Ботаистские братья, поняла Нисима. Число братьев, покинувших Орден, чтобы служить тому, кого называют Учителем, росло — они предпочли учиться состраданию, нежели политике.
Ботаистское Братство, как и предполагали её советники, раздирали внутренние противоречия. Братья лишили Суйюна кулона и отвернулись от него и только после этого поспешного решения поняли всю опасность своего поступка. Они отдалились от новой правительницы, позволив Сестричеству заручиться императорской поддержкой.
Нисима покачала головой. Как говорил ее отец, брат Сатакэ никогда не стал бы действовать так глупо, если бы главой Ордена был он. Она вспомнила слова Симеко — Братство погрузилось в упадок.
Каму доставил полный отчет о встрече Суйюна с главами ботаистских Орденов. Он говорил о поступках и речи Суйюна с гордостью. Братья просчитались. Они не могли представить, что такой молодой монах может действовать независимо, игнорируя их угрозы, выдав один из секретов Ордена конкурентам. Всего несколько месяцев вдали от монастыря Дзиндзо — и Посвященный брат Суйюн восстал против них настолько открыто, что такого себе не позволял даже Сатакэ-сум. Отчасти Нисима рассматривала это как личную победу, что вызывало у нее страх. Сёкан был уверен, что Братство справится с нежеланием помочь варварам, дабы восстановить благосклонность трона и Императрицы. Возможно, подобное поведение — признак раскола внутри Ордена, чего раньше никогда не случалось.
Стук за шторой, отгораживающей балкон, возвестил о пришествии гвардейца Сёнто.
— Аудиенция Императрицы, — сказал он, опустив глаза.
Нисима бросила последний взгляд туда, где Суйюн помогал армии кочевников, потом прошла в комнату. Гвардеец следовал за ней по пятам.
Она отказалась от традиции пользоваться носилками, чем шокировала немало придворных. Смягчило ситуацию то, что Нисима согласилась оставить паланкин для церемоний. Правда, теперь встал вопрос, что считать церемониями?
Нисима, как предлагал Сёкан, пыталась взглянуть на положение с юмором, однако это было нелегко. Официальные лица островного дворца пребывали в плену традиций и церемоний слишком мелких, чтобы соблюдать их. Очевидно, развитие Империи уже долгое время не являлось для них первоочередной задачей. Это должно измениться.
Императрица спустилась с массивной ступени лестницы, придворные и чиновники низко поклонились, когда она прошла мимо. Нисима направлялась в зал для личных встреч.
Пока она по своему усмотрению собирала Большой Совет, оставались вещи, которые нужно было сделать без надзора чиновников. Их вмешательство в подобные дела недопустимо. Нисима начала понимать, что узнала больше, чем предполагала, об управлении людьми за годы наблюдений за отцом. Не было человека более искусного, чем господин Сёнто, в сохранении верности в своих людях и доведении всех дел до конца. Императрица должна соблюдать видимость приличий дворца, чтобы иметь возможность построить систему по модели Сёнто, — и она знала эффективные методы.
В задачу Императрицы входило немедленное возвращение государству стабильности, а для этого ей понадобится помощь многих людей. Сёкан и Каму указали, что надо награждать тех, кто следовал за ее отцом из самой Сэй и поддерживал его, бросив вызов Императору. Пусть говорят, что новая Императрица понимает и ценит верность. Это путь Сёнто.
Нисиму проинформировали, что в Шо появились мятежники, а кузен Ямаку объявил себя Императором и начал собирать армию. Глупец, заверил ее Ходзё, но сказал, что следует поторопиться, чтобы узаконить право Нисимы на трон. Вчера пришел рапорт, что императорской семьи Ямаку больше нет, её убили люди, спасавшиеся от варварского нашествия. Печально, хотя Ходзё вздохнул с облегчением. Сёкан сказал, что это не важно, потому что любые самые дальние родственники Ханама или Ямаку могут объявить себя наследниками престола, ибо основанием для восшествия на трон Нисимы тоже была императорская кровь — не большая редкость среди господ Ва.
Они добрались до комнат, выбранных Нисимой под личные покои, и Императрица кивнула поклонившимся гвардейцам Сёнто. Зал для аудиенций был пуст, и Нисима заняла место на низком помосте, расправив мантию — белое на алом. Она радовалась, что не встретила сопротивления со стороны Сёкана или других. Для тех, кто совершал великие дела ради Империи, стало обычным получать награды на пышных церемониях, но Нисиме казалось, что это не подходит для настоящей ситуации. Возможно, потом, когда положение Империи немного стабилизируется. Люди, с которыми ей предстоит сегодня говорить, не придворные и не чиновники островного дворца. Им не требуется, чтобы малейшие их поступки получили публичное признание. Как ни грубо это звучит, но Нисима знала: чтобы укрепить дружбу с теми, кто поддерживал ее отца, нужно отблагодарить каждого. Это ее несколько смущало, но не останавливало.
«Я имею право награждать и поощрять, — говорила она себе, — но, может, я не зайду слишком далеко и не стану холодным манипулятором. Ботахара, спаси меня».
Вошел Каму, опустился на колени перед помостом, дотронувшись лбом до мата. Императрица кивнула главному канцлеру. Чиновники, без сомнения, все еще язвили по поводу назначения Каму, но по сравнению с другими назначениями это возымело должный эффект — все поняли, что они не смогут управлять Императрицей.
— Каму-сум, надеюсь, что дворцовые доносчики не затруднили выполнение ваших обязанностей.
— Жужжание хитрецов, Императрица. Я уже давно не обращаю внимания на подобные вещи.
— Возможно, это один из ваших многих талантов, которые когда-нибудь откроются и мне, ибо иногда подобный шепот выводит меня из себя.
Старик улыбнулся, крупные морщины распались на множество мелких.
— Терпение… я научился ему в юности, Императрица, оно медленно росло, пока шли годы. В молодости я сражался на дуэлях больше, чем господин Комавара. — Каму показал на пустой рукав. — Здесь кроется мой огромный учитель терпения, Императрица, иначе я мог бы остаться слишком глупым. Но вы умнее, чем я, моя госпожа, — поторопился добавить он, неожиданно смутившись от своих намеков.
— Позвольте мне надеяться, что я смогу научиться от вас, Каму-сум. Я бы, конечно, пережила потери с меньшим мастерством, чем мой канцлер.
Каму опустил глаза, словно от смущения, заглянул в свиток.
— Я готова начать, — сказала Нисима, улыбнувшись управляющему отца.
— Господин Батто Йода из провинции Ица, Императрица, — провозгласил Каму. — Господин готовится отправиться на север в погоню за варварами, отступающими вдоль канала.
Нисима кивнула. Каму хлопнул рукой по бедру, и дверь в зал открылась. Маленький зал Нисима выбрала намеренно, чтобы тем, кто придет на аудиенцию, не пришлось преодолевать на коленях огромную комнату, чтобы приблизиться к Императрице. Но, несмотря на размеры, это была красивая комната. Колонны не лакированные, из натурального красно-коричневого дерева, гибкие брусья, поддерживающие массивный потолок, создавали ощущение движения. Стены украшали занавеси с рисунками, изображающими придворных, прогуливающихся в дворцовых садах. Нисиму радовало, что там нет изображений сражений.
Маленькая фигура господина Батто поклонилась в дверном проеме, потом приблизилась к помосту. На почтенном расстоянии он остановился и снова поклонился.
— Господин Батто, пожалуйста, чувствуйте себя свободно, — тихо сказал Каму.
Старик быстро отошел и скрылся за шторой. Нисима в полной мере показала свое доверие и благосклонность, позволив господину Батто встретиться с ней наедине.
Она перевела внимание на молодого господина, стоявшего перед ней на коленях. Совсем мальчик, подумала Нисима, у него такие мелкие черты лица, хотя огромные глаза. Но за обликом юноши чувствовалась осанка господина. Он был уверен в себе больше, чем многие ее чиновники. Это будет великий мужчина, подумала Императрица, оглядев детскую фигурку. Она тепло улыбнулась.
— Господин Батто, — начала Нисима и удивилась, что ее голос дрожит от эмоций. Она остановилась на секунду. — Господин Батто, — снова повторила она, — для меня честь выразить вам и Дому Батто благодарность от правительства и людей Ва. В недавних событиях в Империи вы проявили огромнейшую мудрость и здравый смысл, поместив интересы провинции Ица и Империи Ва превыше интересов вашего Дома. Вы сражались рядом с моим отцом против варварской армии и рисковали быть обвиненным в мятеже. Это показывает вашу храбрость и беспокойство за страну. В последующих сражениях, господин Батто, ваша смелость не поколеблется и не даст воинам вашего Дома уклониться от своих обязанностей. — Нисима глубоко вздохнула. — Если я могу что-то сделать для вас, что в моей власти…
Господин Батто опустил глаза.
Потом молодой воин поднял голову, встретившись на секунду взглядом с Императрицей.
— Императрица. Для меня огромная честь сражаться на стороне господина Сёнто Мотору, как делал когда-то он, отвергнутый правительством Империи, чтобы остановить варварское нашествие. Это эпизод, достойный истории, и его не забудут через тысячи лет. Имя Батто когда-нибудь упомянут историки, хотя на самом деле моя роль мала. Какой еще подарок я могу попросить? Ваши слова делают мне честь, как и Дому Батто.
Нисима низко поклонилась в ответ.
— Вы говорили искренне, господин, и ваши слова тронули меня. Пожалуйста, господин Батто. Примите подарки в знак нашего уважения.
Она дважды хлопнула в ладоши.
Появились гвардейцы Сёнто, несущие седло из прекрасной кожи. Оно не было украшено серебром или камнями, но это седло, превосходно сделанное из отличных материалов, выбрал бы настоящий воин. С правой стороны его украшал лепесток синто, слева — цветок вариши. На седле лежала уздечка из кожи с шелковыми ремнями алого и голубого цветов. Солдаты внесли сундук и поставили рядом с седлом. Они открыли крышку и вытащили лакированные доспехи пурпурного цвета Батто, украшенные лепестками алого и голубого.
Наконец гвардеец принес шелковую подушку, на которой лежал шлем.
— Это шлем моего отца, господин Батто, — сказала Нисима. — Пусть алый и голубой всегда напоминают вам о благодарности и верности Сёнто и Дома Фанисан. Пусть лепестки синто и вариши символизируют узы между нашими семьями и огромное уважение, которое вы заслужили.
Слуги поставили низкий столик рядом с Императрицей, она взяла кисть.
— Господин Батто, провинции Ица нужен мудрый правитель, чтобы устранить последствия варварского нашествия. Я бы предложила этот пост в первую очередь вам, ибо нет никого другого, кому я верю больше.
Это всего лишь формальность, так как Каму лично предложил господину Батто правление Ицой, чтобы тот не мог отказаться, не огорчив Императрицу.
Господин Батто снова поклонился.
— Императрица, огромная честь для Дома Батто. Я принимаю ее и надеюсь, что смогу ответить на ваше доверие.
— Господин Батто, — тепло сказала Нисима, — в этом нет сомнений.
Нисима подписала свиток с назначением, делающим Батто Йода имперским правителем Ицы.
— Вы отправитесь в погоню за отступающей армией варваров, господин Батто?
— Утром, Императрица. Нисима кивнула:
— Да пребудет с вами Ботахара, господин Батто. Юноша низко поклонился.
— Благодарю вас, Императрица, — почти прошептал он.
Бесшумно вернулся Каму, кивнув удаляющемуся господину Батто. Старик ободряюще улыбнулся Нисиме и заглянул в список.
— Генерал Ходзё Масакадо, — сказал он, хлопнув рукой по бедру.
Генерал Сёнто встал на колени у открытой двери и проследовал вперед по жесту Каму.
Нисима заметила, что Ходзё не по себе. Генерал был в белой мантии с бледными тенями и лепестками вишни — воин, скорбящий по своему господину.
«Этот человек будет меньше счастлив в новой Империи, — подумала Нисима, — но если Ботахара улыбнется нам, Сёнто не потребуются воины».
— Масакадо-сум, — начала Нисима, когда Каму вышел. — Если б я была великим поэтом, я не смогла бы найти слова, чтобы выразить благодарность, которую вы заслужили.
Нисима чувствовала, что ее сердце болит при виде стоящего перед ней на коленях офицера. «Это люди, которые любили моего отца, — подумала она, глядя в спину Каму. — Они разделяют мою потерю и сдерживают свои эмоции ради Империи и их новой Императрицы». Она помнила этих мужчин со времен своего появления в доме Сёнто — сильные, пугающие незнакомцы, такими они были тогда. Но как быстро все изменилось. «Они дразнили меня, как ребенка, баловали и обожали, словно я член их собственной семьи». Нисима крепко закрыла глаза и три раза медленно вздохнула.
— Генерал, ваша верность господину Сёнто Мотору и Дому Сёнто и непоколебимая верность Фудзимори своему изгнанному принцу постоянна, как смена времен года. Без вашей мудрости и храбрости попытки моего господина замедлить нашествие варваров не увенчались бы успехом, не сомневаюсь в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74