- Ну, это мы запросто, - буднично отозвался Хэлан.
Все-таки реакция восстановилась, лингер точно лег в ладонь, и по Нолу
видать, что движения не засек. Правда, брать бы его уже на прыжке
пришлось... могу не успеть. Расчетливо-неторопливым, ленивым движением он
повернул дуло вбок, выщелкнул капсулу на ладонь, протянул Нолу.
- Видал такое?
Тот взял осторожно, положил обратно.
- Догадываюсь.
- Ага. Полицейская капсула. От четырех до шести часов здорового сна.
Потом даже голова не болит.
- А что шестеро, усек? Стоять не будем.
- Ничего, - сказал Хэлан равнодушно. - Управлюсь.
- Ну, он у тебя хвастун! - сказал Нол Майху.
- Так все правда, Нол. Со мной управился.
Нол покосился недоверчиво, но спорить не стал. Спросил хмуро:
- Ладно, уложили. А потом?
- Ну, если бот на готовности... если один на ремонте, другой должен
стоять в нулевой, так?
- Так.
- А как посудину ни холь...
- Найдется. Вон Ги скулил, что у восьмерки синхронизация не того.
Можно. Только больно уж просто, Майх.
- Ничего, - сказал Майх. - Только так и выходит. Со временем туго.
Завтра нас уже будут к ногтю брать.
- Успеем. Тут у нас камушки ожидаются - орисский рой. Как раз повод
панику поднять. Значит, с утра в семерку. Проверим, заправим под
завязочку. Аккурат в середине вахты все в бункер залезем... схемы
смотреть.
- Нол, а какой вычислитель?
- "Каэф". Нормальная машинка. У нас здесь навигация хитрая, считаем
по расширенному.
Они еще кое-что обсудили, и Нол стремительно встал.
- Ну, если все...
- Наверное, все.
Опять они с Майхом стояли друг против друга, и опять Хэлану
показалось, что они сейчас обнимутся. Нет. Молча поглядели друг другу в
глаза, потом Нол кивнул и так же молча ушел.
Они шли по зияющей черно-белой равнине прямо в щербатую пасть
горизонта. Только раз Хэлан поднял голову, чтобы взглянуть на корабли, и
они ему показались очень большими. А может быть, очень маленькими. В этом
бездарном мире просто не было масштабов: он словно пульсировал, то
разбегаясь в бесконечность, то сдвигаясь в пятачок, и все, что было вокруг
то вырастало, то падало вместе с ним.
Это было очень страшно, но Хэлан уже отключил страх. Запер его где-то
внутри, в самый надежный чуланчик. Надо идти и надо дойти. Надо.
Он шел, не поднимая глаз, методично рассчитывая каждое движение. Майх
рядом... поможет. Нет! Он - это он, а я - это я, каждому свое, я своего не
отдам. А сумею?
Хэлан знал, что сумеет. Уже поверил. Те двое засели в скафандровой.
Неглупо, потому что дверь за спиной уже закрывалась, а наружная не
откроется до конца сверки. Умно, но не очень, потому что у одного из
скафандров оказалась двойная тень, и Майх отшвырнул меня за дверцу
открытого шкафа. Сам он просто стал в простенок между двумя скафандрами, и
они не могли в него попасть. Чтобы попасть, одному пришлось высунуть руку,
но тут уж попал я. А потом я достал второго, и теперь мы идем, и надо
дойти, все равно надо дойти, назад не повернешь.
...Железная дверь тяжело вылезала из стены, они ждали, согнувшись в
переходе.
- Уверен? - тихо спросил Майх.
Он усмехнулся. Уверен. Теперь уже - да. Это не работа: уложить
шестерых... какие б они ни были. Ты бы видел, Майх, каких я укладывал, сам
потом поверить не мог, но когда это приходит, и руки думают быстрей
головы... Знаешь, Майх, когда я брал Кровавого, их тоже было шестеро.
Отборные парни, самый цвет, только я уже знал всякое их движение, и их
пули не успевали за мной...
Это уже пришло, когда сдвинулась последняя дверь, и к ним обратилось
шесть пар глаз. Они были очень разные эти парни и очень одинаковые, но
если поймут...
- Ну что там? - недовольно спросил Энх. Очень точно сыграл, и за это
Хэлан уложил его первым. Вот тебе алиби.
Секунды растягивались; они еще провожали глазами оседающее тело, а
лингер уже успел дважды дернуться в руке.
А с четвертым Хэлан оплошал. Не угадал, не выделил сразу, только,
когда он исчез с прицела, и рука почуяла пустоту, понял: второй пилот.
Все. Опоздал.
Он забыл о Майхе, а зря: черные молнии уже сшиблись на середине. Тот
отлетел, и Хэлан все-таки поймал свой миг, а потом еще и еще раз.
А потом секунды начали сжиматься; они стали совсем короткими, когда
Хэлан с Майхом бежали по коридору; мелькали, катились, били фонтаном, пока
накатывалась сзади дверь шлюза; складывались часы, года, века, пока
открылась, наконец, наружная дверь. Увязая в стоячем времени, они
вваливались в темную щель переходника.
Хэлан уже не видел стен за багровым туманом. Силы кончились, слишком
щедро он растратил себя, а ведь только начало... Нет, я не скисну, все
сделаю, сдохну, а сделаю, и никто никогда не узнает... никто. Никогда.
Бестолковыми, вялыми руками он сдирал с себя скафандр, и только
какая-то сумасшедшая, нелепая гордость удерживала его на ногах.
Продержусь, и никто не узнает. Никто. Никогда.
Они уже были в рубке. Майх молча толкнул Хэлана в кресло, торопливо,
почти грубо затянул ремни, рванул рычаг, и кресло повалилось, потащило в
свою вязкую мякоть. Сквозь туман в глазах он видел, как Майх торопливо
пристегнулся сам, как заметались по пульту его руки.
Тяжелый гул поднялся снизу, все ходило ходуном; это было уже рычание,
грохот; Майх что-то крикнул, он не расслышал, хотел переспросить - не
успел. Черная мягкая тяжесть легла на грудь, вдавила в кресло, оборвала
дыхание.
- Конец, - вяло подумал Хэлан и ушел в темноту.
Только это был совсем не конец, всего лишь передышка, черный просвет
в бесконечной трясине часов, когда перегрузки все ломали и ломали его
тело, и огромное сердце еле ворочалось в груди; и воздух был твердый, и
его нельзя было вдохнуть. А потом пришли тошнотворные часы невесомости и
бессилия, и тоска, и одиночество. Да, одиночество, потому что Майха с ним,
считай, не было.
Майх работал. Шесть дней в пилотском кресле, почти не отлучаясь.
Засыпал на полчасика, если мог себе позволить, а, когда нет, просто глотал
таблетки. Он и о Хэлане забывал, так забывал, что вскидывался, когда тот
совал ему в руки еду. Вернется на минутку, улыбнется виновато - и опять
ушел.
Хэлан уже знал его план. Залезть в астероидный пояс, затеряться, а
потом каким-то хитрым зигзагом вывернуть к Фаранелу. Знал - и помалкивал:
ничего это ему не говорило. Майху видней. Если честно, просто боялся
думать. Изменить ничего не изменишь, значит, терпи.
На седьмой день Майх объяснил, на какие приборы посматривать, в каком
случае разбудить и завалился спать.
И тут уже пришло такое одиночество... Хотя нет, не такое. На Тенаре
было страшней. Хэлан сидел себе в пилотском кресле, лениво поглядывал на
приборы, лениво подумывал о своем, а огромная тишина ватным коконом
окружала его. Вязли и таяли в ней какие-то привычные, незамечаемые звуки,
по секунде утекало время, и все это было не очень страшно, не страшней,
чем любая засада.
А потом все как-то вошло в колею, уложилось в привычный порядок: еда,
работа, сон по очереди в крохотной загородке за рубкой - и все это было
так, словно они просто движутся из пункта А в пункт Б, словно на Ктене их
ждут-не дождутся.
- Майх!
- Да, - отозвался тот из работы.
- Слышишь, Майх, ты вот был на Ктене...
- Ктен? Ну, по кометной идем, должны прорваться.
- А, черт! Что я, об этом? Майх!
Он поднял голову, наконец.
- Да, Хэл?
- Майх, - медленно и раздельно сказал Хэлан, - как по-твоему, что
такое Ктен?
- Четвертый из внешних спутников Фаранела. Ктен, Латен, Афар, Гварам.
Поперечник - 1100, масса - 1,200 от Сатлирской. А что?
- Я не об этом. Я спрашиваю: что такое Ктен?
- А! Вот ты о чем. Не знаю. Место странное, ты прав. А в чем дело?
- Думать пора. Мы можем добраться до Намрона напрямую?
- Нет. Если честно, не знаю, доберемся ли до Ктена. И так на
экономичном иду, видишь, каждый этап по три раза пересчитываю.
- Горючее?
- Да, главным образом. Ничего, Хэл, пробьемся.
- Ну, если пробьемся, давай я тебя поспрашиваю. Значит, ты был на
Ктене?
- Да.
- Прямой рейс?
- Нет. Рейс обычный: Авлар - Гават - Гварам.
- А Ктен?
- На Гвараме подвернулся груз. Понимаешь, это ведь идет, как
спецрейс, по особому тарифу. Наша компания от таких фрахтов не
отказывается!
- А почему именно вы?
- Глупей не нашлось. Рейс для самоубийц. Груза мало, а недогруженный
корабль... ну, понимаешь, при неправильной загрузке теряется точность
маневра. А навигация там дьявольская... Мы по кометной идем, и то будет
трудно. А уж от Гварама...
- Понятно. А груз?
- Обычный. Медикаменты, оборудование, запасные блоки и приборы.
- А оттуда?
- Почти ничего. Малые контейнеры и кассеты. Пленки с приборов, как я
понял.
- А почта? Туда, обратно?
- Никакой почты, Хэл. Мне это тоже показалось странным.
- Только это? Помнится, ты говорил, что ждали груз. А груза-то нет?
Сколько вы там торчали?
- Четыре дня. Догадываюсь, что ты спросишь. На станцию нас не
пустили. По карантину.
- Значит, теперь у них есть врач?
- Не знаю, Хэл. Не уверен.
- А карантин?
- Ну, это как раз нормально. На такие вот маленькие станции нашего
брата, жестяночника... ну, не любят пускать.
У ребят ведь всегда кое-что есть, ни один таможенник не отыщет.
- И на "Звезде"?
- Ну-у, у нас поменьше - Лийо в это не марался. Так, по мелочам.
Нельзя было пережимать, Хэл. При такой сволочной работе ребятам надо хоть
что-то с рейса иметь.
- Предположим. К вам кто-нибудь выбирался?
- Нет. Даже разгружались сами. Выгрузились, Лийо связался со
станцией, оттуда пришли и забрали груз.
- И наоборот?
- И наоборот. Понимаешь, Хэл, мы об этом не говорили. Перед рейсом,
на Гвараме, у нас была портовая инспекция. Проверяли линии связи. Чтоб ты
понял... на наших кораблях связь - это единственное, что всегда в порядке.
- А это тебе странным не показалось?
- Показалось. А еще показалось, что Лийо знает, в чем дело, только не
хочет говорить. А ты?
- Догадываюсь.
- Что?
- Думаю, тюрьма. Если б что-то секретное, черта с два вашу жестянку
туда бы пустили.
- Думаешь или уверен?
- Пока только думаю, малыш. Вот свалимся мы на Ктен... нам помощь
нужна?
- Почти нет. Достаточно, чтоб не мешали.
- Значит, нужна.
Майх усмехнулся.
- Тогда давай думать. Предположим, тюрьма. Вроде, пока сходится... по
намекам. А зачем? На Планете тюрем мало?
Нет, брат, хватает. С жильем туго, а тюрем хватает. А тут Ктен. Вези
черт-те куда, продукты ему, кислород... Это сколько же стоит человека на
такой станции содержать?
- Достаточно дорого.
- Вот видишь. Вроде глупо... а не глупо. Понимаешь, на Планете ведь
человека без следа не упрячешь. Хоть на превентивный, а бумага нужна.
- Ну и что?
- Бумага - это след, Майх. Раз бумага - значит, пойдет через бюро
регистрации, через картотеку. А это уже вторая бухгалтерия - электронная.
Информационная система, понимаешь? Тут уже никакой контроль не поможет...
есть такие способы. Кто с информационными сетями работает - как я - везде
концы найдет.
- Значит, если человек должен исчезнуть...
- Его просто убивают, Майх.
- А если его нельзя убивать?
- Убивать всех можно. Это не вопрос. Тут по-другому надо: а если его
невыгодно убивать?
- Кого и почему?
- Мгм. Вот уже вопрос. Это ты в точку. Кого невыгодно убивать? Кто
имеет цену сам по себе. Знает или умеет. Или... погоди, что-то такое... А!
Исчезновения. Помнишь, у Раса? Об ученых: "кое-кто исчезает"
- Нет, - сказал Майх. - Не помню.
- Был такой разговор. Что, мол, кое-кто из ученых исчезает. А что, не
торчит! И сразу "почему" получается.
Смотри: компания, в общем-то, тесная, и связями все проросло, как
грибница. Куда ты его не сунь, найдут, и возню поднимут - свой. А тут
запихал на Ктен и пусть работает... глядишь, окупится кислород, а?
- И возят туда не часто, - задумчиво сказал Майх. - Раз уже случайный
корабль послали. Похоже. Ну, и что?
- Думай, парень. За Намроном у нас дырка, между прочим.
- Подумаю, - сказал Майх.
Конец полета выдался не легче, чем начало. Снова любимые забавы: то
перегрузка, то невесомость - делать нечего: сиди, пристегнувшись, и пялься
на обзорный экран. Скучная картинка - темень, звезды, да багровый огонь
Фаранела.
Фаранел набухал на глазах; рос, расползался по экрану, раздвигал и
заглатывал звезды. Не фонарик, а круг - буро-желтый, нахальный. Он дрожал
в закрытых глазах, когда перегрузки размазывали тело, а когда наплывала
невесомость, то казалось: это он тянет в себя. Вот сейчас лопнут ремни, и
ухнешь прямиком в эту желтую муть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29