– Голос бывшего узника был тих, но тверд. – Он и в молодости был просто полуобезьяной. Так что не надейся на него… как тебя величать, светлолицая?
– Принцесса Сэниа, – быстро подсказал ему сын.
Старец пошевелил спутанными бровями:
– Забудь о сибилло, принцесса, погляди лучше на небо, которого я был лишен столько преджизней… Алые перья от края до края предвещают на завтра бурю. Почему ведун не предупредил тебя?
– Мой корабль не боится бурь. Сибилло предусмотрел это. Но если ты советуешь, то мы перелетим в другое место, хотя бы в Ракушечник.
– Нет, нет! – вскочила на ноги Таира. – Нам нужно оставаться здесь.
– Это еще почему? – Принцесса нахмурилась: девочка начала позволять себе командовать всем кораблем.
– Потому что… Я назначила здесь встречу. Возле Анделисовой Пустыни.
– Кому?! – вскрикнули разом юноша и принцесса.
– Полуденному Князю. Я послала ему молвь-стрелу.
XII. Оцмар Повапленный
Известие о пропаже крэгов не произвело такого эффекта, как это сообщение.
– Кто тебе позволил? – В голосе принцессы впервые послышался истинно королевский гнев. Но коса нашла на камень:
– А кто мне запретит?
– Пока здесь нет остальных…
Но остальные были уже здесь – и сибилло с ними. Почувствовав крайнюю напряженность обстановки и завидев незнакомую согбенную фигуру в белом, Эрм бросился к принцессе, на ходу обнажая меч:
– Что происходит?
Принцесса молчала, сжав губы и устремив испепеляющий взгляд на строптивую девчонку. Пожалуй, впервые в своей жизни она не знала, как вести себя дальше. К счастью, раздался спокойный старческий голос:
– Ничего особенного, о дух нездешнего воина. Просто я воскрес, ты появился на пустом месте, а вот эта малышка-светлячок только что вызвала сюда самого Оцмара.
– Зачем? Если угодно будет принцессе, мы сами прибудем к нему во дворец.
– Вот взрослые мужики, а не понимаете, – фыркнула девушка. – Одно дело мы целой делегацией. Здрасьте, мол. Не соблаговолите ли помочь? И совсем другое – получить послание: девушка с волосами цвета заходящего солнца согласна увидеться с ним возле Анделисовой Пустыни, что под городом Орешником. Вот так: согласна. А могла бы и не согласиться.
– Да уж, – проворчал старый рыцарь, – умишка у тебя в голове действительно как у светлячка. Как только князь получит твое послание, он тут же направит молвь-стрелу обратно с приказом схватить тебя и доставить к нему тихим обозом, связанную по рукам и ногам.
– Ага, связать. Как бы его самого не повязали. Нашим, – она кивнула на стоящих вокруг дружинников, – это проще пареной репы. Только он прискачет, вот увидите. Ему обещана встреча с рыжей, а он явно из любознательных.
– Что-то я не слыхал о таком, – покачал серебристой головой Рахихорд. – И кто ему мог наобещать невозможного?
– Сибилло пообещало, – скромно вздохнул шаман. – Сибилло вещий сон был. Это когда ты уже там пребывал…
– Вещий сон! – Бесцветные губы старца скривились на пепельном лице. – Да тебе отродясь ничего, кроме жареного каплуна, и не снилось. Впрочем, когда я там, как ты изволил выразиться, пребывал, мне тоже спилась обильная снедь. Ты, младший, меня на прокорме держал? Плакали твои денежки…
Старец был настроен благодушно и необидчиво – видимо, с прошлой жизнью он оставил суетные счеты.
– Был вещий сон! – не отступалось сибилло, отдувая от губ струящиеся по лицу пряди бровей. – Не иначе, анделисы благостные наслали.
– И какая тебе от него была благость? Ведь точно надеялся: подвесишь перед молодым князем, как перед рогатом-сосунком, морковку рыженькую – и вернет он тебя из ссылки предзакатной. А? Вижу, вернул. Как же.
– Вы опять ссоритесь, – утихомирила стариков Таира. – Может, и вернет. Как наше свидание обернется.
– Как ты решилась? – тихо прошептал Скюз.
– Да мы тут до одури будем обыскивать каждый заштатный городишко! А князь – он владыка: прикажет, и найдут Ю-юшеньку.
Шаман вдруг хлопнул себя по лбу, так что подскочила камилавка с надетым на нее офитом:
– Вспомнило сибилло, вспомнило! Говорил за столом один водонос при солнцезаконниках, что приказ им был: найти и доставить Полуденному Князю белого ребенка. А кто найдет, тому награда великая. Искать бросились, да без толку…
– Ну, что я вам говорила? – Девушка победоносно вздернула свой точеный носик. – Обращаться следует сразу в высшую инстанцию.
Мона Сэниа, словно окаменев, неподвижно глядела в одну точку. Не может этого быть. Старый болтун набивает себе цену. Сперва была байка про вещий сон, теперь – про княжеский указ… Появился Рахихорд, который и знатнее, и мудрее, а может быть, и старше, и вот шаману потребовалось утвердить свое положение. Из княжеского дворца он был изгнан, некоторое время удалось побыть приживальщиком при доме Рахихорда, по и тут не повезло. Теперь прибился к джасперянам – так нет же, появился претендент на роль старейшего…
– Когда был получен приказ? – спросила она отрывисто.
Сибилло зашевелил пальцами, подсчитывая:
– Огней двавсемь назад… или чуть поболее.
– То есть больше двух недель? Невероятно! Тогда я была еще…
Она осеклась, задохнувшись от неудержимых воспоминаний. Джаспер. Дерзкие планы побега. Сказки о далекой всемогущей Земле, планете обетованной. Причмокивающий во сне Юхани в серебряной королевской колыбельке. И руки ее Юрга, ее командора, ее благородного эрла…
– Этого не может быть, – твердо произнес Эрм, который, как старший из дружинников, имел право слова вслед за принцессой. – Тогда на вашей земле еще никто не мог знать, что мы сюда прибудем. Мы сами не знали об этом.
– Но князь видел вещие сны…
Принцесса отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.
– А вот тут мой содорожник не врет, – совершенно неожиданно подал голос в его защиту Рахихорд. – Мальчишка сызмальства был посещаем видениями. Рисовал их на стенах, что мог – потом возводил в камне. Было. И у ведуна нашего бывает, только у него от разжижения мозгов. А у князя…
Он вдруг запнулся, словно решил не говорить лишнего.
– Я поведал нашим гостям историю Оцмара, как ты мне рассказывал, отец, почтительно вставил Лронг.
– А, – только и произнес Рахихорд.
– Ну вот видите, все сходится на вашем князе, – подытожила Таира. – Может быть, в этом и заключалось мое, так сказать, тайное предназначение направить вас к главе государства… или атаману, как вам больше поправится. Мне кажется, вы оба не испытываете ни малейшей симпатии к своему повелителю.
– Смотри, светлячок, сама не загорись к нему нежной страстью, совершенно серьезно предупредил старый рыцарь.
– Ну, а если?.. – Девушка метнула на Скюза взгляд, достойный истинной дочери Евы.
– А тогда узнаешь, почему его прозвали Оцмаром Повапленным! – запальчиво выкрикнул шаман.
И прикусил язык. Но было поздно.
– А ты никак на мое место захотел, пустослов плешивый? – захихикал Рахихорд. – И то келейка у меня была сухая, раз в день объедками потчевали… Отдохнешь там годик-другой.
У шамана водянистые глазки вдруг обрели глубину и блеск кошачьих зрачков:
– Тьфу, брехун залежалый, накличешь! Привык мечом махать, а как силы не стало, языком лягаешь!
Таире вдруг показалось, что слово «год» употребляется здесь в каком-то ином значении, чем на Земле. Она, как всегда, хотела уже вмешаться в перебранку старцев, но за нее это сделал Лронг:
– Ты утомлен, отец. Позволь напоить тебя отваром подремника и отнести в летающий дом?
– Сдались мне твои поносные травки! Сейчас бы кубок доброго вина!..
– Ой, это я вам мигом! – Таира порхнула в люк, даже не спросив разрешения их семейного лекаря. В захламленном до предела корабле найти заповедный сосуд с инопланетным нектаром оказалось не так-то просто, и когда она вернулась, у корабля оставались одни старики.
– Где народ? – осведомилась она.
– Дозорные спать пошли, двое доблестных витязей на мечах состязаются, остальных озаботила закуска, – быстро доложил шаман, потирая ладони при виде вина.
Таира прислушалась – действительно, из-за бурого кустарника доносился лязг металла.
– А на вашей дороге, я гляжу, по лишнему пальцу в руке, – с завистливыми интонациями заметил старый воин. – Это и для захвата сподручно, и меч в кисти тверже…
– И еще бы водички, – перебил его шаман. – А то как бы с отвычки… Осрамится доблестный рыцарь Рахихорд.
– Что-то не видно здесь воды, – засомневалась девушка. – А уж что касается срама, то кому-то лучше помолчать.
– Мала ты старшим выговаривать, светлячок, – снова стал на защиту сотрапезника Рахихорд. – А за водой во-он туда сбегай, Анделисову Пустынь всегда на Ручье возводят, чтобы Чернавкам сподручнее было. Обеги кругом найдешь.
– Ой, и правда! – Таира схватила объемистую чашу и вприпрыжку помчалась к черному массиву плотно стоящих деревьев. Ручей она там, внутри, видела, но сейчас без талисмана, обеспечивающего скрытность, заходить на запретную территорию что-то не хотелось. С какой же стороны сподручнее обойти?
В узком – едва ногу просунешь – просвете между стволами виднелись карминно-красные заросли кустарника. Что-то заставило девушку вглядеться пристальнее, и она чуть не вскрикнула: полускрытое яркой листвой, прямо перед ней чернело бесформенное пятно маски, и до не правдоподобия светлые глаза сверкали в ее косых прорезях, приковывая к себе. Долго, очень долго эти глаза не мигая глядели на Таиру, потом приглушенный маской голос торопливо произнес:
– Он солгал.
И все исчезло – и глаза, и маска. Даже листья не шевельнулись. Девушка подождала еще немного, потом направилась вдоль живой ограды в глубокой задумчивости. Наткнулась на ручей. Вода была красноватая, железистая. Набрала. Побрела обратно, к своим старикам. Кто же из них солгал? Рихихорд? Да он ничего особенного не говорил, только колдуна вышучивал. А сам колдун? Ну, этот, похоже, врет беспрестанно, по что же такого важного было в его словоблудии, о чем стоило предупреждать?
Она обогнула девятикупольный массив корабля и незаметно приблизилась к тому месту, где на охапках сухой травы возлежали старцы. Говорил шаман:
– …с мечом в руке – да разве это страх? Ткнут тебя, и уплывешь в ночной мрак на вечное отдохновение. И в темнице тягомотно, но не боязно, смерть придет – как заснешь… Одним сибиллам ведом подлинный ужас, потому как нет у них надежды на спасение в могиле. Да и кары вам, людишкам смертным, разве придумаешь? Раздвоить – так это миг один, зажарить аль утопить – подолее, но разве сравнишь это с муками сибилло заточенного?
– Врешь, не заточали тебя.
– А то знаешь? Прапрадедов твоих тогда под солнцем еще не грелось, когда меня Кана-Костоправка заточила. Наследника ей, вишь, захотелось, кабанихе старой, всем двором утрюханной! Ни одно заклинание ее не пробрало.
«Если врет, то до чего убедительно!» – подумала Таира.
– Ну, бросили меня в придорожный колодец каменный; пока караваны шли, меня еще потчевали – кто подаянным куском, а кто и калом рогатовым. А как прихолодилось, кормиться стало нечем. Тогда я принялось ступени в каменной стенке выгрызать, да только зуб поломало. Он и сейчас там лежит, как ночь опускается – чую, ноет он от холода… Ты не думай, что у меня только тело мое бессмертно, – каждая частичка моя, хоть зуб, хоть волос, нетленны, и ежели я хоть ресницу на дороге уроню – потом век свой буду глазом дергать, когда на нее наступят. Вот так.
«А ведь со своими он не придуривает, мол „сибилло уронило…“ По-человечески говорит, без этого третьего лица. Значит, это он только перед нами выпендривался, – отметила девушка. – Насчет бессмертия он, конечно, заливает, как всегда, но даже мудрый Рахихорд, похоже, клюнул. Хотя – а вдруг правда?..»
А «бессмертный» продолжал:
– Только ты мою тайну храни, Рахихордушка, тебе еще долго жить да править, сам меня не обидь и никому воли не давай. Потому как нет на всех дорогах под солнцем существа жальче, чем сибилло, – денно и нощно боится оно раздвоения и усечения. Ибо каждая часть его будет болью томиться, пока кто-нибудь воедино все косточки не соберет.
– А кому это надобно – кости сибилловы подбирать? Их гуки-куки обгложут, и поминай как звали! – недоверчиво предположил Рахихорд.
– Что от губ моих уцелеет, то и гуков заклянет, чтоб кости собрали, логично заключил шаман.
Таира подумала, что пора ей уже и появляться, но старый рыцарь, стосковавшийся по общению, не унимался:
– Так тебя что, и из колодца гуки-куки вызволили?
– Ну а кто же? Как весна пришла, унюхал я стаю, выбрал четверых поздоровее и принялся им хвосты растить. Когда хвосты вытянулись непомерно, приманил я гуков к колодцу, задами посадил и хвосты сплел. А вот вылезти еле сил достало, феи подсобили. Потому как за всю зиму-ночь треклятую крошки во рту не было, от холода лютого сон-угомон не шел, от голода лед грыз… Что там говорят: кожа да кости. Кости стужей истончились, кожи не стало – одна прозрачная пленочка… Ой, люто мне было так, что заточения я страшусь, аки казни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Принцесса Сэниа, – быстро подсказал ему сын.
Старец пошевелил спутанными бровями:
– Забудь о сибилло, принцесса, погляди лучше на небо, которого я был лишен столько преджизней… Алые перья от края до края предвещают на завтра бурю. Почему ведун не предупредил тебя?
– Мой корабль не боится бурь. Сибилло предусмотрел это. Но если ты советуешь, то мы перелетим в другое место, хотя бы в Ракушечник.
– Нет, нет! – вскочила на ноги Таира. – Нам нужно оставаться здесь.
– Это еще почему? – Принцесса нахмурилась: девочка начала позволять себе командовать всем кораблем.
– Потому что… Я назначила здесь встречу. Возле Анделисовой Пустыни.
– Кому?! – вскрикнули разом юноша и принцесса.
– Полуденному Князю. Я послала ему молвь-стрелу.
XII. Оцмар Повапленный
Известие о пропаже крэгов не произвело такого эффекта, как это сообщение.
– Кто тебе позволил? – В голосе принцессы впервые послышался истинно королевский гнев. Но коса нашла на камень:
– А кто мне запретит?
– Пока здесь нет остальных…
Но остальные были уже здесь – и сибилло с ними. Почувствовав крайнюю напряженность обстановки и завидев незнакомую согбенную фигуру в белом, Эрм бросился к принцессе, на ходу обнажая меч:
– Что происходит?
Принцесса молчала, сжав губы и устремив испепеляющий взгляд на строптивую девчонку. Пожалуй, впервые в своей жизни она не знала, как вести себя дальше. К счастью, раздался спокойный старческий голос:
– Ничего особенного, о дух нездешнего воина. Просто я воскрес, ты появился на пустом месте, а вот эта малышка-светлячок только что вызвала сюда самого Оцмара.
– Зачем? Если угодно будет принцессе, мы сами прибудем к нему во дворец.
– Вот взрослые мужики, а не понимаете, – фыркнула девушка. – Одно дело мы целой делегацией. Здрасьте, мол. Не соблаговолите ли помочь? И совсем другое – получить послание: девушка с волосами цвета заходящего солнца согласна увидеться с ним возле Анделисовой Пустыни, что под городом Орешником. Вот так: согласна. А могла бы и не согласиться.
– Да уж, – проворчал старый рыцарь, – умишка у тебя в голове действительно как у светлячка. Как только князь получит твое послание, он тут же направит молвь-стрелу обратно с приказом схватить тебя и доставить к нему тихим обозом, связанную по рукам и ногам.
– Ага, связать. Как бы его самого не повязали. Нашим, – она кивнула на стоящих вокруг дружинников, – это проще пареной репы. Только он прискачет, вот увидите. Ему обещана встреча с рыжей, а он явно из любознательных.
– Что-то я не слыхал о таком, – покачал серебристой головой Рахихорд. – И кто ему мог наобещать невозможного?
– Сибилло пообещало, – скромно вздохнул шаман. – Сибилло вещий сон был. Это когда ты уже там пребывал…
– Вещий сон! – Бесцветные губы старца скривились на пепельном лице. – Да тебе отродясь ничего, кроме жареного каплуна, и не снилось. Впрочем, когда я там, как ты изволил выразиться, пребывал, мне тоже спилась обильная снедь. Ты, младший, меня на прокорме держал? Плакали твои денежки…
Старец был настроен благодушно и необидчиво – видимо, с прошлой жизнью он оставил суетные счеты.
– Был вещий сон! – не отступалось сибилло, отдувая от губ струящиеся по лицу пряди бровей. – Не иначе, анделисы благостные наслали.
– И какая тебе от него была благость? Ведь точно надеялся: подвесишь перед молодым князем, как перед рогатом-сосунком, морковку рыженькую – и вернет он тебя из ссылки предзакатной. А? Вижу, вернул. Как же.
– Вы опять ссоритесь, – утихомирила стариков Таира. – Может, и вернет. Как наше свидание обернется.
– Как ты решилась? – тихо прошептал Скюз.
– Да мы тут до одури будем обыскивать каждый заштатный городишко! А князь – он владыка: прикажет, и найдут Ю-юшеньку.
Шаман вдруг хлопнул себя по лбу, так что подскочила камилавка с надетым на нее офитом:
– Вспомнило сибилло, вспомнило! Говорил за столом один водонос при солнцезаконниках, что приказ им был: найти и доставить Полуденному Князю белого ребенка. А кто найдет, тому награда великая. Искать бросились, да без толку…
– Ну, что я вам говорила? – Девушка победоносно вздернула свой точеный носик. – Обращаться следует сразу в высшую инстанцию.
Мона Сэниа, словно окаменев, неподвижно глядела в одну точку. Не может этого быть. Старый болтун набивает себе цену. Сперва была байка про вещий сон, теперь – про княжеский указ… Появился Рахихорд, который и знатнее, и мудрее, а может быть, и старше, и вот шаману потребовалось утвердить свое положение. Из княжеского дворца он был изгнан, некоторое время удалось побыть приживальщиком при доме Рахихорда, по и тут не повезло. Теперь прибился к джасперянам – так нет же, появился претендент на роль старейшего…
– Когда был получен приказ? – спросила она отрывисто.
Сибилло зашевелил пальцами, подсчитывая:
– Огней двавсемь назад… или чуть поболее.
– То есть больше двух недель? Невероятно! Тогда я была еще…
Она осеклась, задохнувшись от неудержимых воспоминаний. Джаспер. Дерзкие планы побега. Сказки о далекой всемогущей Земле, планете обетованной. Причмокивающий во сне Юхани в серебряной королевской колыбельке. И руки ее Юрга, ее командора, ее благородного эрла…
– Этого не может быть, – твердо произнес Эрм, который, как старший из дружинников, имел право слова вслед за принцессой. – Тогда на вашей земле еще никто не мог знать, что мы сюда прибудем. Мы сами не знали об этом.
– Но князь видел вещие сны…
Принцесса отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.
– А вот тут мой содорожник не врет, – совершенно неожиданно подал голос в его защиту Рахихорд. – Мальчишка сызмальства был посещаем видениями. Рисовал их на стенах, что мог – потом возводил в камне. Было. И у ведуна нашего бывает, только у него от разжижения мозгов. А у князя…
Он вдруг запнулся, словно решил не говорить лишнего.
– Я поведал нашим гостям историю Оцмара, как ты мне рассказывал, отец, почтительно вставил Лронг.
– А, – только и произнес Рахихорд.
– Ну вот видите, все сходится на вашем князе, – подытожила Таира. – Может быть, в этом и заключалось мое, так сказать, тайное предназначение направить вас к главе государства… или атаману, как вам больше поправится. Мне кажется, вы оба не испытываете ни малейшей симпатии к своему повелителю.
– Смотри, светлячок, сама не загорись к нему нежной страстью, совершенно серьезно предупредил старый рыцарь.
– Ну, а если?.. – Девушка метнула на Скюза взгляд, достойный истинной дочери Евы.
– А тогда узнаешь, почему его прозвали Оцмаром Повапленным! – запальчиво выкрикнул шаман.
И прикусил язык. Но было поздно.
– А ты никак на мое место захотел, пустослов плешивый? – захихикал Рахихорд. – И то келейка у меня была сухая, раз в день объедками потчевали… Отдохнешь там годик-другой.
У шамана водянистые глазки вдруг обрели глубину и блеск кошачьих зрачков:
– Тьфу, брехун залежалый, накличешь! Привык мечом махать, а как силы не стало, языком лягаешь!
Таире вдруг показалось, что слово «год» употребляется здесь в каком-то ином значении, чем на Земле. Она, как всегда, хотела уже вмешаться в перебранку старцев, но за нее это сделал Лронг:
– Ты утомлен, отец. Позволь напоить тебя отваром подремника и отнести в летающий дом?
– Сдались мне твои поносные травки! Сейчас бы кубок доброго вина!..
– Ой, это я вам мигом! – Таира порхнула в люк, даже не спросив разрешения их семейного лекаря. В захламленном до предела корабле найти заповедный сосуд с инопланетным нектаром оказалось не так-то просто, и когда она вернулась, у корабля оставались одни старики.
– Где народ? – осведомилась она.
– Дозорные спать пошли, двое доблестных витязей на мечах состязаются, остальных озаботила закуска, – быстро доложил шаман, потирая ладони при виде вина.
Таира прислушалась – действительно, из-за бурого кустарника доносился лязг металла.
– А на вашей дороге, я гляжу, по лишнему пальцу в руке, – с завистливыми интонациями заметил старый воин. – Это и для захвата сподручно, и меч в кисти тверже…
– И еще бы водички, – перебил его шаман. – А то как бы с отвычки… Осрамится доблестный рыцарь Рахихорд.
– Что-то не видно здесь воды, – засомневалась девушка. – А уж что касается срама, то кому-то лучше помолчать.
– Мала ты старшим выговаривать, светлячок, – снова стал на защиту сотрапезника Рахихорд. – А за водой во-он туда сбегай, Анделисову Пустынь всегда на Ручье возводят, чтобы Чернавкам сподручнее было. Обеги кругом найдешь.
– Ой, и правда! – Таира схватила объемистую чашу и вприпрыжку помчалась к черному массиву плотно стоящих деревьев. Ручей она там, внутри, видела, но сейчас без талисмана, обеспечивающего скрытность, заходить на запретную территорию что-то не хотелось. С какой же стороны сподручнее обойти?
В узком – едва ногу просунешь – просвете между стволами виднелись карминно-красные заросли кустарника. Что-то заставило девушку вглядеться пристальнее, и она чуть не вскрикнула: полускрытое яркой листвой, прямо перед ней чернело бесформенное пятно маски, и до не правдоподобия светлые глаза сверкали в ее косых прорезях, приковывая к себе. Долго, очень долго эти глаза не мигая глядели на Таиру, потом приглушенный маской голос торопливо произнес:
– Он солгал.
И все исчезло – и глаза, и маска. Даже листья не шевельнулись. Девушка подождала еще немного, потом направилась вдоль живой ограды в глубокой задумчивости. Наткнулась на ручей. Вода была красноватая, железистая. Набрала. Побрела обратно, к своим старикам. Кто же из них солгал? Рихихорд? Да он ничего особенного не говорил, только колдуна вышучивал. А сам колдун? Ну, этот, похоже, врет беспрестанно, по что же такого важного было в его словоблудии, о чем стоило предупреждать?
Она обогнула девятикупольный массив корабля и незаметно приблизилась к тому месту, где на охапках сухой травы возлежали старцы. Говорил шаман:
– …с мечом в руке – да разве это страх? Ткнут тебя, и уплывешь в ночной мрак на вечное отдохновение. И в темнице тягомотно, но не боязно, смерть придет – как заснешь… Одним сибиллам ведом подлинный ужас, потому как нет у них надежды на спасение в могиле. Да и кары вам, людишкам смертным, разве придумаешь? Раздвоить – так это миг один, зажарить аль утопить – подолее, но разве сравнишь это с муками сибилло заточенного?
– Врешь, не заточали тебя.
– А то знаешь? Прапрадедов твоих тогда под солнцем еще не грелось, когда меня Кана-Костоправка заточила. Наследника ей, вишь, захотелось, кабанихе старой, всем двором утрюханной! Ни одно заклинание ее не пробрало.
«Если врет, то до чего убедительно!» – подумала Таира.
– Ну, бросили меня в придорожный колодец каменный; пока караваны шли, меня еще потчевали – кто подаянным куском, а кто и калом рогатовым. А как прихолодилось, кормиться стало нечем. Тогда я принялось ступени в каменной стенке выгрызать, да только зуб поломало. Он и сейчас там лежит, как ночь опускается – чую, ноет он от холода… Ты не думай, что у меня только тело мое бессмертно, – каждая частичка моя, хоть зуб, хоть волос, нетленны, и ежели я хоть ресницу на дороге уроню – потом век свой буду глазом дергать, когда на нее наступят. Вот так.
«А ведь со своими он не придуривает, мол „сибилло уронило…“ По-человечески говорит, без этого третьего лица. Значит, это он только перед нами выпендривался, – отметила девушка. – Насчет бессмертия он, конечно, заливает, как всегда, но даже мудрый Рахихорд, похоже, клюнул. Хотя – а вдруг правда?..»
А «бессмертный» продолжал:
– Только ты мою тайну храни, Рахихордушка, тебе еще долго жить да править, сам меня не обидь и никому воли не давай. Потому как нет на всех дорогах под солнцем существа жальче, чем сибилло, – денно и нощно боится оно раздвоения и усечения. Ибо каждая часть его будет болью томиться, пока кто-нибудь воедино все косточки не соберет.
– А кому это надобно – кости сибилловы подбирать? Их гуки-куки обгложут, и поминай как звали! – недоверчиво предположил Рахихорд.
– Что от губ моих уцелеет, то и гуков заклянет, чтоб кости собрали, логично заключил шаман.
Таира подумала, что пора ей уже и появляться, но старый рыцарь, стосковавшийся по общению, не унимался:
– Так тебя что, и из колодца гуки-куки вызволили?
– Ну а кто же? Как весна пришла, унюхал я стаю, выбрал четверых поздоровее и принялся им хвосты растить. Когда хвосты вытянулись непомерно, приманил я гуков к колодцу, задами посадил и хвосты сплел. А вот вылезти еле сил достало, феи подсобили. Потому как за всю зиму-ночь треклятую крошки во рту не было, от холода лютого сон-угомон не шел, от голода лед грыз… Что там говорят: кожа да кости. Кости стужей истончились, кожи не стало – одна прозрачная пленочка… Ой, люто мне было так, что заточения я страшусь, аки казни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45