Только тогда мне пришло в голову забарабанить в дверь и потребовать объяснений тому, что происходит. Я бы так и сделал, если бы меня не остановил тихий стон, донесшийся откуда-то поблизости. Я приложил ухо к металлической стене и прислушался. Да, с той стороны металлической стены кто-то был ранен и стонал от боли. Второй заключенный? Но кем бы он ни был, чем я мог помочь ему?
Во внезапном отчаянии я пошарил вокруг взглядом, пока увидел утопленную в стену вентиляционную решетку, укрепленную в стене на высоте примерно восьми футов. Я уже замечал ее раньше, но не придал этому особого значения. Всего лишь девять квадратных дюймов! Даже если бы мне удалось снять ее, это не улучшило бы моего положения. Хотя, если встать на стул, я мог, по меньшей мере, заглянуть в соседнюю цистерну.
Я подтащил стул к стене и забрался на него, встав на цыпочки, чтобы посмотреть сквозь металлическую решетку. Там, на узком бортике паза с моей стороны решетки, лежала небольшая отвертка, ржавая, но все еще исправная. Должно быть, ее забыл здесь какой-нибудь рабочий, строивший эту цистерну. Взяв на заметку потенциальное оружие, я сквозь решетку заглянул в соседнюю цистерну. Там тоже горел свет. Я понял, что она точная копия моей собственной камеры и, по-видимому, пустует...
Или? Если я приподнимусь на цыпочках еще на насколько дюймов выше, то, должно быть, смогу посмотреть вниз под почти прямым углом и... Да!
Там, на полу, я увидел чьи-то широко раскинутые ноги, на одной из которых не было ботинка. В тот же миг ноги судорожно дернулись. Через мгновение раздался еще один стон, ноги напряглись и безвольно обмякли. Стоны резко прекратились. Кем бы ни был мой товарищ по несчастью, он потерял сознание.
Или был мертв...
* * *
Два часа я просидел на кровати, прижавшись ухом к металлической стене, за которой лежал то ли спящий, то ли мертвый незнакомец. Время от времени я забирался на стул и смотрел через решетку. В конце концов решил взять ржавую отвертку и попытаться выкрутить четыре винта, на которых она держалась.
Мне удалось вынуть три из них — вне всякого сомнения, то был настоящий подвиг, если учитывать, что отвертка была слишком маленькой для такой задачи, но четвертый, и последний, не хотел поддаваться. Мне хотелось забарабанить по упрямому винту тяжелой пластмассовой ручкой отвертки, но меня удержал страх. Я боялся, что шум привлечет чье-нибудь внимание. В конце концов я бросил эту затею, вернул отвертку обратно на выступ, спустился и выкинул три успешно вынутых винта в воду — в углубление в дне цистерны.
При этом я заметил, что три или четыре оставшихся рыбины едва двигаются, находясь или на самой поверхности, или очень близко к ней. Я протянул руку к воде, приготовившись ухватить рыбу, когда она будет медленно проплывать мимо, как вдруг раздался тихий мучительный кашель, вслед за которым немедленно возобновились и стоны. Я встал, забрался на стул и посмотрел сквозь решетку.
Я успел увидеть, как пара ног исчезает из виду, и услышать новые стоны, а затем незнакомец полностью показался мне на глаза. Среднего роста и сложения, с коротко стриженными белокурыми волосами похоже ему было чуть за сорок. Держась за голову, он подошел к двери, повернулся, рассматривая свою цистерну налитыми кровью глазами, потом снова переключился на дверь и поднял руку, как будто собираясь забарабанить.
— Не делайте этого! — воскликнул я, стараясь приглушить голос. — Вы только заставите их снова вернуться к нам.
— Ч-что? — вздрогнул он, оборачиваясь, чтобы еще раз быстро оглядеть цистерну. Его лицо было в синяках и крови, и когда я тихонько постучал отверткой по решетке, он заметил меня.
— Кто... — начал он снова. Шатаясь, он встал и, прищурившись, посмотрел на меня. Возможно, через прутья решетки он мог различить очертания моего лица или хотя бы глаза. Несколько секунд я разглядывал его лицо, потом вздохнул с облегчением, обнаружив, что на нем не было ни одного из так хорошо знакомых мне теперь признаков глубоководных.
— Я узник, как и вы, — объяснил я ему. — Узник этих... этих ужасных людей!
— Ужасных людей? — тихо и горько рассмеялся он, потом застонал и схватился за голову, слегка пошатнувшись. — Ужасных... да, наверное. Я не знаю. Но людей? — Он медленно покачал головой.
— Что вы о них знаете? — порывисто спросил я, когда он осторожно уселся на пол у металлической двери, закрыв лицо руками. — Почему они бросили вас сюда?
Он снова резко взглянул вверх, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло подозрение.
— Кто вы? — спросил он. — Один из них, просто пытающийся узнать, сколько мне известно?
— Я — Воллистер, — объяснил я ему. — Меня зовут Джон Воллистер, и заверяю вас, что я не...
— Джон Воллистер? — перебил он. — Морской биолог? Да, все верно. Помню, я читал что-то о том, что вы ведете странную жизнь.
— Да, — ответил я. — Я живу в нескольких милях отсюда, то есть жил, пока не вляпался во все это. Но кто вы такой, откуда вам известно мое имя?
— Совершенно верно, я знаю ваше имя. Я читал ваши статьи. Я уже многие годы читаю все, что могу найти о море и о его жителях. Меня зовут Белтон — Джереми Белтон.
Я, в свою очередь, знал его имя.
— Белтон? Журналист? Это не о вас не так давно что-то было в новостях? Что-то насчет «сенсационного разоблачения» или чего-то в этом роде? Какая-то «мировая угроза»? Я не слишком обращаю внимание на новости... Но вас-то что привело сюда?
— Что привело меня сюда? — он снова горько рассмеялся. — Что ж, мистер Воллистер, если позаимствовать вашу фразу, то я тоже «вляпался во все это». Угодил в ловушку, которую на меня расставили.
— Ловушку?
Он кивнул.
— Со мной связался «друг», который сказал, что у него есть четкие доказательства существования глубоководных здесь, в Англии. Встречу назначили в тихом пабе в Лондоне. Нам принесли напитки, в которые, должно быть, было что-то подмешано и...
— И вас привезли сюда.
Он снова кивнул.
— Я очнулся в машине и случайно заметил дорожный указатель в Ньюквее. Так я узнал, где нахожусь. Пока они несли меня из машины сюда, я притворялся, что все еще без сознания. Значит, я в каком-то месте на побережье в Корнуолле, так? Я попытался сбежать, когда они вносили меня в здание, но... — он пожал плечами, потом с силой ударил по металлической двери сжатым кулаком. — Надо же быть таким болваном!
— Тшш! — предостерег я его, потом спросил:
— Зачем вы им понадобились?
— Наверное, они хотят отомстить за те «сенсационные разоблачения», о которых вы упомянули. Вы знаете, о чем они были? Нет, конечно же, не знаете. Никто не знает, ибо последние пять лет я действовал очень скрытно.
— Думаю, я все-таки догадываюсь, — ответил я. — Вы собирались открыть миру факт их существования — глубоководных, я имею в виду.
Его глаза расширились от удивления:
— Вы схватываете все на лету, — заметил он. — Да, мне обещали программу на телевидении, немного места в газетах... если мой материал будет достаточно стоящим. Понимаете, у меня до сих пор еще осталось множество связей с тех времен, когда я был обычным репортером. Если я сказал, что напал на что-то важное, то они знают, что это действительно очень важно! Но наши друзья пронюхали об этом, и...
— И вы оказались здесь.
Он еще раз кивнул.
— Материал должен был выйти через неделю. Но теперь не выйдет. Потому что теперь я здесь.
— О чем конкретно вы хотели поведать миру?
— Про Корнуолл — страну русалок, — пояснил он. — Разве вы не знали? Да в этих краях до сих пор есть люди, которые заявляют, что произошли от русалок. И, видит Бог, вероятно, они правы!
— Так вы действительно многое о них знаете?
— О глубоководных! — Он прищурился. — Много ли я знаю о них? Я посвятил свою жизнь тому, чтобы выследить их, выяснить все, что в человеческих силах. Единственная моя ошибка в том, что я делал все в одиночку, держал все в тайне, никому не рассказывал... Однако глубоководным мой след, должно быть, казался шириной в милю. Мог бы и сообразить, что они не позволят мне уйти.
— Но что они станут с вами делать? Не могут же они держать вас здесь до скончания веков? Они говорили мне, что не хотят причинять людям никакою вреда, что я сам стану их послом и что...
— Никакого вреда! — воскликнул он, перебивая меня. Его голос стал явно пренебрежительным:
— И вы в это верите! «Посол», говорите? Да человечество впервые узнает о них только тогда, когда они будут кишмя кишеть среди нас!
И внезапно я понял, что он прав, а я был большим болваном.
— У меня были определенные подозрения, — ответил я. — Но если они все это время лгали мне... что же тогда им от меня нужно?
Репортер покачал головой и вздрогнул:
— От вас? Не знаю. Но я точно знаю, чего они хотят от меня, — при этих словах его лицо, покрытое потеками засохшей крови, побледнело. — Сомневаюсь, что когда-нибудь выйду отсюда живым.
— Убийство? — удивился я. — Вы полагаете, они пойдут на это?
— Вы ведь совершенно их не знаете, верно, Джон? Они пойдут на все, на что сочтут нужным пойти. Все они — во всем разнообразии видов — стремятся к одному, и только одному. К одной цели, и как только они ее достигнут, следующим их шагом будет уничтожение человечества и самой вселенной!
В моей голове роилось множество вопросов, которые я хотел задать Белтону:
— Во всем разнообразии их видов? — переспросил я. — Что вы хотите сказать?
— Ну, существуют такие, которые проводят свою жизнь на суше, которые никогда полностью не примут истинную форму глубоководных. Они — что-то вроде метисов. Есть еще те, которые рождены на суше, но потом переселяются в море. Это настоящие амфибии. Как я полагаю, существуют и другие типы. Я собственными глазами видел, по меньшей мере, еще одного...
Некоторое время я ничего не говорил, вспоминал то, что рассказывал мне Семпл о слепых глубоководных из подземных озер. В конце концов я спросил:
— А что это за тип, о котором вы сказали?
— Долгая история, — отмахнулся репортер. — Но, поскольку, похоже, вам предстоит стать моим единственным слушателем... — он пожал плечами. — Все началось с Хаггопиана.
— С Хаггопиана? — переспросил я, наморщив лоб. — А, Хаггопиан! Но он же исчез, по меньшей мере, пять или шесть лет назад. Если какой-то человек и был когда-нибудь моим кумиром, то это Хаггопиан. По-моему, в его исчезновении были какие-то странности...
— Какие-то странности? — Белтон снова издал истерический смешок, с большим трудом, как показалось мне, держа себя в руках. — Я был с ним до самого конца.
— Когда он умер?
— Да... И нет, — странным образом ответил репортер, потом снова вздрогнул и поплотнее запахнул пальто. — Я был с ним, — повторил он, умоляюще глядя на решетку. — Я расскажу вам о Хаггопиане.
Глава 6
Хаггопиан
Я никогда этого не забуду, — начал Белтон. — Ричард Хаггопиан, пожалуй, величайший в мире авторитет в области ихтиологии и океанографии, не говоря уж о множестве смежных наук и предметов, наконец согласился на интервью. Я ликовал. До меня по меньшей мере дюжина журналистов из разных частей света проделали напрасное путешествие в Клетнос на Эгейском море, чтобы разыскать Хаггопиана Армянского, но только мою просьбу он удовлетворил.
Почему Хаггопиан вызывал такой интерес у самых знаменитых журналистов мира? Любой человек с такими научными и литературными талантами, как у него, да еще с молодой красавицей женой и собственным островом непременно вызовет подобный интерес. К тому же он сам славы не искал. И, разумеется, он был миллионером.
Восемь дней я ждал возвращения армянина на Хаггопиану — его крошечный островок в двух милях к востоку от Клетноса, расположенный где-то между Афинами и Ираклионом. Как раз тогда, когда, казалось, мои строго ограниченные средства должны истощиться, огромный серебристый катер Хаггопиана на подводных крыльях — «Морской еж», оставляя на немыслимой синеве моря белый шрам, подлетел к своей пристани.
С плоской белой крыши моего отеля в Клетносе я смотрел, как катер огибает остров, пока он не исчез за клином белых скал Хаггопианы. Через два часа от армянина на новенькой моторной лодке приехал человек с новостями о нашей встрече. Я должен был отправиться к Хаггопиану в три часа дня. За мной должна была прийти лодка.
В три я приготовился, надел легкие серые шорты и белую футболку — вполне изысканное одеяние для солнечного дня на Эгейском море — и стал ждать лодку. По пути на Хаггопиану я с носа лодки смотрел в кристально прозрачную воду, наблюдая за скользящими в ней темными морскими окунями и группками черных морских ежей, перебирая в уме все, что мне было известно о неуловимом владельце острова, на который я ехал.
Ричард Хемерал Ангелос Хаггопиан родился в 1919 году от неузаконенного союза между его бедной, но красивой матерью, полукровкой-полинезийкой, и миллионером-отцом, полуармянином-полукиприотом, автором трех самых захватывающих книг, которых мне когда-либо доводилось читать, книг для дилетантов, рассказывающих легким и простым языком о мировых океанах и их многообразных обитателях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50