Все не так, подумал он.
- Когда распыляют... это не уничтожение, понимаешь? Какой-то
переход... пространственный?
Он остановился, глядя на Альда, и сразу Сигнал толкнул вперед.
- Может попробуем, а?
- Ты спятил, - сказал Алек. В первый раз он что-то сказал, и Альд
облегченно вздохнул.
- А что нам терять?
- Сигнал, - сказал Алек. - От него не уйти.
- А помнишь, как Инта? Выкатиться из цепи - и все.
- Алрх! - властно сказал Алек. - Примешь группу... если я... того.

Черные вихри гуляли по черной земле, светлые тени текли, пробиваясь
сквозь мрак, и стены Казармы уже серебрились вдали.
Он шел вперед без мысли и без боли - просто шел. Он шел, и шаги
привели его в нору; он скинул форму, принял душ, лег - и его отключили.

...Они шли по еще живой лазурной траве, и с белесого неба вроде бы
даже пригревало.
- Меня зовут Алек, - сказал он, и старший обернулся к нему. Такой вот
красавчик три на два, весь в шипах, наростах и вздыбленной чешуе.
- Алоэн, - булькнул он и хвостом дернул по ногам. Слева шел человек
по имени Альд, справа двуногий и двурукий Алул. Хорошая группа, подумал
он, будет с кем говорить, если вернусь, и тут шатнулась земля и все
расплылось - это их накрыли полем, до поры прикрыв от огня

2. НЕСТАНДАРТ
Темно-синее небо Латорна, думал он. Очень темное синее небо, и плывут
облака... Я лежу потому, что ранен, думал он. Я ранен, и поэтому можно
лежать и глядеть, как плывут облака.
Он открыл глаза и увидел мятущийся прах. Черные струи, кружась,
заметали его; это было невыносимо, и он встал. Он шел сквозь мрак и сквозь
боль и думал: почему я здесь? Как случилось, что я здесь?
- Я умер, - сказал он себе. - Я умер, но тогда был Латорн, было небо
и были облака.
- Чепуха, - сказал он себе. - Если умер, нет уже ничего.
- Есть, - ответил кто-то другой. - Легион. Сборище мертвецов.
Он стоял, хотя его толкало вперед. Его толкало, а он стоял и думал:
это сказал Алек. Какой Алек? Не знаю никакого Алека! Нет, знаю. Он был со
мной в бою. Он ничего не говорил. Он сказал: "Меня зовут Алек", - и больше
ничего.
Было очень трудно стоять, и он пошел. Я ранен, подумал он. Я ранен и
сейчас упаду. Нет, я не упаду. Все раны заживают, пока идешь. Откуда я это
знаю? - подумал он. Тут что-то не так, подумал он. Надо начать сначала,
подумал он.
- Меня зовут Альд, - сказал он себе.
О Легионе говорил Алек. Он не мог мне об этом говорить, потому что
сегодня я видел его в первый раз. Я не мог его видеть сегодня в первый
раз, потому что я знаю, какой он в бою, как не мог бы узнать за один раз.
Боль исчезла, и он заспешил, догоняя своих. Они шли вчетвером:
Старший, Алек, Алул и Альд, и пока не стоило говорить.
Мы - молодцы, подумал он, всего двоих в четвертой цепи. Сегодня мы
будем говорить, подумал он, сядем за столик в Просторе и будем говорить.

И они сидели вдвоем, потому что Алул не стал говорить. Многим не надо
говорить, они в себе и для себя. Не все человечества возникли из стадных
существ, подумал он улыбнулся. Эта мысль была его мыслью, из Латорна, а не
из Легиона.
- Алек, спросил он, - ты помнишь меня?
Алек качнул головой. Верзила с железным лицом и челюстью на двоих,
знакомый, словно мы с ним не расставались всю жизнь.
- А я тебя помню. Будто ты был старший, а я шел в бою справа и
позади.
- Врешь, - ответил Алек.

Место, где спят, почему-то зовется норой. Как сюда влезет Алек, если
и мне тесно? Почему же я так за него уцепился?
Уменьшим селективность, подумал он, и это была хорошая мысль - из
Латорна. Память - это просто информация, записанная в мозгу. Если она
есть... Только не торопись, подумал он, пусть всплывет.
Белое небо и голубая трава. Серебро. Серебряные вспышки солдат.
Серебряные стены в тяжелом дыму. Дым. Огонь. Серебряная фигурка, влетевшая
в пламя. Малыш. Малышка...
Малышка, подумал он, шагая в своем ряду. Ушла неуклюжая радость,
когда все легко. Легко убивать, легко умирать, легко терять своих. И
только думать нельзя, потому что сплошная легкость в мозгах.
Но мы уже вышли на рубеж, и надо о чем-то думать... Страшно, подумал
он. Я боюсь этого боя. Я каждого боя боюсь, но этого особенно, потому что
он уже начался. Малышка, подумал он. Почему? Надо смотреть.
Он смотрел, как прошла мимо них четвертая цепь. Первые три ушли
давно, а четвертая обгоняла их только сейчас.
Капельки ртути, подумал он. Вот сейчас сольются...
Он привстал на цыпочки, вглядываясь в далекий фланг. Вон там,
последняя шестерка. Пять с половиной, подумал он, один человек - и тот
малютка.
И тут загорелся танк.

Пятая цепь - это подарок судьбы. Он вышел из боя без единой починки и
думать начал, когда еще не засверкали стены Казармы.
Значит, малыш все-таки есть, подумал он. Логика против памяти,
подумал он. Я знаю Алека, каждое его движение в бою. Я знаю правила этой
игры, как нельзя узнать за единственный раз. Я думал о малыше раньше, чем
увидел его. В Легионе не так уж много людей. Маленьких тем более. Это
больше, чем совпадение.
Какой-то цикл? подумал он. Проходишь круг и начинаешь сначала?

- Ну, - сказал Алек с усмешкой, - что ты еще вспомнил?
- Я видел малыша, - серьезно ответил Альд. - Маленького человека. Он
шел в четвертой цепи.
- Что-то с тобой не то, - сказал Алек с грубоватой заботой. - Гляди,
Альд!
- Давай его поищем!
- Чего это вдруг?
- Мне так нужно, понимаешь? Чтобы знать, я помню или это бред.
И Алек безропотно отправился с ним.
А в Просторе было полно. Они шли по мосткам над лежанками, вешалками
и столами, и от тресков и голосов рокотало в ушах. Только в третьем
секторе они нашли малыша. Он сидел за столом один, и когда Альд увидел его
лицо, он немедленно встал столбом и Алек чуть не сшиб его с ног. Женщина,
клянусь светилом Латорна!
Они все-таки сдвинулись с места и направились к ней, а она смотрела
на них, нет, только на Алека. И это его она тихо спросила:
- Ты с Земли?
- Инта! - заорал Альд. - Инта! - и как двинет Алека в бок: - Ты что,
Инту забыл, болван?
И тут железный вояка тихо взвыл и бессильно уселся на пол.

Ничего-то они не помнят, подумал Альд. Они просто поверили мне,
потому что я привел их друг к другу. Не понимаю, подумал он. Начать вот
так вот с пустого места, как будто бы и не рвалась нить. А если это не в
первый раз? Сколько раз они находили и теряли друг друга и опять
встречались - впервые?
- Инта, - сказал он с мольбой, - но хоть что-то ты помнишь?
Усмехнулась. Что-то жесткое всплыло в ее глазах, обозначилось в
складке губ.
- Дождь и домик в саду. Не изводи себя, Альд. Таким, как мы, помять
ни к чему.
- Я помню, - сказал ей Алек. - Я тебя потерял и больше не мог жить.
- Куда же я делась?
- Тебя распылили, - сказал Альд. - Загнали в первую цепь. Мы пошли за
тобой.
Она засмеялась. Негромкий хрипловатый смех - как рыдание.
- Значит, если распылят?..
- Память стирается при переходе, - сказал Альд. - Я два дня мучился,
пока вспомнил.
- Сам?
- Нестандарт, - буркнул Алек, и они опустили глаза, будто это
словечко вдруг отрезало их от Альда.
- Тебе нельзя было сюда попадать, - очень грустно сказала она. - Это
какая-то ошибка, что ты сюда попал.
- А ты? Все-таки женщина...
- Я стала солдатом не потому, что попала в Легион, а попала в Легион
потому, что была солдатом.
- Не может этого быть, - сказал он с тоской.
- Не все ли равно? Мне подходит такая жизнь. Прошлого нет, а
настоящее - бой.
- А мне не подходит, - выдавил Алек и грохнул на стол пудовые кулаки.
- Игрушки, да? С одного конца доски на другой? И Сигнал в спину?
- Черт тебя принес, Альд, - сказала Инта. - Если б не знать...
И опять глядят друг на друга, словно они тут вдвоем, словно главное
все решено и остались одни пустяки.
- Если опять перейдем, я тебя забуду.
- Да, - сказал Алек. - Это Альд тебя искал.
- Его уберут, - сказала Инта, и они опять опустили глаза.
- В могилу, что ли? - он заставил себя усмехнуться - зря старался,
все равно они только вдвоем.
- Значит, уходим, сказала Инта.
- Куда?
- Не знаю, - сказал Алек.

Третья цепь, наш сектор впереди.
Так приятно идти, а пятерка топает за спиной, я люблю их, думала она,
ничего, что с ними не поговоришь, а у черных даже нет имен, все равно они
мои, мое ушестеренное "я".
В четвертой цепи она увидела их, и помахала рукой. Пятая цепь, теперь
четвертая, значит, завтра они в шестой. Это хорошо. Если я... Я знаю, что
должна уцелеть, но это тягостно - думать, что должна, и она замедлила шаг,
чтобы Сигнал шибанул по мозгам.
Третий сектор, подумала она. После боя нас должны отвести. Мы -
плохие вояки, подумала она, в третьем секторе мало кто говорит, а такие и
в цепи поодиночке. Паршиво, подумала она, первые цепи почти не ослабят
удар, главное придется на нас.
Сигнал вывел их на рубеж, в самый центр, подумала она, опять я на
острие, подумала она, а я ведь должна уцелеть, но танк уже зачадил, вот
глупость, подумала она, какой дурацкий сигнал - два танка, чтобы
обозначить атаку...
И то, что она давила с утра, поднялось наверх, и тошно, хоть плачь.
Атака! подумала она, не бой, а обман, дурацкая игра, будьте вы прокляты,
подумала она, опять у меня бой...
А игра как пожар расползалась по степи, и первая цепь уже догорала в
ее огне, и Сигнал уже сдвинул навстречу огню вторую цепь.
Пора! Сигнал подтолкнул вперед, и она напряглась, одолевая его. До
боли в стиснутых зубах, до капель на лбу. Тебя ломает, а ты стоишь, и
пятерка топает за спиной, но цепь все-таки изогнулась, она удерживала
центр, а фланги уходили вперед - пусть фланговый огонь ослабит удар.
Невод, подумала она, где-то там идет третья цепь, и мы успеем ее
искрошить.
И - ничего. Не приходила холодная радость боя, только стыд и глухая
тоска. Сколько тех, кого я сейчас распылю, шагало рядом со мной? И сколько
ожогов и ран я получила от прежних друзей?
- Надо кончать, - сказала она себе. - С этим все.
И тут начался бой.

И снова черные вихри гуляли по черной степи, и светлые тени текли
сквозь роящийся мрак, и снова мы поднимались из праха, и поредевшие цепи
шагали к Казарме.
Инта шагала одна. Может быть, кто-то еще догонит меня у стены...
- Я сделала все, что смогла, - сказала она себе. - Я берегла себя не
больше, чем их. Они уже на той стороне, - сказала она себе, - и завтра мне
в них стрелять.
Стыд и глухая тоска. Хорошо, что мне помогает боль. Мне больно,
больно, очень больно, твердила она себе и вслушивалась в боль, и пряталась
за ней, но боль ушла, стекла в горячий прах, и ничего не спрячешь от себя.
Меня обворовали. Все было ничего, пока был бой. Нелепый бой,
бездарный бой - но бой.
Мне надо уходить, подумала она. Есть Алек - и я не хочу в него
стрелять. И есть Альд... Вот дурачок, подумала она, зачем он все это
распутал? Нет, это хорошо, что он распутал, я не из тех, кем можно так
играть. Я им еще припомню. Она подумала, как это им припомнит, и покачала
головой. Нет выхода, подумала она, мы - мертвецы, мы - копии, но ничего,
подумала она, я - неплохая копия. Не знаю, как там было на Земле, но,
кажется, ей очень повезло, когда меня убили.
Она подходила к Казарме одна, усталая женщина с тихим лицом, и
створки огромных ворот ожидали ее. Последняя из живых входила в обширный
проем, и двери Казармы сошлись за ее спиной.

А вечером мы сидели втроем, другая жизнь, подумала она, какая же я -
действительно я - та, что в бою, или та, что теперь?
- Я все время тебя видел, - сказал Алек, и она улыбнулась ему.
- А я вот думаю, - сказал Альд. - Этот бой... что-то тут не так.
- Дурацкий бой, - сказал Алек. - Крутят одно, как киношку.
И опять они молчали втроем, Алек видел спокойный лоб и морщинки у
тихих глаз, Альд - бестрепетный взгляд и огонь непреклонной воли,
прожигающий ложный покой, а Инта вовсе не видела их - Алека, которого,
кажется, любит, и Альда, которому просто верит; не люди, а три боевых
единицы, и надо подумать на что мы годны.
- Группа прорыва, - сказала она себе. - Прорыв, - сказала она вслух.
- Куда? - сказал ей Альд. - Это или бред или модель.
- Куда-нибудь, - сказала она. - Мы уже отошли от нормы. Значит,
завтра... или скоро - первая цепь.
- Прочистка мозгов? - спросил с усмешечкой Альд. - И куда будем
рваться: вверх, вниз, через стенку? Спятишь с вами, ребята! Вы что, не
понимаете, что это моделируемая, а не действительная реальность?
Инта глядела на него. Ну-ну, еще...
- Не знаю, зачем моделируют наше сознание, но что это модель, я
уверен. И что все прочее, - он обвел взглядом Простор, кивнул за плечо, -
обман, я тоже уверен.
1 2 3 4 5 6 7 8