..
- Ну это я предположил...
- Да-да! Об этом прямо не сказано, но между строк читается. И еще: зря вы мою фамилию указали, что, мол, я его ученик. Ну какой я ученик... Просто посещал лекции. И вы ещё зря написали, что у меня записаны его лекции на пленке.
- Боитесь, ограбят?
- Да нет, кому нужны эти лекции? Просто на работе мужики будут смеяться, что я в молодости по собственному желанию, добровольно посещал какие-то лекции. Ну а так статью я прочел с большим интересом. Извините, если я что-то не так сказал. Просто высказал мнение.
"Ну вот, начал за упокой, кончил за здравие", - усмехнулся Берестов и положил трубку. Однако не успел сделать и шага, опять раздался звонок.
- Опять вас! - воскликнула Оля.
Берестов взял трубку и услышал голос Батурина.
- Леонид Берестов? С вами говорит капитан Батурин. Вчера вечером в своей квартире скончалась Зинаида Климентьева.
- Скончалась? Не может быть! - вскрикнул Берестов. - Отчего скончалась?
- Вот это мы как раз и выясняем.
- Может быть, её убили?
- Об этом говорить рано. Заключения экспертизы ещё нет. Вы не могли бы к нам сейчас подъехать? Мы хотим задать вам несколько вопросов.
- Конечно! Выезжаю! - воскликнул Берестов и, бросив трубку, помчался на выход.
Через двадцать минут он уже был на крыльце отдела милиции. Его проводили на второй этаж в кабинет капитана Батурина. Капитан приветливо кивнул и указал на стул.
- Буквально пара вопросов, - сказал он и сел за печатную машинку. Когда вы последний раз разговаривали с Климентьевой?
- Она мне звонила вчера утром, - ответил Берестов.
- Зачем звонила?
- По поводу моей статьи в газете "Версия".
Капитан едва заметно усмехнулся.
- О чем шел разговор?
- Да ни о чем, собственно, не шел. Благодарила за статью. И ещё сказала, что напишет заявление, где конкретно укажет тех, кого она подозревает в убийстве сына. Она вам успела принести заявление?
- Вы у неё в квартире бывали? - продолжал спрашивать капитан, игнорируя вопрос журналиста и деловито стуча на печатной машинке.
- Дважды! - ответил Берестов. - Один раз две недели назад в понедельник, второй раз на следующий день, во вторник.
- С какой целью вы у неё были?
- Брал интервью.
- О чем было интервью?
- Первый раз об инопланетянах, которые появлялись в её квартире, второй раз она рассказывала об убийстве сына.
Капитан перестал печатать и внимательно посмотрел на журналиста.
- У неё в квартире появлялись инопланетяне? - спросил он.
- Да появлялись. Причем дважды, - невозмутимо ответил Берестов. После первого появления у неё сгорели все электроприборы. А во время второго чуть не случился пожар на кухне.
Капитан едва заметно усмехнулся и снова застучал на машинке, но уже молча. Когда он закончил, то вдруг внезапно предложил в повелительном тоне:
- А сейчас нам нужно с вами поехать в её квартиру. У нас к вам ещё будут вопросы. На месте.
Они доехали до Большой Дорогомиловской, поднялись на двенадцатый этаж, и, когда вошли в однокомнатную квартиру Климентьевой, капитан с улыбкой произнес:
- Сейчас внимательно осмотритесь и скажите: все ли здесь на месте?
- Да откуда я знаю? - пожал плечами Берестов.
Тем не менее он прошел на кухню: она выглядела точно так же, как в его последнее посещение. В первое - конечно, без слез не взглянешь: посередине стоял стол с перевернутым телевизором и все было захламлено, как в сарае. А во второй раз - идеальный порядок. Сейчас, правда, серединка на половинку. По всей видимости, давно не убиралась. Берестов пожал плечами и взглянул на люстру. Плафон как плафон. А в первый раз было черт-те что: светильник из пяти лампочек.
- По-моему, люстра была другой, - неуверенно пробормотал Берестов и заглянул в мойку. - Посуды, кажется, в мойке было меньше. Все остальное по-прежнему.
Капитан с серьезным лицом записал слова Берестова в блокнот, и они прошли в комнату.
В комнате Берестов, как ни вертел головой, никаких изменений не обнаружил. Все было на месте: стенка у стены, напротив - диван и два кресла. Между ними журнальный столик. На потолке люстра с пятью рожками. Ближе к окну на стене портрет сына в черной рамке. Над диваном развешены фотографии... Стоп! Одной фотографии не было. Той самой, с презентации фильма "Семнадцать мгновений весны" с известными артистами. И она среди них - вторая Татьяна Доронина. Берестов трижды осмотрел стены, прежде чем произнес:
- По-моему, все как было. Только на стене нет одной фотографии. На ней банкет по поводу презентации фильма "Семнадцать мгновений весны", которая проходила в Звездном городке. Не знаю, важно ли это? Но фотографии нет. За это ручаюсь.
"Нет на стене фотографии с презентации", - написал в блокноте капитан и почему-то вздохнул.
- Все?
- За остальное поручиться не могу, - сказал Берестов.
- Спасибо. Можем ехать, - улыбнулся капитан, и они вышли на лестницу.
- От чего она умерла? - спросил Берестов в лифте.
- Все вопросы после экспертизы, - ответил капитан.
- Но предположение есть?
- Есть, но журналистам говорить - чревато... - усмехнулся в усы капитан.
- Я не для статьи. Я хочу найти убийцу.
- Так убийцы может и не быть, - усмехнулся капитан. - У неё все признаки сердечного приступа.
- Что? Снова сердечный приступ? - поднял брови Берестов. - Когда будет результат вскрытия?
- Скорее всего, завтра, - ухмыльнулся капитан.
- Сегодня! - воскликнул Берестов, ткнув пальцем в потолок. - Сегодня вы будете знать, кто убийца.
27
Расписавшись в протоколе, Берестов рванул в Выхино. На часах было одиннадцать. Он успевал. Ровно в половине двенадцатого журналист уже стоял за киоском на платформе конечной станции метро и нервно высматривал пассажиров, выходивших из вагона. Тот, кого он ждал, выглядел очень озабоченным. Берестов нагнал его в пустом переулке за рынком и, бесшумно подойдя сзади, положил ему на плечо руку. Патологоанатом вздрогнул и обернулся. Глазки-пиявки из-под толстых стекол зло впились в журналиста. Губы даже не шевельнулись. Так они и стояли молча друг против друга около минуты. Наконец патологоанатом произнес:
- Ну и...
- Климентьеву вы уже вскрыли?
Глаза Мелехова брызнули несусветным бешенством.
- А вы кто, чтобы вам докладывать? - произнес он сквозь зубы.
- Вы меня прекрасно знаете. И я вас знаю. Шесть лет назад из-за вашей халатности убийца остался на свободе. Я не хочу, чтобы история повторилась.
Губы Мелехова искривились в насмешке.
- Что вам нужно от меня, господин журналист?
- Прочесть заключение медэкспертизы и взглянуть на труп.
- Заключения ещё нет. К трупу допускаются только родственники. Что еще?
- Труп, конечно, лежит на раскаленной батарее?
- Ну, во-первых, батареи сейчас холодные, поскольку лето. Во-вторых, у нас все трупы лежат в холодильниках. И всегда в них лежали. Так что ваше обвинение в газете, что мы трупы кладем в холодильники исключительно за взятки, лишены всяких оснований. Мы будем подавать на вас в суд.
Берестов подумал немного и вдруг достал из сумки диктофон. Сунув его под нос Мелехову, он произнес официально:
- Евгений Зиновьевич, вы только что сказали, что мое обвинение, будто трупы в вашей конторе валяются где попало, лишены всех оснований. Не так ли?
- Совершенно так! - произнес судмедэксперт, наклонившись к диктофону. - Специально для "Московских вестей" от Евгения Мелехова официальное заявление: трупы у нас хранятся и всегда хранились строго в холодильниках.
- Чем можете доказать?
- Мы всегда готовы открыть двери для независимой комиссии.
- Открывайте! Я и есть независимая комиссия.
Мелехов смерил Берестова презрительным взглядом и произнес насмешливо:
- Пишите официальное письмо от вашей редакции, и мы его рассмотрим.
"Да, он надо мной издевается", - мысленно простонал Берестов, глядя в его насмешливые глазки под толстыми пуленепробиваемыми стеклами. И вдруг понял, что ничего от него не добьется даже с официальным письмом. Они промурыжат с ответом не менее недели, потом направят к начальнику ОВД, тот в ГУВД, оттуда - в МВД. Если письмо не затеряется, то в лучшем случае ответ дадут через месяц. В худшем - вообще не ответят.
- Мы ещё встретимся! - угрожающе прохрипел Берестов и, круто развернувшись на каблуках, направился в метро.
Доехав до Киевского вокзала, он выскочил из подземки и побежал в направлении Большой Доро гомиловской. Оказавшись во дворе знакомого дома, он решил отдышаться и привести себя в порядок, поскольку по своему опыту знал, что главное в журналистском деле - упорство и уверенность. Растерянность и шальные глаза - верный спутник неудачи.
Берестов платком обтер лоб и ладонями пригладил шевелюру. После чего застегнул на все пуговицы рубашку, поправил ремень и сползшую с плеча сумку, наконец натянул на себя улыбку и только после этого вошел в подъезд. Он нажал на двенадцатый этаж и закрыл глаза. Сейчас надо прикинуться шлангом и разыскать понятых.
Он вышел на двенадцатом, покосился на квартиру Климентьевой и позвонил в соседнюю дверь. Там долго не открывали. Наконец за дверью послышался шорох и глазок потемнел.
- Вам кого? - послышался из двери старушечий голос.
- Здравствуйте! - бодро воскликнул Берестов. - Я корреспондент газеты "Московские вести". Это квартира Зинаиды Климентьевой?
За дверьми на мгновение все замерло. После чего заскрежетал ключ и дверь распахнулась. Перед Берестовым в проеме двери возникла борзая старушонка лет восьмидесяти.
- Зина живет в соседней, - произнесла она полушепотом. - Только к ней звонить бесполезно. Ее увезли.
- Куда? - удивился Берестов.
- В морг, - прошептала старуха и вытаращила глаза в ожидании эффекта.
Берестов тоже вытаращил глаза, чтобы сделать ей приятное, и заикаясь произнес:
- К-как это?
- А вот так! - произнесла назидательно бабка, закатывая глаза для пущей достоверности. - Сегодня здесь, а завтра там!
- А что с ней случилось? - спросил Берестов понизив голос.
- По лбу дали! - ответила старуха.
- Кто? - изумился Берестов.
- Я не знаю. Позвоните вон в ту квартиру, - кивнула бабка на соседнюю дверь. - Клавдия Петровна видела покойную. Она расскажет.
Тут же забыв о бабке, Берестов метнулся к соседней двери. На звонок сразу же вышла женщина с дымящимся половником в руке.
- Здравствуйте, - произнес Берестов вежливо. - Я корреспондент газеты "Московские вести". Я договаривался с Зинаидой Петровной, вашей соседкой, насчет интервью. Вы не в курсе, что с ней?
Женщина долго недоверчиво всматривалась в Берестова, наконец посмотрела мимо него.
- Это она вас ко мне послала? - спросила женщина, кивая на квартиру старушки.
- Да, - чистосердечно признался Берестов.
- Старая грымза! - сердито произнесла женщина. - Пройдите в квартиру, а то подслушает.
Она послала в сторону любопытной соседки уничтожающий взгляд и захлопнула дверь.
- Вас как зовут, молодой человек? - спросила она деловито, оставляя его торчать на пороге.
- Леонид.
- Так вот, Леонид, Зинаиду Петровну убили.
- Убили! - ужаснулся Берестов.
- Убили-убили! Причем вчера вечером, около девяти часов. Ночью была милиция. Меня пригласили быть понятой. Я видела её труп своими глазами. Она лежала на диване, беленькая такая, без единой морщины. А лоб у неё был располосован.
- Как располосован? - выпятил глаза Леонид.
- Вот так, - показала женщина на своем лбу, дважды проведя по нему пальцем.
- И от этого она умерла?
- Кто его знает? Милицейский врач сказал, что похоже на сердечный приступ. Но есть подозрение, что она умерла и от укола.
- От какого укола? - продолжал разыгрывать изумление Берестов.
- Кто его знает, от какого! На руке нашли след от укола. Может быть, она сама его себе сделала. Она все-таки была врачом. А может, укол здесь ни при чем. Это покажет медэкспертиза. Но следователь сказал, что это убийство.
- А кто был следователь? Высокий, с рыжими усами?
- Нет, невысокий. Без усов. Лысый. Зовут Семен Петрович.
Внутри Берестова заклокотал вулкан. Он уже был готов сорваться и бежать в ОВД "Полежаевское" разыскивать того самого лысого Семена Петровича, однако сделал усилие, чтобы сохранить спокойствие, поскольку женщина была словоохотливой.
- Скажите, а вы ничего не слышали подозрительного в её квартире в девять вечера?
- Как же я услышу через квартиру, - всплеснула руками женщина и вдруг заметила в своей руке половник. Челюсть у неё отпала и настроение тут же изменилось. - К тому же в девять, - продолжала она, но уже вяло, - меня дома не было. Я как раз шла из магазина. Хотя нет! В девять я уже пришла. Точно пришла. Хорошо помню, что, когда я вошла в квартиру, радио тут же пропикало девять часов.
- А когда вы поднимались в квартиру, не встретили в подъезде посторонних?
- Мне уже задавал этот вопрос следователь. Никого я не встретила. Ничего не видела и не слышала.
Глаза женщины сделались стеклянными, и Берестов понял, что пора выметаться.
- Что ж, спасибо... - произнес журналист, запнувшись, не зная как её назвать.
- Надежда Ефимовна, - подсказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27