— А когда тебе было восемь и твой отец умер, мне было шесть. А когда мне было десять и Молли была убита, тебе исполнилось двенадцать».
— Спасибо за откровенность, — сказала Артия. — Разумеется, я никому не расскажу.
— Эбад Вумс знает. Я ему уже рассказал. И Глэду Катберту тоже…
Артия была уязвлена. Кто их поймет, этих мужчин? И тут он нанес решающий пушечный залп.
— Вот я и подошел, — сказал Феликс, — к вопросу о том, почему я остался с вами. В дополнение к другим осталось сделать еще одно признание. Я здесь для того, чтобы наблюдать за тем, что делаешь ты и твои храбрые пираты. Я зарисовываю все ваши грабежи, а в придачу веду дневник, в котором подробно описываю эти преступления. Когда я закончу, то передам эти материалы в Ангелию, где они вместе с моими устными свидетельствами будут весьма полезны, чтобы свершить над вами правосудие. Дело в том, что я не люблю пиратов. Теперь ты, наверное, понимаешь, почему…
Артия изумленно смотрела на него, широко распахнув серые глаза, яркие, как звезды у них над головой. Колотящееся сердце екнуло и остановилось.
— Но в таком случае, сэр, мне ничего не остается, кроме как…
— Убить меня? Но ты и твоя шайка никого не убиваете. Вот славная задачка для вас, капитан.
— Я найду другой способ помешать вашему плану, — сказала она.
— Единственный способ — моя смерть.
Губы Артии скривились в презрительной улыбке.
— Не льстите себе надеждой, мистер Феникс. Найдутся и другие способы. А пока что, сэр, вы свободны. Я оставляю за вами право строить козни и делать ваши записи. А в других отношениях, боюсь, вашу свободу передвижения на этом корабле придется ограничить.
— Я уже десять лет как не свободен. Доброй ночи, капитан Пиратика.
* * *
Когда спокойная, но всё-таки полная волнений ночь наконец-то миновала, взошедшее на востоке солнце озарило странным образом изменившийся океан. Он больше не был синим, скорее походил на прозрачный чай в белой фарфоровой чашке.
3. Загадочное море
Подгоняемый переменным, словно кружащимся ветром, «Незваный гость» стремительно бежал по янтарным водам странного моря. Они положились на волю ветра и шли туда, куда он их гнал, убирая паруса лишь для того, чтобы выровнять корабль. В воздухе пахло цветами и свежей зеленью, но нигде не было видно ни клочка земли. Однажды мимо проплыла скала, вздымающаяся из моря, будто межевой столб на затопленном поле.
— Говорят, под этими водами иногда звонят колокола.
— Говорят, здесь живет кракен, самое огромное чудовище океана.
— Да заткнись ты!
Планкветт восседал в «вороньем гнезде», обозревая горизонт, и время от времени без толку тревожил команду бесполезными криками:
— Попка хочет доллар!
Или:
— Восемь бокалов!
Свин тоже приободрился, бегал взад-вперед по палубе, свесив язык, и азартно вилял хвостом.
— Есть в этом море какая-то энергия, — сказал Эйри. — Я ее чувствую. Как крепкий кофе. Или крепкий чай — больше похоже по цвету.
Тем временем изо дня в день сине-янтарными вечерами продолжался всё один и тот же, главный спор.
— Значит, Феликс наш враг? И он собирается выдать нас правосудию? — это говорил Уолтер.
— Он говорит, что спрятал свои рисунки и записи там, где мы их никогда не найдем. И мы правда не можем их найти, — вторил ему Питер.
Черный Хват сказал:
— Давай вздернем его, Артия, а? Ведь именно этого он желает для нас.
— Нет, — отрезала Артия. — Пусть делает что хочет. А когда дойдем до Острова, его можно будет запереть в трюме, связать, если понадобится.
— Если дойдем… Если он вообще существует.
— Пляж Коттеджа, — напомнила Артия. — Десять миль вверх. Пятнадцать шагов налево.
— Но почему Хэркон Бир до сих пор не отыскал сокровища?! У него же есть обе картины!
— Зато у него нет карты. И нет попугая.
И Артия — уже в который раз! — разложила карту на палубе. Посреди темно-синего моря темнел коричневый остров. Снизу карта и остров обгорели, край был неровным. (Какая ценная информация утрачена вместе с этой сгоревшей полоской?! )
Вдоль левого края листа спускался вертикальный орнамент из таинственных букв, которые, несомненно, таили в себе какой-то смысл:
«OOP, TTU, FAB, MMN, PRS, AFC, HHI, YYZ, FAD».
— Может, эти сдвоенные буквы о чём-нибудь говорят, — робко предположил Вускери. — ОО… ТТ… НН…
— Разве что о несварении желудка, — прокомментировал Катберт, прислонившись к грот-мачте.
— Почему Эбад нам раньше об этом не рассказывал? Рассказал же он тебе, Эйри. И ей… — вступил в разговор Черный Хват.
Артия вскочила. Шпага, выхваченная из ножен, сверкнула, будто луч холодного огня, и уперлась в кончик носа Черного Хвата.
— Ей, мистер Хват?
— Воистину, ты не девчонка, а демон, — проворчал Черный Хват. — Но дьявольски хороший капитан. Этого у тебя не отнять. Ладно, прошу прощения, капитан. Нервы не выдержали…
— Смотри, как бы твои нервы не довели тебя до беды, — предупредила его Артия. — Если с мистером Фениксом что-нибудь случится, я буду знать, в чём искать причину. В твоих нервах. Не нарушай нашу заповедь, мистер Хват! Предупреждаю ради твоего же блага.
* * *
— Эбад, возможно ли, что Феликс и есть тот предатель, которого мы ищем?
— Да, Артия, возможно. Но чтобы выдать нас Голди?!
— Голди ему нравится. Может, они были знакомы раньше, и он надеется, что сумеет отучить ее от пиратских привычек.
— Феликс не кажется дураком…
— Как мы знаем, кто-то что-то ей шепнул. И еще, мистер Вумс, кто-то продырявил наш Кофейный кораблик в Портовом Устье. Это не входило в мои планы, однако пошло нам на пользу. Но мы могли утонуть — это мистеру Фениксу хорошо известно. И находился он внизу, в трюме. Выходит, это сделал он?
— Он тоже не умеет плавать, Артия.
— Может, притворяется?
* * *
А Феликс в эти минуты сидел на своей койке, в матросском кубрике под полубаком.
Он рисовал, по памяти воссоздавая портретную галерею всех, с кем встречался в последнее время. Два рисунка были особенно хороши. На одном была изображена девушка с кошачьими глазами и черными локонами, на другом — девушка со стальными глазами и темными волосами, разделенными светлой прядью. Голди. Артия. Были там и мистер Зверь, и мистер Гнус, и Татуированный, и еще один или двое из команды «Врага». Недавно к коллекции добавились Хэркон Бир и его капитаны. Само собой, присутствовала и вся команда «Незваного».
Закончив последний набросок (Артии — эта девушка присутствовала на немалом числе рисунков), Феликс встал и направился к бочке с яблоками, оставленной для всеобщего пользования. Он аккуратно вытащил яблоки. В последнее время команда вдоволь наелась более экзотических плодов, и бочка стояла почти нетронутая. Под яблоками лежала мешковина. Ее Феликс тоже вытащил. Он положил на дно последний из портретов Артии, накрыл мешковиной, яблоками и, наконец, крышкой.
Постоял, глядя на закрытую бочку.
Его не слишком волновало, обнаружит ли кто-нибудь эти рисунки. Он устроил подобные тайники по всему кораблю, и ни один из них до сих пор не был найден. Всего лишь игра. Потому что даже если эти рисунки найдут, он всегда сумеет сделать новые, может быть, даже лучше. Если, конечно, Артия не нарушит свою заповедь и не вздернет его на рее. Хотя с его стороны это было чистым безумием, он не мог ей не рассказать. А она, конечно же, передала их разговор своим людям.
Единственным, кто напрямую угрожал Феликсу, был Черный Хват. К тому же Черный Хват казался единственным, кто способен убить ближнего своего. Впрочем, Феликс слышал, что Артия пообещала высадить Черного Хвата на необитаемом острове в Янтарном море, если он коснется его, Феликса, хоть пальцем. Это утешало…
У себя над головой Феликс слышал, как Честный Лжец играет на шарманке Катберта. Его даже не пришлось учить. Честный просто взял инструмент и начал играть. Он и плавать научился точно так же.
Честный Лжец — хороший, ни в чём не повинный человек, к тому же он очень молод, ненамного старше самого Феликса. И Уолт ненамного старше, и Питер тоже. Дирк и Вускери тосковали по сцене, сокровище было для них лишь подспорьем для того, чтобы стать знаменитыми актерами. Эйри тосковал по родной Эйре. Эбад, который когда-то был рабом, заслуживал лучшей доли. А Катберт хотел вернуться домой к своей «старой хозяйке» «для хорошей перебранки — чтоб горшками бросалась…»
А Артия? Она тосковала по матери.
Мать заменила ей и отца, который, судя по тому немногому, что слыхал Феликс о родном папаше Артии, был отъявленным мерзавцем.
Итак, Артия воссоздала себя в образе Молли, чтобы вернуть мать к жизни.
Но только ли в этом дело?
Нет. Это слишком просто. Артия…
Была Артией.
Артия…
Стала Пиратикой, как заметил богатый, не заслуживающий доверия канадийский пират Хэркон Бир.
Вскоре пришел Соленый Уолтер, чтобы вывести Феликса на верхнюю палубу погулять.
Стоящий у фальшборта Эбад сказал:
— Прогуляйтесь немного, мистер Феникс. Никто на вас зла не держит. Не дураки небось, понимаем, какая тяжесть у вас на душе…
Но никто на Феликса не смотрел, никто не заговаривал с ним, не просил спеть. И никто, естественно, не просил нарисовать свой портрет. Ничего, он привык к одиночеству…
* * *
Артия Стреллби молча мерила шагами свою каюту. Она старалась выбросить Феликса из сердца, где он каким-то непостижимым образом сумел угнездиться.
До его признания она строила планы, как завоевать юношу. Но теперь с этим надо покончить. Так поступила бы и Молли…
* * *
Дни шли за ночами, ночи — за днями. Янтарный океан мерцал, будто под водой переливались мириады светлячков. Иногда «Незваного» подхватывали странные течения. Однажды они попали в миниатюрный ураган: он бурлил и грохотал, швырялся раздвоенными молниями, поливал их дождем — почему-то соленым, — а потом закружил и как щепку выбросил в спокойные воды. Вокруг было тихо. Буря осталась позади, она вздымала море на дыбы и обрушивала его вниз гигантскими волнами, будто живой зверь, была яростной — но очень маленькой.
На следующий день они увидели остров.
— Это и есть тот самый остров?
Но это был не он. Крошечный островок лежал среди волн, как приплюснутый пирог нескольких ярдов шириной. На нём росла единственная пальма, черная и блестящая от покрывающей ее соли.
И Феликс, и Черный Хват проводили островок настороженными взглядами. Именно на таких клочках земли пираты высаживают тех, кто по той или иной причине им не нравится или выходит из доверия.
Потом навстречу им устремился целый хоровод таких островков, словно рассыпанных небрежной рукой по поверхности моря. На некоторых ничего не росло, только ослепительно блестел белый песок, другие были каменистыми. На одном из них обнажившимися ребрами шпангоутов темнел остов разбитой лодки, печального обломка чьей-то несчастной судьбы.
К наступлению темноты эти зловещие островки надоели всем до оскомины.
— Ну прямо как прыщи на ровном месте.
— Акула их проглоти, увидим ли мы когда-нибудь настоящую землю?
Ужинать, как обычно, уселись прямо на палубе. Заиграл пиратский оркестр, Честный крутил шарманку. (Феликс не пел, хотя его выпустили на палубу перекусить и прогуляться.)
— Благодарим тебя, Боже, за твои щедрые дары.
На ужин была соленая рыба со свежеиспеченным хлебом, кастрюля тушеной капусты и мясной суп.
Черное южное небо распахнуло свои оконца, и любопытные звезды провожали «Незваный гость» любопытными мерцающими взглядами.
Свин расхаживал по палубе, рыча неизвестно на что.
Планкветт сидел тихо, как игрушка.
Артия в задумчивости стояла около фальшборта и смотрела в темноту.
* * *
— Капитан Артия!
— Да, мистер Соленый?
— У нас на мачтах попугаи!
Артия, погруженная в невеселые размышления над картой у себя в каюте, удивленно обернулась к Уолтеру:
— Ты о Планкветте?
— Нет, если только он не разделился на пятьсот частей.
На палубе столпилась вся команда: все, кроме Феликса, запертого внизу.
На всех реях и перекладинах, на поручнях, на крыше рубки, камбуза и капитанской каюты сидели попугаи. Яркие, как цветы. Лазурные и черные, желтые и вишневые, медовые, малиновые и белые, серые и пурпурные, алые и нефритовые…
И все они, как это частенько делал Планкветт, сидели, не подавая голоса. Но вид у них при этом был такой, будто они представляют собой единый попугайский хор, обученный слаженному пению великим композитором мистером Хайдном, и стоит только взмахнуть палочкой…
— Земля прямо по курсу! Земля! Земля!! Земля!!!
Заслышав крик Вускери, попугаи разразились довольными воплями. Пираты зажимали ладонями уши и спешили в укрытие, спасаясь от падающего с небес попугаичьего помета.
Из курятника вперевалочку вышел Планкветт.
— Кукареку, — прокукарекал Планкветт и поднял глаза на Артию. — Этот мир принадлежит тебе, моя крошка, — сказал он голосом Молли.
Тогда она тоже бросилась бежать, устремилась вверх по мачте, то и дело уворачиваясь от мечущихся среди снастей попугаев, прикрываясь руками от зеленовато-белого дождя птичьей бомбардировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Спасибо за откровенность, — сказала Артия. — Разумеется, я никому не расскажу.
— Эбад Вумс знает. Я ему уже рассказал. И Глэду Катберту тоже…
Артия была уязвлена. Кто их поймет, этих мужчин? И тут он нанес решающий пушечный залп.
— Вот я и подошел, — сказал Феликс, — к вопросу о том, почему я остался с вами. В дополнение к другим осталось сделать еще одно признание. Я здесь для того, чтобы наблюдать за тем, что делаешь ты и твои храбрые пираты. Я зарисовываю все ваши грабежи, а в придачу веду дневник, в котором подробно описываю эти преступления. Когда я закончу, то передам эти материалы в Ангелию, где они вместе с моими устными свидетельствами будут весьма полезны, чтобы свершить над вами правосудие. Дело в том, что я не люблю пиратов. Теперь ты, наверное, понимаешь, почему…
Артия изумленно смотрела на него, широко распахнув серые глаза, яркие, как звезды у них над головой. Колотящееся сердце екнуло и остановилось.
— Но в таком случае, сэр, мне ничего не остается, кроме как…
— Убить меня? Но ты и твоя шайка никого не убиваете. Вот славная задачка для вас, капитан.
— Я найду другой способ помешать вашему плану, — сказала она.
— Единственный способ — моя смерть.
Губы Артии скривились в презрительной улыбке.
— Не льстите себе надеждой, мистер Феникс. Найдутся и другие способы. А пока что, сэр, вы свободны. Я оставляю за вами право строить козни и делать ваши записи. А в других отношениях, боюсь, вашу свободу передвижения на этом корабле придется ограничить.
— Я уже десять лет как не свободен. Доброй ночи, капитан Пиратика.
* * *
Когда спокойная, но всё-таки полная волнений ночь наконец-то миновала, взошедшее на востоке солнце озарило странным образом изменившийся океан. Он больше не был синим, скорее походил на прозрачный чай в белой фарфоровой чашке.
3. Загадочное море
Подгоняемый переменным, словно кружащимся ветром, «Незваный гость» стремительно бежал по янтарным водам странного моря. Они положились на волю ветра и шли туда, куда он их гнал, убирая паруса лишь для того, чтобы выровнять корабль. В воздухе пахло цветами и свежей зеленью, но нигде не было видно ни клочка земли. Однажды мимо проплыла скала, вздымающаяся из моря, будто межевой столб на затопленном поле.
— Говорят, под этими водами иногда звонят колокола.
— Говорят, здесь живет кракен, самое огромное чудовище океана.
— Да заткнись ты!
Планкветт восседал в «вороньем гнезде», обозревая горизонт, и время от времени без толку тревожил команду бесполезными криками:
— Попка хочет доллар!
Или:
— Восемь бокалов!
Свин тоже приободрился, бегал взад-вперед по палубе, свесив язык, и азартно вилял хвостом.
— Есть в этом море какая-то энергия, — сказал Эйри. — Я ее чувствую. Как крепкий кофе. Или крепкий чай — больше похоже по цвету.
Тем временем изо дня в день сине-янтарными вечерами продолжался всё один и тот же, главный спор.
— Значит, Феликс наш враг? И он собирается выдать нас правосудию? — это говорил Уолтер.
— Он говорит, что спрятал свои рисунки и записи там, где мы их никогда не найдем. И мы правда не можем их найти, — вторил ему Питер.
Черный Хват сказал:
— Давай вздернем его, Артия, а? Ведь именно этого он желает для нас.
— Нет, — отрезала Артия. — Пусть делает что хочет. А когда дойдем до Острова, его можно будет запереть в трюме, связать, если понадобится.
— Если дойдем… Если он вообще существует.
— Пляж Коттеджа, — напомнила Артия. — Десять миль вверх. Пятнадцать шагов налево.
— Но почему Хэркон Бир до сих пор не отыскал сокровища?! У него же есть обе картины!
— Зато у него нет карты. И нет попугая.
И Артия — уже в который раз! — разложила карту на палубе. Посреди темно-синего моря темнел коричневый остров. Снизу карта и остров обгорели, край был неровным. (Какая ценная информация утрачена вместе с этой сгоревшей полоской?! )
Вдоль левого края листа спускался вертикальный орнамент из таинственных букв, которые, несомненно, таили в себе какой-то смысл:
«OOP, TTU, FAB, MMN, PRS, AFC, HHI, YYZ, FAD».
— Может, эти сдвоенные буквы о чём-нибудь говорят, — робко предположил Вускери. — ОО… ТТ… НН…
— Разве что о несварении желудка, — прокомментировал Катберт, прислонившись к грот-мачте.
— Почему Эбад нам раньше об этом не рассказывал? Рассказал же он тебе, Эйри. И ей… — вступил в разговор Черный Хват.
Артия вскочила. Шпага, выхваченная из ножен, сверкнула, будто луч холодного огня, и уперлась в кончик носа Черного Хвата.
— Ей, мистер Хват?
— Воистину, ты не девчонка, а демон, — проворчал Черный Хват. — Но дьявольски хороший капитан. Этого у тебя не отнять. Ладно, прошу прощения, капитан. Нервы не выдержали…
— Смотри, как бы твои нервы не довели тебя до беды, — предупредила его Артия. — Если с мистером Фениксом что-нибудь случится, я буду знать, в чём искать причину. В твоих нервах. Не нарушай нашу заповедь, мистер Хват! Предупреждаю ради твоего же блага.
* * *
— Эбад, возможно ли, что Феликс и есть тот предатель, которого мы ищем?
— Да, Артия, возможно. Но чтобы выдать нас Голди?!
— Голди ему нравится. Может, они были знакомы раньше, и он надеется, что сумеет отучить ее от пиратских привычек.
— Феликс не кажется дураком…
— Как мы знаем, кто-то что-то ей шепнул. И еще, мистер Вумс, кто-то продырявил наш Кофейный кораблик в Портовом Устье. Это не входило в мои планы, однако пошло нам на пользу. Но мы могли утонуть — это мистеру Фениксу хорошо известно. И находился он внизу, в трюме. Выходит, это сделал он?
— Он тоже не умеет плавать, Артия.
— Может, притворяется?
* * *
А Феликс в эти минуты сидел на своей койке, в матросском кубрике под полубаком.
Он рисовал, по памяти воссоздавая портретную галерею всех, с кем встречался в последнее время. Два рисунка были особенно хороши. На одном была изображена девушка с кошачьими глазами и черными локонами, на другом — девушка со стальными глазами и темными волосами, разделенными светлой прядью. Голди. Артия. Были там и мистер Зверь, и мистер Гнус, и Татуированный, и еще один или двое из команды «Врага». Недавно к коллекции добавились Хэркон Бир и его капитаны. Само собой, присутствовала и вся команда «Незваного».
Закончив последний набросок (Артии — эта девушка присутствовала на немалом числе рисунков), Феликс встал и направился к бочке с яблоками, оставленной для всеобщего пользования. Он аккуратно вытащил яблоки. В последнее время команда вдоволь наелась более экзотических плодов, и бочка стояла почти нетронутая. Под яблоками лежала мешковина. Ее Феликс тоже вытащил. Он положил на дно последний из портретов Артии, накрыл мешковиной, яблоками и, наконец, крышкой.
Постоял, глядя на закрытую бочку.
Его не слишком волновало, обнаружит ли кто-нибудь эти рисунки. Он устроил подобные тайники по всему кораблю, и ни один из них до сих пор не был найден. Всего лишь игра. Потому что даже если эти рисунки найдут, он всегда сумеет сделать новые, может быть, даже лучше. Если, конечно, Артия не нарушит свою заповедь и не вздернет его на рее. Хотя с его стороны это было чистым безумием, он не мог ей не рассказать. А она, конечно же, передала их разговор своим людям.
Единственным, кто напрямую угрожал Феликсу, был Черный Хват. К тому же Черный Хват казался единственным, кто способен убить ближнего своего. Впрочем, Феликс слышал, что Артия пообещала высадить Черного Хвата на необитаемом острове в Янтарном море, если он коснется его, Феликса, хоть пальцем. Это утешало…
У себя над головой Феликс слышал, как Честный Лжец играет на шарманке Катберта. Его даже не пришлось учить. Честный просто взял инструмент и начал играть. Он и плавать научился точно так же.
Честный Лжец — хороший, ни в чём не повинный человек, к тому же он очень молод, ненамного старше самого Феликса. И Уолт ненамного старше, и Питер тоже. Дирк и Вускери тосковали по сцене, сокровище было для них лишь подспорьем для того, чтобы стать знаменитыми актерами. Эйри тосковал по родной Эйре. Эбад, который когда-то был рабом, заслуживал лучшей доли. А Катберт хотел вернуться домой к своей «старой хозяйке» «для хорошей перебранки — чтоб горшками бросалась…»
А Артия? Она тосковала по матери.
Мать заменила ей и отца, который, судя по тому немногому, что слыхал Феликс о родном папаше Артии, был отъявленным мерзавцем.
Итак, Артия воссоздала себя в образе Молли, чтобы вернуть мать к жизни.
Но только ли в этом дело?
Нет. Это слишком просто. Артия…
Была Артией.
Артия…
Стала Пиратикой, как заметил богатый, не заслуживающий доверия канадийский пират Хэркон Бир.
Вскоре пришел Соленый Уолтер, чтобы вывести Феликса на верхнюю палубу погулять.
Стоящий у фальшборта Эбад сказал:
— Прогуляйтесь немного, мистер Феникс. Никто на вас зла не держит. Не дураки небось, понимаем, какая тяжесть у вас на душе…
Но никто на Феликса не смотрел, никто не заговаривал с ним, не просил спеть. И никто, естественно, не просил нарисовать свой портрет. Ничего, он привык к одиночеству…
* * *
Артия Стреллби молча мерила шагами свою каюту. Она старалась выбросить Феликса из сердца, где он каким-то непостижимым образом сумел угнездиться.
До его признания она строила планы, как завоевать юношу. Но теперь с этим надо покончить. Так поступила бы и Молли…
* * *
Дни шли за ночами, ночи — за днями. Янтарный океан мерцал, будто под водой переливались мириады светлячков. Иногда «Незваного» подхватывали странные течения. Однажды они попали в миниатюрный ураган: он бурлил и грохотал, швырялся раздвоенными молниями, поливал их дождем — почему-то соленым, — а потом закружил и как щепку выбросил в спокойные воды. Вокруг было тихо. Буря осталась позади, она вздымала море на дыбы и обрушивала его вниз гигантскими волнами, будто живой зверь, была яростной — но очень маленькой.
На следующий день они увидели остров.
— Это и есть тот самый остров?
Но это был не он. Крошечный островок лежал среди волн, как приплюснутый пирог нескольких ярдов шириной. На нём росла единственная пальма, черная и блестящая от покрывающей ее соли.
И Феликс, и Черный Хват проводили островок настороженными взглядами. Именно на таких клочках земли пираты высаживают тех, кто по той или иной причине им не нравится или выходит из доверия.
Потом навстречу им устремился целый хоровод таких островков, словно рассыпанных небрежной рукой по поверхности моря. На некоторых ничего не росло, только ослепительно блестел белый песок, другие были каменистыми. На одном из них обнажившимися ребрами шпангоутов темнел остов разбитой лодки, печального обломка чьей-то несчастной судьбы.
К наступлению темноты эти зловещие островки надоели всем до оскомины.
— Ну прямо как прыщи на ровном месте.
— Акула их проглоти, увидим ли мы когда-нибудь настоящую землю?
Ужинать, как обычно, уселись прямо на палубе. Заиграл пиратский оркестр, Честный крутил шарманку. (Феликс не пел, хотя его выпустили на палубу перекусить и прогуляться.)
— Благодарим тебя, Боже, за твои щедрые дары.
На ужин была соленая рыба со свежеиспеченным хлебом, кастрюля тушеной капусты и мясной суп.
Черное южное небо распахнуло свои оконца, и любопытные звезды провожали «Незваный гость» любопытными мерцающими взглядами.
Свин расхаживал по палубе, рыча неизвестно на что.
Планкветт сидел тихо, как игрушка.
Артия в задумчивости стояла около фальшборта и смотрела в темноту.
* * *
— Капитан Артия!
— Да, мистер Соленый?
— У нас на мачтах попугаи!
Артия, погруженная в невеселые размышления над картой у себя в каюте, удивленно обернулась к Уолтеру:
— Ты о Планкветте?
— Нет, если только он не разделился на пятьсот частей.
На палубе столпилась вся команда: все, кроме Феликса, запертого внизу.
На всех реях и перекладинах, на поручнях, на крыше рубки, камбуза и капитанской каюты сидели попугаи. Яркие, как цветы. Лазурные и черные, желтые и вишневые, медовые, малиновые и белые, серые и пурпурные, алые и нефритовые…
И все они, как это частенько делал Планкветт, сидели, не подавая голоса. Но вид у них при этом был такой, будто они представляют собой единый попугайский хор, обученный слаженному пению великим композитором мистером Хайдном, и стоит только взмахнуть палочкой…
— Земля прямо по курсу! Земля! Земля!! Земля!!!
Заслышав крик Вускери, попугаи разразились довольными воплями. Пираты зажимали ладонями уши и спешили в укрытие, спасаясь от падающего с небес попугаичьего помета.
Из курятника вперевалочку вышел Планкветт.
— Кукареку, — прокукарекал Планкветт и поднял глаза на Артию. — Этот мир принадлежит тебе, моя крошка, — сказал он голосом Молли.
Тогда она тоже бросилась бежать, устремилась вверх по мачте, то и дело уворачиваясь от мечущихся среди снастей попугаев, прикрываясь руками от зеленовато-белого дождя птичьей бомбардировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39