Отгоняя ненужные мысли, он решительно повернулся к Кэмрону и заставил себя сосредоточиться на их беседе. Прежде чем высказать собственное суждение, ему необходимо было кое-что прояснить.
— Когда я впервые увидел гонцов в кабинете отца, они показались мне настоящими чудовищами. — Он неуверенно передернул плечами. — Но все произошло так быстро... У меня сердце рвалось из груди, руки тряслись, я практически ничего не соображал. А потом я увидел... — Он покачал головой и провел рукой по волосам. — Потом я увидел отца — и ничто больше уже не имело значения.
Кэмрон Торнскнй выглядел еще хуже, чем во время их последнего свидания. Волосы висели космами, глаза были окружены темными кругами, а одежда мешком висела на исхудавшем теле. Райвис видел, что этому человеку действительно плохо, но не испытывал к нему жалости. Его мир был жестоким миром: в нем умирали люди, лгали друзья, а родные были готовы предать тебя в любой момент. Да, отец Кэмрона был варварски зарезан в собственной постели, но во многих отношениях это — далеко не худшая смерть. Кэмрон был единственным сыном единственного сына. Братья, кузены, дядюшки и мачехи не будут оспаривать его права на унаследованное богатство. Наследство его и только его. Так что с этой точки зрения Кэмрон Торнский куда счастливей его, Райвиса.
Райвис провел языком по рубцу на внутренней стороне губы. Почему-то он вдруг явственно ощутил жесткость и выпуклость шрама. Он сделал над собой усилие и спокойно продолжал:
— Я хочу знать подробности, все, что ты сможешь припомнить. На кого они были похожи, как себя вели, как пахли.
При слове пахли Кэмрон вздрогнул.
— Господи! — Марсель за своим столом атласного дерева зашелся от возмущения. — Зачем же такие бестактные вопросы? Лорд Кэмрон и без того расстроен.
Райвис сжал кулак — да так, что заскрипели кожаные перчатки.
— Слушай, Марсель, занимайся своими подсчетами и не суйся, куда не просят.
Марсель хотел было возразить, но Кэмрон жестом остановил его:
— Все в порядке, Марсель. Полагаю, если наш друг и склонен к праздному любопытству, он понимает, что здесь оно в высшей степени неуместно. — Он повернулся к Райвису. — Не так ли?
Райвису дела не было до тона Кэмрона — и все же он с неудовольствием отметил его.
— Вчера ты сказал, что гонцы напоминали животных. Что ты имел в виду?
Кэмрон провел рукой по лицу.
— Ну, эти зубы, десна... — Он судорожно пытался вспомнить подробности, потом сокрушенно покачал головой. — Они были в тени, я не смог разглядеть... но запах...
— Какой запах?
— Животный. Воняло, как в конюшне, когда жеребится кобыла, — кровью, потом, мокрой шерстью. Острый запах возбужденного зверя. — Кэмрон посмотрел на Райвиса. Взгляд его серых потускневших от слез глаз был тверд и решителен. — А почему это так важно?
Райвис оглянулся на Марселя. Банкир был ужасно занят — точнее, притворялся занятым. Он деловито перебирал бумаги, макал перо в чернильницу, старательно морщил лоб. Ну просто актер из погорелого театра.
Райвис наклонился к Кэмрону и понизил голос почти до шепота:
— Прошлой ночью, когда мы с Тессой расстались с Эмитом, на мосту Парсо на нас напали два человека. И еще минимум по двое караулили на каждом конце моста. Если бы нам не удалось сбить их со следа, прыгнув в реку, вряд ли я сейчас сидел бы здесь и наслаждался твоим обществом.
Кэмрон кивнул. Казалось, эта новость ничуть не удивила его. Марсель перестал выло притворяться, что занят своими расчетами, но взгляд Райвиса заставил его вновь уткнуться в бумаги.
— Ни разу в жизни я не сталкивался с такой бешеной, дикой силой, — продолжал Райвис. — Понадобилось все мое искусство, чтобы справиться с ними. Они набрасывались на меня снова и снова. Одного я раз двенадцать ударил ножом в грудь, и только тогда он наконец упал мертвым. Но после этого черты его начали меняться. Он опять стал похож на человека. Пахли же они оба действительно как разъяренные звери.
— Ты обучал их, — с кривой усмешкой заметил Кэмрон, — твоя работа.
Райвис впился зубами в шрам, как другие люди кусают губы, чтобы с них не сорвались опрометчиво резкие слова.
— Да, я обучал их. И засаду они устроили точно по моему рецепту — двое ждут жертву в укрытии, остальные перекрывают пути к отступлению. Но это были не мои люди. Я учил солдат убивать быстро и без лишней суеты, отступать, если кто-то из них ранен, и всегда сохранять хладнокровие. А они... они жаждали крови и не желали отступать, не удовлетворив эту жажду. — Райвис говорил нарочито бесстрастным тоном, хотя по спине у него прошел холодок.
— И к какому же выводу ты пришел? — Кэмрон пытался скрыть заинтересованность под маской безразличного презрения.
— С ними что-то сделали, как-то изменили их человеческую природу. Возможно, это было сделано с помощью колдовства.
Марсель подавился берриаком.
Кэмрон едва заметно кивнул.
Прошло несколько томительных секунд. Марсель Вейлингский зашелся в кашле. Райвис Буранский и Кэмрон Торнский мерили друг друга глазами. Погас один из фонарей. Янтарно-желтый абажур стал черным от дыма, а потом темная струйка поднялась к потолку. Ртутные часы Марселя оттикали час, и молоточек ударил по чугунному колокольчику. Раздался странный звук — не глухой и не звонкий, а так, нечто среднее.
Наконец Кэмрон заговорил:
— Я расскажу тебе, что увидел после того, как позаботился о теле отца. Я пошел в казармы посмотреть, кто из нашей охраны уцелел. Но мне пришлось считать не живых, а мертвых. — Кэмрон, не отрываясь, смотрел на Райвиса. Взгляд его оставался твердым, но голос дрогнул. — Погибло не меньше двух дюжин солдат. Это были хорошие люди. Я считал их своими друзьями. Некоторые были мне как братья. Один когда-то учил меня ездить верхом. И все они дорого продали свою жизнь. Никого не удалось убить с одного удара. Стены были забрызганы кровью, и по ним были размазаны мозги. А на полу валялись разрубленные платья, и кишки, и клоки выдранных волос. Мне случалось бывать на поле боя. Я знаю, что такое смерть. Но это... — Кэмрон отвернулся, — это было побоище, а не битва.
Райвис прикрыл глаза. Ему впервые стало жаль Кэмрона. Он знал, каково это — терять людей, бок о бок с которыми провел не один год. И однако он ничем не выказал своего сочувствия. Опыт подсказывал Райвису, что не это нужно Кэмрону Торнскому.
— Такую же картину я видел прошлой ночью. Гонцы зарезали владельцев постоялого двора, где мы остановились.
— При чем же тут колдовство? — вмешался Марсель. — Ведь известно же, что гэризонцы не лучше животных.
— Но это не мешает вам брать их деньги. — Кэмрон опередил Райвиса, который хотел сказать то же самое.
Марсель поднялся из-за стола.
— Господа, — произнес банкир с истинно банкирским достоинством. — Я вижу, что эмоции ваши вышли из-под контроля, а воображение разыгралось. Полагаю, мне лучше покинуть вас на некоторое время. Возможно, позже мы сможем спокойно сесть и обсудить все как разумные, образованные люди. — Он поклонился сначала Кэмрону, потом Райвису, собрал бумаги и выплыл из комнаты, высоко держа голову.
Когда дверь за ним захлопнулась, Райвис повернулся к Кэмрону:
— Сколько он получит с этой сделки?
— Сорок процентов.
— Сорок? — Райвис покачал головой и рассмеялся. — Изгард платил ему десять.
Кэмрон не сразу понял его, но потом сообразил, о чем речь, и улыбнулся.
Райвис взял графин с берриаком со стола Марселя и наполнил их с Кэмроном бокалы до краев.
— Беда в том, — сказал он, протягивая Кэмрону его порцию, — что я не понимаю, с чем мы имеем дело. Это-то меня и пугает больше всего. Я обучал людей Изгарда и вербовал наемников для его армии, но к событиям последних дней я отношения не имею. Там, в Вейзахе, кое-что приводило меня в недоумение. И теперь я пытаюсь свести все воедино.
Кэмрон кивнул:
— Когда, по твоему мнению, Изгард собирается напасть на Рейз?
— При первой же возможности. — Райвис сделал большой глоток берриака. С уходом Марселя он почувствовал себя свободней, хотя не исключал, что банкир подслушивает под дверью. — Он не может тянуть время. Землевладельцы и военачальники ждут от него немедленных действий. Он должен воевать и одерживать победы, должен доказать, что он Изгард-завоеватель, только таким путем гэризонский король может удержаться на троне.
Кэмрон больше не изображал равнодушное презрение к собеседнику. Он наклонился к Райвису:
— Но почему ты так уверен, что он не выступит сначала против Бальгедиса? Изгарду нужен морской порт, а там их не меньше дюжины.
— По двум причинам, — ответил Райвис. — Во-первых, ни один из портов Бальгедиса не дает доступа к Бухте Изобилия и Галфу А захватив Бей'Зелл, он расчистит путь не только на север, но и к теплым южным и дальневосточным проливам. Во-вторых же, я думаю, что Изгард заключил соглашение с герцогом Бальгедиса о том, что, пока его страна сохраняет нейтралитет, Гэризон не тронет ее.
— Откуда тебе это известно?
— Мэйрнбейнский бриг бросил якорь у побережья Бальгедиса. Рыбаки видели, как к нему пристала лодка с гэризонскнми солдатами. Они поднялись на борт корабля.
Кэмрон откинул со лба прядь волос цвета темного золота.
— Но ведь не исключено, что бальгедийцы ничего не знали об этом.
— Исключено. — Райвис допил вино, встал и принялся расхаживать по комнате. — Все они знали. Хуже другое. На корабле был поднят мэйрибейнский флаг. Значит, Изгард договорился с обоими. И я очень сомневаюсь, что Мэйрибейн намерен соблюдать нейтралитет. Они жаждут рейзской крови. Их всегда возмущало, что за доставку товаров на континент они вынуждены платить дань Рейзу. На прошлой неделе Бей'Зелл удвоил расценки, а не заплатив, ни один мэйрибейнский корабль не может войти в Бухту Изобилия. Значит, теперь Мэйрибейн ищет способа отыграться. Ну а Изгард, не долго думая, обещал, что после захвата Бей'Зелла он уменьшит пошлину. Поэтому Мэйрибейн, чтобы помочь Гэризону, подтягивает силы из Хэйла в Килгрим. Это же проще простого.
Продолжая говорить, Райвис немного раздвинул жалюзи — посмотреть, что делается на улице. Двое людей Кэмрона в зеленых с серебром туниках дежурили на противоположной стороне, не сводя глаз с дома Марселя. Райвис окинул взглядом соседние здания, подъезды, переулки, ставшие таинственными в сумерках фигуры прохожих. Ничего подозрительного. Однако на обратном пути к дому матушки Эмита он не застрахован от неприятных встреч. Он не имеет права рисковать. Не имеет права привести гонцов к двери старушки. Кроме того, там осталась Тесса, а с каждым часом ее безопасность значила для Райвиса все больше и больше. Он уже раскаивался, что при Марселе упомянул об их совместном походе к Эмиту.
Райвис закрыл жалюзи.
— Марсель показывал тебе картины, которые отдал ему на хранение помощник Дэверика?
— Да, я как раз разглядывал их перед вашим приходом, — ответил Кэмрон. После второго бокала берриака на щеках его появился румянец, но глаза по-прежнему оставались тусклыми. Он казался бесконечно усталым, и державшая бокал рука дрожала. Похоже было, что он не спал несколько дней.
— И что ты о них думаешь? — Райвис не хотел этого, но против его воли вопрос был задан почти участливым тоном.
Кэмрон коротко глянул на него, и Райвис тут же пожалел, что позволил себе размякнуть.
— Думаю, что это красиво, — холодно сказал Кэмрон. — Мне случалось видеть картины, выполненные монахами с Острова Посвященных, но они были менее проработанными, менее выразительными.
— Где ты их видел?
— У моего отца есть... — Кэмрон осекся, — была одна такая картина. Она висела на стене в кабинете. Много столетий назад в замке Бэсс останавливался старый узорщик. В благодарность за гостеприимство он оставил хозяевам свою работу. Конечно, ему далеко до тех, что я видел прошлым вечером, и краска местами положена так густо, что на картине оседает пыль, точно на статуе. Но отец любил этот узор.
Райвис наконец решился:
— Я думаю, узоры Дэверика имеют некоторое отношение к событиям последних двух дней. Похоже, Изгард изобрел какой-то новый трюк. В лучшем случае мы уже видели самые страшные его последствия.
— А в худшем?
— Да поможет нам всем Господь.
Райвис двинулся к двери. Ему вдруг страстно захотелось вернуться к Тессе.
— Прошу извинить меня, — сказал он, — но я вспомнил, что должен быть в одном месте...
— Должен вернуться к женщине с рыжими волосами? — перебил Кэмрон. — К женщине, у которой такой странный мелодичный голос?
Райвис постарался скрыть удивление:
— Да, я должен нанести ей визит. А что такое?
— Она как-то замешана во всем этом, не так ли? — Кэмрон взглянул на Райвиса с неожиданной проницательностью. По-видимому, хотя Райвис пытался притвориться невозмутимым, он чем-то выдал себя. Во всяком случае, Кэмрон добавил: — Ну же, признайся. Ведь совершенно очевидно, что она не из Бей'Зелла.
Любопытство его почему-то раздражало Райвиса. Он сменил тему:
— Слишком многих вещей я пока что не знаю или не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99