Может быть, подумал Дейк, агенты и правы. Если человек, прошедший
подобное обучение, не в состоянии принять правила игры, ему лучше умереть.
Смерть не может быть большим одиночеством, чем знание, что ты навсегда
отрезан от людей, разум которых теперь так не похож на твой. Один раз
испытав нечто подобное, отказаться от этого навсегда...
Но он все еще не мог признать своего поражения. Ответ был ясен. Нужно
заставить Патрицию понять, и она обратит все свои колоссальные возможности
на то, чтобы весь мир узнал о происходящем, о том, что творилось многие,
многие годы. Может быть, будет найден какой-то способ для борьбы с ними.
Может быть, удастся помешать им играть с будущим земной цивилизации, как с
дешевой игрушкой. Но главное - убедить мир в том, что они существуют.
Дейк вспомнил о головах плывущих матросов, крошечных на фоне
бескрайнего моря. Он подумал о тех, кто ждет с максимальным напряжением
малейших проявлений его новых способностей, чтобы обнаружить его
местонахождение, с холодным спокойствием ожидающих его неизбежных ошибок.
И Дейк был достаточно честен с собой, чтобы спросить себя, пошел бы
он против них, если бы Карен встретила его с той теплотой, на которую он
так рассчитывал.

14
Сиделка с простым спокойным лицом встретила Дейка в дверях коттеджа,
в котором жила Патриция. Коттедж стоял на огороженной территории Глендон
Фарм. Сиделка взяла разрешение на посещение, протянутое ей Дейком, и
вежливо попросила следовать за ней. Ее накрахмаленная униформа негромко
шуршала, ослепляя своей белизной.
За коттеджем был длинный пологий спуск в маленький аккуратный садик.
На темно-голубом одеяле, постеленном поверх упругой, подстриженной травы,
лежала Патриция. На ней был изящный черный купальник.
Сиделка остановила Дейка так, чтобы Патриции не был слышен их
разговор, и сказала:
- Пожалуйста, постарайтесь не раздражать и не волновать ее. Если вы
увидите, что она начинает нервничать, позовите меня. Я буду ждать здесь.
Дейк подошел поближе. Патриция лежала лицом вниз, ее загорелая спина
золотилась в лучах солнца. Он присел на корточки рядом с одеялом и
негромко позвал:
- Патриция?
Она быстро повернулась, приподнявшись на локтях. Прядь блестящих
волос упала ей на глаза, и она, встряхнув головой, отбросила ее назад.
- Дейк, дорогой, - сказала она нежно. - Как я рада тебя видеть!
- Ты чудесно выглядишь, Патриция.
- Да, я отлично себя чувствую.
Он с любопытством разглядывал ее. В ее лице что-то неуловимо
изменилось, что-то было не так. В нем появилась какая-то нежная детскость.
Ее рот и глаза стали мягкими, но что-то ушло безвозвратно. И Дейк понял,
что с ней произошло: исчезла твердость характера, уверенность, сила воли.
- Патриция, - сказал он смущенно, - ты помнишь... нашу последнюю
встречу?
- В ту ночь, когда я заболела? Они сказали, что ты был при этом,
дорогой. Я вела себя ужасно?
- Нет. Я имею в виду, что на самом деле ты совсем не больна,
Патриция. Ты просто увидела то, что не смогла понять. Но я могу все тебе
объяснить.
Она посмотрела туда, где в пятидесяти футах от них, на страже стояла
сиделка, выделяясь ярким белым пятном на фоне зелени, и негромко сказала:
- Только не говори ей, что в действительности я ничем не больна. Они
ведь делают деньги на моей болезни.
- Что ты имеешь в виду?
Она по-детски улыбнулась Дейку.
- Не будь таким занудой. Если они обнаружат, что я знаю, какую игру
они ведут, меня убьют. Ты, конечно, знаешь об этом. - Ее голос был
совершенно спокойным. Она просто констатировала факт.
- И что же... ты собираешься делать?
- О, их слишком много! Я ничего не могу поделать. Ты же знаешь! Мне
нужно убедить всех, что я им верю. Ты знаешь, они меня уже предупреждали.
Они пускают мне в голову электричество и уверяют, что это должно помочь,
но это они просто предупреждают о том, как меня убьют, если я не буду
делать все, что они мне приказывают. Теперь, когда ты пришел сюда, они и
тебя будут здесь держать. Потому что теперь ты все знаешь и сможешь
рассказать про них всем. Ты поступил глупо, Дейк, когда решил прийти ко
мне. Ужасно глупо. Их слишком много.
- Патриция, я...
Она села, ее голос стал пронзительным, а глаза наполнились волнением.
- Беги, Дейк! Беги, пока не пришли мужчины!
Сиделка быстро спустилась к ним. Дейк встал и отошел в сторонку.
Сиделка сказала Патриции:
- Ну-ну, ляг полежи, позагорай еще. Будь хорошей девочкой, Патриция.
Патриция улыбнулась сиделке и послушно вытянулась на одеяле. Она
зевнула и, закрыв глаза, сонно пробормотала:
- Пока, дорогой Дейк.
Дейк вместе с сиделкой пошли назад к коттеджу.
- Как она? - спросил Дейк.
Сиделка пожала плечами.
- Время от времени у нее бывают заметные улучшения, но потом,
буквально за ночь, все идет насмарку. Видимо существует какое-то
воспоминание, которое не дает ей покоя. Мы провели ей два сеанса шоковой
терапии. Они приносят ей некоторое облегчение, но не надолго. Вообще-то
она ведет себя спокойно и послушно. За все время она только раз вела себя
буйно - когда узнала, что ей предстоит еще один сеанс шоковой терапии. Она
думает, что ее держат здесь, как в тюрьме. Так часто бывает, вы знаете.
- Она всегда была такой... энергичной, активной.
- Сейчас она охотно ничего не делает. Это тоже часто бывает. Она
старается не принимать никаких решений, всячески избегает ситуаций, когда
это необходимо.
Дейк вернулся в Филадельфию, назад в свой дешевый номер. Брэнсон смог
бы его понять. Но он мертв. Патриция, настоящая Патриция, тоже мертва. И
Оливер Криндл. И даже, в некотором смысле, Карен.
Он сидел у края столика, скрестив длинные ноги, и попытался
спланировать дальнейшие действия. "Они" не могут быть всюду. В мире должно
быть не мало мест, да, наверное, и в Штатах таких мест хватает, где он вне
досягаемости, где он сможет спокойно решить, что же ему делать дальше со
своей жизнью.
Кто-то должен ему поверить! Странно, каким важным это для него стало.
Он больше не может рисковать, пробуя заставить поверить ему знакомых. Это
должен быть совершенно посторонний человек. Его нужно будет самым
тщательным образом выбрать. И демонстрацию своих сверхъестественных
способностей он должен будет произвести там, где вероятность перехвата
будет минимальной.
Он шел по городу, рассматривая лица прохожих, вглядываясь в их глаза
столь внимательно, что они начинали чувствовать беспокойство. Его
подготовка позволяла ему теперь лучше читать лица. Он видел их пустые
заботы, страх, отсутствие цели, стержня. Он отмеривал одну милю за другой.
Он не смог найти ни одного человека, чья надежность не вызывала бы у него
сомнений. В сумерках он забрел на старый ржавый мост через реку Делавэр.
Неужели, думал он, ни в одном городе не найдется человека, лицо которого
будет внушать безоговорочное, инстинктивное доверие.
Огни на мосту не горели. В нескольких ярдах впереди Дейк увидел
девушку, которая серой тенью стояла у перил моста. Белым пятном мелькнуло
ее лицо, когда она стала перелезать через перила.
Он бросился вперед так быстро и бесшумно, как только мог. Она
услышала его и попыталась ускорить движения. Дейк крепко обхватил ее за
тонкую талию и стащив с перил, поставил рядом с собой. Она стояла очень
тихо, с опущенной головой, и слегка дрожала.
- Вы уверены, что хотите сделать это? - спросил Дейк.
- Да, - ответила она еле слышно.
Дейк зажег спичку, защищая ее ладонью от ветра, и, мягко взявшись за
подбородок, поднял ее лицо к свету и внимательно посмотрел на нее. У
девушки было тонкое юное лицо, измученное и хрупкое. Она отвернулась от
него.
- Я все равно сделаю это, - тихо сказала она, - рано или поздно.
- Причина настолько серьезна?
- Конечно.
- Не буду с вами спорить. Я принимаю ваш ответ: да, у вас
действительно есть все основания для самоубийства. Как вас зовут?
- Мэри.
- Предположим, у вас будет шанс сделать что-нибудь... что может
оказаться полезным, а потом позднее, вы сможете завершить начатое дело.
Вас не заинтересует такое предложение?
- Что-нибудь полезное. Странно, что вы употребили именно это слово. -
У нее был тихий голос, но речь была чистой, артикуляция четкой.
- Вы должны будете принять мои слова на веру. Пока я ничего не могу
вам объяснить.
- Осветите свое лицо, я хочу посмотреть на вас.
Он зажег еще спичку. Она взглянула на него.
- Скорбь всего мира, - мягко сказала она.
- Что вы имеете в виду?
- В вашем лице. В ваших глазах. Я работаю... раньше работала в
дереве, камне и глине, в любых материалах, которым может быть придана
форма. - В последних отблесках заката он увидел, как она подняла руки,
сжатые в кулаки. - Ваше лицо подошло бы какому-нибудь древнему герою. А
как вас зовут?
- Дейк.
- Я сделаю то, что вы хотите. Но никаких вопросов. Это займет много
времени?
- Неделю, или немного меньше. Я пока не знаю.
- Я не знала, что потребуется так много времени.
- Должен сказать вам одну вещь, Мэри. Вы должно быть человек,
которому... нечего терять.
- У меня есть один вопрос. В этом есть что-то криминальное?
- Нет.
- Хорошо. Но сначала мне нужно что-нибудь поесть. Я очень голодна.
Они нашли маленький, ярко освещенный ресторанчик, и здесь Дейк
впервые смог как следует ее рассмотреть. У нее были длинные, прямые,
темные волосы. Она была одета в серый костюм и белую блузку - все вещи
хорошего качества, но помятые. Она была совершенно не накрашена. Дейк
почувствовал, что она лишена претензий и тщеславия. Она имела свой
собственный стиль. Больше всего Дейка заинтересовали ее руки. Это были
хорошие твердые руки, с короткими уверенными пальцами и безукоризненно
чистые, как у хирурга.
Она ела с громадным аппетитом, но ее движения не теряли точности. Она
была аккуратна, как домашняя кошка. Дейк сидел, курил и смотрел на
девушку.
Наконец, он сказал:
- Я не буду вас ни о чем расспрашивать. Но для того, чтобы объяснить
вам мое положение, я должен опираться на привычные для вас понятия. Иначе
наш разговор не будет иметь никакого смысла. Как вы... воспринимаете
жизнь, какое место вы отводите человеку в его среде обитания?
Она сделала гримасу, потягивая суррогатный кофе.
- Человек, - сказала она, - как свободный дух, никогда не имел той
свободы, которую он заслуживает, в том мире, где он живет. Он просто
дрейфует от одной формы коллективизма к другой. Запреты меняются - а
отсутствие свободы самовыражения остается постоянной.
- А чем вызвано отсутствие свободы?
Она пожала плечами.
- Невежеством, я полагаю. Предрассудками. Тяга к общению на уровне
господин-раб. Или самая обычная упрямая тяга к извращениям. Стоит только
кому-то выступить с позиции свободного человека, и толпа начинает топтать
его.
- Прогресс?
Нас болтает взад-вперед по желобку, как иглу проигрывателя. По
плоской поверхности.
- А что, если это входит в чьи-то планы?
- Вы мистик?
- Нет. Предположим существует некий общий план сдерживания
человечества, c неизвестной целью?
- Предположим тогда, для определенности, что это некий мыслящий
огненный шар или венерианин о девяти ногах?
- Нет. Людьми, которые прошли такую подготовку, что их возможности
покажутся вам невероятными.
Мэри всплеснула руками.
- Какое замечательное объяснение всем нашим неудачам! У нас все равно
ничего не получится, потому что мы - опытный материал или что-то подобное.
Надо сказать, управляется, в таком случае, наш инкубатор не лучшим
образом.
- Я прошел подготовку на другой планете.
Она долго внимательно смотрела на Дейка. Потом взяла в руки ложечку и
снова положила ее на стол.
- Самое время сказать, что я - Мэри, Королева Шотландии.
- Если вам это понравится...
- Говорят, что сумасшедшие могут выглядеть как самые серьезные и
респектабельные люди. Я ведь тоже, наверное, сумасшедшая. Суицидный
комплекс. Кстати, вам известен список существ, которые кончают с собой?
Лемминги, конечно. Это общеизвестно. И человек, благослови его Господь.
Скорпион, находящийся в ярости, может покончить с собой. И существует еще
вид белых бабочек, которые летят прямо в море. Это смерти, не вызванные
необходимостью, как скажем смерть паука-самца или крылатого муравья. И все
же... я почему-то не могу поверить, что кто-то из нас сошел с ума, Дейк. -
Она улыбнулась, достала маленькую потертую фотографию из кармана и
протянула Дейку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28