Ему захотелось, чтобы там сидели люди. Может быть, от этого ему стало бы легче. Себастьян спустился вниз, уселся в первом ряду и постарался представить себе, что смотрит представление при полном зрительном зале. Он улыбнулся воображаемым зрителям. Никто не ответил на его улыбку.
В заднем конце зала Себастьян обнаружил лестницу, ведущую в ложу осветителя. Он поднялся вверх, перепрыгивая через ступеньку.
Там, в ложе, Себастьян сел перед самым большим прожектором.
После долгих поисков ему удалось найти выключатель. Он оказался наверху прожектора, прямо у него под носом - маленькая серая кнопка. Себастьяну стало смешно, что он потратил столько времени на поиски того, что было перед глазами. Он включил прожектор.
Желтый свет заставил черную сцену словно вспыхнуть. На ней появился удивительно ровный круг, как будто в подмостках образовалась дыра, сквозь которую светило спрятанное внизу солнце.
Какое-то время Себастьян смотрел на этот круг, потом поменял желтый фильтр на голубой и снова уселся в кресло.
Его охватило непонятное чувство.
Руки, сжимавшие холодный корпус прожектора, дрожали.
Себастьяну не часто удавалось понять, почему он испытывает радость, грусть, волнение или покой. Он, как правило, просто принимал все как есть.
То, что он чувствовал сейчас, в каком-то смысле напоминало то, что он испытал, когда упал со сцены театра в Городе Чистой Воды и сломал себе ногу. Падая, он был уверен, что умирает. Он ощущал не столько страх, сколько похожее на глубокий вдох чувство освобождения от всех тревог.
Сейчас в театре было тихо.
Центр сцены сиял голубизной, и Себастьян ждал, что там кто-нибудь появится и начнет что-то делать. Но кто?
Потом он вспомнил, что в голубом свете заканчивалась сказка про Битти Белину, когда она в платье с блестками стоит на маленьком пьедестале, перед ней на коленях - принц, а ее коварная мачеха лежит рядом и в горле у нее торчит мен принца. Куклы! Вот что восхищало его. Завтра в Горне будут созданы куклы, и, возможно, среди них будет Битти Белина.
Себастьян встал с кресла и двинулся через темную ложу осветителя. Один раз он запнулся. Упал. Но ему было не до себя. Он поднялся и, освободившись от провода, в котором запутались ноги, спустился вниз. Себастьян пересек зал, поднялся на сцену и, встав в круг голубого света, замер в ожидании.
Его тело сделалось голубым. И Себастьян представил, что он стал маленьким, что он кукла. Принц из сказки про Битти Белину. Он спас ее. И теперь, когда он смотрел на подмостки, то видел и ее. Она стояла так, что видны были ее стройные, ровные ножки, с изящными маленькими ступнями, а ее золотые волосы падали на плечи, глаза сияли, а лицо было обращено к нему. Такое красивое-красивое. Потом она исчезла. Себастьян остался один.
Он опустился на четвереньки, но так и не нашел ее следов. А потом Себастьян вспомнил, что сегодняшняя ночь - это только сегодняшняя ночь и что Битти Белину сделают не раньше завтрашнего утра, когда Пертос зажжет Горн. Только тогда.
Он прошел назад между пустых кресел, поднялся по лестнице в ложу осветителя и выключил прожектор.
Через десять минут Себастьян уже спал в своей постели. Он знал, что завтра ему понадобится много сил. На идиота часто нападала сонливость, но ему никак нельзя было пропустить время, когда будут рождаться куклы.
Ему снилась Битти Белина. Она танцевала на цветке. Во сне Себастьян был таким же маленьким, как она. Он держал ее за руку, смеялся вместе с ней и перепрыгивал с лепестка на лепесток, поднимая в воздух брызги росы, На планете Шафтау, в восемь раз превосходившей Землю по размерам и лишь вдвое - по гравитации, жили существа, которых люди называли паукообразными ящерицами и о которых рассказывали множество историй. Паукообразные ящерицы звали себя вонопо и избегали разговоров вообще.
Вонопо были вдвое больше людей, с двенадцатью тонкими длинными конечностями, служившими им как руками, так и ногами. Конец каждой из этих конечностей представлял собой какой-нибудь инструмент. Все инструменты были совершенно разными, и каждый предназначался для своей цели. Одни походили на пальцы, другие - нет. Вместо кожи тело покрывала блестящая чешуя янтарного цвета. Рот находился на брюхе, так что проглоченная пища попадала прямо в желудок, и одна мысль о том, что люди загрязняют свои голосовые связки пищевой массой, заставляла вонопо содрогаться от отвращения.
Несмотря на свой жутковатый вид, паукообразные ящерицы славились добрым нравом, избегали появляться на публике и больше всего ценили уединение. Каждый жил в одиночестве в подземной пещере, наслаждаясь всеми благами своей высокоразвитой цивилизации. Если один вонопо встречал другого более двух раз в неделю, то выполнял обряд очищения, о котором люди знали только понаслышке. На Шафтау не разрешалось жить никому из представителей других рас, поскольку вонопо пришли к выводу, что другие существа излишне любопытны и нет никаких гарантий того, что станут соблюдать принятые у них правила этикета. Людям, которые хотели заниматься бизнесом на Шафтау, выдавались пропуска на тридцать два часа, составлявшие сутки на этой медленно вращающейся планете. При попытке превысить срок, предписанный пропуском, человек навсегда лишался права посещать Шафтау. Никто из людей не хотел лишиться этой возможности, поскольку вонопо изготовляли разные изумительные, пользующиеся большим спросом вещи, среди которых были и Горны для изготовления кукол.
Для удобства транспортировки Горны поставлялись разборными в виде девяти секций, собрать которые не составляло большого труда. Так же просто было приоткрыть крышку устройства и увидеть, что находится внутри. Но стоило снять хоть одну деталь корпуса, как вся начинка Горна начинала плавиться, превращаясь в шлак, который горел и дымился и тем самым защищал авторские права изготовителей лучше всяких патентов.
Сейчас в полутемной комнате, выбранной Пертосом для установки Горна, должен был начаться процесс воссоздания кукол. Ольмезианская амеба, становившаяся совершенно невидимой, когда растекалась, обволакивая Горн, теперь снова сжалась в слизистый комок. Единственный свет в комнате исходил из глубины капсулы-матки и был тускло-зеленого цвета.
Чтобы не мешать, Себастьян сидел на стуле в углу.
Он старался вести себя как можно тише, зная, что иначе Пертос его выгонит. Тем не менее он вдруг обнаружил, что бормочет строки из сказки про Битти Белину. Себастьян повторял их одну за другой без единой ошибки, хотя раньше ему никогда не удавалось ничего запомнить, кроме того, как выглядит на бумаге его имя.
Пертос выбрал матрицу-диск из папки-идентификатора, нахмурился, потом снова заулыбался. Взглянув в сторону Себастьяна, он заменил матрицу-диск на другую. Вставил диск в транслятор памяти над Горном, и процесс воссоздания кукол начался.
Себастьян уже почти встал со стула, когда вспомнил, что самое главное - это не двигаться и не шуметь. Он осторожно опустился на стул, прислонился к стене и стал внимательно смотреть на Горн.
Пертос орудовал лишь двумя круглыми ручками на крышке, и постепенно зеленый цвет, пройдя все оттенки спектра, сменился ярко-красным. Красный стал белым, и в этом свете желеобразная масса синтетической плоти, заполнявшая форму, начала затвердевать. Вскоре она стала обретать контуры и наконец превратилась в безликое женское тело с маленькими торчащими грудками и щелью, наметившейся между ног.
Себастьян пришел в возбуждение, но не сексуальное - оно было ему недоступно. Он вытянулся вперед, стараясь получше разглядеть то, что происходило в капсуле-матке.
Потом на голове куклы и на лобке появились волосы золотистого цвета. Они курчавились и росли прямо на глазах. Словно тысяча желтых змей. А потом перестали расти, и возникло лицо - ее лицо с необыкновенными голубыми глазами.
Себастьян продолжал смотреть до тех пор, пока кукла полностью не сформировалась, пока в носу не появились дырочки-ноздри, а во рту - зубки. Пертос - этот странный Бог-творец, смотревший на процесс воссоздания сугубо по-деловому, вынул куклу из капсулы-матки и погрузил в ванночку с питательным раствором, стимулирующим нервные центры синтетического тела. Вскоре кукла задвигалась из стороны в сторону, что-то тихонько бормоча; ее пальцы сжались, как бы цепляясь за грезы небытия, словно она не желала принимать жизнь, так внезапно дарованную ей.
Новая порция жидкой синтетической плоти заполнила капсулу-матку; Пертос выбрал очередную матрицу-диск из папки-идентификатора, вставил диск в транслятор, и цикл возобновился. Но Себастьяна совершенно не интересовало воссоздание принца и коварной мачехи, доброго ангела и трех женихов, участвующих в сказке. Битти Белина ожила, и только это имело значение.
Ему хотелось встать.
Он не должен был этого делать. Пертос непременно выгонит его.
Хотелось коснуться ее волос.
Он боялся.
Он только смотрел.
И по мере того как зеленый свет чередовался с красным и белым, по мере того как зарождалась жизнь в синтетической плоти - изобретение вонопо - и новые маленькие тела, каждое не меньше восемнадцати и не более двадцати четырех дюймов, погружались в ванночки с питательным раствором, - в мозгу идиота проносились странные образы, то темные и ужасные, то веселые и наивные, но всегда бессвязные.
Битти Белина кого-то напоминала Себастьяну.., кого-то давно и безвозвратно ушедшего, чей призрачный образ, воскресший в его памяти, казался мучительно знакомым и в то же время удивительно чужим. Лучше всего он помнил золотистые волосы. Они были одинаковыми у Битти Белины и у той девушки из прошлого - и очень кудрявые. Неизвестно откуда, но Себастьян точно знал, что когда-то был близок к этой девушке, которую так и не мог вспомнить, очень близок, мучительно близок, и внезапно эта близость исчезла со звуком резко хрустнувшей под ногами ветки, хотя, кажется, это была не ветка, а что-то еще. Что же это было? Что отняло у него девушку? И кто она? Битти Белина?
Принц лежал в питательной ванночке рядом с Битти Белиной и тремя женихами-неудачниками. Теперь Пертос создавал доброго ангела. В капсуле-матке формировались золотые крылья. Золотистые волосы... Резкий звук.., щелчок... И кровь. Да-да, много крови, которая стекает у него по правой руке, намочив рукав рубашки. А золотоволосая девушка смотрит на его руку и на себя и все еще смеется, и он смеется, а потом она вскрикивает, а он все смеется, он замолкает, он пугается, а потом она.., она мертва.
Но кто это?
Сейчас, сидя здесь, Себастьян чувствовал себя виноватым, хотя не мог понять почему. Он чувствовал себя так, будто стащил у Пертоса деньги из шкатулки, чтобы купить сладостей. Однажды он это сделал. А когда его поймали, чувствовал себя просто ужасно и очень сожалел о своем проступке. Но это чувство вины намного хуже. Намного тяжелей. Оно причиняло почти физическую боль.
Крылатый ангел лежит в питательной ванночке, и его хорошенькие крылышки накрыли ее края. Глазные яблоки ангела спазматически вздрагивают под опущенными веками. Трудно выйти из небытия и взвалить на себя нелегкое бремя жизни во всех ее проявлениях.
В капсуле-матке возрождалась мачеха.
Себастьян ощутил в ней родственную душу: они оба были виновны. Но он понимал, что ей гораздо проще, чем ему, ведь она знала, что совершила. А он не знал.
Он постарался вспомнить истекающую кровью девушку и кровь на своей руке, а также смех и крик. Но это оказалось так больно, что глаза заволокло пеленой, а челюсть безвольно отвисла. Себастьян не смог ничего вспомнить. Он бросил свои попытки и, почувствовав, облегчение, решил больше никогда не думать об этом.
Себастьян принимал решение не заниматься воспоминаниями уже сотни раз и столько же раз нарушал его.
Наконец все персонажи из сказки про Битти Белину лежали в питательных ванночках. Сама Битти Белина сидела, разглядывая темную комнату и смутные очертания кукольника и идиота. Ее глаза были широко раскрыты. Она отряхивала себя, как будто была покрыта пылью, хотя ничего подобного не было.
Кукольник затушил Горн, вложил матрицы-диски в папку-идентификатор и несколько раз, соблюдая определенные интервалы, дотронулся до ольмезианской амебы, после чего та растеклась по Горну и обволокла его тонким слоем слизи, который вскоре стал совершенно незаметным. Пертос повернулся и посмотрел на кукол. Его лицо было печальным, большие глаза усталыми, как у человека, взвалившего на себя непосильную ношу.
- Мне присмотреть за ними? - спросил Себастьян.
- Да, - отозвался Пертос. - Я пойду к себе на часок. Потом будем готовиться к представлению.
Себастьян переставил свой стул поближе к куклам.
Пертос последний раз оглядел комнату и вышел, держа в руках холистианскую жемчужину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22