Я поймал второй конец и, напрягшись изо всех сил, подтянул Питера так, что
пальцы его ног едва касались пола. После чего я завязал простыню. Потом я
проделал тоже самое с другим запястьем Кеймарка. Его голова беспомощно
упала на грудь.
Теперь оставалось ждать когда он придет в себя. Видимо, удар
получился немного сильнее, чем требовалось. Я начал терять терпение. В
конце концов я набрал стакан воды и выплеснул ему в лицо. Он попытался
поднять голову. После второго стакана он окончательно пришел в себя.
Питер посмотрел на меня, потом вывернув шею посмотрел на перекладину
и на узлы. Затем снова перевел взгляд на меня. Его испуганные глаза были
широко открыты.
- Послушайте, Гарри, если это какая-нибудь дурацкая шутка...
- Это совсем не шутка. Это первый умный поступок, который я сделал за
все время пребывания на острове.
Он улыбнулся. Он казался нежным и всепрощающим.
- Послушай, старик, жара здесь ужасная. А теперь будь хорошим парнем
и спусти меня отсюда. У меня болят руки. Мне нужно не откладывая
обратиться к врачу.
- Вы неглупый человек, Кеймарк, но и я кое-чего соображаю. Вы сделали
несколько ошибок.
- Перестаньте болтать глупости. Снимите меня отсюда и забудем обо
всем.
- Потерпите немного, Питер. Вы ведь любите разглядывать в зеркало
свое красивое лицо. Я думаю вам не помешает взглянуть на себя сейчас.
Я повернул тяжелое бюро так, чтобы оно стояло как раз напротив него.
Пришлось немного повозиться с зеркалом, чтобы он видел в нем свое
отражение. Подойдя к Кеймарку я ударил его кулаком по лицу, стараясь
содрать кожу. Потом отодвинулся в сторону и, махнув рукой в сторону
зеркала, сказал:
- Посмотри на себя, красавчик.
Глаза его сперва широко раскрылись, потом сузились.
- Дешевый трюк, Гарри.
- Точно! Дешевый, но эффективный. А теперь к делу. Еще когда я сидел
у трупа О'Делла, мне пришла в голову одна интересная мысль. Я сейчас
расскажу тебе о ней и, если ты опять будешь прикидываться дурачком, врежу
тебе еще раз. В другое место. Потом я скажу тебе еще кое-что. Понятно?
- Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это все бессмыслица!
- Может быть, для тебя. Ты ведь еще не все слышал. Я буду продолжать
работать над твоим красивым личиком до тех пор, что тебе не поможет
никакая пластическая операция. Я скажу тебе, когда у меня останется один,
последний довод. А если ты и тогда не начнешь говорить, я отвешу тебе
такую плюху, что твой нос не пролезет в дверной проем. О'кей?
- Пожалуйста, сними меня отсюда, - вся его уверенность исчезла. Голос
стал тонким и высоким. Я знал, что ему становилось еще хуже от того, что
он видел как быстро распухает еще щека там, где я его ударил.
- Ну, а теперь перейдем к доводу номер один. Помнишь, я сказал тебе,
что, по-моему, Констанцию кто-то утопил? Самой естественной твоей реакцией
было бы подойти к ней и осмотреть тело в поисках признаков насилия. Ты
этого не сделал.
- Абсурд. Я уже осматривал тело.
- Но ты сам сказал, что осматривал его считая, что это просто
несчастный случай. - Я не дал ему времени на раздумья. Я чувствовал, что
меня начинает тошнить от необходимости бить человека, который не может
ответить тем же, но у меня не оставалось выбора. Я широко размахнулся и
ударил его по другой щеке. На сей раз результат получился гораздо более
впечатляющим. Из рассеченного лица сразу начала сочиться кровь. Кеймарк
попытался потрясти головой, но простыни держали его плечи слишком близко к
ушам.
- Довод номер два очень скромен. Если вы не работаете совместно с
полицией, то каким образом вы узнали, что Конни утонула? Кто мог сообщить
вам об этом? Как вы вообще там оказались, ведь плавать в это время года не
рекомендуется? Вы появились на пляже слишком быстро. Ну что, теперь
поговорим немного?
- Это безумие, Гарри. Остановись, пока ты не зашел чересчур далеко.
Я хотел посильнее разукрасить красавчика, оставив тонкий
аристократический нос напоследок. И ударил коротким скользящим ударом
правой в угол его рта. От удара лейтенанта даже чуть развернуло. Он закрыл
глаза и застонал.
- Следующий пункт моих рассуждений: как ты элегантно отбросил все мои
планы относительно Январского клуба. Даже для меня является очевидным:
собрать всех этих деятелей вместе и попытаться что-нибудь выжать из них,
было бы весьма естественно и разумно.
- Но с этими людьми нельзя так обращаться. Они никогда не заговорят.
Черт тебя возьми, прекрати сейчас же, мне больно.
- Не сомневаюсь в этом, дорогой друг. Но это еще цветочки.
Я снова ударил его в рот и почувствовал, как зубы поддаются под
костяшками моих пальцев, и как кровь брызнула мне на руку. Я видел, что он
посмотрел через мое плечо в зеркало. У него было такое же выражение лица,
как у маленького мальчика, который собирается заплакать.
- Следующий мой довод, Питер. Кто знал о том, что я хочу подкупить
портье из клуба? Только ты. И конечно же парень был не столь глуп, чтобы
рассказывать это кому бы то ни было. А его убили той же ночью. Очень,
очень странно.
- Подожди! - закричал Кеймарк. - Они могли узнать об этом как-нибудь
по-другому. Да, так оно и было!
Я игнорировал его слова. Отвратительно, но ничего другого не
оставалось. Я сильно ударил его под правый глаз. Так сильно, чтобы разбить
правый хрящ. Я рассчитывал на его неопытность в подобных делах. На то, что
он не знает, что через несколько месяцев на его лице не останется почти
никаких следов, кроме маленьких незаметных белых шрамиков.
- Еще один довод. Не думаю, что в Американском консульстве нанимают
на работу людей, не проверив самым тщательным образом их честность и
лояльность. О'Делл сказал мне, что служащий там человек сообщил ему о моем
пакете. Чепуха! Я рассказал о нем тебе, а ты О'Деллу. Ну, будешь говорить?
Тут он удивил меня. Он выпрямился, насколько позволяли простыни, и
посмотрел мне прямо в глаза. Его лицо стало твердым, насколько это вообще
было возможно в его состоянии. И это в момент, когда по моим расчетам
вот-вот сломается. Делать нечего - следующий скользящий удар рассек ему
левую бровь, из которой тут же стала сочиться кровь.
- Еще один маленький факт. Я наблюдал за О'Деллом. Он не собирался
ничего предпринимать. Он сидел совершенно расслабившись. Ты застрелил его
потому, что он слишком много болтал. У него не имелось ни единого шанса.
Это было хладнокровное убийство, причем отнюдь не первое.
Его глаза расширились, когда я вновь занес кулак для удара. Ему уже
было не до оправданий, он все силы тратил на то, чтобы сохранить остатки
мужества. Я усмехнулся, когда еще раз пустил в ход правую. Теперь я ударил
его в наименее пострадавшую часть рта.
- Другой аргумент: ты не хотел, чтобы я давал показания полиции. Этот
Сэксон, похоже, неглупый парень. Может быть, если я дам ему достаточное
количество фактов, он сможет раскусить тебя.
Еще один удар. Он начал проклинать меня. Он ругался сквозь распухшие
разбитые губы, которые искажали слова. Я стоял и ждал, когда он
выговорится. Его голос стал хриплым, слова все более невнятными и,
наконец, он замолчал. Кровь капала с лица на форму.
- Кроме того, дружок, когда я сказал, что хочу уехать отсюда, ты не
стал меня разубеждать. Ты хотел, чтобы я уехал. Ты даже не стал приводить
никаких доводов. А теперь послушай меня внимательно, у меня остался один,
решающий довод, старина. Я приберег его к заключительному удару. Удару в
нос. Посмотри напоследок в зеркало на свой прелестный носик. Попрощайся с
ним как положено.
Кеймарк посмотрел. Изящный заостренный нос возвышался над
изуродованным ландшафтом лица сверкая чистотой, словно единственное доброе
дело в мире греха. Я видел, как он задрожал, когда взглянул в зеркало и
понял, что с ним произойдет, когда я ударю. Он пытался набраться мужества.
Мне требовался какой-то психологический трюк. У меня не имелось
заключительного довода - я уже выложил все. Так что я облизал губы и стал
закатывать рукава, как это делает питчер [подающий в бейсболе] перед
решающей подачей.
- Ты даже не представляешь, Пит, с каким удовольствием я все это
делаю. Наверное, я садист. Возможно, мне лучше сделать с начала пару
тренировочных ударов по твоему прекрасному носу, чтобы быть уверенным, что
заключительным ударом не промахнусь.
- Нет, Гарри! Нет! Я расскажу тебе, я расскажу тебе все. Сними меня
отсюда.
- Только когда ты все расскажешь. Мне просто до ужаса хочется
стукнуть тебя в нос.
- Ван Хосен. Он здесь главный. Подрывная группа. Деньги идут от
японцев с Явы. Золото и драгоценные камни, отнятые у датчан. Война
закончилась, но Ван Хосен получил приказ установить здесь прояпонский
режим. Я работаю на него уже три года. У меня превосходная крыша для
подобной деятельности. Кроме того, я могу направлять все подозрения по
ложному следу. Ван Хосен командовал группой, О'Делл был его заместителем.
Но О'Делл презирал Ван Хосена, и я заменил О'Делла. Именно О'Делл
приказала убить Кристоффа, поскольку тот случайно, во время игры в бридж,
обнаружил код. Кристофф пришел в штаб английской армии доложить, что в
Январском клубе происходит нечто подозрительное. Нам повезло: он пришел ко
мне. Январский клуб - наша база.
- А что насчет ночной прогулки на корабле? Быстро!
- Я попросил Кристоффа помочь нам разоблачить этих людей. Приказ
О'Делла. Познакомил его с Конни и О'Деллом, и сказал ему, что они
подозреваются в шпионаже. Рассказал Кристоффу, что у нас имеется секретная
информация, которую они перехватили и хотят переправить в Индию. Попросил
его пригласить их на корабль, сделать вид, что он напился, и посмотреть не
предложат ли они ему доставить их в Индию. Там ведь совсем близко. Обещал
дать ему оправдательное письмо, если у него возникнут из-за этого
неприятности. Я попросил его держать наши планы в тайне. Он все сделал
так, как мы договорились и при первой же возможности О'Делл столкнул его
за борт.
- Почему ты застрелил О'Делла?
- Приказ. Я доложил Ван Хосену, что тебя невозможно купить или
запугать. Мы ничего не могли с тобой поделать после того, как ты оставил в
консульстве это проклятое письмо. Если бы ты этого не сделал, то уже давно
был бы мертв. О'Делл думал, что сможет пытками заставить написать тебя
записку, чтобы получить письмо из консульства. Я знал, что ты никогда не
напишешь такой записки. Ван Хосен сказал О'Деллу, чтобы он даже не
пытался. Но О'Делл нарушил приказ, и я должен был замести все следы. Я
считал, что мне это удалось.
- Почему ваша организация столь безжалостна?
- Тысячи единиц стрелкового оружия и сотни тысяч боеприпасов были
похищены и спрятаны в горах. Мы должны были возглавить восстание цейлонцев
против англичан. Нам обещали в награду миллионы, а Ван Хосен собирался
получить для нас поместья на Яве, когда все будет закончено.
- Почему был убит портье? Он что-то знал?
- Абсолютно ничего. Он был убит, чтобы ты прекратил попытки подкупить
других.
- Кто убил его?
- Венд. Это его обязанности.
- А кто убил Констанцию?
- Тоже Венд. Он послал ей записку, чтобы она рано утром подплыла к
его маленькой лодочке. Она так и сделала, и он держал ее за волосы под
водой, пока она не захлебнулась. В результате на ней не осталось никаких
следов насилия.
- Убивать ее было необходимо?
- Да. Она была слабой и представляла собой серьезную опасность
провала, особенно пока ты крутился здесь. Ты напугал ее. Ты подсунул ей ту
треклятую записку, а она подумала, что записка от Ван Хосена. Она не знала
его почерка.
- Где живет Ван Хосен?
- Здесь, в этом отеле. Двумя этажами выше.
- Как тебя завербовали?
- До войны я работал в Шанхайском Полицейском Департаменте. Я был
единственным уроженцем Шанхая, все остальные приехали из Англии. Парни из
хороших семей. А в моих жилах четверть японской крови, что я тщательно
скрывал. Мой дед служил в японской армии. Я работал честно, пока не
появился Ван Хосен. Он откуда-то знал о моем происхождении. Я понял, что
если мое начальство об этом узнает, с моей карьерой будет покончено раз и
навсегда. Почему я должен сохранять лояльность стране, которая могла
выбросить меня на улицу из-за моего происхождения? Разве я похож на
японца?
В его голосе звучала гордость. Он на мгновение забылся но, взглянув в
зеркало, застонал и опустил голову.
- Сними меня отсюда, - слабо попросил он.
- Не сейчас, Кеймарк. Я оставлю тебя здесь, а сам отправлюсь за твоим
полковником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14