошел сержанта... одолел Фрага, даже гипнотизера! А что, если попробовать, а?
- Если нет необратимых изменений...
Конечно, Туо попробует, но нельзя не принять во внимание важный психологический момент: Марта уже привыкла к мысли, что болезнь ее неизлечима, сжилась с этим своим положением, приспособилась и нашла некое равновесие. А обнадежить ее и позитивных результатов не добиться - это нанести ей травму. К тому же он, Туо, не специализировался на медицине...
Когда они вернулись к Марте, Анита присела на корточки перед ее каталкой и сказала:
- А ты знаешь, что мы решили с Туо? Будем серьезно лечиться!
- Да вы ведь оба такие здоровые!
- Нет, мы тебя начнем лечить. Пора уже.
- Меня?
- Да, тебя. Я хочу, чтобы ты потанцевала у нас на свадьбе.
Марта покачала головой, слабо шевельнулась ее бледная рука.
- Разве ты не знаешь, Анита, что мой отец привозил сюда самых известных профессоров? Все отдал им, что имел...
- Туо вылечит бесплатно. Да и я буду помогать.
- Да, - подтвердил Туо, - сперва проведем курс витаминотерапии. Гипноз мобилизует центральную нервную систему, но, чтобы восстановить пораженные участки, приказаний, поступающих из центра, недостаточно, организму необходимы энергетические ресурсы, строительные материалы. Мы с Анитой что-нибудь придумаем! Она завтра же пойдет в медицинскую научную библиотеку.
Марта молчала, слушала и молчала. Только по лицу ее можно было догадаться, что она волнуется. На бледных щеках выступили красные пятна, глаза повлажнели и заблестели.
Робер Лаконтр в глубине души не верил, что изо всего этого может что-нибудь получиться, но согласно кивал головой. В конце концов, почему не попробовать? Еще один шанс...
Ласковая, как тихое лето, Луиза тихо промолвила:
- Дай бог, дай бог!
Туо взял иссохшую Мартину руку в свою и, глядя ей в глаза, спокойно произнес:
- Вы должны верить. Марта, что выздоровеете. Этим вы поможете нам с Анитой.
Рука ее потеплела, голос хотя и дрожал, но в нем уже слышались бодрые нотки:
- И еще одному человеку я помогу... Себе!
14
На вечерах Филии, как их называла Марта, собиралось все ее общество: отец - зоолог Робер Лаконтр; быстроглазая обезьянка Жюли, сидевшая всегда на его коленях и с интересом посматривавшая на Туо; Луиза, которая всегда забывала снять свой фартук; Анита, каждый раз проверявшая свою сумочку: не подбросили ли ей туда на работе "жучка"; тигренок на руках у Туо и львенок на ковре рядом с коляской. Окинув всех присутствующих взглядом своих выразительных глаз и с деланной строгостью посмотрев на Жюли, чтобы вела себя хорошо. Марта открывала вечер:
- Ну что ж, все здесь - и люди, и звери. Так не начать ли нам, Туо?
И Туо начинал. Голос его звучал спокойно, без нажимов, даже монотонно. Слова всего-навсего передавали информацию, не было ни одного оборота, который рассыпался бы праздничным фейерверком, никакой эмоциональной окраски. И, несмотря на это, слушали его с увлечением.
Даже Марта не уставала. За последние дни она вообще ободрилась - под воздействием инъекций разных витаминов, важнейшим из которых Туо считал 848. По окончании курса предстояло лечение гипнозом.
А пока этот удивительный Туо рассказывал ошеломляющие вещи. И порой Марте, да и не только ей, казалось, что все это не просто рассказы, а сеансы внушения; Марта видела себя на далекой планете, в созвездии Лиры - филии Земли, становилась свидетелем ее интереснейшей истории.
- Сорок девять тысяч девятьсот семьдесят семь лет назад космический корабль с Земли, после долгих лет блуждания в просторах Вселенной, открыл в созвездии Лиры планету, очень похожую на родную Землю... - так начал Туо свой первый рассказ.
"Почти пятьдесят тысяч лет назад?" - молча поразилась Марта.
"Вероятно, он ошибся, - подумал Робер Лаконтр. - Тогда ведь человечество было еще стадом животных. Фантазировать лучше о будущем".
"Но какая же у него память!" - радостно блестели глаза Аниты.
"Рассказал бы что-нибудь о нашей жизни, - подумала Мартина мать. - От этих фантазий - какой толк?"
Ну а что думали зверушки - это так и осталось тайной.
...Точно неизвестно, что имела в виду экспедиция землян, открыв подходящую планету: поселиться на ней и тем самым положить начало распространению человечества в космосе или, быть может, что-нибудь еще, но эти космонавты остались в созвездии Лиры навсегда. Легенды Филии, а это своеобразная информация, свидетельствуют о том, что изнуренный долголетними межпланетными странствиями Штурман, сопоставив данные, полученные в результате наблюдений за планетами,- размеры, плотность, силу гравитации, состав атмосферы, период обращения, напряжение магнитного поля и многие другие показатели, вплоть до температуры на полюсах, - воскликнул: "Наконец-то! Вторая Земля! Останемся здесь!"
Огромный космический корабль в огне и дыму опускался на поверхность планеты. Когда смолкли двигатели, рассеялся дым и охладилась облупившаяся в межзвездных глубинах обшивка, открылись защитные пластины иллюминаторов. Перед алчущими глазами космических странников с одной стороны синела вода, с другой - чернел лес, с третьей - возвышались до неба снежные вершины гор, с четвертой - до самого горизонта простиралась степь. Смотрели как завороженные - одни со страхом и недоверием, другие - с надеждой, но все - с величайшим любопытством. Будет ли эта планета им ласковой матерью или злой мачехой? А о том, что именно здесь доживут они свой век, догадывались и стар и млад. Как-то сразу изменилась атмосфера, и это штурманское "Останемся здесь!" было брошено конечно же не случайно. Что-то, по всей вероятности, случилось и с ракетой, и с самим Штурманом, и это большое счастье, что удалось космонавтам причалить к берегу! Кое-кто даже уверял, что была получена какая-то непонятная информация с Земли.
Первым вышел на поверхность планеты Штурман. Ветерок шевелил его седые волосы, все сверху видели, да это зафиксировала и стереофотоаппаратура,- как вышел он за черный круг, выжженный дюзами на почве планеты, вышел, поднял руки, словно хотел кого-то обнять, и упал. Именно так - не лег, а упал как подкошенный.
Спустились люди, подбежали к своему вожаку - он лежал ничком, раскинув руки, пальцы сжимали траву...
Похоронили Штурмана под ракетой - первая смерть и первая могила на новой планете. Ракета эта и могила под нею, залитые позже прозрачным пластиком, стоят и поныне - Монумент Высадки.
Собираясь на Землю, Туо взял с собой несколько фильмокристаллов, но они пропали во время катастрофы в Сахаре, и сейчас нет возможности продемонстрировать фильм из жизни Филии.
Марта опустила глаза, - посмотрела на свои худые руки, а увидела этот высокий обелиск, и могилу, и седовласого Штурмана - вот он снова падает в траву. Она и без фильма все себе представляет - слушая Туо. И ее нисколько не удивляет, что видит и могилу, и живого человека, волосы которого колышет легкий ветерок.
Началась Эпоха заселения планеты.
Сначала космонавты жили, конечно, в ракете - это была их крепость в чужом, совершенно незнакомом, а возможно, и враждебном мире. Но вскоре выяснилось, что мир этот пусть не такой уж гостеприимный, но, во всяком случае, не враждебный. К величайшему удивлению, ни животных, ни птиц на континентах не обнаружили. Растительный мир богатый, а животный просто-напросто отсутствует. Зато моря и океаны кишмя кишели рыбами и млекопитающими. Судя по всему, имел место когда-то период жестокой радиации Веги. Вода защитила своих жителей, а суша потеряла...
Целый вечер рассказывал Туо о своей далекой планете. Описывал материки, пересказывал легенды, исторические события.
- Все у нас есть: производственные комплексы, институты, стадионы, театры. Нет только тюрем. Никогда не было и нет. В голове филийца не может возникнуть даже мысль о насилии над членом своего общества.
- А что, вы думаете, у нас такого не может быть? - спросил Робер.
15
- Наша историческая наука утверждает, что такая же общественная система, правда на более низком уровне, была когда-то и на Земле - в нынешней Африке. Почти весь север этого огромного материка - именно там, где теперь Сахара, - занимал один грандиозный город - Центрум. На Филии думают, что этот город существует и сейчас. Если я вернусь туда и скажу, что вместо прекрасного гигантского города-террасы, сады которого поднимались выше туч, видел бескрайнюю пустыню и что от этого создания человеческого гения не осталось и следа не только на поверхности планеты, но и в памяти людей, - мне не поверят. Разве только отец. Мой отец - историк, и с самого детства я увлекался его рассказами о Земле. Если мне удастся организовать раскопки в Сахаре, человечество убедится, что его цивилизация насчитывает сотни тысяч лет...
- А вы видели, Туо, снимки фресок Тасильи? - спросила Марта.
- Видел. Мне кажется, что это отражение той высокоразвитой древнейшей цивилизации, которая уже достигала космоса.
- И железный столб в Индии...
- И расплавленное стекло в Сахаре...
- Следовательно, даже и сейчас имеются следы той культуры, но, к сожалению, всего лишь только следы.
- А какая нам в конце концов разница, с кого начинать историю - с шумеров или от Центрума? - пожал плечами Лаконтр. - Тысяча лет туда, тысяча лет сюда...
- Истоки истории отодвинулись бы не менее чем на сто тысяч лет, - сказал Туо.
- Ну, на сто так на сто. Что дальше? Заработок у меня как был маленьким, так и остался. Мне-то все эти абстракции ни к чему.
Туо взглянул на него то ли с жалостью, то ли с укором.
- Ошибаетесь, уважаемый Робер. Абстракции эти имеют самое прямое и непосредственное отношение к современной жизни. Вы убедитесь в этом. Все убедятся в этом, как только мы найдем Археоскрипт.
- Как вы сказали? Археоскрипт? Кес кесе? *
- Археоскрипт - это древний документ, спущенный в глубину земной коры в Центруме. Ну, если говорить точнее, не один документ, а целый бункер. В нем - видеозаписи, на которых зафиксировано все, что считали в то время важным и интересным; имеются там - в натуре - и разные экспонаты технических изделий и искусства. И макет самого Центрума, изготовленный из мамонтовой кости.
- Интересно, - задумчиво произнесла Марта. - Подобная капсула была зарыта в Нью-Йорке во время Всемирной выставки 1939 года.
- На которой, кстати, я был, - вставил Лаконтр. - Тогда я еще не был лысым.
- Неужели и эту капсулу скроет пустыня? - разволновалась Анита. - Какой ужас!
* Что это такое? (франц.).
- Это не исключено, - сказал Туо. - Тем паче что людьми командуют Фраги. Да, так вот, стало быть, Археоскрипт. Он был замурован в тот самый день, когда космический корабль во главе со Штурманом сошел с околоземной орбиты и, набирая третью космическую скорость, углубился во Вселенную. У нас, на Филии, есть снимки Центрума, сделанные из космоса, грандиозное сооружение! Там жило, быть может, три четверти населения земного шара.
16
Каждый раз, когда Туо начинал сеанс внушения, Марта старалась уловить момент перехода от реальной действительности в мир иллюзий. Но как ни старалась, а не могла. Сперва она слышала голос Туо, видела его сосредоточенное лицо, а особенно - глаза. Постепенно лицо это тонуло в сумрачном тумане, или это Туо уходил в глубину комнаты? Глаза его неотступно смотрели в самую ее душу, и голос, такой ласковый и добрый, сливался воедино с этим взглядом.
Не раз видела она себя у реки - шум, смех, веселье. Юноши и девушки прыгают в воду, обдают друг друга брызгами, где-то рядом включили транзистор, и приятная легкая музыка поплыла над водою солнечными зайчиками. "А разве тогда была музыка?.. - всплыла неясная мысль. - И транзистор упал в воду и сломался". Сомнение это исчезает, как облачко, но оставляет какую-то слабую тень - появляется ощущение недостоверности всего того, что видит она и переживает. Голоса какие-то приглушенные, движения то суетливые, то медлительные. Вот она направляется к кабине, чтобы переодеться. Сделала не больше двух шагов - и уже в кабине, и уже в купальнике. Не заметила, когда успела надеть. Мгновенье - и она уже у воды, на мокром песке. А как приятно войти в воду! Помаленьку, постепенно входит, все глубже, глубже. На ногах играют серебряные искорки, и вот вода уже выше колен. Уже по пояс, подступает к груди - щекотно! - и Марта бросается вплавь, энергично размахивая руками и ногами.
О недостоверности она уже забыла, река плещется. Марта в воде, с силой выдыхает воздух ртом, и брызги летят мелкой дробью. Все так, именно так, на самом деле! А потом неизвестно почему закрадывается мысль, что все это уже было, что она уже переживала всю эту сцену. И даже знает, что будет дальше. Вместе с Пьером побегут они к тем вон корягам, и с них можно прыгать в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
- Угадай, о чем я сейчас подумала?
- Ты подумала о Марте. Верно? Я тебя понимаю, Анита, и как только увидел... Это очень тяжелый случай.
- Я знаю, милый. Но ведь ты обошел сержанта... одолел Фрага, даже гипнотизера! А что, если попробовать, а?
- Если нет необратимых изменений...
Конечно, Туо попробует, но нельзя не принять во внимание важный психологический момент: Марта уже привыкла к мысли, что болезнь ее неизлечима, сжилась с этим своим положением, приспособилась и нашла некое равновесие. А обнадежить ее и позитивных результатов не добиться - это нанести ей травму. К тому же он, Туо, не специализировался на медицине...
Когда они вернулись к Марте, Анита присела на корточки перед ее каталкой и сказала:
- А ты знаешь, что мы решили с Туо? Будем серьезно лечиться!
- Да вы ведь оба такие здоровые!
- Нет, мы тебя начнем лечить. Пора уже.
- Меня?
- Да, тебя. Я хочу, чтобы ты потанцевала у нас на свадьбе.
Марта покачала головой, слабо шевельнулась ее бледная рука.
- Разве ты не знаешь, Анита, что мой отец привозил сюда самых известных профессоров? Все отдал им, что имел...
- Туо вылечит бесплатно. Да и я буду помогать.
- Да, - подтвердил Туо, - сперва проведем курс витаминотерапии. Гипноз мобилизует центральную нервную систему, но, чтобы восстановить пораженные участки, приказаний, поступающих из центра, недостаточно, организму необходимы энергетические ресурсы, строительные материалы. Мы с Анитой что-нибудь придумаем! Она завтра же пойдет в медицинскую научную библиотеку.
Марта молчала, слушала и молчала. Только по лицу ее можно было догадаться, что она волнуется. На бледных щеках выступили красные пятна, глаза повлажнели и заблестели.
Робер Лаконтр в глубине души не верил, что изо всего этого может что-нибудь получиться, но согласно кивал головой. В конце концов, почему не попробовать? Еще один шанс...
Ласковая, как тихое лето, Луиза тихо промолвила:
- Дай бог, дай бог!
Туо взял иссохшую Мартину руку в свою и, глядя ей в глаза, спокойно произнес:
- Вы должны верить. Марта, что выздоровеете. Этим вы поможете нам с Анитой.
Рука ее потеплела, голос хотя и дрожал, но в нем уже слышались бодрые нотки:
- И еще одному человеку я помогу... Себе!
14
На вечерах Филии, как их называла Марта, собиралось все ее общество: отец - зоолог Робер Лаконтр; быстроглазая обезьянка Жюли, сидевшая всегда на его коленях и с интересом посматривавшая на Туо; Луиза, которая всегда забывала снять свой фартук; Анита, каждый раз проверявшая свою сумочку: не подбросили ли ей туда на работе "жучка"; тигренок на руках у Туо и львенок на ковре рядом с коляской. Окинув всех присутствующих взглядом своих выразительных глаз и с деланной строгостью посмотрев на Жюли, чтобы вела себя хорошо. Марта открывала вечер:
- Ну что ж, все здесь - и люди, и звери. Так не начать ли нам, Туо?
И Туо начинал. Голос его звучал спокойно, без нажимов, даже монотонно. Слова всего-навсего передавали информацию, не было ни одного оборота, который рассыпался бы праздничным фейерверком, никакой эмоциональной окраски. И, несмотря на это, слушали его с увлечением.
Даже Марта не уставала. За последние дни она вообще ободрилась - под воздействием инъекций разных витаминов, важнейшим из которых Туо считал 848. По окончании курса предстояло лечение гипнозом.
А пока этот удивительный Туо рассказывал ошеломляющие вещи. И порой Марте, да и не только ей, казалось, что все это не просто рассказы, а сеансы внушения; Марта видела себя на далекой планете, в созвездии Лиры - филии Земли, становилась свидетелем ее интереснейшей истории.
- Сорок девять тысяч девятьсот семьдесят семь лет назад космический корабль с Земли, после долгих лет блуждания в просторах Вселенной, открыл в созвездии Лиры планету, очень похожую на родную Землю... - так начал Туо свой первый рассказ.
"Почти пятьдесят тысяч лет назад?" - молча поразилась Марта.
"Вероятно, он ошибся, - подумал Робер Лаконтр. - Тогда ведь человечество было еще стадом животных. Фантазировать лучше о будущем".
"Но какая же у него память!" - радостно блестели глаза Аниты.
"Рассказал бы что-нибудь о нашей жизни, - подумала Мартина мать. - От этих фантазий - какой толк?"
Ну а что думали зверушки - это так и осталось тайной.
...Точно неизвестно, что имела в виду экспедиция землян, открыв подходящую планету: поселиться на ней и тем самым положить начало распространению человечества в космосе или, быть может, что-нибудь еще, но эти космонавты остались в созвездии Лиры навсегда. Легенды Филии, а это своеобразная информация, свидетельствуют о том, что изнуренный долголетними межпланетными странствиями Штурман, сопоставив данные, полученные в результате наблюдений за планетами,- размеры, плотность, силу гравитации, состав атмосферы, период обращения, напряжение магнитного поля и многие другие показатели, вплоть до температуры на полюсах, - воскликнул: "Наконец-то! Вторая Земля! Останемся здесь!"
Огромный космический корабль в огне и дыму опускался на поверхность планеты. Когда смолкли двигатели, рассеялся дым и охладилась облупившаяся в межзвездных глубинах обшивка, открылись защитные пластины иллюминаторов. Перед алчущими глазами космических странников с одной стороны синела вода, с другой - чернел лес, с третьей - возвышались до неба снежные вершины гор, с четвертой - до самого горизонта простиралась степь. Смотрели как завороженные - одни со страхом и недоверием, другие - с надеждой, но все - с величайшим любопытством. Будет ли эта планета им ласковой матерью или злой мачехой? А о том, что именно здесь доживут они свой век, догадывались и стар и млад. Как-то сразу изменилась атмосфера, и это штурманское "Останемся здесь!" было брошено конечно же не случайно. Что-то, по всей вероятности, случилось и с ракетой, и с самим Штурманом, и это большое счастье, что удалось космонавтам причалить к берегу! Кое-кто даже уверял, что была получена какая-то непонятная информация с Земли.
Первым вышел на поверхность планеты Штурман. Ветерок шевелил его седые волосы, все сверху видели, да это зафиксировала и стереофотоаппаратура,- как вышел он за черный круг, выжженный дюзами на почве планеты, вышел, поднял руки, словно хотел кого-то обнять, и упал. Именно так - не лег, а упал как подкошенный.
Спустились люди, подбежали к своему вожаку - он лежал ничком, раскинув руки, пальцы сжимали траву...
Похоронили Штурмана под ракетой - первая смерть и первая могила на новой планете. Ракета эта и могила под нею, залитые позже прозрачным пластиком, стоят и поныне - Монумент Высадки.
Собираясь на Землю, Туо взял с собой несколько фильмокристаллов, но они пропали во время катастрофы в Сахаре, и сейчас нет возможности продемонстрировать фильм из жизни Филии.
Марта опустила глаза, - посмотрела на свои худые руки, а увидела этот высокий обелиск, и могилу, и седовласого Штурмана - вот он снова падает в траву. Она и без фильма все себе представляет - слушая Туо. И ее нисколько не удивляет, что видит и могилу, и живого человека, волосы которого колышет легкий ветерок.
Началась Эпоха заселения планеты.
Сначала космонавты жили, конечно, в ракете - это была их крепость в чужом, совершенно незнакомом, а возможно, и враждебном мире. Но вскоре выяснилось, что мир этот пусть не такой уж гостеприимный, но, во всяком случае, не враждебный. К величайшему удивлению, ни животных, ни птиц на континентах не обнаружили. Растительный мир богатый, а животный просто-напросто отсутствует. Зато моря и океаны кишмя кишели рыбами и млекопитающими. Судя по всему, имел место когда-то период жестокой радиации Веги. Вода защитила своих жителей, а суша потеряла...
Целый вечер рассказывал Туо о своей далекой планете. Описывал материки, пересказывал легенды, исторические события.
- Все у нас есть: производственные комплексы, институты, стадионы, театры. Нет только тюрем. Никогда не было и нет. В голове филийца не может возникнуть даже мысль о насилии над членом своего общества.
- А что, вы думаете, у нас такого не может быть? - спросил Робер.
15
- Наша историческая наука утверждает, что такая же общественная система, правда на более низком уровне, была когда-то и на Земле - в нынешней Африке. Почти весь север этого огромного материка - именно там, где теперь Сахара, - занимал один грандиозный город - Центрум. На Филии думают, что этот город существует и сейчас. Если я вернусь туда и скажу, что вместо прекрасного гигантского города-террасы, сады которого поднимались выше туч, видел бескрайнюю пустыню и что от этого создания человеческого гения не осталось и следа не только на поверхности планеты, но и в памяти людей, - мне не поверят. Разве только отец. Мой отец - историк, и с самого детства я увлекался его рассказами о Земле. Если мне удастся организовать раскопки в Сахаре, человечество убедится, что его цивилизация насчитывает сотни тысяч лет...
- А вы видели, Туо, снимки фресок Тасильи? - спросила Марта.
- Видел. Мне кажется, что это отражение той высокоразвитой древнейшей цивилизации, которая уже достигала космоса.
- И железный столб в Индии...
- И расплавленное стекло в Сахаре...
- Следовательно, даже и сейчас имеются следы той культуры, но, к сожалению, всего лишь только следы.
- А какая нам в конце концов разница, с кого начинать историю - с шумеров или от Центрума? - пожал плечами Лаконтр. - Тысяча лет туда, тысяча лет сюда...
- Истоки истории отодвинулись бы не менее чем на сто тысяч лет, - сказал Туо.
- Ну, на сто так на сто. Что дальше? Заработок у меня как был маленьким, так и остался. Мне-то все эти абстракции ни к чему.
Туо взглянул на него то ли с жалостью, то ли с укором.
- Ошибаетесь, уважаемый Робер. Абстракции эти имеют самое прямое и непосредственное отношение к современной жизни. Вы убедитесь в этом. Все убедятся в этом, как только мы найдем Археоскрипт.
- Как вы сказали? Археоскрипт? Кес кесе? *
- Археоскрипт - это древний документ, спущенный в глубину земной коры в Центруме. Ну, если говорить точнее, не один документ, а целый бункер. В нем - видеозаписи, на которых зафиксировано все, что считали в то время важным и интересным; имеются там - в натуре - и разные экспонаты технических изделий и искусства. И макет самого Центрума, изготовленный из мамонтовой кости.
- Интересно, - задумчиво произнесла Марта. - Подобная капсула была зарыта в Нью-Йорке во время Всемирной выставки 1939 года.
- На которой, кстати, я был, - вставил Лаконтр. - Тогда я еще не был лысым.
- Неужели и эту капсулу скроет пустыня? - разволновалась Анита. - Какой ужас!
* Что это такое? (франц.).
- Это не исключено, - сказал Туо. - Тем паче что людьми командуют Фраги. Да, так вот, стало быть, Археоскрипт. Он был замурован в тот самый день, когда космический корабль во главе со Штурманом сошел с околоземной орбиты и, набирая третью космическую скорость, углубился во Вселенную. У нас, на Филии, есть снимки Центрума, сделанные из космоса, грандиозное сооружение! Там жило, быть может, три четверти населения земного шара.
16
Каждый раз, когда Туо начинал сеанс внушения, Марта старалась уловить момент перехода от реальной действительности в мир иллюзий. Но как ни старалась, а не могла. Сперва она слышала голос Туо, видела его сосредоточенное лицо, а особенно - глаза. Постепенно лицо это тонуло в сумрачном тумане, или это Туо уходил в глубину комнаты? Глаза его неотступно смотрели в самую ее душу, и голос, такой ласковый и добрый, сливался воедино с этим взглядом.
Не раз видела она себя у реки - шум, смех, веселье. Юноши и девушки прыгают в воду, обдают друг друга брызгами, где-то рядом включили транзистор, и приятная легкая музыка поплыла над водою солнечными зайчиками. "А разве тогда была музыка?.. - всплыла неясная мысль. - И транзистор упал в воду и сломался". Сомнение это исчезает, как облачко, но оставляет какую-то слабую тень - появляется ощущение недостоверности всего того, что видит она и переживает. Голоса какие-то приглушенные, движения то суетливые, то медлительные. Вот она направляется к кабине, чтобы переодеться. Сделала не больше двух шагов - и уже в кабине, и уже в купальнике. Не заметила, когда успела надеть. Мгновенье - и она уже у воды, на мокром песке. А как приятно войти в воду! Помаленьку, постепенно входит, все глубже, глубже. На ногах играют серебряные искорки, и вот вода уже выше колен. Уже по пояс, подступает к груди - щекотно! - и Марта бросается вплавь, энергично размахивая руками и ногами.
О недостоверности она уже забыла, река плещется. Марта в воде, с силой выдыхает воздух ртом, и брызги летят мелкой дробью. Все так, именно так, на самом деле! А потом неизвестно почему закрадывается мысль, что все это уже было, что она уже переживала всю эту сцену. И даже знает, что будет дальше. Вместе с Пьером побегут они к тем вон корягам, и с них можно прыгать в воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16