.. чьим сыном я был. Я решил вообще уничтожать себя медленно, старательно, методично, пока невозможно будет определить, что я вообще существовал, под любым именем. То, что я узнал о компьютерах, подарило мне такую возможность.
– А потом? Когда вы уничтожили все следы своего существования?
– Вот этого я как раз и не решил. Что потом? Что дальше? Вообще убрать себя из жизни? Совершить самоубийство?
– Это не для вас.
Элли почувствовала, как ей стало плохо при одной мысли об этом.
– Да, вы правы – это не для меня, – согласился он. – Мне никогда не хотелось сунуть в рот дуло пистолета или сделать что-то подобное. Кроме того, у меня есть обязательства перед Рокки: мне нужно быть рядом с ним и заботиться о нем.
Собака лежала в проходе. Услышав свое имя, она подняла голову и забила хвостом по полу.
– Спустя некоторое время, – продолжал Спенсер, – хотя я еще не знал, как это сделать, я решил, что мне действительно лучше исчезнуть, стать невидимкой. Как вы говорите, наверное, потому, что грядет новый мир. Новый, смелый мир с высокими технологиями, с их благами и отрицательными чертами, с их проклятием.
– Почему вы частично оставили свои файлы о военной службе и еще некоторые полицейские файлы? Вы же могли полностью их стереть очень давно.
Он улыбнулся.
– Возможно, я посчитал себя слишком умным. Я решил просто поменять в этих файлах мой адрес, изменить кое-какие детали, чтобы файлы не могли никому пригодиться. Но, оставляя их, я всегда мог вернуться к ним и проверить, не ищет ли меня кто-то.
– Вы что, поставили там ловушки?
– Да, в некотором роде. Я поместил в эти компьютеры некие маленькие программы. Засунул их очень глубоко и аккуратно. Каждый раз, когда кто-то полезет в мои файлы без особого пароля, который я вложил в эти программы, система добавит небольшую звездочку в конце последнего предложения файла. Я собирался проверять их раз или два в неделю, и, увидев такие звездочки, я бы понял, что кто-то интересуется мной... Ну и, стало быть, пришло время уезжать из дома в Малибу и двигаться как можно дальше оттуда.
– Куда двигаться?
– Куда угодно. Просто двигаться, не прекращая.
– Но это сумасшествие, – заметила Элли.
– Да, наверное, это паранойя. – Она тихо засмеялась, Спенсер присоединился к ней. Потом сказал: – К тому времени, когда я оставил работу в полиции, я уже понимал, судя по тому, как менялся мир, что за каждым из нас будет кто-то следить. И это произойдет достаточно быстро. И поэтому большинству захочется, чтобы их было сложно найти.
Элли посмотрела на часы.
– Может, нам стоит сориентироваться по карте?
– У них в кабине есть карты.
Элли смотрела, как Спенсер шел в кабину пилота. У него были опущены плечи, он выглядел усталым. Казалось, что ему трудно ходить после всех дней, проведенных без движения.
Неожиданно Элли с ужасом подумала, что Спенсер Грант не сумеет преодолеть все, что им предстоит, что он каким-то образом может весьма скоро погибнуть. Это не было предчувствием, но ей стало неприятно.
Ей стало просто плохо от одной мысли, что она может его потерять. Элли поняла, что он гораздо дороже ей, чем она признавалась себе.
Вернувшись с картой, Спенсер спросил:
– Что случилось?
– Ничего. Почему вы спрашиваете?
– У вас такой вид, как будто вы встретились с привидением.
– Просто устала, – солгала она ему. – И еще я хочу есть.
– Это можно устроить.
Он сел в кресло напротив Элли и вынул из карманов своей подбитой мехом куртки четыре шоколадных батончика.
– Откуда они у вас?
– У парней есть целая упаковка, и они поделились с нами. Кстати, они неплохие парни.
– Ну да, особенно под дулом пистолета.
– Именно тогда, – согласился с ней Спенсер.
Рокки сел и поднял свое здоровое ухо, уловив аромат батончика.
– Это нам, – твердо заявил Спенсер. – Когда мы приземлимся, то где-нибудь купим тебе настоящую пищу, что-нибудь более полезное, чем сладости. – Пес облизнулся. – Послушай, парень, – сказал Спенсер. – Я не останавливался в супермаркете и не хватал дармовую «Пурину». Это ты ее там лопал. Мне необходимо съесть этот батончик, или я просто упаду от голода. Теперь ты ляжешь и перестанешь выпрашивать у нас сладости. Ясно?
Рокки зевнул, равнодушно огляделся вокруг и снова растянулся на полу.
– Вы так хорошо понимаете друг друга, – сказала Элли.
– Угу, мы – два сиамских близнеца, нас просто разделили после рождения. Конечно, трудно поверить – ему пришлось подвергнуться множеству пластических операций.
Элли не могла отвести глаз от его лица. Она видела на нем не только усталость. На нем лежала печать смерти.
Спенсер опять поинтересовался, в чем дело. Он не только читал ее мысли, но и ощущал ее эмоции. Ей было труднее что-то скрывать от него.
– Спасибо за батончик.
– Если бы мог поменять его на хороший кусок бифштекса!
Грант развернул карту. Они расстелили ее между креслами и начали изучать район Гранд-Джанкшена, штат Колорадо.
Элли пару раз украдкой взглядывала на него, и каждый раз ее сердце начинало сильнее биться от страха. Она видела очертания черепа у него под кожей. Это было обещание могилы, которое обычно так хорошо скрывается под маской жизни.
Она чувствовала себя глупой и суеверной, как слабый ребенок. Видимо, существовало и другое объяснение приметам, предсказаниям и видениям возможной трагедии. Наверное, после того Дня Благодарения, когда у нее отняли Дэнни и родителей, страх станет мучить ее каждый раз, когда кто-то перестанет просто нравиться ей и она поймет, что любит его.
* * *
Рой приземлился в международном аэропорту Степлтон в Денвере после двадцати пяти минут полета. Местный офис Агентства предоставил ему для работы двух агентов. Рой попросил об этом во время полета по «чистому» телефону. Оба агента – Берт Ринк и Оливер Фордайс – ждали его на парковке. Им было лет по тридцать. Оба высокие, в черных пальто, темно-синих костюмах. Темные галстуки, белые рубашки и черные ботинки на резиновой подошве. Все именно так, как просил Рой.
Ринк и Фордайс привезли новую одежду для Роя. Она была точной копией их собственной. Рой побрился и привел себя в порядок во время полета, и ему осталось лишь надеть свежее белье и костюм, прежде чем пересесть из самолета в черный «Крайслер» – длинный-длинный лимузин, который ожидал его у трапа.
День был жутко холодным. Казалось, что замерзали даже кости. Небо было чище арктического моря и глубже, чем само время. Сосульки свисали с крыш служебных зданий. Снежные сугробы обозначали границу взлетной полосы. Степлтон находился в северо-восточной части города. А с доктором Сабриной Пальма они должны были встретиться в юго-восточном районе. Рой мог бы настоять на полицейском сопровождении под тем или иным предлогом, но ему не хотелось привлекать к себе излишнее внимание.
– Время встречи половина пятого, – сказал Фордайс, когда они с Ринком уселись на заднее сиденье лимузина, глядя в затылок Рою, сидевшему впереди. – Мы спокойно прибудем туда вовремя.
Водителю приказали ехать быстро. Они так рванули от трапа самолета, как будто у них действительно было полицейское сопровождение.
Ринк передал белый конверт Рою:
– Здесь все документы, которые вы затребовали.
– У вас с собой ваши удостоверения секретной службы? – спросил их Рой.
Из внутренних карманов Ринк и Фордайс вытащили бумажники и быстро показали голографические удостоверения с фотографиями и подлинные значки секретной службы. Ринк назывался Сидни Юджин Таркентон, а Фордайс стал Лоуренсом Альбертом Олмейером.
Рой достал свой бумажник. Его удостоверение лежало среди документов в белом конверте. Он сегодня был Дж. Роберт Коттер.
– Мы не должны забывать эти имена и будем называть друг друга только так, как указано в удостоверениях, – сказал Рой. – Я уверен, что вам не придется много говорить, а может, вообще будет лучше помолчать. Говорить стану я. Вы мне требуетесь, чтобы все выглядело совершенно правдиво. Вы войдете в офис доктора Пальма вслед за мной и встанете справа и слева от двери. Ноги раздвинуть примерно на восемнадцать дюймов. Руки опустить вниз перед собою. Одна рука сжимает другую. Когда я вас представлю, вы кивнете головой и скажете: «Доктор» или «Приятно познакомиться». Не забывайте кивнуть головой. Все должно быть очень серьезно и безо всякого выражения, как гвардейцы у Букингемского дворца. Смотреть вперед. Не суетиться. Если вам предложат сесть, вы вежливо ответите: «Благодарю вас, доктор, нет». Я понимаю, что все это выглядит весьма глупо, но именно так люди представляют себе секретную службу. Они судят по героям кинофильмов, поэтому если она увидит в вас обыкновенных людей, это ей покажется странным и фальшивым. Вы все поняли, Сидни?
– Да, сэр.
– Все ясно, Лоуренс?
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Ларри, – сказал Оливер Фордайс.
– Все ясно, Ларри?
– Да, сэр.
– Хорошо.
Рой вытащил остальные документы из конверта, внимательно прочитал их и остался доволен.
Он собирался рисковать так, как никогда еще не рисковал в своей жизни, но был удивительно спокоен. Рой не дал задания агентам искать беглецов в Солт-Лейк-Сити или где-то еще к северу от Седар-Сити. Он считал, что их старт в данном направлении был тактической уловкой. Они сразу же поменяли направление после того, как вышли из поля досягаемости радаров. Он не думал, что они могут лететь на запад, обратно в Неваду. В этом штате им было бы трудно скрыться. Итак, оставались юг и восток. Получив две порции информации от Гэри Дюваля, Рой снова проанализировал все, что знал о Спенсере Гранте. Он решил, что, пожалуй, предвидит, куда отправится этот человек, и если им повезет, то он будет не один, а с женщиной. Они двинутся на северо-восток. Более того, Рой даже смог сказать, куда в конце концов прибудет Грант. Он это сделал так уверенно, словно рассчитывал траекторию пули, выпущенной из ружья. Рой был спокоен не только потому, что верил в свои способности к дедукции. Нет, в данном случае судьба шагала с ним в ногу.
– Я хочу знать, тот отряд, о котором я просил раньше, уже следует в Вэйль? – спросил агентов Рой.
– Двенадцать человек, – ответил ему Фордайс.
Глядя на часы, Рой сказал:
– Они именно сейчас должны встретиться с Дювалем.
В течение шестнадцати лет Майкл Акблом, а ныне Спенсер Грант боролся с желанием вернуться на ранчо. Он сдерживал и подавлял в себе это желание. Он не поддавался желанию, которое как магнит тянуло его к этому месту. Но, сознательно или нет, он всегда знал, что должен приехать туда рано или поздно. Иначе он давно бы продал это ранчо, чтобы полностью покончить с прежними воспоминаниями. Он так не хотел их ворошить. Недаром он сменил свое имя. Он не продавал собственность по той же причине, по которой не сделал себе пластическую операцию и не избавился от шрама.
Он себя наказывает шрамом, так сказал доктор Монделло в своем белом-пребелом офисе в Беверли-Хиллз. Он напоминает себе о чем-то, что он желал бы забыть, но чувствует, что не имеет права это сделать.
Пока Грант спокойно жил в Калифорнии, он мог противостоять зову этого «полигона смерти» в Колорадо.
Но сейчас он спасал свою жизнь и испытывал ужасный стресс. Кроме того, он находился сравнительно недалеко от своего дома. Поэтому призывы сирен прошлого... О, с ними было так трудно бороться! Рой мог побиться об заклад, что сын убийцы-художника вернется на место, где было пролито столько крови, где его настиг тот кошмар.
У Спенсера Гранта еще не были закончены все дела на ранчо недалеко от Вэйля. Только два человека в мире знали, в чем же там было дело.
За сильно затемненными окнами мчащегося лимузина, в сгущавшемся сумраке короткого зимнего дня город Денвер казался задымленным и размытым, как древние руины, покрытые плющом и заросшие мхом.
* * *
«Джет-рейнджер» приземлился западнее Гранд-Джанкшена между нагромождениями красных камней и низкими холмами, где росли сосны и кустарники. Здесь располагался национальный заповедник Колорадо. Все было покрыто сухим снегом, который взметнулся кристаллическим облаком от ветра, поднятого винтом.
В сотне футов от места приземления темно-зеленая стена деревьев служила декорацией, на фоне которой выделялся силуэт белого «Форда-Бронко». Человек в зеленом лыжном костюме стоял у открытой задней дверцы машины и наблюдал за вертолетом.
Спенсер оставался с пилотами, пока Элли пошла поговорить с водителем машины.
Мотор «Джет-рейнджера» затих, лопасти винта перестали вращаться, и в этой долине, окаймленной деревьями и скалами, стало тихо, как в пустой церкви... Элли слышала только хруст снега под своими ногами, ступавшими по мерзлой земле.
Когда она подошла ближе к «Бронко», то увидела фотокамеру, укрепленную на треноге. В машине она заметила разные фотопринадлежности.
Фотограф был с бородой и очень рассерженный. Из его ноздрей струился пар, казалось, еще немного, и он взорвется.
– Вы испортили мой снимок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93