Разбираться в этом подробнее не было времени. Он вспомнил о заговоре и о похвальбе Джерода Эсабиана относительно его отца. Надо уходить — и быстро.
Но он задержался еще на мгновение, продолжая смотреть ей в глаза. Секс никогда прежде не стеснял его свободы. Но Вийя не знатная дама — в определенном смысле она его враг, потому что ведет эту игру по другим правилам.
Он сознавал, что их встреча не останется без последствий. Но эта мысль, подогретая остаточным пылом, не тревожила, а доставляла удовольствие.
— Почему ты не хотела говорить со мной о Маркхеме? — спросил он.
— Потому что тот, каким мы его знали, и тот, каким он был на самом деле, были разные люди, — тихо, почти шепотом, ответила она. — Какой же толк от разговоров?
Он не мог оторваться от ее глаз, от выгнутых век, от радужки, такой черной, что она сливалась со зрачком. Ему снова показалось, что гравиторы отказали, и он сделал глубокий вдох, чтобы утвердиться на месте.
— Толк такой, что мы продлили бы его жизнь, вспоминая о нем. Ты бы добавила свои воспоминания к моим и наоборот.
Ее глаза как будто еще потемнели — это она опустила ресницы, отгородившись от звездного света с экранов. И, к растерянности Брендона, снова оделась в невидимую броню.
— Когда-нибудь мы так и сделаем. Но не теперь: тебя ищут. — Она кивнула куда-то в сторону. — Келли сообщают о большом переполохе.
— Это не переполох, а целый переворот. — Он потрогал разбитый рот, засмеялся и увидел отражение своего смеха в ее глазах. — Интересно, в следующем бою мне так же повезет?
* * *
Ярость Ванна переросла в непреклонную решимость. Он всех задержал в анклаве, даже ее светлость вдову Эренарха, которая так и сидела в халате, позаимствованном у Роже. Но даже в этом халате, с драгоценностями, утопленными в озере, и мокрыми волосами по плечам она сохранила свое достоинство.
Достоинство — да, а вот невиновность... Уклончивые взгляды и неуверенные интонации как раз и побудили Ванна задержать ее, и убежденность в ее виновности еще более укрепилась в нем, когда она не стала оспаривать его право на подобные действия и даже безропотно отдала ему босуэлл, оставшись без связи.
Музыканты скорее всего ни в чем не были повинны, но, поскольку нанимала их Ваннис, их тоже задержали, вместе с горничной и обслугой баржи. Жаим сидел отдельно, под стражей; они еще не разговаривали с тех пор, как Ванн вышел из себя на пристани.
Он допросил их всех, Ваннис первую, как требовал ее титул. Жаима он оставил напоследок, а пока что сравнивал показания остальных с донесениями, поступающими на его слуховые нервы со всей станции.
По крайней мере у заговорщиков Эренарха нет; это он установил сразу. Заговорщики, кроме аль-Гессинав, по всей видимости, отправились в Колпак — Ванн послал за ними хвост с приказанием сообщить о цели их следования, как только она станет известна, — а зловещий телохранитель Шривашти рыщет по темным окрестностям озера. К Фелтону Ванн приставил Гамуна, но не слишком беспокоился: Фелтон Эренарха не найдет. Эренарх исчез без следа, и Ванн, сердито поглядывая на неестественно спокойного рифтера, терпеливо сидящего в мокрой одежде, не верил, что Брендон осуществил это без посторонней помощи.
И если помощь была, рифтер скоро узнает, какими неприятными могут быть обходительные, повинующиеся правилам чистюли, столь презираемые им.
— Что он сказал, когда обратился к тебе в последний раз? — без предисловий спросил Ванн.
Жаим поднял глаза и широко раскрыл их.
Ванн, настороженный полной тишиной вокруг, оглянулся и в шоке увидел Брендона лит-Аркада, который появился на пороге дальней двери, как по волшебству.
Эренарх, окинув взглядом немую сцену перед собой, не спеша прошел в комнату.
— Жаим не виноват, — сказал он Ванну. — Ты должен знать по прошлым записям, что я и раньше обманывал агентов Семиона, когда нужно было провернуть какое-нибудь дело без посторонних глаз и ушей.
Новым шоком, помимо язвительных слов, явилась кровь на рукаве Эренарха и багровый кровоподтек в углу его рта. Неужели снова покушение?
Если так, то победа осталась за ним.
Ванн снова рассвирепел, и это толкнуло его сделать первое неуставное замечание за всю его карьеру:
— Агентам Семиона крепко доставалось за их халатность.
Брендон улыбнулся, и эта жесткая улыбка неожиданно напомнила Ванну Семиона.
— Они сами выбрали свою службу, — сказал он, направляясь через комнату к Ваннис. — Поэтому справедливо, что за его каприз расплачивались они, а не я.
Ванн со смешанными эмоциями смотрел, как Брендон протягивает руки Ваннис.
— Простите меня, — сказал он, а потом наклонился и прошептал ей на ухо что-то, чего Ванн не расслышал даже через свои усилители.
Что бы ни услышала Ваннис, на ее лице это не отразилось. Она встала, поклонилась и вышла в своем халате так, словно собиралась на бал. Горничная тихонько последовала за ней.
— Вам возместят ущерб, — сказал Эренарх музыкантам. — Уточните, пожалуйста, какие именно инструменты вам потребуются.
Все четверо встали и поклонились.
Эренарх повернулся к Ванну. Его глаза смотрели живо и твердо. Энергия шла от него, как электрический ток, и Ванн почувствовал, что контроль над ситуацией раз и навсегда перешел от него к Брендону лит-Аркаду.
— Жаим, переоденься в сухое. Ванн, форма одежды парадная. Это относится и к вам, Роже, а также ко всем, кто сейчас дежурит и желает появиться на сцене.
— На сцене... Ваше Высочество? — переспросила Роже. Эренарх засмеялся.
— Оркестр ждет, и инструменты настроены. Пора выходить и нам — давно пора.
19
— Итак, рассмотрим концепцию силы, — сказал Анарис, — а также ее производное — командование.
— Хорошо, — кивнул Панарх. — Как, по-твоему, связаны эти два понятия?
— Это две половинки ножниц. Без силы нельзя командовать, не командуя, нельзя применить силу.
— Значит, власть заключается в применении силы по команде? — Панарх говорил мягко, но Анарис уловил в его тоне легкий вызов.
— Да. Поэтому я и не понимаю ваших бесконечных правительственных ритуалов. Вы чересчур много времени тратите на символику.
Геласаар помолчал, как бы случайно задержав взгляд на дираж'у в руках Анариса. Анарис поборол искушение отложить шнурок и улыбнулся, поддавшись импульсу. Тогда Панарх сказал:
— Назови мне, Анарис, слово, противоположное по значению танцу.
— Бессмысленный вопрос, — нетерпеливо бросил Анарис. — У танца нет антонимов.
— Верно — а вот у команды есть.
Анарис медленно распрямил свой дираж 'у — смысл слов Панарха начал доходить до него.
— Искусство управления заключается в том, чтобы командовать как можно меньше, так как с командой всегда сопряжена возможность неповиновения. Но ритуалу нельзя не подчиниться — это не словесное действо и поэтому не допускает возражений.
— Но в конце-то концов команда должна быть отдана, чтобы разрешить неопределенность.
— Да-да. — В отрешенном взгляде Панарха промелькнула веселая искра. — Но когда ритуал завершается, мы очень часто обнаруживаем, что решение уже принято.
* * *
— ...и они требуют принять их, адмирал.
По-прежнему глядя на экран с видом Колпака, Найберг сказал в коммуникатор:
— Хорошо. Я жду их.
— Есть, сэр. — Адъютант отключился, и адмирал развернулся на стуле лицом к начальнику службы безопасности.
— Теперь мы знаем, кто они, — сказал Фазо. — Харкацус, Цинциннат, Бойяр, Ториган, Шривашти. В общем, как мы и предполагали.
Найберг потер лоб кончиками пальцев.
— А где Эренарх, все еще неизвестно?
— Нет, сэр, — нахмурился Фазо. — Но есть сведения об отключении систем безопасности в Аркадском Анклаве — с помощью кода высшего уровня.
— Ну что ж, там будет видно. — Найберг выпрямился. — С этим я справлюсь один, коммандер.
— Сэр! — Профессионализм не позволил Фазо вложить в этот единственный слог больше, чем слабое эхо протеста.
Найберг улыбнулся. Усталость отзывалась позади глаз болью, которую еще усиливало выпитое за обедом у эль-Гессинав вино, — хотя он почти не пил.
— Насилия вряд ли следует опасаться, Антон, но мне будет спокойнее от сознания, что вы находитесь у себя в безопасности и в крайнем случае сможете закрыть Арес.
Фазо после секундного колебания встал и отдал честь.
— Есть, сэр. Я дам вам знать, как только Его Высочество найдется. — Он четко повернулся и вышел.
Найберг со вздохом посмотрел на экран. Вокруг «Грозного» уже не было огней, но на «Малаборе» все еще сверкали вспышки. Рядом висели два продолговатых эсминца, тоже в процессе ремонта.
Коммуникатор снова зазвонил.
— К вам гностор Омилов. Говорит, это срочно.
Найберг повернулся обратно к столу. Неужели и Омилов в этом участвует?
— Пусть войдет.
Он встал навстречу Омилову. Гностор крепко, взволнованно стиснул ему руку и сказал без всяких преамбул:
— Мы нашли его.
Это на мгновение изменило ход мыслей Найберга.
— Пожиратель Солнц? — Он жестом пригласил Омилова сесть и сел сам, но взбудораженный гностор остался на ногах.
— Да. Мы провели эксперимент, о котором я говорил вам.
— С должарианкой и инопланетянами?
— Кроме них в нем участвовал подросток с келлийским геномом и сами келли. Они составили нечто вроде полиментального сообщества и дали нам вектор. Через несколько минут район поиска будет уточнен. — Омилов прошелся по кабинету. — Если взять их в поисковую экспедицию, Пожиратель Солнц будет найден через несколько дней.
Зазвонил коммуникатор.
— Они здесь, адмирал.
— Хорошо, пусть подождут. Я занят. Превосходная новость, гностор. Что-нибудь еще?
Омилов остановился, и его восторженное состояние уступило место вежливости.
— Виноват, адмирал. Я вас задерживаю?
— Нет, Себастьян. Но хорошо бы задержали. Я стараюсь оттянуть неизбежное.
Омилов вежливо-вопросительно склонил голову набок.
— Там ждет группа, которая, как я полагаю, желает заявить о себе, как о новом Малом Совете. И первым делом они, вероятно, объявят Панарха мертвым.
Адмирал перечислил их. Глаза Омилова потемнели, и он рассеянно потер левое запястье.
Снова его втягивают в политику после десяти лет мирной жизни.
— Если хотите исчезнуть, тут есть другой выход. Вам не обязательно встречаться с ними.
— Да-да, — произнес Омилов и спросил: — А где Брен... Эренарх?
— Неизвестно.
— Тогда мне, пожалуй, действительно не стоит оставаться.
— Спасибо за службу, Себастьян. Можно сказать, что вы сделали для этой войны больше, чем кто-либо другой.
Перед глазами адмирала распустилась красная роза.
(Эренарх вернулся в анклав.) Волнение Фазо чувствовалось даже через ограниченный диапазон нейросвязи. (Ванн сопровождает его в ваш кабинет.)
(Спасибо, коммандер.)
И Найберг сказал в коммуникатор:
— Лейтенант, передайте прибывшим мои извинения и впустите их, как только появится Эренарх, — используйте обе приемные. Найдите также капитана Нг и попросите ее явиться сюда как можно скорее.
Видя выжидательную позу Омилова, Найберг кивнул:
— Кажется, он наконец определился со своим курсом.
Решимость преобразила лицо Омилова:
— Тогда я хотел бы остаться — хотя бы для моральной поддержки. — Он прошел к стулу сбоку от стола Найберга, около стенного пульта, заняв, согласно этикету Дулу, место второстепенного лица. — Но могу ли я спросить, какое отношение к этому имеет капитан Нг?
— Эренарх желает спасти своего отца, а она — капитан единственного пригодного для этой миссии корабля.
— А что, еще есть время? — осевшим от внезапной надежды голосом спросил Омилов.
— Время есть. — Адмирал посмотрел на портрет Геласаара III. — Но вот будет ли приказ?
* * *
Дверь в кабинет открылась.
Ванн и Жаим, исполняющие теперь роли почетного эскорта, шаг в шаг следовали за Эренархом.
Ванн никогда еще не бывал в этом святилище. Из-за плеча Брендона он увидел панораму космоса и силуэты двух фигурок на ее фоне.
Когда они вошли в кабинет, освещение слегка изменилось, и он узнал Найберга и Себастьяна Омилова.
Соображать, почему гностор здесь, было некогда: отворилась противоположная дверь, и в нее вошла группа пышно разодетых, прямо с бала, Дулу.
«Это их доспехи», — подумал Ванн. Но напряженная атмосфера не способствовала юмору.
Брендон занял место прямо под портретом своего отца. Он переоделся в голубой, не привлекающий внимания камзол, и всякий, кто смотрел на него, невольно смотрел и на портрет. Сходство было поразительным.
Харкацус, мельком взглянув на Эренарха, поклонился и прошел дальше в комнату, а остальные за ним. Высокий, красивый, на пятом или шестом десятке, эгиос был одет в алый с золотом костюм, и в черных с золотыми прядками волосах сверкали рубины. Его осанка, угол головы при поклоне, положение рук — все излучало эйфорическую уверенность в собственной важности.
Позади него на заранее, видимо, отрепетированном расстоянии шел Штулафи Й'Талоб, Архон Торигана, агрессивно выпятив грудь и локти; за ним виднелось тонкое черное лицо Хришнамритуса, Архона Бойяра;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70