- Я же сказал: "деликатно". Чтобы она не чухнула... Ты не состригай, а выскобли из-под ногтей... как-нибудь незаметно.
- Как скажешь, - вздохнул Саша. - Когда?
- Сегодня! И еще взгляни на пальцы Михайловой. А заодно и на пальцы Смирнова. Хотя нет. Смирнова лучше не трогай.
Карасев водворил трубку на место. После чего позвонил в музей, в отдел современного искусства, Ольге Маркиной. Представившись, Тарас поинтересовался, всех ли местных художников она знает в лицо.
- Практически всех, - ответила Маркина. - Мы их часто выставляем. А уж раз в три года - обязательно.
- А кого больше всех?
- Пожалуй... Сафронова.
- Почему именно Сафронова?
- Он друг Аллы Григорьевны. Они вместе учились в институте культуры.
- И что же, он частый гость вашего музея?
- Я бы не сказала. Бывает очень редко. Иногда даже отсутствует на собственных презентациях. Вот такой он человек. Работает. Дорожит каждой минутой...
"Ну вот, теперь можно воспроизвести и полную картину убийства, подумал Карасев, водворяя трубку на место. - Итак, однажды, придя в музей на собственную презентацию, Сафронов случайно увидел Локридского. В нем взыграла старая обида, и он решил отомстить. Несколько лет вынашивал он план убийства. Может быть, поэтому так редко и заходил в музей, чтобы не мозолить глаза. Посвятил в свой план бывшую однокурсницу Петрову. Она вызвала слесарей, заранее зная, что в один день они не закончат. Также она знала, что Михайлова ни за что не позволит оставить слесарям свой грязный инструмент в подвале. В этот же день она звонит Сафронову. Сафронов приходит в музей незадолго до закрытия, прячется в зале с восковыми фигурами. В одиннадцать часов выманивает из каморки Локридского и убивает. Затем спокойно стирает отпечатки пальцев с ключа, крючка и ручки двери. После чего магнитом блокирует входную дверь, чтобы не сработала сигнализация, и спокойно выходит. Наутро директриса приходит первой, снимает магнит и засовывает его в карман Берии.
Получается как бы складно и даже логично, но очевидны кое-какие нестыковки", - почесал затылок следователь.
Самое главное, Карасев, хоть убей, не верил, что Сафронов мог убить человека только за то, что тот его кинул. Если даже нечто подобное и было у него на уме, то очень сомнительно, что в свои намерения он мог посвятить директрису музея. Впрочем, эту версию все равно стоит проверить, поскольку другой нет.
Следователь снова позвонил в музей. На этот раз вахтерше Анне Владимировне.
- Вы знаете художника Сафронова? - спросил он.
- Кто же его не знает? - ответила вахтерша.
- За день до убийства он приходил в музей?
- Кто? Сафронов? Он на свои выставки не приходит, а в обычные дни его конфетой не заманишь.
- Ручаетесь? Кстати, в обеденный перерыв вы надолго отлучались?
- Во-первых, не отлучалась вообще. А во-вторых, головой ручаюсь, что кто-кто, а Сафронов в музей не приходил. Когда он приходит, все бабоньки из всех отделов слетаются на него как мухи на мед. Ну еще бы, такой мужчина, здоровенный да плечистый - аж дух захватывает.
- И еще, Анна Владимировна, хочу у вас спросить: сталкивался ли Сафронов со сторожем Локридским? Слышали вы про какой-нибудь скандал между ними?
- Ничего такого я не слышала. Встречался или не встречался - я понятия не имею. Но если хотите знать мое личное мнение, то, по-моему, Сафронов не из тех деятелей, которые братаются со сторожами.
"Может, он прошел через черный ход?" - неожиданно мелькнуло в голове.
- Скажите, а ключи от черного хода только у Зои Павловны?
- Только у нее.
- И больше ни у кого?
- Больше ни у кого.
Карасев, поблагодарив вахтершу, вспомнил, что у него так и не дошли руки до черного хода. Впрочем, черный ход ведет сразу на второй этаж. Чтобы попасть в тот коридорчик, в котором убили Локридского, нужно пройти через все залы второго этажа, потом спуститься по лестнице в вестибюль и пройти через зал с восковыми фигурами. Для преступника это весьма сложно. Тем не менее Карасев позвонил Михайловой, исключительно для очистки совести.
- Скажите, Зоя Павловна, - устало спросил он, - у вас никто в последние дни не просил ключ от черного хода?
- Нет. Никто. Но знаете, недели две назад у меня пропадала связка ключей, на которой был ключ от черного хода.
- Пожалуйста поподробней! - встрепенулся следователь.
- Это был вторник, - начала рассказывать Зоя Павловна. - В конце рабочего дня я обнаружила, что с моего стола пропала связка ключей. Я обыскала весь кабинет - нигде нет. Хранилище у меня было заперто. А кабинет пришлось оставить открытым. Нечем было запирать. Пришла я утром и снова обыскала кабинет. Ключи как в воду канули. Пошла я об этом факте заявлять Алле Григорьевне, но ее в то утро на месте не было. Она была на совещании в Управлении культуры. Возвращаюсь я к себе - ключи как ни в чем не бывало лежат на моем столе. Так бы я, может быть, и подумала, что не заметила их в горячке или обронила где-нибудь, а потом кто-то из сотрудников нашел и положил мне на стол. Но самое интересное: все ключи блестели, как новенькие, и пахли растворителем. Их кто-то от чего-то отмывал. Кто их отмывал и от чего - я так и не выяснила. Хотела даже заявить в милицию. Но потом закрутилась и забыла.
Карасеву в третий раз пришлось звонить в экспертный отдел.
- Саша, еще не выехал в музей? Прекрасно! Последняя просьба: сделай анализ всех ключей Михайловой. Возможно, с ключа от черного хода делали слепок...
23
Не теряя времени, следователь поспешил в музей. До прибытия экспертов он решил лично осмотреть черный ход. Карасев попросил у Михайловой ключи и отправился на второй этаж. Пройдя через зал скульптуры, он без особой путаницы сразу вышел на служебную лестницу, которая сама повела его вниз через подвал к двойным дверям черного хода. Площадка перед дверьми была покрыта слоем пыли. Однако у самого порога явно отпечатались следы женских туфель.
Стараясь не задевать следов, Карасев осторожно подошел, отпер замок и толкнул двери плечом. Пространство тамбура было также пыльным и неухоженным. Однако от одной двери к другой вела целая дорожка следов. "Да здесь ходили табунами!" - удивился Тарас. Аккуратно на цыпочках, чтобы не задеть дорожку, он подкрался к другой двери и уже было вставил в скважину ключ, но, к своему удивлению, обнаружил, что наружная дверь не заперта. Тарас пнул ее ногой и вышел во двор. От двери вилась и терялась в траве едва видимая тропинка. Она привела к резным железным воротам с маленькой куполообразной калиткой. На калитке висел новенький накладной замок.
Не отходя от нее, Карасев позвонил с "мобильника" в экспертный отдел с просьбой поторопиться и отправился обратно, стараясь не наступать на следы. Войдя в музей, он оставил дверь черного хода открытой, а сам направился в каптерку сторожа. Включив сигнализацию, следователь обнаружил, что ячейка дверей черного хода как ни в чем не бывало горит, несмотря на то что дверь в данный момент была открыта настежь. "Никак она тоже разблокирована", усмехнулся Карасев. Но разблокирована более хитро: без магнита и без отвертки. А может, прибор барахлит?
Тарас стукнул сверху по "Рубину", и его кулак угодил во что-то вязкое. Никак пластилин нашелся? Карасев снял с прибора полкуска коричневого пластилина и аккуратно завернул его в платок. Он хотел пошарить на приборе еще, но раздумал. Там могут быть отпечатки. Карасев выдвинул ящик стола, открыл шкаф, заглянул под топчан. Везде лежало какое-то грязное барахло: клетчатые ветхие рубахи, засаленные куртки, штаны, кирзовые ботинки и пустые коробки из-под чая.
Карасев присел на топчан и набрал сотовый Берестова.
- Леня, привет! Рад тебя слышать. У тебя как?
- У меня - как штык! А у тебя? В Питер съездил?
- Съездил! Подробности при встрече. Вспомни, это очень важно, как в ту ночь вы вышли с Галкой из музея?
- Черт его знает? Сейчас спрошу у нее.
Через некоторое время отозвалась Галка.
- Привет, Тарас! Рада тебя слышать. Как у тебя?
- У меня как у Лени. Подробности при встрече. Галка, ты же была не пьяной: вспомни, как вы с Леней вышли из музея?
- Вышли через двор какой-то.
- Точно через двор? А не через вестибюль?
- Через вестибюль не шли. Точно помню. Шли, как белые люди, через кусты. Потом проползли через какую-то железную калитку и наконец оказались на улице.
- Кто вам открывал, сторож?
- Сторожа в упор не помню. Кажется, никто не открывал. Все было распахнуто настежь!
- И железная калитка?
- И она!
"Черт возьми, - соображал Тарас. - Они вышли через черный ход, оставив кучу следов. А я поторопил экспертов".
Эксперты вскоре явились. Тарас показал фронт работы, и они пришли в восторг.
- Здесь следов на все случаи жизни! Наконец-то оторвемся!
Карасев передал Саше пластилин и направился в кабинет директрисы. На этот раз она была встревожена, и все допытывалась, зачем экспертной группе понадобилось обследовать черный ход, если он даже близко не соприкасался с местом убийства.
- Алла Григорьевна, - строго произнес Карасев, - я обнаружил, что входная дверь черного хода не заперта!
- Какое безобразие, - возмутилась директриса и даже вскочила со стула. - Это надо спрашивать с Михайловой. Сегодня я с ней разберусь.
- Да подождите, Алла Григорьевна! Объясните, наконец, у кого ключи от черного хода?
- У Михайловой! - не задумываясь, ответила директриса.
- И больше ни у кого нет?
Директриса беспокойно заерзала на стуле.
- Но если она у нас официальная ключница, у кого же еще могут быть ключи?
- Но должны быть дубликаты.
- От черного хода дубликатов нет.
- А ключ от калитки тоже у нее?
- Ну у кого же еще? - через силу улыбнулась директриса. - Только она занимается ключами.
- С ключами понятно, - кивнул Карасев. - Давайте уточним еще кое-что: вы мне сказали, что в день убийства Александрова пришла раньше вас?
- Я и сейчас это говорю. Когда я пришла, она была уже здесь!
- Но она утверждает, что вы пришли раньше ее.
- Как же я могла прийти раньше, когда дверь ее отдела была открыта настежь. Я шла по коридору к себе и хорошо помню, что ее кабинет был открыт. Я в него заглянула. В кабинете никого не было, но ее сумочка лежала на столе. Я разделась, пошла обратно и встретила Александрову на лестнице. Она поднималась из туалета.
- Но дело в том, Алла Григорьевна, что и милиционер подтверждает: именно вы пришли самой первой. Александрова пришла после вас.
- Но это какая-то ошибка! - махнула рукой директриса. - Я своими глазами видела, что дверь отдела Гончарова была открытой. Я еще не сумасшедшая, чтобы не помнить таких вещей. А милиционер перепутал. Он всех в лицо не знает.
- Но, может быть, отдел Гончарова был не заперт с вечера?
- Этого не может быть, - нахально улыбнулась директриса. - Накануне я уходила последней, не считая Михайловой конечно, и перед уходом проверила все кабинеты. У меня вообще так заведено - по пути проверять кабинеты. Даю палец на отсечение: вечером комната Гончарова была заперта на ключ.
Карасев смутно догадывался, почему директриса настаивает на том, что она пришла позже своей сотрудницы. Кто пришел всех раньше, тот и снял с двери магнит.
- Спасибо, Алла Григорьевна, у меня к вам больше нет вопросов. Сейчас наш эксперт еще раз снимет с вас отпечатки пальцев. Не волнуйтесь, это ничего не значит. Они просто у нас не получились.
Тарас спустился вниз, отыскал Сашу и отправил его исследовать пальцы директрисы. А сам направился в отдел Гончарова.
Александрова грациозно восседала за своим столом и что-то увлеченно строчила в общей тетради, опустив черные ресницы. Когда Тарас вошел, она подняла голову и обаятельно улыбнулась.
- Убийцу нашли? - спросила она вместо приветствия.
- Ищем, - неопределенно ответил Тарас. - Если позволите, несколько вопросов.
- Пожалуйста, - ответила она, уставясь на него своими красивыми глазами.
- Директриса стоит на своем, утверждая, что вы пришли раньше ее.
- Но ведь милиционер видел, кто пришел раньше, - пожала она плечами.
- Я, конечно, больше верю милиционеру, - подмигнул Карасев. - Но вспомните же наконец, накануне вечером вы запирали свой кабинет?
- Конечно, запирала, - ответила она уверенно и вдруг задумалась. Внезапно в глазах ее мелькнуло беспокойство. - А это так важно, запирала я или нет? Если я забыла запереть, то это что-то смертельное? - спросила она.
- Пока ничего смертельного не вырисовывается, - усмехнулся Карасев, но Алла Григорьевна утверждает, что вечером уходила позже всех и что специально проверила ваш кабинет. Он был заперт. А когда пришла утром, кабинет оказался открытым, хотя вас, как вы утверждаете, еще не было.
Уголки губ ее уныло опустились.
- А она проверяла только мой кабинет?
- Да нет, не только ваш - все кабинеты проверяла. Дело не в этом. Дело в том, что из вас двоих кто-то, мягко говоря, говорит неправду.
- А это так важно, - поморщила она носик, - оставляла я открытым кабинет или не оставляла?
- В этом деле важно все. Вспомните, Екатерина Алексеевна, когда вы пришли в то утро, ваш кабинет действительно был открытым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25