Ветер - ледяной ветер ночи - тронул тело Дмитрия, пройдя сквозь легкую летнюю одежку. И странный привкус болотной тины оставил он на его губах.
«Господи, - подумалось ему поверх сна. - Но это же потом было... Я не тогда тонул в трясине... Позже, много позже - когда бежал из Раздайских лагерей... А сейчас мне пятнадцать лет, и я пришел на ночной вокзал продать душу Грустному Богу...»
Мысли его путались, как это всегда бывает во сне.
А локомотив надвигался - черный и жутковатый. Какая-то своеобразная мелодия проскальзывала в лязге его колес и вздохах-свистках железного нутра. Один лишь вагон был прицеплен к нему. Старинный пассажирский вагон с выбитыми кое-где окнами, пропитанный запахом давным-давно - века назад - сожженного в топках древних паровозов угля... Лязгая все глуше и продвигаясь все медленнее, пришедший из сна поезд навис над Дмитрием. Остановился. Замер.
Бесконечно долго длилась гулкая тишина, разлившаяся над этим призрачным миром. Потом неспешно отворилась дверь кабины машиниста и так же неторопливо появилась из нее угловатая, в старинной кожаной куртке фигура.
Дмитрий мучительно пытался разглядеть его лицо.
Машинист поезда снов спустился на несколько ступеней и протянул вперед руку.
- Давай свой билет, мальчик. Ты не передумал?
Спохватившись, Дмитрий рывком протянул ему то, что сжимал в вспотевших ладонях. И только тогда, когда это перешло из рук в руки, осмелился взглянуть на тускло блеснувшую в желтом масляном отсвете прожектора вещицу. Амулет он узнал сразу. И окончательно понял, что видит сон.
- Поднимайся в вагон, мальчик... Голос бога был полон понимания.
- Садись на любое место. Там полно свободных мест... Только поторопись. Я никогда не жду.
- К-куда мы поедем? - запинаясь, спросил Дмитрий.
- Ты же хотел продать душу в обмен на иные места, мальчик? Вот туда ты и попадешь. В иные места... Собственно, других для тебя больше уже никаких и не будет... Поторопись...
- С-спасибо, - уж как-то совсем по-детски сказал Дмитрий.
Подбежал к вагону. Ухватившись за поручни, вбросил себя в тамбур.
Лязгнули чугунные сцепки. Пол дернулся у него под ногами.
И он проснулся в душной, прогретой его переносной печкой подсобке ресторана базы «Снежная». На Терранове.
Некоторое время Шаленый пребывал в тоскливом ступоре. Потом ощущение реальности окружающего взяло верх над сонливой маетой.
- Гос-с-споди, и приснится же такое!.. - пробормотал он. - Какого черта я не выключил печку эту?..
Ответа на этот вопрос Шишел не нашел, а потому только лишь еще раз энергично потряс головой, нащупал выключатель нагревателя и усмирил разбушевавшуюся печурку. Пинком отворил пошире дверь. Хлынувшие в открывшийся проем струи прохладного, с ароматом хвои воздуха слегка приободрили его.
- Ерунда! - пробормотал он. - Бред собачий... Никогда и никому душу я не продавал... И вокзал тот... Действительно, как-то, мальцом еще, забрел на него ночью... Помнится, испугался здорово чего-то. Чего - уже не помню...
Переведя взгляд на пол под ногами, он вдруг увидел причину, породившую, по всему судя, докучный морок. Разумеется, это было зловредное сочинение Фила Исмаэлита. Именно там, на задуманной, как всегда, наугад странице он прочитал эти, так напомнившие ему далекое прошлое слова «иные места»... Он подобрал книгу с пола, привычным уже движением открыл на запомнившемся месте и хмуро по второму заходу прочитал очередное откровение Судьбы
«Не потому вовсе тоскует душа человеческая по чужим краям и местам иным и странным и томится в местах родных и исполненных удобств и комфорта, что пресыщается она теплом родного очага, - учил добродетельный Бон-ни Пиз тех, кто хотел у него хоть чему-то учиться, - а потому, - говаривал он, приободрив себя кружкой доброго эля, - что пришла она в этот мир из этих иных мест и в иные и странные миры удалится, когда придет ей на то срок...»
Благие эти поучения Злобный Свистун Грогги иначе как бредом и маразмом не именовал и, укрепив душу свою щедрой - за счет заведения - толикой джина, говаривал, что манят нас места иные не чем иным, как просто-напросто надеждой найти отдохновение от истомивших наши души забот мирских и от намозоливших нам глаза рож, по необходимости нас окружающих. «Но нет нигде такого убежища. И не будет его никогда, - добавлял он при этом, - потому как, дорогие друзья мои, каждый из нас тащит на своей душе положенный ему с рождения груз забот и страданий, подобно тому, как почитаемая лягушатниками за лакомство садовая улитка тащит на себе свое собственное жилище И никуда не уйти нам от себя. И потому именно мечта свершившаяся всегда несет нам разочарование, а слово изреченное оборачивается ложью. А оттого дух наш, не желающий с тем мириться, и помещает царство мечты во времена далекие и места иные, чем те, что населены нами и нам подобными, за грань нашего бытия...»
Шишел с треском захлопнул книгу и запустил ее в угол. Помянул недобрым словом того дурня, который снабдил его этаким чтивом, прошел в кухонный отсек и сунул голову под кран, забыв, что крутить его бесполезно: подача воды, как и все остальные коммуникации «Снежной», была перекрыта. Пришлось вылить на голову бутылку холодной водки - стараясь, чтобы больше по усам текло и меньше в рот попадало.
Холодная струя, однако, вернула ему вкус к жизни, и, приведя себя в порядок, он сверился с часами и решительно двинулся в зал.
***
Гай все-таки задремал на посту Бог его знает, почему посреди дня зыбкий нервный полусон-полудрема сморил его Притулившись в удобном кресле, он лишь в самый последний момент краем уха услышал шаги приближающегося Шишела и, встрепенувшись, поднялся ему навстречу. Сон сразу как рукой сняло.
- Кажется, я заработал пару нарядов вне очереди, - виновато улыбнулся он, протирая глаза.
Уж он-то знал, по опыту Седых Лун, что за сон на посту можно схлопотать как минимум фонарь под глаз. Но Шишел был благодушен.
- Продолжайте, рядовой, как там тебя? Дансени, - прогудел он. - Словом, можешь кемарить дальше. Моя вахта.
- Кажется, я свою норму уже набрал… - отмахнулся от соблазнительного предложения Гай. - Так что лучше составлю тебе компанию...
- Ну что ж, - хмыкнул Шаленый. - Оно и верно - веселее как-то будет.
Какое-то время они бродили по залу, поглядывая за окна и рассматривая миниатюрные изваяния богов Пестрой Веры, расставленные на настенных полках и в небольших нишах Перед одной из этих фигурок Шишел задержался. Ему снова припомнился его стремный сон, и он, пощелкав зажигалкой, скормил огню пару федеральных баксов - на алтаре Донгин-Донга - Грустного Бога Иных Мест.
Чтоб не травил душу.
Гай остановился позади него, молча наблюдая за этим мини-жертвоприношением.
- Послушай, Дмитрий, - начал он осторожно, - Как вышло, что ты сидишь здесь на полной мели?
- А где ты мне прикажешь быть? - с досадой в голосе вопросом на вопрос ответил Шаленый.
Взгляд его, полный тоски, сосредоточился на трепетном огоньке, на глазах тающем по краям миниатюрного алтарика.
- Ходили слухи... - все так же осторожно продолжил Гай,- что... Да какие там слухи - вся, извини меня, Фе­дерация год целый на ушах стояла после того, как ты с компанией угнал с Квесты какой-то доисторический звез­долет. Или что-то в этом духе... Об этом только и жужжали... Что, врут?
- Да нет, не врут...
Шишел подхватил со стола непочатую банку пива и откупорил ее.
- И правда, что командовала кораблем какая-то само­званая принцесса?
- Принцесса Феста. Это точно. А вот насчет самозванст­ва... Если разобраться, так все принцессы, принцы, короли, императоры и подобная публика - чистые самозванцы. Если не сами, так их предки. Родоначальники... Но про Фесту ты меня не расспрашивай - мы с ней друг друга обходили за три версты. Чувствовали, что характерами не того... Не сходимся... Тебе про нее лучше бы Клайд рас­сказал. Клайд Ван-Дейл, вроде как друг ее...
- То правда был Корабль Предтечей? Шаленый тяжело вздохнул и отхлебнул толику янтар­ного напитка.
- Знаешь... Темное дело-то было. Да темным и оста­лось... И рассказывать о том стремно...
Об этом действительно стремно было рассказывать.
Что и как можно было рассказать о многих и многих месяцах, проведенных в нутре громадного, по своей воле блуждающего по Космосу чужого, до предела чужого и чуждого всему человеческому корабля? Как рассказать о тех странных краях, в которых пришлось побывать за эти неполных два года локального времени?
- Был. Был он - корабль этот клятый,- признал Ши­шел.- Всякого, скажу тебе, натерпелись, прежде чем...- Тут он снова отхлебнул пива и только после довольно дол- -гой паузы продолжил:
- С Квесты этой... С Малой Колонии мы тягу очень вовремя дали. Но экипаж тот, что был подготовлен как раз на Квесте, знал о Большом Космосе в основном только то, что он большой...
Шишел был не совсем справедлив к пилотам древнего звездолета. Квеста, в конце концов, не была такой уж ды­рой, в которой нельзя было бы найти полудюжины клас­сных пилотов-дальнобойщиков. Тамошний диктатор Сво­бодного Лесного Народа положил две трети своей жизни и сгноил половину своих подданных для того, чтобы найти в чертовой чащобе плато Капо-Квача и выкопать из древних напластований звездолет Предтеч. Или, быть может, не Предтеч, а кого-то другого, столь же древнего... Он скупил лучшие головы Квесты - и не только Квесты,- чтобы по­нять его устройство и принцип действия. Он заплатил чу­довищные деньги инженерам, которые в глубокой тайне адаптировали негуманоидную технику к системам контроля и управления, разработанным людьми и для людей.
Единственное, чего ему не удалось - это обеспечить корабль командой, в которой хоть один человек имел бы малейший опыт вождения космических судов, построенных не людьми много тысячелетий назад. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, более или менее удачно войдя в подпространство прямо в атмосфере над столицей Малой Колонии - номер, который никому до сих пор так и не удалось повторить,- «Хару Мамбуру» вынырнул из него совсем не там, куда целил. Некоторым извинением такой промашки можно было считать крайнюю спешку, в которой новоиспеченным звездоплавателям пришлось ретироваться со ставшей для них крайне негостеприимной Квесты.
- У меня глаза на лоб так и вылезли,- рассказывал Шишел, с горькой миной рассматривая опустошенную явно раньше времени банку.- И не у меня одного...
- Ну, это типичное,- успокоительным тоном отозвался Гай.- После Скачка всегда так - и мутит тебя, и тошнит и вообще жить не хочется... Последействие.
- А то б тебе! - возмущенно возразил Шишел.- «По­следействие»... Похмелиться малость - и нет тебе никакого последействия... Там куда похлестче жуть получилась...
Жуть получилась и вправду куда как похлестче постпе­реходной депрессии. Заключалась она в том, что вопреки всему, что было известно роду людскому о физике подпространственных Скачков, стартовав из фазы газообразной, финишировал звездолет Предтечей в фазе жидкой - в толще океана некой землеподобной планеты, о которой ни астрономы, ни разведчики-изыскатели и слыхом не слыхивали.
Собственно говоря, члены экипажа «Хару Мамбуру» могли бы считаться первооткрывателями еще одного пригодного для заселения Мира, если бы кто-нибудь из них мог хотя бы предположить, в какой части Вселенной этот Мир находится.
- Представляешь, что мы почувствовали, когда вместо того, чтобы оказаться где-то в окрестности Бетельгейзе, мы очутились в километре под поверхностью идиотского океана, набитого такой живностью, какую даже бывалые нарки в бреду не видали...
Насчет километровой глубины Шишел, конечно, преувеличивал. Прозрачная пропасть, в которой неожиданно материализовался звездолет, была насквозь пронизана лучами местного солнышка, и на экранах внешнего наблюдения отчетливо просматривалась поверхность океана, тускло мерцающая в высоте. И высота эта только казалась безмерной.
Что касается живности, то она далеко не сразу дала о себе знать. Появление древнего звездолета из недр подпространства сопровождалось эффектами, напоминавшими небольшой подводный ядерный взрыв, - ударной волной, дьявольской вспышкой света и бог знает чем еще Все это мало способствовало немедленному проявлению интереса со стороны обитателей морских глубин к источнику всей этой кучи неприятностей.
- Но, разрази меня гром, - с удивлением в голосе продолжал Шишел. - Предтечи свою посудину сработали на совесть. Кораблик не только не развалился к едрене фене, как это с любым другим непременно случилось бы, но даже не протек! Мало того - он даже тонуть не начал!
Что верно, то верно. Тонуть «Хару Мамбуру» не тонул
Но и всплывать не думал.
Экипаж его довольно долго пребывал в состоянии тупого созерцания бездны в окнах голографических экранов. Потом Шишел ошалело спросил:
- Слушайте, дедруги... К-как отсюда выбираться-то будем?
Штурман зло покосился на него из своего кресла.
- Если мы запустим атмосферные движки, - сухо объяснил он, - то я за последствия не отвечаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68