Да и станет ли полиция заниматься этим всерьёз, или возобладает мнение, что насилия не было, а все по обоюдному согласию и девушка уже совершеннолетняя, так что состав преступления не усматривается…
Он идёт в таких переживаниях и вдруг осознаёт, что насильник - вот он, идёт навстречу. Видит его и, похоже, даже усмехается.
Будь у отца оружие - сейчас он наверняка применил бы его, нимало не задумываясь о последствиях. Но у него нет оружия. Ни при себе, ни вообще. Он его никогда и в руках не держал.
Может быть, он схватил бы какой-нибудь камень. Булыжник. Но их тут просто нет. Нет ничего, чем можно было бы воспользоваться.
Однако он не может просто пропустить мимо нагло ухмыляющуюся тушу. Он не боится последствий. И поравнявшись - бьёт. Сильно. Он даже и не знал, что способен на такое. Смотри, тот пошатнулся. И - испугался!
Ударить ещё раз!
Бьёт. И готов ещё и ещё…
А насильник растерялся. Он не старается оценить положение. Его рассудок не срабатывает, да и вообще - это не сильная его сторона. Сейчас он подчиняется инстинкту. Инстинкт же подсказывает: тот, мелкий, в данный момент сильнее. Намного. Потому что дух его сейчас необорим. А в любой схватке побеждает или проигрывает именно дух. И вступать сейчас в бой себе дороже. В том состоянии, в каком находится девкин папа, люди убивают голыми руками, даже не учившись этому. Великую силу даёт дух подлинной ненависти. Не меньшую, пожалуй, чем дух истинной любви.
И насильник убегает. Он по-настоящему испугался - в подобных делах инстинкт его разбирается безошибочно.
Оскорблённый поступил с подлецом как только мог.
Факт один, истолкований - уже два, могут быть ещё и другие.
Но нам уже не до них. Время вышло.
- Эван, я - “Дауд”, прошу разрешения на внеочередную посадку.
- “Дауд”, внеочередную разрешаю. Пятый сектор, стол двадцать три.
Простор был свободным, пространство - спокойным. Посадка - мягкой.
- Здравствуйте. С благополучным прибытием. Как прошёл полёт? Да, простите. Вы - доктор Кордо, я не ошибаюсь? Вы… э…
Господи, как смущаются люди, как отводят глаза, когда им приходится называть эту профессию вслух!
- Совершенно верно. Я эвтанатор, доктор Орлен Кордо.
- Да, разумеется. Я очень рад, то есть… Я хотел сказать…
Совсем запутался, бедняга.
- Отлично вас понимаю. Скажите, как мне вас называть?
- О, простите. Доктор Лавре Пинет, младший администратор Клиники. Рад приветствовать вас на почве Эвана.
- Клиники?..
- Я понял ваш вопрос, доктор Кордо. Конечно, другие учреждения такого профиля имеют какие-то названия. По месту расположения, или в честь основателя, или наших виднейших медиков… Все, кроме нашего. Мы - просто Клиника. С заглавной буквы. Пояснения никому в нашем мире не требуются. Однако что же мы стоим? Прошу в машину. Я вижу, ваш багаж крайне невелик? Впрочем, у нас есть всё, что может вам понадобиться в вашей… деятельности.
- Хорошая машина. Я бы даже сказал - шикарная. Чувствую себя польщённым.
- Ну что вы, доктор, что вы. Мы ждали вас, откровенно говоря, с таким нетерпением… даже были готовы выслать за вами специальный корабль. К счастью, у вас вошли, так сказать, в наше положение. А уж потом мы предоставим в ваше распоряжение…
- Благодарю, доктор Пинет, но этого делать не придётся. Корабль будет ждать меня столько, сколько понадобится. Нет-нет, я сяду сзади.
- Как вам будет угодно. Секунду - кресло подстроится под вас. Итак, вы полагаете, что сумеете сделать всё быстро?
- Опыт подсказывает, что клиентура в таких случаях не склонна к промедлениям. Я ведь выполняю её волю, не более. Конечно, если у клиента возникают сомнения или его состояние вдруг изменяется к лучшему… Но в таком случае я просто прекращаю работу, а вы снимаете заказ. Таков закон. Если же всё пойдёт нормально, то срок определён Всеобщей конвенцией об эвтаназии: мне предоставляется максимум недельный срок для того, чтобы поставить самостоятельный диагноз, а также использовать средства убеждения, дабы побудить больного отказаться от замысла. И наконец - прийти к соглашению с больным при выборе способа… исполнения его пожелания. После этого составляется протокол…
- Я понимаю. К счастью, заказы такого рода не проходят через меня, и в подготовке всей документации я также не участвую… Обратите внимание, сейчас мы проезжаем очень интересные места, в полном смысле слова - исторические. Пятьсот восемьдесят шесть лет тому назад - условных лет, разумеется - здесь, то есть, если быть точным, в пяти эванских стадиях отсюда… Вам, может быть, неизвестно, что наш стадий вдесятеро больше древнего, классического… то есть в десяти километрах опустился корабль с первыми насельниками, основателями нашего мира. Там находится интереснейший музей, а также эванистский кафедральный собор, главный храм нашего мира. Вам будет очень интересно посетить эти места.
- Не сомневаюсь, если, конечно, найдётся время для этого.
- Я уверен, доктор, вы найдёте его, как только ознакомитесь с основами нашего вероучения. Вам просто захочется побывать там. Да, чуть не забыл. Посмотрите - видите впереди, справа от нашей ленты…
“Господи, он не врач, а гид, ему бы возить экскурсии. И явно страдает недержанием речи. Похоже, боится, что если умолкнет он, то стану говорить я и, может быть, задавать вопросы, на которые ему почему-то не хочется отвечать. Но это можно проверить”.
- Простите, доктор Пинет, я вас перебью. Мне хотелось бы узнать что-нибудь о клиенте - как о личности и как о пациенте. Потому что…
- К моему великому сожалению, доктор Кордо, я лишён права беседовать с вами на подобные темы. Я лишь младший администратор, подчёркиваю - младший. Вы же будете общаться по профессиональным вопросам с людьми, возглавляющими Клинику. Но если вы хотите услышать что-либо о бытовой стороне вашего пребывания у нас - жильё, питание, времяпрепровождение и тому подобное, - то это как раз находится в моём ведении, и я с большим удовольствием…
- Спасибо. Скажите, нам ещё далеко?
- Ну… я бы не сказал. Нам осталось не более пяти минут до агра-станции, а оттуда, воздухом, порядка сорока минут до Клиники.
- Почему же мы не могли уже на космодроме погрузиться на агрик и лететь прямо оттуда?
- Очень возможно, доктор, что по причине некоторой, так сказать, закрытости вашего визита. Он не рекламируется. И крайне нежелательно, чтобы хоть что-то появилось в средствах массовой информации. Агрик на космодроме неизбежно вызвал бы любопытство снимающей и пишущей братии, которая там всегда околачивается в поисках сенсаций.
- Вы полагаете, что моё появление здесь сенсационно?
- Боюсь, что да.
- Что сенсационного в моей скромной персоне?
- В персоне - ничего.
- Тогда - в моей работе?
- Извините, доктор: вот мы и на месте. Пора пересесть на другой транспорт. Наша машина - второй справа агрик. Позвольте, я понесу хоть что-нибудь. Благодарю. Ага, смотрите - нас увидели, уже открывают люк.
“Чего-то я не понимаю. И как-то не по себе. Будь внимателен и осторожен, Орлен. Пока этого достаточно. Внимателен и осторожен. Но, чёрт побери, что же такого они нашли в этой моей специальности? Уже сотни лет во всех мирах… Или не во всех? Специальность, конечно, не самая прекрасная, и в детстве ни один мальчик не мечтает, а, обучаясь медицине, ни один студент не собирается стать эвтанатором. Но кому-то приходится - поскольку без них не обойтись. А у меня просто не было иного выхода: выбирать не пришлось - взял, что давали. И был рад. Это ненадолго, конечно. Надеюсь, что осталось не так уж много: конечный пункт становится всё ближе. Сильно рассчитываю, что нужная информация дойдёт до меня совсем скоро. Или… Ладно. Кончай нюнить. Работай. Вернёшься на Середину - там найдёшь время расслабиться”.
- Доктор Кордо, у вас всё в порядке? Плохо себя почувствовали?
- Что вы, доктор, ничего похожего. Просто я не люблю летать. Но приходится. Пусть это вас не беспокоит.
“Что же всё-таки такого они находят в эвтаназии?”
И в самом деле, что?
В далёком прошлом остались времена, когда об этом спорили. Если человек испытывает сильнейшие страдания, в первую очередь физические, и никто не в состоянии избавить его от них, а существующий уровень науки не даёт такой возможности, то человек нередко обращается к врачам, даже шире - к обществу, с последней просьбой: избавить его от страданий единственным остающимся способом - помочь ему прекратить биологическое существование. Помочь умереть. Разумеется, самым, так сказать, мягким способом. Или хотя бы создать возможность для того, чтобы он мог сделать это сам. Человек - в сознании, свою волю выражает ясно, близкие ему люди, пусть не все и не сразу, поддерживают его выбор. Человек всегда обладает свободой воли, у него есть право выбора. Казалось бы, о чём тут спорить? Право на эвтаназию давно уже узаконено во всех цивилизованных мирах Галактического Союза.
Но что-то всё-таки не так.
Узаконено не значит принято обществом. Везде и всегда законы издавала и продолжает издавать небольшая группа людей. Эти люди, как правило, не представляют общества во всей его многогранности; так должно было бы быть в идеале, но идеал, как известно, недостижим, это - вечно убегающий горизонт.
Смертная казнь в своё время была узаконена повсеместно. Однако общество так и не приняло её до конца, и духовный прогресс, хоть медленно и с осечками, но всё же существующий, смог в конце концов заставить и законодателей, и правителей отказаться от применения узаконенного убийства. И ремесло палача, “исполнителя”, ушло в прошлое, можно надеяться - невозвратное.
Но не так уж мало людей считало, что эвтаназия - это тоже всего лишь узаконенное убийство. Пусть и с согласия жертвы. И эвтанатор - тот же заплечных дел мастер, только в белом халате.
Поэтому даже и в те времена, о которых мы ведём своё повествование, к этой специальности люди относились - ну, не сказать враждебно, но во всяком случае с ощутимым предубеждением. Не палач и не киллер вроде бы, однако… немало общего с ними. Пусть законный, пусть с согласия и по просьбе, но убийца.
Таких сомнений и предубеждений было бы лишено общество совершенно атеистическое. Однако исторический опыт показывает, что безбожные общества если и возникают, то ненадолго. По каким-то причинам они оказываются нежизнеспособными. Потому, может быть, что терпение Творца велико, но не безгранично.
Так или иначе, никого не удивляет, что подыскать подходящего человека на должность эвтанатора всегда было делом не простым. Более трудным, чем подобрать кандидата в палачи. Или в наёмные убийцы. Палачом и киллером можно было сделать человека с минимальным духовным уровнем, даже ограниченного умственно, не говоря уже о его культуре. Или человека генетически жестокого, для которого лишение другого жизни - своего рода наслаждение.
Эвтанатором же работать имеет право только медик. То есть человек, получивший соответствующее образование и к тому же имеющий некоторый стаж врачебной деятельности. Лечения людей, а не их умерщвления. А среди таких людей найти нужного кандидата не просто. Практика показала: даже очень трудно. Врачу вовсе не хочется превращаться в ангела смерти. Разве что жизнь заставит, настоятельно потребует, просто не оставив другого выхода.
Похоже, что с Орленом Кордо судьба именно так и поступила. И в самом деле: заниматься врачебной практикой он имел право только на своей родной планете - точнее, на той, гражданином которой он являлся и где, судя по документам, получил соответствующее образование. В любом другом мире требовалось сдать экзамен и получить лицензию. По каким-то соображениям Орлен этого не сделал. Быть может, он просто не собирался осесть на Середине надолго. Эвтанатором же его взяли без разговоров, напротив, с радостью: вакансия чуть ли не год оставалась незанятой. А диплом эвтанатора признавался без возражений во всей Галактике. Потому, может быть, что эти специалисты всегда добивались стопроцентного результата.
Так или иначе, доктор Орлен Кордо по приглашению властей Эвана прилетел на этот мир в качестве эвтанатора и сейчас заканчивает приготовления к предстоящей работе. Его очень хорошо устроили, предложив на выбор: гостевые апартаменты в Клинике (их предоставляют людям, которым положено находиться вблизи больного, если ранг его достаточно высок, родственникам или сотрудникам) или прекрасный номер в ближайшей гостинице с достойным уважения созвездием, украшающим её брэнд. Орлен выбрал отель, объяснив это достаточно просто:
- Моя работа, как вы понимаете, достаточно нервная. И для отдыха необходима смена обстановки. Пусть ваши апартаменты и прекрасны, но это всё равно больница. Однообразие и покой. А мне может потребоваться, наоборот, пестрота и некоторая встряска. Особенно когда процесс пойдёт к концу. Поверьте, я знаю, что говорю.
Не поверить ему никто не решился. И младший администратор Лавре Пинет согласился, подавив вздох: размещение гостя в отеле обходилось куда дороже, чем полный пансион в Клинике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59