Это была сторожевая башня былых времен, возможно, построенная каким-то королем, покорившим страну и оставившим гарнизон.
Руины не могли дать укрытия. Они проехали, было, мимо, но нечто выползло оттуда и стало на дороге.
Было тяжело разобрать что-то сквозь вихри снега. Конь Фелуче отпрянул и забил по снегу передними копытами. Фелуче с руганью рванул поводья. Хейвор разглядел женскую фигуру. Женщину, закутанную в темные лохмотья. Его сердце послало по телу глухой удар паники. Но это была только старуха, древняя и сгорбленная, насколько он разобрал, с бегающими безумными глазами на морщинистом лице.
— С дорога, старая карга! — прикрикнул на нее Фелуче.
Но женщина не тронулась с места. — — Что ты хочешь? — спросил Хейвор и немного склонился. Возможно, она была нищенкой, изголодавшейся на колоде… Рука его нашаривала кошелек под рубахой, но тут старуха завопила тонким голосом гнездящейся в лесах черной птицы:
— Я не возьму ничего, что принадлежит тебе!
— Что ты тогда ждешь? — спросил он.
— Сокол… — забормотала она. — Сокол и Кот… Лис ушел. Лис мертв. Сначала Лис, потом Кот, потом Сокол! Фелуче улыбнулся:
— Что за обворожительная дама! Тебе надо бы поберечь язык, старая!
Хейвор удивился, что она знает о Качиле. Он закопал его в нескольких милях позади. Она не могла увидеть, а потом добрести сюда по холоду, пешком, в такую даль.
— Я много, что знаю, — сказала старуха, словно могла читать его мысли. — Полет птиц, падение листьев, форма облаков. У всего есть свой смысл.
— Может ты и мертвых вызываешь? — спросил Фелуче, глаза которого блеснули, а в щеки бросилась краска, словно его охватили тайная радость и возбуждение.
Старуха рассматривала Фелуче, немного скосив голову. Теперь она напоминала хищную птицу.
— Не нужно, — прокаркала она, — Совсем не нужно. Только потерпи!
— До ближайшего местечка далеко? — резко спросил Хейвор.
Когда она отвернулась от Фелуче и глянула на него, то, казалось, претерпела обратное превращение и опять выглядела как старая мужичка.
— До Арноса? К наступлению темноты туда не доберетесь, если доберетесь вообще.
Фелуче склонился и положил ей руку на плечо:
— А как насчет того, чтобы расположиться у тебя, красавица?
— Это слишком далеко. И у меня в хижине тесно. Но ты сегодня найдешь убежище на дороге. И, возможно, общество.
Они оба напряженно рассмеялись, словно впряженные в жуткий, спонтанный разговор, — красивый молодой человек, скользкий и элегантный, чья злобность обнаруживалась только в дрожи уголков рта и остром языке, и костлявая старуха с дырами вместо зубов и глубоко запавшими в складки глазами. Хейвор почувствовал мурашки на затылке. Он стряхнул неприятное чувство, выудил из кошелька, который носил на шее, монету и бросил ее карге.
Она отпрыгнула с резким вскриком, как будто в нее швырнули пылающий уголь.
Медная монета покатилась по дороге. Голова старухи
Натянулась, как у гадюки, и она плюнула между собой и медяшкой. Затем заковыляла прочь, в сторону леса и исчезла за снежным занавесом.
Фелуче запел. Его голос звучал мелодично и самоуверенно. Он дал шпоры коню, и они поскакали быстрее по уже смутно различаемой дороге.
Снег залеплял Хейвору глаза, ему приходилось постоянно моргать. Однажды он видел жениха, который ехал на свою свадьбу, подобно Фелуче, радостный молодой парень, работавший полгода и копивший деньги, чтобы заключить в объятия девушку своей мечты.
И, возможно, общество.
Ночь начинала менять окраску окружающего. Лавандовые и сумерки и хлопья снега, которые напоминали бледно-голубые перья птицы. Фелуче все еще галопировал впереди.
Посреди размытой голубизны возник темный твердый контур. Все казалось призрачным, а новообразование — в особенности. Неужели они в конце концов добрались до Арноса? Или это был город-мираж, вызванный колдовством старой ведьмы?
Когда подъехали ближе, Хейвор различил форму и величину. Не город, а старый замок… Покинутые руины у края дороги.
Когда-то в строении бушевал пожар. Оно было выедено пламенем, как устричная раковина, изжевано, как мозговая кость жадной собакой. Было безжалостно голо. Оставалась только маска.
НОЧЬ
Чернота ночи накрыла небо и землю, но мерцающий снежный узор бледно выделялся на фоне темной почвы. За краем светового круга, который образовывал костер, поднимались обглоданные руины. За ними лежала чужая, тихая местность, серо-белая лента дороги, на которой ничто не двигалось, не шевелилось, кроме слабого снежного ветерка, веявшего над пустотой.
Они накормили лошадей и поели сами. Фелуче казался возбужденным, нетерпеливым и вздрагивающим, как костер или же как человек в лихорадке. Как Качиль. Он травил анекдоты, рассказывал о своей семье на юге, об отце, тучном торговце полотном, о заботливой матери или о своих проделках в войске. Говорил быстро и непрерывно.
Хейвор слушал, но сам не произнес ни слова. Он наблюдал за Фелуче. Прежде он никогда не видел своего спутника в таком настроении, и в закоулках его мыслей постоянно гнездился настойчивый, могильный страх.
Один раз Хейвору показалось, что он услышал тягучий вой волка. Он напряг слух, но звук не повторился. Это было странно, следовало бы услышать множество волков. Теперь, когда выпал первый снег, стаи наверняка выходят из чащобы.
Фелуче лежал, опираясь на локоть, и с улыбкой смотрел на кожаный мешок с кубком, словно он и это сокровище разделяли какую-то тайну. Через некоторое время он завернулся в свое одеяло и зевнул.
— Ночь безлунная, — сказал Хейвор — Нам лучше посменно сторожить. Первые часы мои, а потом я тебя разбужу…
— Залезай под одеяло! Я посплю и без твоей защиты, но, надеюсь, со сладкими снами, — Фелуче тихо засмеялся.
Пока Хейвор за ним наблюдал, он, улыбаясь, закрыл глаза, и, казалось, тут же погрузился в сон. Огонь бросал бронзово-красные блики на его лицо. Через некоторое время Фелуче повернулся спиной к Хёйвору.
Хейвор время от времени бросал ветки в костер, но свинцовая усталость овладела им. Он внимательно огляделся и лег, как это сделал Фелуче.
— Мне нечего бояться, — подумал он и тут же поправился. — Пока нечего бояться.
Неожиданно над ним появилась огромная луна. Надутая, темно-желтая луна, вырезанная из янтаря или изготовленная из золота, гигантское водяное колесо в небе. И на фоне желтого шара вырисовывались три дымных пятна, которые, сжимаясь, образовывали три силуэта. Двое мужчин с жесткими, ясными очертаниями, а между ними девушка с длинными развевающимися волосами. Гиганты в воздухе.
Вот, где поджидал страх, во сие, как он и подозревал.
Хейвор боролся, чтобы остаться бодрствующим, но фигуры уже побледнели, и сама луна съежилась как
Свечной огарок. Эта ночь не была предназначена для него. На него опускалась глубокая, темная сфера сна. Он погружался, словно отягощенный свинцом, в складки плаща, и его страх тонул вместе с ним.
Фелуче проснулся у ворот замка. Проснулся, полный Ожидания, и не обманулся. Все кардинально переменилось.
Замок был цел и так светел, словно сиял изнутри. На колоннах больших решетчатых ворот горели два факела в пестрых стеклянных трубках, они отбрасывали зеленые и рубиновые пятна света на широко раскрытые железные створки и вымощенный въезд. Фелуче пересек проход и шагнул на ступени.
Он прошел резной деревянный портал и каменные хищные птицы с глазами из отшлифованного кварца с хрустом вытягивали шеи, чтобы глянуть, когда он проходил мимо них. Он засмеялся, в восторге от их причуд.
Полы замка были выложены маленькими квадратными плитками черного, багряного и белого цвета. Он дошел до распахнутой створчатой двери, на этот раз обитой золотом, и обнаружил банкетный зал.
Светильники в зале были из голубого, фиолетового и темно-красного стекла, поэтому хаотичные, необыкновенные расцветки пульсировали в помещении. Занавески и гобелены украшали стены, каждый гобелен стоил целое состояние, как Фелуче, будучи сыном торговца полотном, догадался сразу, бросив украдкой взгляд. На длинном столе в золотых канделябрах горели высокие свечи. Столешница сгибалась под испускающими пар блюдами с мясом, изящными печеностями и изысканными фруктами, а между ними стояли сосуды с вином, как будто все только что было доставлено с кухни. Где-то играла тихая музыка, но музыканты оставались невидимыми.
Четыре золотых стула были придвинуты к столу. На верхнем и нижнем конце стола сидели двое мужчин в черных одеяниях — его хозяева. Напротив Фелуче сидела прекрасная женщина, взглянуть на которую он мечтал уже несколько дней. Когда он посмотрел на нее, она встала и, обойдя вокруг стола, вышла ему навстречу. Она была всем, о чем он грезил, и даже больше.
Ее кожа казалась светлой и гладкой как тонкий пергамент, волосы сейчас не падали свободно, а были заправлены в искусную прическу, с локонами и косами, пронизанными перламутровыми шнурами; Ее брови и густые длинные ресницы имели тот же золотой оттенок, как кайма накидки священника, но глаза мерцали черным, как глаза каменных птиц в портале. Она носила одежду из темно-голубого шелка, которая зимой напоминала о лете, и скреплялась поясом в виде глотающих друг друга золотых гадюк. Из змеиных пастей выглядывали сапфиры.
Она улыбнулась, взяла Фелуче под руку и подвела к стулу. Он должен был сидеть напротив нее, между двумя одетыми в черное мужчинами. Он почти не замечал их, так приковывала его взгляд женщина. Не предрекала ли его тщеславная мать, что ее красавчик сын в один прекрасный день сделает блестящую партию и, благодаря женитьбе, поднимется над своим сословием?
Мужчина слева налил Фелуче пива, а другой отрезал ему мяса. Фелуче ел и пил с волчьим аппетитом. Еще никогда он не пробовал таких вкусных блюд и тонких напитков. Хозяева замка ничего не ели, но это не удивляло Фелуче. И то, что они не произнесли ни слова, не беспокоило его.
Конечно, он следил, чтобы не есть с жадностью. Он чувствовал благородную атмосферу сдержанности. И это чувство не обмануло, так как через некоторое время блондинка поднялась, протянула ему руку, и Фелуче каким-то образом догадался, что должен пригласить ее к танцу.
Это был торжественный танец, Фелуче не знал его, но ему удалось так элегантно делать свои шаги, что этот прокол не бросался в глаза. После танца партнерша повела его в небольшие покои, где светильники мерцали зеленым и небесно-голубым, а бассейн в середине пола был наполнен. Комната была так прекрасна, что Фелуче не мог себе такое представить даже в самых смелых мечтах.
Из ноздрей причудливых каменных тварей бил в бассейн фонтан, заставляя пузыриться гладкое зеркало посередине. Маленький пруд был зеленым, и роскошные пестрые рыбки шныряли в нем тут и там.
На краю бассейна женщина остановилась и протянула ему кончики пальцев для поцелуя.
До этого момента Фелуче был возбужден и уверен в победе, но, когда его губы коснулись прохладной, бледной кожи пальцев, от них, казалось, взметнулся холод, пронзивший все его тело.
А затем ее белые, прекрасные руки скользнули мимо его лица и легли ему на шею.
Порыв ветра прошел через помещение. Это был вороненый ветер, потушивший пестрые светильники, и в наступившей темноте Фелуче обнаружил, что его обняла
Не девушка, а высокая темная тень с жесткими, беспощадными костистыми руками. Фелуче попытался ее оттолкнуть и не почувствовал под своими трясущимися пальцами ни кожаных перчаток, ни плоти, а жесткие, голые кости. Руки скелета душили его.
Фелуче испустил приглушенный крик. Он колотил по призрачной фигуре и натыкался на кости. Из глазниц черной маской навстречу ему зияла пустота.
Отчаянно защищаясь, Фелуче поскользнулся, упал и почувствовал обжигающе-холодную воду бассейна на своей коже. Пол под его ногами был скользким. Тень не оставляла его, она последовала за ним с нечеловеческой силой вдавила его в ледяной, жидкий огонь.
Хейвор открыл глаза. На утреннем небе стояли нежные облака-паутинки, а за ними солнце распространяло бессильный розовый свет.
Его тело было пронизано холодом. Он крепко спал, и свинцовая усталость все еще сжимала его. Костер уже давно не горел.
Хейвор одеревенело поднялся и потянулся. Затем, нагнувшись, чтобы заново раздуть огонь, он заметил, что Фелуче не было.
Он резко повернулся и бросил взгляд на кожаный мешок, но контур кубка выделялся ясно. Он увидел одеяло Фелуче на земле — точно там, где южанин прошлым вечером улегся спать. Три лошади стояли, привязанные в углу, и тряслись от холода.
Хейвор пошел тяжелыми шагами по искрошенной плитке к одной из трещин в стенах старого замка и глянул через нее. Снежный простор, черные остовы деревьев. Ни дымка, ни звука, ни следа жизни.
Хейвор пошел назад и остановился возле серого пепла кострища. Через некоторое время он крикнул:
— Фелуче!
Где-то потрескивали на морозе старые ветки. Хейвор побрел через руины, ища дорогу между ^кучами обломков рухнувшей крыши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12