И Собачий Вождь никогда не забывал об этом.
Нахмурившись, он с безопасного расстояния снова посмотрел на дочь правителя. Она так и сидела на своем табурете, прижимая к носу окровавленный платок. Если в ней и текла суллийская кровь, по цвету лица этого не было видно, но Вайло не мог отмахнуться от того, что подсказывало ему это чутье. Суллы не привязаны к земле и глине, как кланники: они живут в стране холодных ночей и серебряной луны, в высоких, до неба, лесах ледового дерева, бледного, как лед. Магия у них в крови. Все их города открыты лунному свету. Суллы — это ночь, сумрак и тень, и Вайло нутром чуял, что субстанция, которую он видел на языке Асарии Марки, имеет к ним прямое отношение.
— Вайло, — тихо послышалось из-за двери, — я принесла поесть и выпить.
— Войди, Нан.
В свои пятьдесят без малого Нан Калдайис двигалась грациознее, чем любая другая женщина в клане. Вайло смотрел, как она идет через комнату, высоко неся свою красивую голову, как ставит поднос. При взгляде на девушку она чуть нахмурилась. Привычка заботиться о ком-то глубоко сидела в ней, но она, как и Сухая Кость час назад, вышла, не сказав ни слова.
Вайло хлебнул водки прямо из кувшина. Его любимая еда — жареная кровяная колбаса и свиная ножка с отстающим от кости мясом — стояла на подносе рядом с намоченным овсом и медовыми коврижками, любимыми всеми женщинами и ненавидимыми им, как хорошо знала Нан. Вайло глотнул еще водки, сладко обжегшей язык. Коврижки Нан принесла для девушки.
Пожав плечами, Вайло налил водки в полую крышку от кувшина и подал девушке. Она выпила залпом и вновь подняла на него глаза.
Вайло наполнил крышку еще раз.
— Тут есть сладости, если хочешь. Коврижки и все такое.
— Я бы лучше поела мяса.
Под взглядом ее ясных серых глаз Вайло Бладд пожалел о том, что сделал. Асарии Марке не место в городе Пентеро Исса с его обитыми шелком стенами, пахнущими розой свечами и ночными посудинами, чьи крышки пригнаны так плотно, что наружу ничего не проникает. И тем не менее ему придется отправить ее туда.
Отложив кусок свинины, он сказал:
— Я послал твоему приемному отцу ястреба с извещением, что ты здесь. Думаю, на днях за тобой приедет его семерка.
Лицо девушки не выражало удивления.
— Как? Без выкупа?
— Это уж мое дело, — отрезал Вайло. Мучимый зубной болью, он отодвинул поднос. Девушка верно подметила. За нее не возьмут выкупа, а просто передадут из рук в руки — как зверолов сует шлюхе пару медяков.
Собачий Вождь в долгу перед правителем. Конечно, Исс и его дьяволов приспешник отрицают существование этого долга. Только и слышно: «Мой господин ничего не требует за свою помощь при взятии Дхуна» да «Мы полагаем, что на место верховного вождя всех кланов лучше всего подходишь ты». Только неправда это. Вайло слишком долго пробыл вождем, чтобы не знать, что даром ничего не дается. Исс что-то хочет от него. Вайло не совсем понимал чего, но подозревал, что война между кланами чем-то устраивает правителя. И помочь вождю Бладда захватить Седалище Дхунов — верный способ ее начать.
Как бы там ни было, она началась. Вайло не оглядывался назад и не жалел о содеянном. Он не мог себе позволить такую слабость. Его клан вступил в войну, и она разрастается по мере того, как в пляску с мечами втягиваются все новые кланы. Обновляются старые раздоры, создаются новые, и человек, мыслящий трезво, как он, Вайло, понимает, что можно хорошо поживиться, если действовать похитрее и не зевать. Он, Собачий Вождь, незаконный сын Гуллита Бладда, рожденный с половинным именем и половинным будущим, может стать первым вождем Бладда, который станет во главе всех кланов.
Но пока что он преследовал более мелкую цель. Он терпеть не мог быть в долгу у кого бы то ни было, особенно когда долг этот темен, как порубежное пиво, и столь же скверно пахнет. Пентеро Исс долго держал у себя его бирку, и теперь Вайло благодаря острому глазу Клаффа Сухой Кости может получить ее назад.
Дочь правителя. Если вернуть ее Иссу, долг будет уплачен сполна. Дьявольские пособники не будут больше скрестись в его дверь, беспокоить его собак и высказывать предположения относительно его будущих действий голосами, больше подходящими для молодиц, нежели для мужчин. Собачьего Вождя все это удовлетворяло как нельзя больше.
Когда весть о пленении девушки пришла в Дхун, Вайло сам подбросил ястреба в воздух. Птица, красивая самка весом с новорожденного младенца, обученная затворницами в их горной башне, умела пользоваться холодными воздушными потоками рассвета и сумерек и носила в себе наследственную память о городе Венисе. Теперь она уже должна быть там или даже лететь домой, освобожденная от доставленного на юг письма. Возможно, в этот самый миг холеные пальцы правителя гладят ее серые с белым перья, пока его помощник взламывает печать.
Взбудораженный этими мыслями, Вайло грохнул кулаком по двери, призывая Сухую Кость. Он больше не мог смотреть на эту девушку. Письмо он отправил до того, как познакомился с ней, и что сделано, то сделано. Он представлял себе дочь Исса совсем по-другому, но это еще не причина что-то менять.
Пока он ждал Сухую Кость, взгляд девушки жег ему спину. Она молчала, но он слышал, как покатилась по полу крышка от кувшина, выпавшая из ее руки. Призраки его внуков столпились в комнате, и он ожидал вот-вот услышать: «Дедушка, не отсылай меня прочь».
Клафф, войдя, только раз взглянул на Вайло своими голубыми глазами и тут же понял, что должен делать. Он подошел к девушке, схватил ее за руку и заставил встать.
— Возьми мясо и проследи, чтобы она его съела, — сказал Вайло, кивнув на поднос.
Клафф подвел девушку к столу и взял свиную ножку, легко удерживая свою спутницу одной рукой. Жалобно заскулила собака, когда он вместе с девушкой двинулся к двери.
На пороге девушка оглянулась, высоко подняв голову и ожидая, когда вождь на нее взглянет.
— Когда ты намерен убить Райфа Севранса?
Вайло перевел дух, внезапно почувствовав себя старым и усталым. Девушка, тоже измученная, с опущенными уголками рта ожидала ответа.
— Я не стану его казнить, пока ты не уедешь. — Собственные слова удивили его, и он добавил, придав жестокость лицу и голосу: — Даю тебе в том мое слово.
Девушка, пристально посмотрев на него, повернулась и вышла.
Ухватившись за стену из зеленого речного камня, Вайло выждал, пока не захлопнулась дверь. Он не думал, что она станет его благодарить, но отсутствие всякого ответа тронуло сердце холодом. Он был уверен, что нынче она больше не будет колдовать, но знал, что помешать ей не может. Преимущество было на ее стороне, как на стороне суллов в тот день у Кедрового Утеса.
Лучше всего поскорее сбыть ее с рук.
Через некоторое время он отлепился от стены и снял с собак их сбрую. Частью души ему хотелось подняться на три пролета, отделяющих его от комнаты Нан, и затеряться в ее пахнущих сеном объятиях. Нан хорошо его знает и даст ему всегдашнее, такое привычное и милое утешение. Но другая его часть просилась с собаками на волю, в пропахший рекой Ганмиддиш.
Никого не встретив, он пересек сени и вышел наружу. Сырой, с высокими потолками круглый дом освещали фонари, заправленные рыбьим жиром, от которых на стенах оседала сальная пленка. Вайло рад был уйти отсюда. Как только входная дверь закрылась за ним, он отпустил собак. В другой раз они бросились бы врассыпную, втягивая в свои мощные легкие запахи лис, зайцев и крыс, но в эту ночь держались поближе к хозяину. Вайло обругал их и велел поискать себе пропитание, поскольку он их кормить не намерен, но они все равно остались, и он махнул на них рукой.
Человек и собаки вышли на берег и весь остаток ночи смотрели на Ганмиддишскую башню.
* * *
Наемница сидела на стуле, хорошо освещенная настольной лампой, но Пентеро Исс видел ее как-то нечетко. Сначала он приписал это изъянам света из-за каких-то примесей в янтаре, но лампа чадила не больше, чем прежде, и он пришел к выводу, что Магдалена Тихая относится к числу невидных женщин.
Магдалена Тихая, или Крадущаяся Дева (известная под этим именем очень немногим людям на Севере, способным платить по сто золотых за голову жертвы), ждала, когда Исс заговорит. Лет ей было не то двадцать, не то тридцать, не то сорок, а волосы могли быть то каштановыми, то рыжими, то золотистыми в зависимости от игры света. О глазах Исс и вовсе не думал. Заглянув в них, когда открывал дверь, он не увидел там ничего, кроме своего отражения. Магдалена была стройна, но в теле, и невелика ростом, но с длинными ногами и осанкой высокой женщины. Или она и правда была высокой?
Она не была привлекательной, но Исса влекло к ней. В ней не было ничего отталкивающего, но что-то отталкивало его.
— Хорошо ли ты доехала из... — Правитель умолк, вспомнив, что не знает, откуда она приехала. Ходили слухи, что она живет здесь, в городе, но все слухи о Крадущейся Деве на поверку оказывались ложными.
— В эту пору года всякое путешествие, будь то короткое или длинное, утомительно, — не моргнув глазом, ответила девица.
Только голос в ней и поддавался какому-то определению, будучи красивым и мелодичным. Исс благосклонно улыбнулся, удовлетворенный и ответом, и тем, что нашел хоть какую-то зацепку.
Он и раньше, разумеется, имел дело с Крадущейся Девой, но не лично. Подробностями всегда занимался Кайдис Зарбина, имевший через сеть своих влажноглазых собратьев — жрецов, писцов, слуг, банщиков, посыльных и музыкантов — множество сведений о множестве жителей города. Встречаясь с Магдаленой в условленных местах, Кайдис передавал ей указания Исса и вручал плату — золотом, всегда золотом.
На сей раз Исс решил увидеться с ней сам. Это было нелегко, поскольку Крадущаяся Дева отзывалась на вызовы с неохотой, высоко ценя свою знаменитую неизвестность. Однако она все же явилась — через неделю после переданного ей приглашения.
Исс мог только догадываться, почему она решила прийти. Сначала он видел причину в том, что он правитель города и что таким, как он, не отказывают. Но теперь, в ее переменчивом как дым присутствии, он понял, что ошибался. Крадущаяся Дева пришла потому, что сама захотела.
— Не хочешь ли вина? Розовой наливки с гвоздикой?
— Нет, — ответила Дева с кажущейся беззаботностью, но ее мышцы напряглись, как у тундровой кошки перед прыжком.
Ну что ж. Исс уважал деловых людей, особенно женщин.
— У меня затруднение, Магдалена, — сказал он, вертя в пальцах обточенную кость собачника. — Есть одна семья, которую я хочу... устранить, но я не знаю точного расположения деревни, где они живут. Я имею об этом, скажем так, лишь самое общее представление благодаря одному из моих осведомителей. — Исс помолчал, ожидая какого-то подтверждения со стороны девицы, но не дождался и был вынужден продолжить: — Эта семья живет в крестьянской усадьбе в сутках езды на северо-восток от Иль-Глэйва. Мой осведомитель назвал мне три наиболее подходящие деревни. — Исс перечислил их. — Мне нужен человек, который побывал бы там и осторожно, очень осторожно поразведал, где эта семья живет, а после сделал все необходимое для ее устранения.
Наступило молчание. Исс, не привыкший долго ждать от кого-то ответа, начал чувствовать первые признаки гнева. Пусть Крадущаяся Дева самая искусная убийца на Севере и те, кто пользуется ее услугами, произносят ее имя почтительным шепотом, но он как-никак правитель Вениса. Он уже собрался отчитать ее, но тут она сказала:
— До Иль-Глэйва девять дней езды. Это будет стоить дороже обычного.
Исс почувствовал некоторое облегчение, но не подал виду.
— Разумеется.
— А сколько в этой семье человек?
— Не знаю точно. Мать и дочь — это наверняка. Быть может, есть другие дети.
— Неопределенность тоже имеет цену.
К этому Исс был готов.
— Я заплачу, сколько бы это ни стоило.
Крадущаяся Дева слегка шевельнула губами, прикрыв совершенно сухие зубы, и правитель чуть не попятился. Она начинала его раздражать. Ему стоило слишком большого труда смотреть на нее — все равно что изучать вид местности сквозь кривое стекло.
Многие полагали, что секрет ее успеха заключается как раз в ее внешности. Она ничем не отличается от других женщин. Когда она, совершив убийство, уходила из сельских усадеб, купеческих домов и дворцов, все принимали ее за служанку, посыльную, старую прачку, кормилицу или судомойку. В отличие от других убийц женского пола, которых на Севере можно было нанять за горсть золотых или рубин величиной с муху, Крадущаяся Дева на шлюху не походила. Она никогда не соблазняла мужчин, никогда не вонзала в них нож во время любовных игр, не пользовалась хитростью и красотой, чтобы проникнуть в запретные места, и не прятала кинжал за кружевным корсажем. Ей не было нужды прибегать к женским уловкам. Глядя на нее, все видели то, что ожидали увидеть: женщину, чье присутствие в этом месте вполне оправданно.
При этом она, конечно, была хитра, как лисица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107