Через тонкие стены из рисовой бумаги послышались шаги. Голоса служанок Оссы звучали приглушенно, но в то же время в них слышалось нетерпение. Осса прекратила завязывать пояс и прислушалась. Нет, не нетерпение слышалось в голосах, а возмущение, а шаги принадлежали мужчине или мужчинам. Тут же танцовщица представила наихудшее. Это разъяренный Император пришел обвинить ее в неверности. Двери в комнату Оссы распахнулись. За порогом стоял Тадамото. Он возвышался над выражающими протест слугами. Собрав всю свою волю, Осса отослала слуг, а Тадамото вошел и упал на колени в нескольких шагах от девушки. Вся решительность, с какой он прошествовал до апартаментов танцовщицы, исчезла, и Тадамото склонился, глядя в пол. Затем он посмотрел девушке прямо в глаза, будто намереваясь сказать что-то, но слова не шли с языка, и он снова уставился в пол.
Осса также не могла найти подходящих слов. Они просидели молча несколько минут, затем Осса попыталась заговорить.
— Тадамото-сум, — шепотом начала она, — вы не должны, вы… вы поставили нас в опасное положение.
Тадамото покачал головой. Заострившиеся черты лица выражали боль. Он ничего не ответил.
— Тадамото-сум, — снова зашептала Осса. Она попыталась взять его за руку, но он отдернул руку и отодвинулся от девушки. Осса закрыла лицо руками, слезы полились сквозь тонкие пальцы. — Я думала, он покончил со мной. Я мечтала, что через некоторое время он… что ему не будет дела до нас. — Она прикрыла глаза маленькими кулачками. Слезы струились по щекам. — Мы были так преданны Императору!
Тадамото подался всем телом к ней, будто желая успокоить, но остановился.
— Я хотела рассказать вам, Тадамото-сум, но нет слов, чтобы описать смущение моего сердца.
— Как? — наконец произнес Тадамото. — Как могла ты допустить это?
Осса отняла руки от лица. В ее глазах блестели слезы.
— Тадамото-сум, — сказала она так тихо, что он едва расслышал — Что вы воображаете себе? Неужели вы думаете, что у меня был выбор? Что у нас есть выбор?
Молодой офицер ничего не сказал. Осса снова попыталась взять его за руку, но он отдернул ее.
— У тебя был выбор — отказ, — сказал он так холодно, что это походило на шипение змеи.
Осса ответила спокойно, даже как-то отстраненно:
— И что бы тогда произошло? — Тадамото ничего не ответил, и девушка продолжила: — Член семьи Яку смог бы тайно навещать меня в монастыре. В Чоу или в провинции Ица? А что бы Император сказал на это? Я потеряла бы все, Тадамото-сум: танцы, жизнь в столице. Я бы потеряла и вас. Не обманывайте себя. Если меня отошлют в дальние провинции, это будет конец для нас. Нам некуда убежать, Тадамото. Вы знаете, что это действительно так.
Теперь Осса взяла его за руку, и он не сопротивлялся.
— Какой еще выбор может быть? — Она нежно держала его руки в своих, но он не смел поднять глаз на девушку. — Ответьте же мне.
— Осса, Осса-сум. Ты не можешь… Ты не можешь. Голос его сорвался.
— Наш единственный выбор — никогда больше не видеть друг друга. Тадамото-сум, любовь моя, я не могу на это согласиться. А ты? — Он снова молчал, и Осса продолжала: — Скоро я ему надоем. В этом можно не сомневаться. Как только он избавится от слабости по имени госпожа Омавара, я больше ему не понадоблюсь. Если вы действительно хотите помочь, найдите высокородную девушку с амбициями и к тому же очень красивую. Я ничего не значу для него. — Она помолчала. — А он для меня значит еще меньше. Тадамото-сум?
Теперь он взглянул на девушку.
— Я знаю, это ужасно, но… Прошу тебя, я сделала это ради нас. Осса придвинулась к нему, крепче сжала руки, Тадамото обнял девушку. Он чувствовал, как она старается сдержать рыдания. Жизнь так несправедлива к ней, эта девушка в сетях таланта, красоты и, конечно, амбиций. Тадамото зарылся лицом в ее волосы. Запах ее духов казался самым чудесным. Когда Тадамото ушел, Осса присела и наблюдала, как пляшет и колеблется пламя лампы в невидимых воздушных потоках. Она снова взяла парчовый пояс и продолжила обматывать его вокруг талии. Поколебавшись, Осса завязала узел любви.
Позднее, в палатах Императора, Осса старалась сосредоточиться на образе Тадамото. Император, охваченный страстью, крепко сжимал ее в объятиях. К своему ужасу, Осса поняла, что прерывисто дышит, и вот раздался сладострастный стон, и стон это был ее собственный.
Нет, думала она, нет. Но голос не слушался разума, а подчинялся чувствам, ощущениям. Нет, шептала Осса, нет, но протест утонул в громком крике страстного удовольствия.
9
Сужаясь,
Высоко под ущельем Визжащей Обезьяны
Вьется тропка,
Ведущая к Священным горам.
Когда идешь по облакам,
Дорога так же нереальна,
Как дорожка лунного света.
(Стихотворение из «Паломничества послушника брата Синее»)

Суйюн легко достиг Пятой Степени Защиты и изменил схему защиты. Он уже несколько недель выполнял это упражнение, но пока не достиг желаемого результата. Яку пытался побить его так: Суйюн нанес несколько ударов кулаками и выполнил несколько отражающих ударов, словно Черный Тигр вернулся, чтобы продолжить схватку. Суйюн закрыл глаза и сконцентрировал память, пытаясь воскресить ту самую реакцию, достичь такого же состояния.
Он уже почти дошел до нужного состояния, но вот все ускользнуло. Без колебаний он снова начал Пятую Защиту, упражняясь в расширении концентрации, что неизбежно включало в себя работу мышц, направление и точность ударов, дыхание и состояние медитации. Откуда-то издалека до его сознания донесся легкий стук. Пауза и снова стук. Три посторонних звука нарушили состояние медитации.
Монах прервал упражнение и с минуту просто спокойно стоял, настраивая ощущение времени. Стук повторился снова. Из-за двери теперь доносились короткие негромкие удары.
— Пожалуйста, войдите.
Двери плавно открылись. За ними стоял один из стражников Сёнто.
— Капрал?
Суйюн подошел к дверному проему. Во дворце было слишком много ушей.
— Простите, что прерываю, брат, но вы дали инструкцию на такой случай, и Каму-сум подтвердил это.
— Прошу вас, капрал, не извиняйтесь, — ответил Суйюн. Стражник почтительно поклонился и продолжил:
— Когда вы были на Большом канале, вас посетила монахиня-ботаистка — сестра Тессеко, не так ли?
Суйюн кивнул в ответ.
— Какая-то женщина у ворот заявила, что она и есть та монахиня, хотя одета она не в платье Ордена. Она требует встречи с вами, брат Суйюн. Каму-сум подтвердил, что вы приказали прерывать свои занятия, если придет эта женщина. Она ждет в весеннем аудиенц-зале. Надеюсь, мы правильно действовали, брат. Суйюн скрыл удивление.
— Конечно, благодарю, капрал. Пожалуйста, скажите сестре Тессеко, что я присоединюсь к ней через несколько минут.
Времени принимать ванну не было, поэтому Суйюн быстро облился холодной водой и переоделся. Сестра Тессеко… Он хорошо помнил ее: молодая, высокого роста, она обычно приносила неприятные новости. Интересно, что случилось с ее подопечной, сестрой Моримой? Справилась ли она с кризисом духа? В ее проблеме был не просто интерес, а личный интерес, и Суйюн знал это.
Закончив одеваться, он вышел из комнаты и быстро миновал холл, хотя и без лишней спешки. Весенний аудиенц-зал был небольшой, с низким подиумом, на ширмах была изображена весна в горах, в небольшом углублении в стене находилось святилище Ботахары.
Зал был выбран кем-то из стражников или дворецким наверняка из-за статуи Ботахары, да еще потому, что этим помещением редко пользовались.
По обеим сторонам деревянных дверей, ведущих в зал, стояли на коленях стражники. Они поклонились Суйюну и, предварительно постучав, распахнули двери.
Сестра Тессеко посмотрела на вошедшего Суйюна. Лицо ее выражало ужасную скорбь. Если бы не длительные тренировки, Суйюн сразу поддался бы силе горя женщины, но как последователь Ботахары он был поражен тем, что женщина сидела к статуе Просветленного владыки спиной.
Суйюн остановился и приветствовал сестру традиционным двойным поклоном ботаистов:
— Сестра Тессеко, ваш визит — честь для меня, равно как и для Дома моего господина.
Монах сел на колени на почтительном расстоянии. Монахиня поклонилась.
— Я больше не сестра Тессеко, брат. Теперь я Симеко. — Она еще раз поклонилась. — Благодарю вас за добрые слова, но я понимаю, что на самом деле нарушила все правила, явившись без предупреждения.
— Симеко-сум, я польщен вашим доверием: вы решились прийти, не прислав заранее сообщение о визите. Я ведь так и просил вас действовать, когда мы вместе путешествовали по Большому каналу. Прошу вас, чувствуйте себя как дома. — Суйюн замолчал, ожидая, но сестра молчала. — Могу я узнать, как поживает сестра Морима-сум?
Молодая женщина пожала плечами.
— Есть небольшие улучшения, брат, но не такие, как надеялись сестры.
Она опять пожала плечами. Снова повисла пауза. Теперь У Суйюна появилась возможность разглядеть Симеко, пока та сидела, не шелохнувшись, глядя на циновку на полу. На ней было самое простое платье из хлопчатобумажной ткани, а голову покрывала грубая шерстяная шаль. Лицо монахини несло отпечаток забот, и сейчас она казалась старше, чем тогда, когда они виделись в последний раз. Кроме того, она похудела, а кожа была такой бледной и какой-то безжизненной, словно Симеко плохо питалась в последнее время. Суйюн встревоженно спросил:
— Вы здоровы, сестра?
На секунду Симеко задумалась, а затем улыбка появилась на ее лице.
— Я больше не сестра, брат Суйюн. Я… я и себе должна напоминать об этом. — Она замолчала и на сей раз посмотрела монаху в глаза. — Путь, — продолжала она, снова глядя в пол, — труден. Я… у меня нет сил.
Суйюн медленно склонил голову.
— А-а, — протянул он почти шепотом. — Могу я как-то помочь вам? Не стесняйтесь попросить, Симеко-сум.
Снова повисла тишина.
— Брат… брат Суйюн, я пришла умолять вас позволить мне служить рядом с вами.
Она закрыла рот рукой, будто это могло помочь избавиться от смущения.
Суйюн сложил ладони, как для медитации.
— Простите, Симеко-сум, но то, о чем вы просите, невозможно. Я не могу принять такое решение. Кроме того, неприлично, чтобы молодая женщина служила мне. Об этом не может быть и речи. — Суйюн смотрел на нее, пытаясь угадать реакцию, но лицо женщины частично скрывала шаль. — Симеко-сум? Почему вы просите об этом?
Она пожала плечами, касаясь одной рукой циновки.
— Я считаю, брат Суйюн, что вы — чистый дух, не испорченный Орденом ботаистов.
— Вы считаете, сестричество испорчено?
Она молчала, крутя в руках травинку. Затем шепотом сказала:
— Я думаю, что оба наших Ордена погрязли в коррупции. Простите меня за то, что говорю такое.
— Понятно. Эти ваши мысли связаны с кризисом сестры Моримы?
Симеко кивнула:
— Да, брат. Это и кое-что еще.
— Не хочу выпытывать у вас, Симеко-сум, но, честно говоря, интересно, что произошло такого, что вы повернулись спиной к Ботахаре?
Она снова пожала плечами.
— Я… я на самом деле не совсем повернулась спиной, брат.
— Видно было, что Симеко с трудом подбирает слова. — Я больше не знаю, как служить Просветленному владыке. Я чувствую, что все, чему меня учили мои наставницы, не совсем правда. Служить Просветленному владыке таким образом… — Она вздрогнула. — Это неправильно, брат. — Ее голос зазвучал четко. — Неправильно.
— Вы делаете серьезные заявления, Симеко-сум. А сестра Морима высказывалась как-то по-особенному? Опять же я не хочу выпытывать у вас.
— Как вы знаете, брат, Морима-сум переживала кризис духа. Она уверена, что скрижали, которые она видела на церемонии божественного возрождения, вовсе не скрижали Ботахары. Я не знаю, что привело ее к такой уверенности, но Морима-сум — ученый с прекрасной репутацией. Я не сомневаюсь в ее оценке. — Она сложила руки на коленях и закрыла глаза, погружаясь в воспоминания. — Из-за кризиса Морима-сум рассказывала мне о таких вещах, о которых я иначе и не услышала бы никогда. Ей, похоже, было все равно, насколько я понимаю, у сестер есть свои методы сбора информации даже внутри Ордена. Они, видимо, считают, что Священные Скрижали исчезли и что братья тайно разыскивают их. — Симеко открыла глаза и встретилась с Суйюном взглядом. — А сестра Морима полагает, что сестры и не обладали этими скрижалями на протяжении нескольких сотен лет.
— Понятно, — прошептал Суйюн. — Скрижали Ботахары охраняются день и ночь священной стражей в монастыре Дзиндзо. Невероятно, чтобы их украли, сестра.
— Симеко, брат, Симеко. Сестры, похоже, согласны, брат Суйюн. Некоторые считают, что их украли не люди, что это — божественное вмешательство.
— Симеко-сум, едва ли старшие сестры могут так думать.
— Как оказалось, сестра Морима сообщила мне об этом как о чем-то общеизвестном. И более того. Вы, конечно, слышали, что дерево Удумбара расцвело? Это не просто слухи, брат Суйюн. Сестры, засвидетельствовавшие цветение перед вашим Орденом, закрыли доступ в сады Монарты. Вне всякого сомнения, брат, Учитель, о котором говорят, — среди нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74