— Невозможно? — переспросил Никита. — А чего ты тогда занервничал-то?
— Я не занервничал, — воскликнул полуцутик, — просто объясняю.
Никита хмыкнул и говорить больше ничего не стал. Г-гы-ы тоже замолчал и молчал довольно долго, присев рядом с Никитой. Потом вдруг тряхнул рогатой головой, взмахнул крыльями и взмыл на несколько метров от земли.
— Пошли, — сказал он. — Выпить надо. Как гласит местная поговорка — тут без поллитры не разберешься.
— А что, у вас тут пьют? — изумился Никита.
— У нас везде пьют, — строго заметил Г-гы-ы. — Пошли, угощаю…
* * *
Идти было в общем-то не особенно и далеко. Казалось бы, прошли они всего несколько шагов — то есть это Никита прошел, а полуцутик летел впереди, показывая дорогу, а уже минут через пять, как подумал не отвыкший от земного времени Никита, впереди показалось низкое строение, очень похожее на гараж злополучного Толика — настолько похожее, что Никита даже оробел у двери и вошел только тогда, когда Г-гы-ы, влетев, вылетел обратно и позвал:
— Чего стоишь?
Никита несмело шагнул внутрь.
«А что мне бояться? — подумал он вдруг. — Я же все равно мертвый. Убить меня не может никто… Надо, кстати, спросить, как тут местные поступают в том случае, если кого-нибудь надо укокошить».
Он перешагнул порог и огляделся. Помещение оказалось большим и, не в пример Толиковому гаражу, хорошо освещенным, наверное, потому, что в центре потолка светил не мутный глаз на щупальцах, а самая настоящая люстра, состоящая из полусотни восковых свечей. Люстра была выполнена явно под старину, и Никита, у которого с недавнего времени по понятным причинам проснулось глубокое отвращение ко всякого рода антиквариату, поморщился.
— Чего встал? — снова подлетел Г-гы-ы. — Пойдем сядем. Вон столик свободный.
— Присядем, — механически поправил Никита, продолжая оглядывать помещение.
— А?
— Надо говорить — «присядем», а не «сядем», — объяснил Никита.
— Ну-ну, — ухмыльнулся Г-гы-ы. — Пошли присядем.
Они заняли ближайший свободный столик. Никита присел на стул, а полуцутик просто опустился на поверхность стола, скрестив по-турецки маленькие ножки.
Столиков в этом помещении было около десятка. Почти за каждым сидели странные существа, представлявшие собой причудливую пародию на людей. Никита никого толком и не успел рассмотреть, а к ним уже направлялся… вернее, направлялась громадная крыса, одетая в странного вида балахон. Крыса уверенно держалась на задних лапах, а когда раскрыла зубастую пасть, выяснилось, что и говорит она на том же языке, что и Никита, немного, впрочем, растягивая свистящие и шипящие звуки. Никита ничему уже не удивлялся в этом мире.
— Добрый вечер-с, — учтиво проговорила Крыса. — Добрый вечер, господин полуцутик и господин… друг полуцутика. Желаю вам приятно провести время в этом очень приличном — смею вас уверить — заведении и…
— Короче, — прервал Крысу ставший вдруг хмурым Г-гы-ы. — Говори, чего надо и отваливай, носатая морда.
Крыса коротко сморгнула. Никита заглянул в ее вполне осмысленные глаза-бусинки и внезапно понял, что Крыса ничуть не обиделась на полуцутика, более того, она, кажется, привыкла к такому обращению и не подала никакого виду, что неприятно ей слышать это…
— Если изволите короче, — быстро проговорила Крыса, — то пожалуйста… Не угодно ли господину полуцутику и господину другу господина полуцутика несколько палочек пыха?
— Не угодно, — резко перебил ее Г-гы-ы, — у меня для пыха сегодня настроение не подходящее, а господин… Никита еще новенький у нас.
— Новенький? — удивилась Крыса и, повернувшись к Никите, мгновенно и почти незаметно обнюхала его. — Только-только с того света?
— Вали отсюда! — приказал полуцутик.
— Слушаюсь, — покорно склонила голову Крыса и с готовностью было повернулась, чтобы уходить, но Никита остановил ее.
— Что это за пых? — спросил он у Г-гы-ы. — Название многообещающее…
— Пых?.. — Г-гы-ы наморщился. — Не знаю, как объяснить… Пых он и есть пых. Неужели хочешь попробовать? Мы ведь вроде собирались выпить.
— И выпить тоже, — сказал Никита.
Крыса никуда не уходила. Она пристально смотрела на Никиту, шевеля седыми усиками на хитрой морде.
— Рано тебе еще, — проворчал Г-гы-ы, — я-то человек привычный, а ты у нас только появился. Неизвестно еще, как на тебя пых подействует… Ну, ладно, — сказал он, обращаясь уже к Крысе. — Дай одну палочку… Почем у тебя?
— Для первого клиента — бесплатно, — быстро проговорила Крыса и почтительно поклонилась Никите.
Она достала маленькую коричневую палочку, положила ее на стол — под ноги полуцутику — и, низко кланяясь, удалилась.
Никита поднял палочку — это оказался листок коричневой… кажется, бумаги, скрученный очень плотно. В бумаге шуршала какая-то травка. Никита размял палочку в ладони, понюхал и удивленно проговорил.
— Это же план!
— Чего? — переспросил Г-гы-ы.
— Ну, план, — повторил Никита. — Анаша то есть… Первый раз слышишь?
— Первый раз слышу, — признался Г-гы-ы, — всю дорогу это дерьмо пыхом называл, и никак по-другому…
— Ну-ка дай-ка покурить, — попросил Никита, зажав палочку в зубах.
Г-гы-ы щелкнул пальцами, и палочка зажглась сама собой. Никита несколько раз вчастую затянулся, подержал удушающий дым в легких и выдохнул с изумленным вздохом:
— Вот это да!
— Только не говори, что раньше пых пробовал, — недоверчиво глядя на него, проговорил Г-гы-ы, — неужели в вашем мире…
— А то как же! — весело откликнулся Никита. — В нашем мире и такое тоже есть. Только похуже качеством… А тут — прямо чистяк! И без всяких кулинарных примесей.
Г-гы-ы удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал — только с явным интересом наблюдал за тем, как Никита докуривал палочку пыха.
— Ну вот, — проговорил Никита. — Первые приятные впечатления от вашего мира… А теперь… Ты обещал выпить?
— Ну да, — сказал Г-гы-ы, — сейчас…
Он свистнул, и из-за грубо сколоченного прилавка выскочил какой-то низенький человечек и резво заковылял к их столику, неся в руках поднос, на котором дымились громадные кружки, доверху наполненные чем-то горячим. Человечек донес поднос, не расплескав ни капли, что было более чем удивительно, поскольку ковылял человечек на трех ногах, а четвертая моталась сзади него на манер хвоста.
— Вот, — сказал Г-гы-ы, указывая на кружки. — Это и есть наша местная выпивка.
— Ну да, — хихикнул развеселившийся после палочки пыха Никита. — Ваша местная… Небось тоже, что и у нас — Что там — водка?
— Вод-ка… — проговорил полуцутик, — первый раз это слово слышу.
Никита наклонился над столом и заглянул в свою чашку. Черная жидкость, явно очень горячая… Запаха не ощущалось. Отхлебнув, Никита никакого вкуса не почувствовал, почувствовал только, как по его телу начало растекаться приятное тепло. Почти сразу же в голове стало ясно, а в груди появилось щекочущее ощущение счастья, какое бывает после стакана хорошей водки. Никита допил кружку обжигающей жидкости до дна.
— Неплохо, — оценил Никита. — И как это называется?
— К нашим словам ты непривычен, как я уже понял, — вздохнул Г-гы-ы, — вот попробуй выговори — «бухло…»
— Бухло, — повторил Никита и рассмеялся.
— Чего? — обиделся полуцутик. — Конечно, тебе наши слова смешными кажутся. Твое имя, между прочим, тоже не подарок. Как там — Ни-ки-та?
— Бухло! — снова проговорил Никита и закатился в приступе хохота.
— О-о! — прокомментировал полуцутик. — Пробрало тебя!
Он одним махом засадил в себя содержимое кружки и снова оглушительно свистнул.
— Ну что? — сказал он, подмигнув Никите. — Еще по кружечке бухла?
— Ага, — сказал Никита.
— Гадство, — помотал головой Г-гы-ы, — все настроение испортил.
— Я? — удивился Никита.
— Да не ты… А Крыса эта. Развелось их в последнее время. Из вашего мира все лезут.
— Нет, — сказал Никита. — У нас таких нет. То есть есть, конечно, но маленькие и не разговаривают. И уж тем более дурь не продают.
— Ты не понял, — поморщился полуцутик. — Эти Крысы — тоже ведь люди… были в прошлом. В твоем мире. Только вы не замечали. А как сюда переехали, так и приняли соответствующий вид — более отвечающий их внутреннему содержанию. И, как я понимаю, занимаются тем же, чем и в твоем мире занимаются. Продают палочки пыха, другую подобную гадость, шпионят. Вот за то, что шпионят, я их и не люблю. Сволочи… Хотя, с другой стороны, если б их не было, где бы я тогда палочки пыха добывал? А если по уму, то уничтожать надо таких.
Никита пожал плечами. Потом вдруг спросил:
— Как же это их убивать можно? То есть я хочу спросить, как в вашем мире можно кого-нибудь убить? Тут все и так мертвые…
— Ты слушаешь меня невнимательно, поэтому задаешь дурацкие вопросы, — наставительно проговорил Г-гы-ы, — я не сказал «убивать» — я сказал «уничтожать». Это не одно и то же. Уничтожить кого угодно можно — да так, что ни молекулы живой от существа не останется. Есть такие аппараты — Аннигиляторы. Суешь туда какого-нибудь типа и — р-раз. Нет его. Вообще. Ни в каком мире. Но Аннигиляторы только у высших правителей есть, а они их используют только в крайнем случае. Вот у вас в мире, я знаю, грохнуть кого угодно могут — да это и не страшно. Убитый просто переходит дальше по цепочке миров — и живет себе преспокойно там. А Аннигилятор…
Не договорив, Г-гы-ы передернул плечами и зябко встряхнул крыльями.
Никита попытался себе представить — как это, чтобы ничего от человека не осталось, совсем ничего — и, почувствовав непонятный озноб, поморщился.
И посмотрел на Г-гы-ы.
Г-гы-ы почесал свой вздернутый носик и задумчиво проговорил:
— У нас, у полуцутиков, есть такая примета — если нос чешется, обязательно придется выпить. Так по кружечке?
Местное бухло «бухло» оказалось штукой очень серьезной. После третьей кружки Никита называл Г-гы-ы Гошей, на что полуцутик не возражал, поскольку сам выпил три кружки и уже не мог с точностью сказать, как его зовут на самом деле. После четвертой кружки перед глазами Никиты уже кружились крупные звезды и целые созвездия — он видел их настолько явственно, что даже пытался узнать среди них Большую Медведицу. Зачем ему нужна была эта Медведица, Никита не знал, тем не менее вот уже несколько минут, не обращая никакого внимания на говорящего что-то полуцутика Г-гы-ы, жмурясь, глупо тыкал пальцем в железный потолок, пока Г-гы-ы не дернул его за рукав так сильно, что Никита повалился со стула на пол. Упав, Никита вскарабкался снова на стул и, не понимая совершенно ничего, стал смотреть на Г-гы-ы.
— …так вот, я ему и говорю, — продолжал спою речь полуцутик, уверенный, что после того, как он отвлек своего собеседника от какого-то непонятного занятия, тот станет его слушать, — так вот, я ему говорю…
Тут Г-гы-ы замолчал, потому что никакого собеседника перед ним не было. Он перегнулся через стол, посмотрел вниз, но тут выяснилось, что коварная выпивка и могущественному полуцутику затмила зрение — потому что он не видел ничего, кроме миллионов медленно раскачивающихся звезд.
— Никита! — позвал Г-гы-ы в звездную круговерть.
Никто ему не ответил. Г-гы-ы взмахнул крыльями, поднялся на полметра над поверхностью стола и тут же рухнул вниз. Вторая, третья и четвертая попытки взлететь также не удались. Тогда Г-гы-ы лег на живот и сполз вперед ногами со стола. Некоторое время он ползал на четвереньках, шаря перед собой руками, пока не наткнулся на спящего под столом Никиту. Немного подумав, полуцутик взобрался Никите на живот и свернулся клубочком, очевидно, собираясь тоже поспать. Однако от серной вони теперь проснулся Никита и, брыкнув ногами и извернувшись, сбросил полуцутика с себя на пол. Очнувшись, Г-гы-ы оглушительно свистнул и, наверное, от испуга снова обретя способность летать, пулей взвился в воздух, опрокинув стол, под которым лежали они с Никитой, и растворился в воздухе, оставив после себя только желтое облачко серного запаха.
Никита открыл глаза и приподнялся. Г-гы-ы нигде видно не было, это стало возможным определить, потому что понемногу звезды и созвездия исчезали из поля зрения Никиты.
— Гоша! — жалобно позвал Никита, приподнявшись.
Посетители железного шалмана, тоже крепко подзарядившиеся бухлом, гомонили довольно громко, потому что Никита не расслышал даже своего голоса. Он попытался подняться на ноги и с немалым удивлением понял, что это ему удалось.
— Ага, — вслух проговорил Никита. — Штука эта в кружках забористая, но и отпускает так же быстро, как и кроет… Надо бы еще… Однако этот крылатый паскудник свалил и, конечно, не расплатился.
— Шесть кружек, — услышал Никита голос четырехногого бармена, который, оказывается, уже стоял рядом. — Платить надо…
Хмель еще не полностью выветрился из головы Никиты — только этим можно было объяснить то, что Никита не признался бармену в своей финансовой несостоятельности, а, внезапно рассердившись, ляпнул ему кулаком между глаз.
— Помогите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48