Иногда полезно задавать такие вопросы. Почему,
едва я родился, моя жизнь была определена? Не умом, не характером - тем,
кем я родился. Почему каждый из нас должен быть подследственным и
поднадзорным в собственном мире?
- Ты гляди, заметил!
- Не надо, Хэл! Просто подумал: а зачем мне куда-то лететь? Помощи
просить не хочу, врать не умею, хвастать нечем. Оно конечно, поглядеть
бы... знаешь, для нашего брата, космача, такой полет... Но ведь ты же не
полетишь?
- Конечно, нет. У меня свой мир есть, буду я по чужим таскаться!
- Думаю: был бы Никол один... но с ним ведь Лийо, он-то может лететь
- нигде нас не осрамит.
- Ох, торопишься, Майх!
- Да нет, не очень. - Поглядел на Хэлана и засмеялся: - Что, не
хочешь в долю брать?
- Доля больно незавидная.
- Какая выйдет. Это ведь и мой мир, Хэл! Почему это ты можешь за него
драться, а я нет?
- Характер драчливый.
- Иди ты со своим характером! - весело сказал Майх. - Куда ты без
меня денешься?
- Никуда, - ответил Хэлан покорно. - Вместе и пропадем. Ты-то себе
хоть эту задачку представляешь?
- Лишь бы ты ее себе представлял. Прокладывай курс, а я тебя мигом
доставлю. Хоть на Ктен, хоть на Авлар...
- Хоть на тот свет. Нашел себе капитана! Первая голова...
- Ну, головы у нас будут. Целый Ктен. И люди будут.
- Целый Авлар?
- Ну, целый - не целый... Хватит меня запугивать, Хэл. Это мое право,
никому его не уступлю.
- Спасибо, Майх, - тихо сказал Хэлан.
Они стояли и глядели друг на друга, и, глядя в эти спокойные, твердые
глаза, он вдруг поверил - впервые - что из этого все-таки что-нибудь
выйдет.
...Прилетели они без оркестра и улетали по-тихому. Все сделали,
прибрали на станции, обработали бумаги консервантом и вышли налегке в
блистательно-мертвый мир.
В последний раз сквозь колкие ледяные острия, сквозь текучий проблеск
рыжих радуг, в последний раз по прозрачно-янтарной тропе, в последний раз
под невидящим взглядом Фаранела.
"В последний раз, - высвистывает птичка в шлеме. - В последний раз, в
последний раз, в последний раз". Веселенькая песня! Второй сезон, как все
в последний раз.
- Майх! - просто, чтобы перебить надоедливый голосок, и без него
тошно. - А может, не будет перехватчиков?
- Вряд ли. Захват бота на Тенаре, самостарт автомата на Ктене,
корабли на Намроне. Цепочка ясная. Ничего Хэл, проскочим.
"Может и проскочим, - подумал он, - не привыкать. А не лежит душа
переть на тот корабль. Повернуть бы - и за дело!"
Он усмехнулся: опять хитришь! Трусишь, брат. Не так страшны
перехватчики и патрули - сам корабль. Это ведь слова: "чужой, чужое",
говорить-то легко, а вот увидеть да почувствовать, как это: чужое, по
правде чужое, не из нашего мира. Тгилом надо быть, чтоб не обделаться. И -
не свернуть.
"Точка опоры"? Да, Кел, опять вы правы, черт вас побери, надоели вы
мне со своей правотой! Ни черта у меня нет, кроме этого.
Одно-единственное: через 20, ну, 30 лет они прилетят, и надо суметь их
встретить. Что, не убеждает?
- Нет, - сказал он себе, - ни капельки.
- А это потому, что ты корабль не видел. Вот посмотришь, убедишься,
что они на сто лет впереди, в сто раз сильней, улику какую-то
прихватишь...
- Ага! Ты это своей бабушке расскажи!
- Ну и пошел ты, - сказал он себе. - Нашел, когда сомневаться! Зубы
стисни - и вперед!
...Он остановился, потому что остановился Майх. У самого корабля
стояли они, и корабль был единственным тусклым пятном в сияньи равнины.
Темен и грязен был их корабль, плод темной и грязной цивилизации, памятник
грязных людских дел в чистоте безлюдного мира.
Тлели стартовые огни, притулился к одной из опор подъемник, и
брезгливо стекал по обшивке обманчиво-теплый свет. Вот и все. Перевернем
страницу.
- Ну, Майх! О чем задумался?
- О свободе, - ответил Майх и смущенно поглядел на него. - Вдруг
почувствовал: свободен! И не по себе.
- Занятно! Какая же свобода, если все решено?
- Понимаешь, до сих пор... это был побег. Нас гонят - мы убегаем. А
теперь... Раз мы сами выбираем судьбу, значит, свободны?
- Выходит, что так.
И Майх, коротко, торжествующе улыбнувшись, шагнул к подъемнику. К
свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
едва я родился, моя жизнь была определена? Не умом, не характером - тем,
кем я родился. Почему каждый из нас должен быть подследственным и
поднадзорным в собственном мире?
- Ты гляди, заметил!
- Не надо, Хэл! Просто подумал: а зачем мне куда-то лететь? Помощи
просить не хочу, врать не умею, хвастать нечем. Оно конечно, поглядеть
бы... знаешь, для нашего брата, космача, такой полет... Но ведь ты же не
полетишь?
- Конечно, нет. У меня свой мир есть, буду я по чужим таскаться!
- Думаю: был бы Никол один... но с ним ведь Лийо, он-то может лететь
- нигде нас не осрамит.
- Ох, торопишься, Майх!
- Да нет, не очень. - Поглядел на Хэлана и засмеялся: - Что, не
хочешь в долю брать?
- Доля больно незавидная.
- Какая выйдет. Это ведь и мой мир, Хэл! Почему это ты можешь за него
драться, а я нет?
- Характер драчливый.
- Иди ты со своим характером! - весело сказал Майх. - Куда ты без
меня денешься?
- Никуда, - ответил Хэлан покорно. - Вместе и пропадем. Ты-то себе
хоть эту задачку представляешь?
- Лишь бы ты ее себе представлял. Прокладывай курс, а я тебя мигом
доставлю. Хоть на Ктен, хоть на Авлар...
- Хоть на тот свет. Нашел себе капитана! Первая голова...
- Ну, головы у нас будут. Целый Ктен. И люди будут.
- Целый Авлар?
- Ну, целый - не целый... Хватит меня запугивать, Хэл. Это мое право,
никому его не уступлю.
- Спасибо, Майх, - тихо сказал Хэлан.
Они стояли и глядели друг на друга, и, глядя в эти спокойные, твердые
глаза, он вдруг поверил - впервые - что из этого все-таки что-нибудь
выйдет.
...Прилетели они без оркестра и улетали по-тихому. Все сделали,
прибрали на станции, обработали бумаги консервантом и вышли налегке в
блистательно-мертвый мир.
В последний раз сквозь колкие ледяные острия, сквозь текучий проблеск
рыжих радуг, в последний раз по прозрачно-янтарной тропе, в последний раз
под невидящим взглядом Фаранела.
"В последний раз, - высвистывает птичка в шлеме. - В последний раз, в
последний раз, в последний раз". Веселенькая песня! Второй сезон, как все
в последний раз.
- Майх! - просто, чтобы перебить надоедливый голосок, и без него
тошно. - А может, не будет перехватчиков?
- Вряд ли. Захват бота на Тенаре, самостарт автомата на Ктене,
корабли на Намроне. Цепочка ясная. Ничего Хэл, проскочим.
"Может и проскочим, - подумал он, - не привыкать. А не лежит душа
переть на тот корабль. Повернуть бы - и за дело!"
Он усмехнулся: опять хитришь! Трусишь, брат. Не так страшны
перехватчики и патрули - сам корабль. Это ведь слова: "чужой, чужое",
говорить-то легко, а вот увидеть да почувствовать, как это: чужое, по
правде чужое, не из нашего мира. Тгилом надо быть, чтоб не обделаться. И -
не свернуть.
"Точка опоры"? Да, Кел, опять вы правы, черт вас побери, надоели вы
мне со своей правотой! Ни черта у меня нет, кроме этого.
Одно-единственное: через 20, ну, 30 лет они прилетят, и надо суметь их
встретить. Что, не убеждает?
- Нет, - сказал он себе, - ни капельки.
- А это потому, что ты корабль не видел. Вот посмотришь, убедишься,
что они на сто лет впереди, в сто раз сильней, улику какую-то
прихватишь...
- Ага! Ты это своей бабушке расскажи!
- Ну и пошел ты, - сказал он себе. - Нашел, когда сомневаться! Зубы
стисни - и вперед!
...Он остановился, потому что остановился Майх. У самого корабля
стояли они, и корабль был единственным тусклым пятном в сияньи равнины.
Темен и грязен был их корабль, плод темной и грязной цивилизации, памятник
грязных людских дел в чистоте безлюдного мира.
Тлели стартовые огни, притулился к одной из опор подъемник, и
брезгливо стекал по обшивке обманчиво-теплый свет. Вот и все. Перевернем
страницу.
- Ну, Майх! О чем задумался?
- О свободе, - ответил Майх и смущенно поглядел на него. - Вдруг
почувствовал: свободен! И не по себе.
- Занятно! Какая же свобода, если все решено?
- Понимаешь, до сих пор... это был побег. Нас гонят - мы убегаем. А
теперь... Раз мы сами выбираем судьбу, значит, свободны?
- Выходит, что так.
И Майх, коротко, торжествующе улыбнувшись, шагнул к подъемнику. К
свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29