— Простите меня, госпожа. Нервы совсем сдали.
Так вздрагивали от любого прикосновения некоторые собаки на псарне у ее отца. Собаки, которых часто били за трусость и глупость. Ангелина не успела подумать, слова сами сорвались с губ:
— Изгард тебя тоже бьет?
Эдериус долго молча смотрел на нее и только потом ответил:
— Госпожа, — лицо его было печально, лежавшая на колене рука приподнялась и опустилась снова, точно он хотел прикоснуться к Ангелине, но не посмел, — обещайте мне никогда не сердить короля. Постарайтесь не говорить ничего, что может огорчить или возбудить его, а если увидите, что Изгард разгневан, не подходите к нему и немедленно бегите к Герте.
— Но...
— Обещайте.
Ангелина никогда не видела Эдериуса таким серьезным и настойчивым. Это напомнило ей, как отец строго-настрого запретил во время верховых прогулок выезжать за границы поместья Хольмак. «На дорогах полно разбойников, — сказал он, — и я не желаю, чтобы моя любимая дочка рисковала своей бесценной жизнью».
Почему-то Ангелина не могла заставить себя посмотреть в лицо Эдериусу. Глаза защипало. Она опустила голову и прошептала:
— Обещаю.
Она знала, что не сможет выполнить свое обещание. В последнее время Изгард стал совершенно непредсказуем и сердится по всякому поводу. Он мог вспылить от любого, даже самого безобидного, слова, любого взгляда. Но Ангелине было приятно, что Эдериус заставил ее дать это обещание. Отец поступил бы в точности так же.
Эдериус поднялся:
— Прекрасно. А теперь вы должны уйти, миледи. Несколько минут назад я послал к королю и попросил его посетить мою палатку. Он сейчас будет здесь.
— Но...
— Никаких «но», Ангелина. Вспомните ваше обещание: ни в коем случае не сердить короля.
Ангелина прикусила язык. Эдериус поймал ее на слове. Но, взглянув на старика, она поняла, что ему не до шуток.
— Хорошо, я уйду.
Она подумала было, что надо взять такое же обещание и с узорщика, но не решилась и спросила только:
— А на тебя Изгард сегодня будет сердиться?
— Нет, — ответил Эдериус, — наоборот. Я только что нашел одну вещь, которая его очень обрадует.
— Какую?
— Узор, с помощью которого можно найти человека даже в полной темноте.
Ангелина зябко передернула плечами. Ей не понравилось выражение лица Эдериуса. Она надвинула капюшон на глаза и выскользнула из палатки.
По дороге к королевскому шатру она чуть не наткнулась на Изгарда. Он был буквально в трех шагах, но каким-то чудом не заметил ее. Король не видел ничего вокруг, взгляд его был обращен внутрь, в собственную душу.
Изгард оглянулся через плечо и заметил растаявший в темноте силуэт. В любое другое время он бы выследил и поймал неизвестного, выяснил бы, кто и зачем разгуливает по лагерю в столь поздний час. Но мелочи значили для него все меньше и меньше. Четыре часа король провел на военном совете, и все, что не имело прямого отношения к стратегии и тактике боевых действий, сейчас не занимало его.
* * *
Изгард откинул брезент и вошел в палатку Эдериуса. Каллиграф неподвижно застыл в золотистом круге света. Перо покачивалось в его руке. На какую-то долю секунды Изгард растерялся — таким слабым, изможденным выглядел узорщик. Неужели он всегда был таким бледным? А эти мешки под глазами — давно ли они появились? Изгард тряхнул головой, прогоняя прочь ненужные мысли, и спросил:
— Какие новости ты хотел сообщить мне, старик?
Эдериус подошел к своему столу.
— Я просмотрел старые манускрипты Гэмберона, сир, и нашел узоры, определенную последовательность узоров, которые позволяют выслеживать людей, находясь на значительном расстоянии от них.
— Каких именно людей?
— Тех, что проделывают рискованные эксперименты с красками и чернилами.
— Ты имеешь в виду писцов?
Эдериус покачал головой и пододвинул поближе к себе большую коробку с красками. Изгарду показалось, что старик пытается отгородиться от него, возводит защитные укрепления.
— Не всех писцов, сир, — ответил узорщик. — Только тех, кто распутывает старинные узоры и пробуждает к жизни силы чернил и пергамента.
— Ты о той девице?
Эдериус кивнул:
— Я уверен, что разыщу ее. Тот, кто хоть раз побывал по ту сторону пергамента, впредь всегда будет оставлять за собой особый след, сияние. Магическая сила выдает своего хозяина. Я увижу ее путь и нарисую его.
Вне себя от возбуждения, Изгард порывисто шагнул к писцу. Эдериус отшатнулся.
— Ты хорошо поработал, мой друг, — сказал Изгард. — Среди всей этой своры, что окружает меня, я только тебя люблю, только тебе доверяю.
Эдериус печально улыбнулся:
— Знаю, сир.
Изгард заметил, как затрепетало все тело старика, как старается он держаться подальше от своего повелителя. Неужели писец теперь всегда будет бояться его?
— Завтра я найду эту девушку, — услышал Изгард голос Эдериуса.
— И пошлешь к ней гонцов?
— Если она все еще в окрестностях Бей'Зелла.
— А если нет? Если гонцам уже не достать ее?
Эдериус сдернул покрывало, накинутое на Венец с шипами.
— Тогда я воспользуюсь другими средствами.
Глаза Изгарда были прикованы к Короне. Он забыл все сомнения, все заботы о здоровье и состоянии Эдериуса.
— Ты не только гонцов можешь подчинять своей воле и обращать в чудовищ?
— В Короне с шипами заключены и другие демоны, куда более страшные, чем те, которых я напускаю на гонцов.
— Какие?
— Глотуны.
Глотуны — воплощение зла, исчадия ада. Эдериус подробно описал их — и Изгард содрогнулся.
— Убей ее как можно быстрей, но будь осторожен. — С этими словами король покинул палатку узорщика. Холодок ужаса, который он ощутил во время рассказа Эдериуса, проник в легкие Изгарда и обратил в белое туманное облачко выдыхаемый им воздух.
* * *
Тесса шла и шла, пока не заболели ноги, не одеревенели мускулы, а темнота не сменилась предрассветной мглой. Она не знала, куда и зачем идет. Несколько раз ее окликали какие-то люди, в основном мужчины, но в общем жители Килгрима не беспокоили одинокую путницу. Наверное, она мало чем отличалась от них. Ее плащ волочился по земле, платье было разорвано, а левое плечо она в давке у выхода из гостиницы до крови ободрала о торчавший из двери гвоздь.
Килгрим оказался мрачным сырым лабиринтом. Вода бурлила в дренажных канавах, пересекавших булыжные мостовые; влага оседала на стенах; с крыш и труб капало. Стоило Тессе зайти под арку, на спину ей обрушивались потоки мутной жидкости; каждая выбоина на дороге превращалась в глубокую лужу.
Дождь моросил по крайней мере до полуночи. Сначала Тесса радовалась этому: холодный душ немного освежил ее, улицы опустели. Но потом она промокла и озябла. Тесса уже собиралась отправиться на поиски какого-нибудь укрытия, но тут дождь перестал, решимость ее иссякла, и она бесцельно побрела дальше.
В какой-то момент она обнаружила, что стоит рядом с той самой гостиницей, в которую привела их Виоланта Араззо. Теперь в здании было очень тихо, все огни потушены. Тесса подошла к двери и хотела было постучать, но почувствовала запах фиалок. Прошло несколько часов, а в воздухе до сих пор пахло духами Виоланты. Непонятная нерешительность напала на Тессу, она повернулась и зашагала прочь.
После этого она придумала новую игру — все время идти по новой улице, не повторяться и ни в коем случае не возвращаться той же дорогой, что пришла. Тесса так увлеклась, что несколько раз, лишь бы не нарушить правила, не позволяла себе уклониться от встречи с подозрительным прохожим.
Постепенно правила усложнялись. Теперь Тесса стала считать шаги и запретила себе проходить под арками.
Она понимала, что ведет себя как сумасшедшая, но не могла и не хотела остановиться. Игра помогла ей забыться, отвлечься от мыслей о Райвисе.
Райвис. Тесса наугад свернула в переулок, хоть и опасалась, что он кончится тупиком. Нет, она не будет думать о нем.
У Тессы запершило в горле, она прокашлялась и углубилась в переулок. Игра вновь захватила ее.
Рана на плече ныла все сильней, и Тесса старалась двигаться перебежками между двумя приступами боли. Почему-то чем светлей становилось на улицах, тем быстрее она шла. Теперь она сворачивала не на каждую улицу, а выбирала самые узкие, извивающиеся между поросшими мхом стенами; ныряла в самые темные переулки, точно убегала от рассвета.
Но на этот раз она действительно уперлась в тупик; стена высотой в два ее роста преграждала путь. У Тессы упало сердце. Игра проиграна. Ей придется — в нарушение всех правил — вернуться той же дорогой.
Тесса прислонилась к стене и, медленно сползая по ней, опустилась на землю. Ныла каждая косточка, каждая мышца на спине, ногах и руках. Снова заболело горло, и, сколько она не пыталась прокашляться, ничего не помогало.
Небо светлело с каждой секундой; свинцово-серые тучи плыли по нему, подгоняемые ветром. Похоже, опять собирался дождь. Тесса невесело усмехнулась. Матушка Эмита не зря говорила, что Мэйрибейн — мокрое и унылое место.
Тесса прижала колени к груди, вздохнула. Что же ей теперь делать? Игра окончена, скоро рассветет. Надо уезжать из Килгрима. Здесь небезопасно. Тессу начинала бить дрожь, сухой кашель сотрясал тело.
Что сталось с Райнисом, как он?
Тесса прижала ладонь ко лбу. Все произошло слишком быстро — в залу гостиницы ворвались вооруженные люди, стали спрашивать, где сейчас Райвис Буранский; потом на пороге появился он сам — и первым делом предупредил об опасности Виоланту Араззо. У Тессы комок стоял в горле. Райвис беспокоился о Виоланте, а не о ней.
Тесса пожала плечами. А чего она, собственно, хотела? Они с Райвисом знакомы всего несколько недель. Судя по поведению Виоланты, она знает Райвиса много лет. У них была назначена встреча в Майзерико. И потом — Виоланта настоящая красавица... Тесса покачала головой. С такой женщиной ей тягаться не под силу.
Недовольная оборотом, который приняли ее мысли, Тесса заставила себя подняться на ноги. Как бы то ни было, ей надо на Остров Посвященных.
Тело точно свинцом налилось. Плечо будто рвали на части раскаленными щипцами. Тесса только сейчас почувствовала, что промокла до нитки и замерзла как цуцик. Она окинула взглядом пустой переулок. Надо идти. Надо где-нибудь поесть, обсушиться и найти проводника до Бэллхейвена. Райвис прекрасно обойдется и без нее. Расправиться с шестью, пусть и вооруженными, головорезами — ему раз плюнуть. И потом — с ним теперь Виоланта.
Тесса нащупала болтавшийся на поясе кошелек. Не годится выставлять напоказ все свое богатство. Она достала одну серебряную и две золотые монеты и засунула глубоко за вырез платья. Этот разумный поступок успокоил Тессу. Она окончательно пришла в себя и решительно зашагала по переулку, смело нарушив правила игры.
22
Сандор, Повелитель Рейза, расхохотался. Не прошло и секунды, как его свита тоже покатывалась со смеху. Но стоило ему замолчать, их улыбки тут же увяли.
— Уж не хочешь ли ты сказать, Кэмрон Торнский, что моя армия, мои рыцари и стратеги не справятся с королем Гэризона?
У Кэмрона вспотели ладони. Свита Сандора — рыцари, генералы, лорды и священники — ждали его ответа. Кэмрону пришлось добиваться аудиенции целую неделю — и наконец Повелитель соблаговолил назначить ему встречу. Кэмрон тщательно продумал каждое свое слово, каждый жест. Брок Ломис стоял за спинами придворных, готовый, если понадобится, засвидетельствовать его рассказ. Другие люди из их отряда остались на улице.
— Да, сир, — подтвердил Кэмрон, — боюсь, что не справятся, сир. — Он спохватился и поспешил исправить промах: — Не поймите меня превратно, сир. Просто я видел Изгарда в деле — я сражался с его солдатами. Они не похожи на людей. Гонцы, они...
— Гонцы — что? — весело спросил Сандор и обвел взглядом придворных, словно приглашая их посмеяться остроумной шутке.
— Они — чудовища, — выговорил Кэмрон. Придворные примолкли.
Сандор смерил Кэмрона взглядом и задумчиво пощипал свою аккуратно подстриженную бородку.
— Ты не сказал мне ничего нового, Торн. Я уже получил сообщения из города, носящего твое имя. У меня есть полный список грехов Изгарда. Я знаю, что его люди разводили костры и бросали в них женщин и детей. — Сандор остановился. Он больше не обращал внимания на придворных, его синие глаза неотрывно смотрели на Кэмрона. — Именно поэтому я решил остановить его. Поэтому завтра мое войско — и я лично — выступаем в поход.
В зале стало очень тихо. Придворные неловко переминались с ноги на ногу. Кэмрон окинул взглядом Зал Королей Мир'Лора. Зажженные канделябры с таким количеством подвесок, что напоминали развесистые грушевые деревья, освещали стены и темно-синий потолок. По этому искусственному ночному небу двигались звезды, кометы, луны и таинственные крылатые существа. Пол был похож на каменное лоскутное одеяло. Кварц, гранит, мрамор, слюда, сланец, оникс — образчики всех добываемых в Рейзе горных пород — сверкали под ногами Кэмрона.
Он вдруг почувствовал, что устал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99