– А что за шум, а драки нет?
В проеме появился отрок Сергий с обоими конями под уздцы.
– Ха, вот и зазнобушка твоя отыскалась, Иванко. А ты говорил – волки съели, – насмешливо ухмыльнулся он.
Если бы взгляды были равносильны ударам, то этот был бы коротким нокаутирующим хуком в челюсть Ивану.
– Не говорил я такого! – умоляюще глядя на царевну, попытался тем не менее защититься тот.
– Какая разница – говорил, не говорил... – удовлетворенно отмахнулся, сделав свое черное дело, Серый. – Лучше объясни мне, царевич, что тут происходит. Кто мебель попереворачивал, кукол каких-то дурацких по стенкам разве... сил.
На этом взгляд Волка остановился и пригвоздил к стене одного из коротышек – того, который ухватился за вешалку для шляп.
– Послушай, Иванушка, – задумчиво подошел он к нелепой скрюченной фигурке над комодом и потыкал ее в бок кнутом. Человечек от этого дернулся, вешалка, наконец, оторвалась, и он оказался распростертым на полу, прямо под ногами Серого.
– А ничего эта команда тебе не напоминает, а, наследник лукоморского престола?
Иванушка нахмурился.
– Нет, ни... Не может быть!..
– Вот-вот, – довольно кивнул Волк. – Нут-ка, давай-ка спросим у нашего ночного похитителя девиц. Вы, случайно, ребята, не Попечители? Или как вас там? Радетели?.. Избавители?..
– Благодетели, – почти беззвучным шепотом подсказал человечек, испуганно таращась на нависшего над ним Серого подбитым глазом.
– Вот-вот, – подтвердил Волк. – Благодетели. Это вас изгнали неделю назад из ваших катакомб за издевательства над честными людьми?
Не понимая толком, что такое "катакомбы" и о каких честных людях идет речь, коротышка закивал.
– Да. Девять дней назад весь наш народ, все две тысячи Благодетелей в один жуткий миг очутились в незнакомых пещерах, без рабов, без оружия, лишь с жалкой кучкой еды и инструментами, принадлежащими раньше рабам! Это была катастрофа!.. Конец!.. Страшный сон наяву!..
– Да встань ты, чего разлегся... – неприязненно буркнул Волк, и коротышка поспешил выполнить приказ.
– А вы чего там пристроились? – обратился он к человечкам на стенах, и те восприняли это как указание спускаться.
Горохом посыпались они со стен, собрались кучкой вокруг коротышки, приземлившегося первым, и, не проронив ни слова, затравлено уставились на Волка.
– Ну, ты, как тебя, – кивнул тот первому.
– Помпоза, – назвался карлик.
– Помпоза, – повторил Серый. – Рассказывай, где остальные тысяча девятьсот девяносто три.
Помпоза вздохнул, опустил глаза и начал свое печальное повествование:
– Когда мы обнаружили себя в незнакомом месте, все растерялись, кроме нашего короля. Он сказал, что это происки восставших Недостойных, и что мы всем должны показать, кто в королевстве хозяин. Поэтому, обнаружив место, где через потолок галереи был слышен шум воды, он приказал нам всем взяться за кирки и лопаты и долбить дыру, чтобы снова, как наши хитроумные предки, отвести воду у Недостойных, чтобы заставить их вернуться под землю и работать на нас... Мы уже предвкушали, как они, изнемогающие от жажды, снова приползут к нам на коленях проситься обратно, и что мы сделаем с каждым из них за такое вопиющее неповиновение, чтобы они до смерти запомнили, и детям и внукам своим передали... Но потолок провалился раньше, чем мы успели закончить. Вода – холодная, горькая, соленая – хлынула прямо на нас, подхватила и поволокла по галереям и переходам... Она все никак не кончалась, хотя, казалось, на нас излилось уже полсотни рек!.. Мы стали тонуть... Дальше никто толком ничего не помнит... Потом, когда мы очнулись, глаза наши запылали, и мы все ослепли – все вокруг горело белым неестественным светом, и все оставшиеся в живых упали лицом в песок и пролежали так, пока не стемнело. Когда наступила блаженная темнота, мы увидели, что оказались на берегу какой-то бескрайней реки... Там лежали лодки... Много больших лодок... И висели сети... Мы пересчитали себя – его величество насчитал половину от того, что было первоначально... Он сказал, что мы должны переплыть реку и приказал всем садиться в эти лодки... Но все не поместились. Тогда он сказал, что они за нами вернутся, и приказал грести от берега. Они отплыли уже совсем далеко, и, наверное, уже увидели другой берег, как вдруг поднялся сильный ветер... Из-за волн лодок стало не видно... Нам пришлось отойти от берега подальше – те, кто не успел, были смыты волнами... Жуткая ночь... Мы прождали, пока снова не начало светлеть, но никто за нами не вернулся. И тогда Эмпрендидор отвел нас всех в неглубокую пещеру, которую он обнаружил неподалеку, и сказал, что он теперь будет первым министром, потому что его величества пока нет, а старого первого министра так больше никто и не видел после того, как мы оказались на этом берегу... И еще сказал, что мы должны найти себе новых рабов и пещеры, а иначе этот злобный свет нас всех убьет... Нас оставалось не больше сотни... Мы прятались, пока снова не стемнело, и тогда мы пошли вдоль берега искать новых рабов. Мы нашли их очень скоро – около сорока Недостойных шли навстречу нам с факелами в руках и о чем-то говорили на непонятном языке. Мы приказали им остановиться и окружили их. Они стояли и смеялись. Тогда Торпе крикнул нам, что знает, как с этими животными надо правильно обращаться, подошел к самому высокому из них и кинул ему в лицо большой камень... Тот упал, а остальные набросились на нас... Некоторые Благодетели стали сражаться с ними... Остальные побежали к горе и полезли вверх... Выше было много пещер с маленькими входами, но ни один из тех, кто туда полез, не вернулся... Мы со страху вскарабкались на какое-то дерево и просидели там всю ночь... Утром снова вернулся ослепительный свет, но среди деревьев глаза он так уже не резал, и Эмпрендидор приказал нам слезать и искать пропитание... Там на земле лежали и росли какие-то плоды различной формы... Мы их ели... Некоторые отравились... Потом умер первый министр Эмпрендидор...
– От чего он умер? – полюбопытствовал Серый.
– От скепсиса, – вздохнул Помпоза.
– Ты имеешь в виду, от сепсиса? – поправил его Иван.
– Нет, я имею в виду, от скепсиса. Он не поверил мне, что толстый аппетитный зверь на коротких ножках с кривыми зубами и хвостом пружинкой может быть опасен. Он пытался заколоть его вилкой!.. Пара пуговиц – вот все, что мы от него нашли после того, как слезли через три часа с деревьев... После его смерти все пали духом и разбрелись кто куда... Мы остались всемером, и больше никого из Благодетелей не видели... Так мы проблуждали еще несколько дней, среди ужасов и опасностей враждебного мира, пока мы не нашли это жилище. Здесь есть продукты, и мы подумали, что если бы еще у нас был хоть один Недостойный, чтобы работал на нас, то было бы совсем неплохо, и можно было бы остаться тут насовсем... Прекавидо, – тут Помпоза кивнул на другого коротышку, – предложил поймать женщину, потому что местные Недостойные попались слишком свирепые, и мы подумали, что с женщиной... будет легко... справиться...
И он осторожно заплывшим оком покосился на надувшую сурово губки Елену.
Та в ответ погрозила ему шваброй.
Помпоза втянул голову в плечи и замолчал.
Иван и Серый обменялись долгими взглядами.
– Я же говорила, надо было их сразу там утопить, – мстительно напомнила Елена Прекрасная.
Серый хмыкнул:
– Лучше поздно, чем никогда.
Иванушку необъяснимое чувство вины не покидало все эти полчаса, пока Помпоза излагал свою невеселую историю. Он догадывался, что скажут по этому поводу его друзья, и поэтому не стал ждать, пока они разовьют свои мысли во что-нибудь более кровожадное, а торопливо сделал шаг вперед и с укоризной обратился к коротышкам:
– Как вам не стыдно! Если бы вы, вместо того, чтобы пытаться подчинить себе всех, кто попадался на вашем пути, остановились и подумали, вы бы уже догадались, что вы оказались тут не просто так.
Те переглянулись, озадаченно нахмурившись – такая мысль им и вправду в голову не приходила.
– Это было наказание вашему народу за то, что вы превратили в рабов целый город, – сурово продолжал Иванушка. – Но царский Совет, состоящий из тех, кого вы раньше называли Недостойными, а теперь – из свободных людей, проявил снисходительность и дал вам возможность начать честно трудиться и жить как все...
За его спиной Волк медленно и бесшумно начал вынимать меч из ножен.
Человечки расширили глаза и забыли их прикрыть.
– ...Вам дали инструменты, богатые ископаемыми горы – живи себе и трудись! Но вы захотели оставить все по-прежнему. Получать все, не делая ничего. Найти новых рабов. За это вы снова поплатились...
Меч извлекся на свет и тускло блеснул в свете неяркой лампы.
Человечки сдавленно охнули, как один.
– ...Здесь на поверхности вам пришлось тяжело, а будет еще тяжелее...
Подброшенный Волком платок опустился на лезвие и продолжил свой путь вниз уже в виде двух половинок.
– ...И я сейчас я хочу в последний раз спросить вас: готовы ли вы работать, как ваши честные трудолюбивые предки триста лет назад, добывая под землей ее сокровища и жить в мире с людьми, или...
Не дожидаясь озвучивания альтернативы, человечки наперегонки закивали.
– Да, да!..
– Согласны!..
– Благодетели больше не должны иметь рабов!..
– Недос... То есть, люди, должны жить в своем мире, а Благодетели – в своем! Так будет лучше для нас!..
– И для них!..
Серый, ласково улыбаясь коротышкам, взвесил меч в руке и искусно выписал им в воздухе замысловатую фигуру, что вызвало мгновенный прилив энтузиазма в покаянии:
– Мы все поняли!..
– Мы были неправы!..
– Мы поступили нехорошо!..
– Может, они смогут простить нас!..
– Прости нас, женщина Елена!..
– Прости!.. Мы не должны были так делать!..
– Благодетели должны трудиться сами!
– Мы ведь были самые лучшие горные мастера во всем мире, пока наши предки не отвели воду у предков людей...
– Мы гордились этим...
– Лучше нас никто не мог найти нужную руду или обработать камни!..
– А сейчас...
– Что же мы с собой сделали, друзья...
– Мы были лучшими мастерами, а теперь...
И вдруг, неожиданно, наверное, даже для самих себя, человечки стали раскаиваться по-настоящему.
– Стыдно...
– Простите нас...
Серый удовлетворенно ухмыляясь, кивнул, и также бесшумно вложил меч обратно в ножны.
Кто бы сомневался, что доброе слово и меч действуют убедительней, чем одно доброе слово.
А Иванушка, не скрываясь, лучился от осознания всей власти своего красноречия.
Женщина Елена обвела недоверчивым взглядом всех собравшихся, словно ожидая насмешки или подвоха, но, не найдя ни одного, ни другого, криво улыбнулась и махнула рукой.
– Надеюсь, никто их моих царственных родичей об этом никогда не узнает... Живите, как хотите.
– Ишь ты... – с наиискреннейшим удивлением хмыкнул Серый, выступая из-за Ивановой спины. – Как это они у тебя так ловко перевоспитались...
Шестое чувство Ивана встревожено завозилось, но царевич расстроено от него отмахнулся – все его снова панически заметавшиеся мысли были о том, простила ли Елена Прекрасная ЕГО, как бы об этом поделикатнее вызнать, и если не простила, то что ему теперь делать, когда весь мир ополчился против него, стараясь разрушить то хрупкое согласие, в существовании которого и в лучшие-то времена Иванушка в глубине души сомневался...
– Всего-то и надо было, что поговорить с ними по-хорошему, – рассеяно ответил он отроку Сергию. – Насилием ничего не добьешься. Я всегда это говорил.
– Ну, что ж, гномики, – развел руками Волк. – Ступайте, ведите себя хорошо, и на глаза нам больше не попадайтесь...
– Как ты их назвал? – вывело незнакомое слово из состояния ступора страдающего хронической безответной любовью царевича.
– Гномики. А что?
– А кто такие гномики? – все еще недоумевал Иван.
– А просто что-то Мюхенвальд на память пришел, – пожал плечами Серый. – Помнишь, неподалеку от "Веселой радуги" Санчеса была мастерская? Там работал старик, который делал украшения для лужаек и газонов – деревянных аистов, зайчиков там всяких, человечков забавных... Так вот, их местные называли гномиками. В честь мастера – Йохана Гномме. Ну, вот и мне вдруг подумалось, что они чем-то на тех гномиков похожи...
– Забавностью, – ядовито предположила Елена.
– Именно, – согласился Серый, показал ей язык и, задрав нос, отвернулся.
– Гномики... – повторил за Волком тот, кого звали Помпоза. – Мы не люди... И не Благодетели... больше... Мы – гномики...
– Гномики – это значит, гномы... – медленно проговорил другой человечек.
– По-моему, неплохо. Гномы. Гномы. Почему бы и нет, – задумчиво почесал в затылке третий.
– Звучит солидно. Основательно, я бы сказал, – вынес суждение четвертый.
– Да. Гномы. На гномов можно надеяться. Гномам можно доверять, – попробовал, как звучит новое имя пятый.
– Новое имя – новая жизнь, – согласился шестой.
– Гномы, – склонив голову на бок, как бы прислушиваясь к какому-то далекому отзвуку, выговорил седьмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116