Воздух понемногу становился все чернее. Я взглянул на Мэй и Бобби, оба, подняв вверх по два растопыренных пальца, отчаянно трясли ими в воздухе. Я их не понимал. Что за чертовщина творится с этими дурацкими дверьми? Наконец Мэй наклонилась и очень неторопливо потыкала указательными пальцами обеих рук в наши ступни. Я увидел, как ее губы складывают слова: «Две ступни».
Кожу кололо, и от этого мне было трудно думать. Я чувствовал уже знакомое оцепенение мысли. Что она имеет в виду – две ступни?
Воздушный тамбур заволакивало темнотой. Мэй и Бобби я теперь видел неясно. Они разыгрывали какую-то пантомиму, но какую, я не понимал.
Две ступни. Что это значит?
И тут до меня дошло. Я повернулся к Чарли спиной, прижался к нему и сказал:
– Обхвати меня руками за шею.
Он сделал это, а я вцепился в его ноги и оторвал их от пола. Двери мгновенно захлопнулись, шипя, на нас обрушились потоки воздуха. Что было дальше, я не помню.
День шестой: 18.18
Я очнулся в жилом модуле, в своей кровати. Вентиляторы ревели здесь так громко, что мне показалось, будто я в аэропорту. У кровати сидел, с улыбкой глядя на меня, Рикки.
– Как ты себя чувствуешь?
– Что с Чарли?
– Похоже, в порядке. Он спит. Я хочу, чтобы ты знал, как мы все благодарны тебе за то, что ты сделал, – я хочу сказать, компания благодарна…
– Пошла она, твоя компания!..
– Джек, пожалуйста. Мне так тяжело из-за всего случившегося. Правда. Если бы существовал способ вернуться назад и все изменить, поверь, я бы это сделал.
– Я тебе не верю, Рикки.
– Ты же знаешь, я всегда ценил нашу дружбу. Для меня она всегда была важнее всего.
Я лишь молча смотрел на него. Рикки просто-напросто не слышал меня. Может, он принял какой-нибудь наркотик? – подумал я. Вел он себя, безусловно, странновато.
– Ладно, как бы там ни было, – вздохнул он, – вечером прилетает Джулия. Вот тебе хорошая новость.
– И зачем же?
– Ее беспокоят эти беглые рои.
– Сильно беспокоят? – поинтересовался я. – Их ведь можно было уничтожить еще несколько недель назад, когда только-только появились признаки эволюции. Однако никто этого не сделал.
– Дело в том, что в то время никто по-настоящему не понимал…
– Думаю, многие понимали, Рикки. Когда я летел сюда, пилот сказал, что ему запрещено выходить из вертолета. А отсюда следует, что здесь было опасно.
Рикки покачал головой:
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Душ помог – я простоял под ним минут двадцать. Когда я вышел из ванной, у моей двери сидел Рикки. Он принес недостающий программный код, которым я интересовался, – это было подобие мирного предложения.
– Извини, что так вышло, – сказал он. – Мне понадобилось время, чтобы отыскать его.
Я просмотрел листок и, закончив, сказал:
– Этот код почти ничем не отличается от начального варианта.
– Ну да. Изменения были минимальными. Не понимаю, зачем он тебе так понадобился. – Он пожал плечами. – Я хочу сказать, как только мы потеряли управление роем, точный код программы утратил, по-моему, особое значение.
– А как вы потеряли управление? В этом коде эволюционный алгоритм отсутствует.
Рикки развел руками:
– Джек, если бы мы знали это, мы знали бы все.
– Да, но меня-то просили приехать сюда, чтобы разобраться в проблемах с программой, которую написала моя команда. Меня уверяли, будто агенты просто сбиваются со следов цели.
– Они перестали слушаться радиосигналов – это и значит сбиться со следа цели.
– Но код же не изменился.
– Да, однако код сам по себе никого уже особо не волнует. Поведение, порожденное кодом, – вот что теперь важно. Потому тебя и попросили нам помочь. Ведь это же твой код, правильно?
– Правильно, а рой – твой.
– Тоже верно.
Он пожал плечами и ушел. Я некоторое время вглядывался в листок, потом скомкал его и бросил в мусорную корзину.
Я решил сходить проведать Чарли. Он все еще спал. Мимо проходил по коридору Бобби Лембек.
– Давно он спит? – спросил я.
– С самого возвращения.
– Ты не думаешь, что его надо разбудить и осмотреть?
– Да нет, пусть себе спит. Осмотрим его после ужина.
– А когда ужин?
– Через четверть часа. Я за повара.
Это напомнило мне, что к ужину я должен позвонить домой. Я вернулся к себе, набрал номер. На звонок ответила Эллен:
– Алло? Слушаю!
Судя по голосу, она пребывала в запарке. На заднем плане плакала Аманда, Эрик кричал на Николь.
– Привет, Эллен, – сказал я.
– О, слава богу! Ты должен поговорить с дочерью. Николь, это твой отец.
Она явно протягивала Николь трубку.
Я смотрел на стоявший передо мной монитор. На нем сменялись картинки, получаемые со всех камер системы безопасности. На одной из них был виден мотоцикл, валявшийся у двери силовой подстанции. На другой – наружная стена склада с распахнутой дверью, за которой различались очертания тела Рози. Что-то в этой картинке не давало мне покоя. Что-то тревожило.
– Пап, ничего особенного не произошло, – говорила Николь. – Эрик пришел ко мне в комнату и сбросил на пол все мои книги. Я велела ему их собрать. Он отказался и обозвал меня нехорошим словом, тогда я взяла его компьютерную игру и спрятала. Только и всего.
Сегодня не стало двоих людей. Я сам едва не погиб. И теперь моя семья, еще вчера бывшая самым важным, что есть в моей жизни, казалась мне далекой и незначительной.
– Николь, ты должна слушаться Эллен. До моего возвращения она – главная в доме. Поэтому, если она велит тебе сделать что-то, будь добра, делай.
Потом я поговорил с Эллен и постарался, как мог, ободрить ее. Во время нашего с ней разговора на мониторе опять появилось изображение с установленной у склада камеры. Я снова увидел дверь, стену склада. Я не понимал, что же не дает мне покоя.
А потом понял.
Тела Дэвида там не было. Я же видел, как оно сползло по двери и исчезло из виду, стало быть, ему полагалось лежать снаружи.
Тем не менее тело отсутствовало.
Возможно, я ошибался. А возможно, тело утащили койоты. В любом случае, если тело Дэвида исчезло, я сейчас ничего на этот счет предпринять не мог.
Было около семи, когда мы уселись за ужин в маленькой кухне жилого модуля. Бобби раздал нам тарелки с овощной смесью и равиоли под томатным соусом. Я был очень голоден и быстро проглотил все, что лежало у меня на тарелке.
Мэй за едой по обыкновению молчала. Сидевший рядом с ней Винс Рейнольдс шумно чавкал. Рикки сидел на другом конце стола, глядя в тарелку и стараясь не встречаться со мной взглядом. Никому не хотелось упоминать о Рози и Дэвиде, однако их пустые стулья говорили сами за себя.
Бобби спросил меня:
– Так ты собираешься выйти ночью?
– Да. Когда здесь темнеет?
– Солнце заходит примерно в семь двадцать, – сказал Бобби.
– Значит, выходить надо где-то около десяти.
– Думаешь, получится выследить рой? – спросил Бобби.
– Может быть. Чарли основательно его опрыскал.
– И в результате сам теперь свечусь в темноте, – хохотнув, сообщил Чарли.
Он вошел в кухню и уселся за стол. Все с радостью поприветствовали его. Я спросил, как он себя чувствует.
– Порядок. Небольшая слабость. И голова болит адски.
– У меня тоже.
– Ты не думаешь, что эти штуковины забираются человеку в мозг? – спросил Чарли. – Они достаточно малы, чтобы забраться куда угодно. Может быть, мы с тобой инфицированы, а, Джек?
– Тебя это, похоже, не очень пугает, – сказал Рикки.
– Ну а что теперь с этим поделать? Только одна надежда и осталась – что удастся и тебя заразить. Слушайте, а неплохие спагетти.
– Равиоли, – сказал Бобби.
– Ребята, – перебил я их. – У нас здесь кого-нибудь не хватает?
– Вроде бы нет, а что?
Я ткнул пальцем в монитор:
– Кто это стоит там, в пустыне?
День шестой: 19.12
О черт! – произнес Бобби.
Он выскочил из-за стола и выбежал с кухни. Мы все последовали за ним в мастерскую, по стенам которой висели большие экраны.
Рикки на ходу сказал по рации:
– Винс, запри нас.
– Мы заперты, – ответил Винс.
Солнце уже село, но небо оставалось ярко-оранжевым, постепенно немного лиловея. На фоне этого неба возвышался силуэт молодого человека с короткой стрижкой. Он был в джинсах и белой футболке. Лица его я в тускнеющем свете разглядеть не мог, и все же мне почудилось в нем что-то очень знакомое.
– Прожектора там какие-нибудь есть?
– Сейчас включу, – ответил Бобби, и миг спустя молодого человека залил ослепительный свет.
Теперь я его разглядел…
И тут меня осенило. Он выглядел в точности как тот малый, которого я видел вчера после обеда в машине Джулии, совсем незадолго до аварии. Но только теперь, когда я снова увидел его, он походил на…
– Господи, Рикки! – сказал Бобби. – Он же точь-в-точь похож на тебя.
– Да, – сказала Мэй. – Это Рикки. Даже одежда на нем твоя.
С мгновение Рикки молчал. Потом проговорил:
– Черт побери!
– Только лицо толком разглядеть не могу, – сказала Мэй. Чарли подошел поближе к самому большому экрану, вгляделся в изображение.
– Это потому, что лица у него нет, – сказал он. Выглядело лицо так, словно скульптор начал высекать его, но бросил, не закончив.
– Дай вертикальную панораму. Посмотрим, что там на нем еще, – произнес Чарли.
Бобби повел камерой сверху вниз, и мы увидели белые теннисные туфли. Но они, похоже, не касались земли, а скорее зависли над ней и к тому же были какими-то расплывчатыми.
– Как странно, – сказала Мэй.
– Ничего тут странного нет, – откликнулся Чарли. – Рою не хватило агентов, чтобы с высоким разрешением соорудить настоящие туфли.
– Или же, – сказал я, – это лучшее, что он способен сделать из имеющихся у него материалов. Скорее всего, он генерирует цвета, под разными углами подставляя свету поверхности, с помощью которых преобразует солнечную энергию в электрическую.
– И в таком случае, – сказал Чарли, – его поведение очень усложнилось.
– Вы говорите о нем так, будто это не рой, а Эйнштейн, – раздраженно сказал Рикки.
– Чего нет, того нет, – отозвался Чарли. – Если рой выбрал в образцы для подражания тебя, так он точно не Эйнштейн.
Прежде рою с трудом удавалось создать стабильное двухмерное изображение. Теперь у него легко получалось трехмерное. А переход к нему означал, что рой не только имитирует нашу внешность, он имитирует и наше поведение, наши походки, жестикуляцию.
Наблюдая за безликим человеком на экране, мы увидели, что изображение утрачивает стабильность. Рою больше не удавалось поддерживать облик человека.
– У него на исходе энергия, – сказал Бобби.
И действительно, рой вновь обращался в облако. Между тем небо темнело, изображение на мониторе начинало утрачивать четкость.
Рой развернулся и вихрем унесся прочь.
– Еще три часа, – сказал я, – и его не будет.
День шестой: 22.12
После ужина Чарли вернулся в постель. В десять часов, когда мы с Мэй и Бобби готовились к выходу, он все еще спал. Мы надели рубашки и куртки, поскольку ночь предстояла холодная. Рикки сказал, что останется ждать Джулию, которая могла прилететь в любую минуту. Меня это вполне устраивало, я совсем не хотел брать его с собой. Винса с нами не было, он сидел где-то перед телевизором и пил пиво.
– Ну что же, вперед, – сказал я, и мы направились к складу, очертания которого неясно вырисовывались на фоне темного неба.
Я вел за руль мотоцикл Дэвида. Бобби собирался взять вездеход Винса. Дорогой мы молчали. В конце концов Бобби сказал:
– Нам понадобится свет.
– Нам много чего понадобится, – отозвалась Мэй. – Я составила список.
Мы подошли к складу, распахнули дверь. Я первым вошел внутрь и включил освещение.
Склад выглядел таким, каким мы его оставили. Мэй расстегнула молнию своего рюкзака и начала прохаживаться вдоль полок.
– Нам нужны фонарики… сигнальные ракеты… кислород…
– Кислород? – переспросил Бобби. – Зачем?
– Если у них там подземелье, понадобится… и еще нужен «Термит».
– Он был у Рози, – сказал я. – Сейчас посмотрю.
Я прошел в соседний отсек. Коробка с трубочками «Термита» валялась на полу, трубочки рассыпались рядом. Должно быть, Рози уронила коробку, когда побежала. Я оглянулся на ее тело.
Тела на полу не было.
– О господи!
Вбежал Бобби:
– Что? Что не так?
Я указал на дверь:
– Рози исчезла. Ее тело… оно пропало.
– Как это могло случиться? Какое-нибудь животное?
– Не знаю.
Я подошел к тому месту, где всего несколько часов назад лежало тело Рози, присел на корточки. Пол покрывала молочно-белая слизь, похожая на ту, что мы видели на мертвом кролике. У двери она шла полосами.
– Похоже, ее выволокли отсюда, – сказал Бобби.
Я вгляделся в испачканный слизью пол в поисках отпечатков ног или лап. Отпечатков не было. Я встал, подошел к двери. Бобби встал рядом со мной, вглядываясь в темноту.
– Видишь что-нибудь? – спросил он.
– Нет.
Я вернулся к Мэй. Она раскладывала перед собой магниевые запалы, сигнальные пистолеты, крепящиеся на голове фонари. Она отобрала также бинокли, приборы ночного видения, полевую рацию, счетчик радиоактивности, кислородные баллоны и маски.
Глядя, как она раскладывает все это по трем нашим рюкзакам, я вдруг сообразил, что только у нее одной и есть опыт работы в полевых условиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23