— Архон жестом пригласил Брендона пробить первым, что тот и сделал, разбросав шары во все стороны.
Но игра как будто перестала занимать Брендона. Он сделал несколько ударов, каждый раз загоняя шар в лузу, и сказал:
— Вы были союзником моего брата и, вероятно, имели общие контакты до того, как флот Эсабиана разнес все вдребезги. — Он ударил еще раз и промахнулся.
Шривашти поморщился, нацеливая кий.
— Я знал очень мало, но готов предоставить Вашему Высочеству все, что знаю.
— Благодарю. — Точный, выверенный удар Архона положил в лузу пару шаров.
— Насколько я понял, — начал Брендон, — тело брата было найдено в спальне певицы. Но не докладывали ли ваши источники, что стало с самой певицей?
— Она покончила с собой, Ваше Высочество. — Архон наклонился снова. — Ее тело обнаружили в ванной. Испытанный временем нейротоксин, часто применяемый при самоубийствах и милосердных убийствах, совершенно безболезненный.
Щелк! Шар упал в лузу, за ним второй, и Архон улыбнулся.
— Проклятие, — с сердцем сказал Брендон. — Вы опять выиграли.
— Еще партию?
Поклон Брендона выразил сожаление.
— Будь у меня время... Но я обещал присутствовать в качестве официального лица на очередном гала-приеме.
Обмениваясь любезностями, гость и хозяин двинулись через весь огромный корабль обратно к шлюзу. Почти у самой цели Архон, выпрямившись после очередного поклона, спросил:
— Надеюсь, роль официального лица доставляет Вашему Высочеству удовольствие?
— Я к этому привык, — слегка приподнял брови Брендон.
Шривашти склонил голову.
— Я хотел сказать, да простит Ваше Высочество мое косноязычие, что людям полезно видеть вас в обществе. Хаос, пережитый нами, вселяет нервозность, а ваше присутствие позволяет предположить, что все еще вернется в свою колею.
— Благодарю за напоминание.
И они расстались. Последнее, что увидел Жаим перед закрытием шлюза, были немигающие глаза Фелтона, пустые, как у голографической статуи.
В шлюпке Брендон сразу метнулся в ванную. Жаим включил босуэлл и ничего не услышал в ответ — зато было ясно, что Эренарха стошнило.
Жаим отвел шлюпку от корабля, стараясь сообразить, в чем дело.
Казалось бы, все прошло хорошо и мило. Но реакция Брендона показывала, что инстинкт не обманул Жаима: там произошло столкновение двух воль, и нельзя судить, которая победила.
Жаим впервые получил намек, что курс Брендона пролегает не совсем в стороне от правительственных страстей. Намек, но не доказательство.
Впрочем, Жаим уже научился слышать и взвешивать не только сказанное, но и то, что осталось невысказанным.
Он полагал, что Брендон, снова оказавшись в высшем панархистском обществе, просто пользуется им с привычной легкостью, довольствуясь веселой компанией и постоянным кругом удовольствий, а в свободные часы освежая старые знания.
С Жаимом Брендон говорил о еде, напитках, играх, навигации, архаических видах музыки, о трудностях перестройки полости двигателя при отказе скачковых систем, о всяких повседневных мелочах и даже — объективно, но от этого не менее занимательно — о людях, которых встречал в свете. Но он ни разу не касался таких персон, которые создают или губят судьбу целых планет. Никогда не говорил ничего по секрету, не затрагивал ничего важного.
«Одному он все-таки доверился — Маркхему литЛ'Ранджа», — напомнил себе Жаим. Потом Маркхем исчез, и когда Брендон разыскал его, он был уже мертв.
Жаим перебрал в памяти весь разговор, смекая, что было сказано, а чего не было.
Обет Служения: то, что Архон принес его, — сказано, то, что Брендон этого не сделал, — нет. Подтекст: не сделал, потому что сбежал.
Сказано, что кто-то должен возглавить новое правительство. Не сказано, что Панарх должен быть объявлен мертвым, прежде чем таким главой станет Брендон.
«Пока мы ничего не знаем...» Жаим вдруг понял, что упустил второй смысл этого высказывания: речь шла не только о судьбе Панарха, но и о том, как его уцелевший сын избежал гибели на своей Энкаинации.
А ведь это раскрывало суть всего разговора, подытоженную в его последней части.
Сказано, что Брендон должен чаще появляться в свете. И не сказано, что он не должен касаться правительственных дел.
Жаим оглянулся: Эренарх лежал в откинутом кресле, измученный, с потным лбом и закрытыми глазами. Рифтер понял, что стал свидетелем двух совершенно разных разговоров, и подумал, уж не нарочно ли Брендон проиграл обе партии. Потирая подбородок, он пожалел, что не может припомнить в точности, как проходила первая. Но теперь он был убежден, что эти якобы случайные удары — то по настоящим шарам, то по ложным — тоже имели какой-то смысл.
Это был не разговор, а поединок.
Жаим вспомнил ссылку на «полдюжины уроков» и задним числом сообразил, что речь шла о покушениях.
Хороши уроки! Но есть ли лучший способ научить пьяного шалопая послушанию?
Был Шривашти виновником этих покушений или нет, его реакция внушила Жаиму уверенность, что он о них знал. Это еще не доказывает, что он соучастник: о гиперсвязи он тоже знает.
Шлюпка причалила к станционному шлюзу. Брендон открыл глаза и сказал:
— Пошли.
* * *
В анклаве к Брендону как будто вернулась энергия. Он позвал Ки и Монтроза, не отпуская Жаима.
— Архон Шривашти напомнил мне, что пора потрудиться на светской ниве. Ки, составь список полученных нами приглашений.
— Уже составлен, — тихо молвил Ки.
Эренарх помедлил, сложив руки и вопросительно склонив голову, потом протянул руку через плечо Ки и нажал кнопку.
— Прогони еще раз, вдоль этой оси.
Ки исполнил требуемое и сел на место.
— Мне думается, друзья мои, анклаву время как-то ответить на гостеприимство.
Такой оборот событий удивил Жаима. Брендон, рассеянно поглядев в сад, прищелкнул пальцами.
— Знаю: концерт. — Он улыбнулся всем, остановив взгляд на Монтрозе, который только что вернулся с одной из своих вылазок. — Что скажешь?
Монтроз пожал массивными плечами.
— А кормить-то мы их будем?
— Только прохладительное и закуски. И чтобы сохранить дух умеренности, внедряемой леди Ваннис, сделаем все скромно.
— Скромно, но так, чтоб запомнили, — подытожил Монтроз.
— Предоставляю это твоим умелым рукам, — сказал Брендон.
Монтроз зажмурил глаза и улыбнулся.
— Ну да, умелым. Ладно, поглядим, что там твои предки запасли в кладовых...
— Мне понадобятся также твои музыкальные таланты, чтобы открыть и закрыть все это дело.
Монтроз вопросительно поднял тяжелые брови.
— Да-да. — Эренарх улыбнулся с затаенным волнением. — «Мертвый воскреснет, живой умрет, музыка с ритма собьет небосвод». — Монтроз кивнул, широко улыбаясь, а Брендон, показав на экран, велел Ки: — Пригласи всех.
— Всех?
— Да. А я еще пару добавлю.
Ки заморгал, чуть наморщив высокий лоб.
— Вряд ли они все поместятся в вашем зале...
— Верно. Мы займем павильон на озере, но создадим в нем домашнюю обстановку.
Монтроз потер руки и подозвал к себе Ки. Пока они разговаривали, Брендон сказал Жаиму, который ожидал чего угодно, но не этого:
— Ты, помнится, говорил, что идешь с Ивардом и прочей «Телварной» на сплэтбольный матч. Можно и мне с вами?
* * *
Осторожно действуя паяльником, Марим закончила отладку схем под пультом и крикнула:
— Есть. Попробуй, Озип.
Она ждала, терпеливо взирая снизу на ноги Озипа, пока он проверял клавиатуру. Потом ноги отошли, и появилось перевернутое лицо — красивое, смущенное, с веселыми глазами:
— Все исправно зеленеет. Никак управилась!
— Да и пора бы — вон сколько возились, — сказала Марим и вылезла. — Ну что, встретимся на месте? Мне надо переодеться и забрать мою подругу.
— Неужто твоя таинственная должарианка наконец вылезет из берлоги? Вот не знал, что должарианцам нравится сплэтбол. Достаточно ли это насильственный вид спорта?
Марим только ухмыльнулась.
Кому что, а нам бы смыться отсюда, дурья башка.
— Давай я провожу тебя немного, — предложил Озип.
— Ты ведь близко живешь — лучше приди туда пораньше и займи нам хорошие места. — Марим сунула босые ноги в мокасины. Озип, помявшись, перешел к сути дела:
— А потом?
Марим засмеялась, облокотившись на пульт наполовину отремонтированного корабля.
— Поживем — увидим.
Озип тоже засмеялся, не скрывая своего желания. Марим не спеша собрала свои инструмент — ей надо было, чтобы он ушел.
Дождавшись этого, она быстро достала из потайного кармана маленький чип, зажала его в ладони, взяла сумку с инструментами и вышла, оглядев напоследок корабль — ладный старый «гульденфайр», популярный в торговом классе. Его неизвестный владелец здорово пострадал в каком-то бою. «Интересно, как это было», — подумала Марим, отпирая шлюз, — но тут же забыла о корабле и припустила по трубе к табельному столу.
Молодой усталый мичман отметил ее. У нее забилось сердце: вот он, ее парень.
— Длинная была смена, — сказала она приветливо. — Но дело вроде двигается.
— Это пока не прибыла еще одна флотилия с беженцами. — Мичман сел поудобнее — он, видимо, был не прочь поговорить.
— Опять беженцы? Да куда ж они их денут? На онейле больше места нет, тут пятый блок забит под завязку, цинциннатцев в четвертой недавно уплотнили...
— Не знаю. — Молодой человек подавил зевок. — Кажется, собираются очистить пару участков на онейле, а часть посадок перевести на гидропонику. Ну а пока втиснут новых куда-нибудь в Колпак.
Марим оперлась о его пульт.
— Вы на матч пойдете?
— Я до двадцати двух на дежурстве. — Он снова зевнул, да так, что глаза заслезились, и виновато улыбнулся. — Четыре часа дежурим — четыре отдыхаем, такое положение. Зато корабли понемногу ремонтируются.
— Говорят, «Грозный» почти готов.
— Это правда. Я сам с «Грозного» — завтра мы переходим на борт. Скорей бы! Когда корабль кажется тебе просторным, тогда ты понимаешь, какая тут толчея.
— Бедняги. — Марим заметила, как его глаза пробежались по ее телу. — Жаль, что вам нельзя на матч. Там все соберутся — штатские, флотские, даже мы, рифтеры!
— В казарме только об этом и говорят, — погрустнел мичман. — Но мы можем устроить свой матч, когда вернемся на «Грозный».
— Вот здорово будет. — Она зевнула и закинула руки за голову, чувствуя, как натянулся на ней комбинезон. — А этот по сети покажут, как думаете?
— Возможно, — рассеянно ответил он. — Но когда мы на дежурстве...
— Ой, блин! — вскрикнула Марим. Инструменты из ее сумки посыпались на пульт, на колени мичману и на пол. Она нагнулись вслед, прижав одну грудь к его носу.
Мичман отпрянул, побагровел до ушей.
— Я сейчас соберу, — сказал он и нырнул вниз.
— Ох, милый, вот паскудство, — заворковала Марим. — Я та-ак устала, прямо не соображаю, что делаю... Вы такой милый... — Продолжая в том же духе, она прошлась по клавишам — сначала отключила звук, потом ввела код. Напоследок сунула внутрь свой чип, нажала клавишу выполнения программы и одной рукой извлекла чип обратно, а другой снова включила звук — как раз когда парень выпрямился, зажимая в обеих руках ее инструменты.
Она подставила ему сумку.
— Наверное, я устала больше, чем мне казалось, — сказала она, улыбаясь что есть мочи. — Очень сожалею.
— Мы все, видимо, устали. Ничего страшного.
Марим сделала парню ручкой, повесила сумку на плечо, сказала: «До скорого» и ушла, стараясь не дышать.
Вийе, похоже, опять удалось: ни тревожной сирены, ни криков вдогонку. Дойдя до транстуба, Марим прислонилась к стене и засмеялась, как пьяная, от облегчения. Если бы ее поймали, ей бы пришел конец — ну разве что она сумела бы как-то отбрехаться.
Это тоже было бы приключение хоть куда, — но лучше уж держаться в рамках, намеченных Вийей. Марим отлично понимала, что побег возможен только с Вийей — одной ей с этой сраной станции век не выбраться.
Она доехала до Пятого блока и окликнула скучающего часового по имени — он улыбнулся в ответ, но бдительности не утратил. Это Марим тоже заметила: на Рифтхавене охрану можно купить деньгами или чем другим, а эти чистюльские десантники пока что ни на что не клюют.
Пусть с ними тоже Вийя управляется.
Марим задумчиво нажала на дверную пластинку. Вийю она, как всегда, застала за работой.
— Прошел номер! — торжественно объявила Марим.
— Я знаю. — Вийя даже глаз не подняла.
— Ну да, — вздохнула Марим, — ты же теперь в системе. Ясно, что ты знаешь. Но...
Вийя посмотрела на нее со слабой улыбкой, не отразившейся в черных глазах.
— Ты молодец, Марим.
Марим, избегая этого каменного взгляда, налегла на спинку стула, которая, попытавшись приспособиться к ее весу, наконец сдалась и сдулась с жалобным писком.
— Озип обещал занять нам места. А Жаим когда придет?
— Уже время. Ничего, подождем.
Марим вздохнула и выпрямилась.
— Может, передумаешь еще? Я против Монтроза ничего не имею, но мне нравится Жаим, и, видит Телос, — он запустил бы скачковые куда быстрее, чем я в одиночку.
— Нет. Он не должен ничего знать о наших планах. Даже и намекать не смей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Но игра как будто перестала занимать Брендона. Он сделал несколько ударов, каждый раз загоняя шар в лузу, и сказал:
— Вы были союзником моего брата и, вероятно, имели общие контакты до того, как флот Эсабиана разнес все вдребезги. — Он ударил еще раз и промахнулся.
Шривашти поморщился, нацеливая кий.
— Я знал очень мало, но готов предоставить Вашему Высочеству все, что знаю.
— Благодарю. — Точный, выверенный удар Архона положил в лузу пару шаров.
— Насколько я понял, — начал Брендон, — тело брата было найдено в спальне певицы. Но не докладывали ли ваши источники, что стало с самой певицей?
— Она покончила с собой, Ваше Высочество. — Архон наклонился снова. — Ее тело обнаружили в ванной. Испытанный временем нейротоксин, часто применяемый при самоубийствах и милосердных убийствах, совершенно безболезненный.
Щелк! Шар упал в лузу, за ним второй, и Архон улыбнулся.
— Проклятие, — с сердцем сказал Брендон. — Вы опять выиграли.
— Еще партию?
Поклон Брендона выразил сожаление.
— Будь у меня время... Но я обещал присутствовать в качестве официального лица на очередном гала-приеме.
Обмениваясь любезностями, гость и хозяин двинулись через весь огромный корабль обратно к шлюзу. Почти у самой цели Архон, выпрямившись после очередного поклона, спросил:
— Надеюсь, роль официального лица доставляет Вашему Высочеству удовольствие?
— Я к этому привык, — слегка приподнял брови Брендон.
Шривашти склонил голову.
— Я хотел сказать, да простит Ваше Высочество мое косноязычие, что людям полезно видеть вас в обществе. Хаос, пережитый нами, вселяет нервозность, а ваше присутствие позволяет предположить, что все еще вернется в свою колею.
— Благодарю за напоминание.
И они расстались. Последнее, что увидел Жаим перед закрытием шлюза, были немигающие глаза Фелтона, пустые, как у голографической статуи.
В шлюпке Брендон сразу метнулся в ванную. Жаим включил босуэлл и ничего не услышал в ответ — зато было ясно, что Эренарха стошнило.
Жаим отвел шлюпку от корабля, стараясь сообразить, в чем дело.
Казалось бы, все прошло хорошо и мило. Но реакция Брендона показывала, что инстинкт не обманул Жаима: там произошло столкновение двух воль, и нельзя судить, которая победила.
Жаим впервые получил намек, что курс Брендона пролегает не совсем в стороне от правительственных страстей. Намек, но не доказательство.
Впрочем, Жаим уже научился слышать и взвешивать не только сказанное, но и то, что осталось невысказанным.
Он полагал, что Брендон, снова оказавшись в высшем панархистском обществе, просто пользуется им с привычной легкостью, довольствуясь веселой компанией и постоянным кругом удовольствий, а в свободные часы освежая старые знания.
С Жаимом Брендон говорил о еде, напитках, играх, навигации, архаических видах музыки, о трудностях перестройки полости двигателя при отказе скачковых систем, о всяких повседневных мелочах и даже — объективно, но от этого не менее занимательно — о людях, которых встречал в свете. Но он ни разу не касался таких персон, которые создают или губят судьбу целых планет. Никогда не говорил ничего по секрету, не затрагивал ничего важного.
«Одному он все-таки доверился — Маркхему литЛ'Ранджа», — напомнил себе Жаим. Потом Маркхем исчез, и когда Брендон разыскал его, он был уже мертв.
Жаим перебрал в памяти весь разговор, смекая, что было сказано, а чего не было.
Обет Служения: то, что Архон принес его, — сказано, то, что Брендон этого не сделал, — нет. Подтекст: не сделал, потому что сбежал.
Сказано, что кто-то должен возглавить новое правительство. Не сказано, что Панарх должен быть объявлен мертвым, прежде чем таким главой станет Брендон.
«Пока мы ничего не знаем...» Жаим вдруг понял, что упустил второй смысл этого высказывания: речь шла не только о судьбе Панарха, но и о том, как его уцелевший сын избежал гибели на своей Энкаинации.
А ведь это раскрывало суть всего разговора, подытоженную в его последней части.
Сказано, что Брендон должен чаще появляться в свете. И не сказано, что он не должен касаться правительственных дел.
Жаим оглянулся: Эренарх лежал в откинутом кресле, измученный, с потным лбом и закрытыми глазами. Рифтер понял, что стал свидетелем двух совершенно разных разговоров, и подумал, уж не нарочно ли Брендон проиграл обе партии. Потирая подбородок, он пожалел, что не может припомнить в точности, как проходила первая. Но теперь он был убежден, что эти якобы случайные удары — то по настоящим шарам, то по ложным — тоже имели какой-то смысл.
Это был не разговор, а поединок.
Жаим вспомнил ссылку на «полдюжины уроков» и задним числом сообразил, что речь шла о покушениях.
Хороши уроки! Но есть ли лучший способ научить пьяного шалопая послушанию?
Был Шривашти виновником этих покушений или нет, его реакция внушила Жаиму уверенность, что он о них знал. Это еще не доказывает, что он соучастник: о гиперсвязи он тоже знает.
Шлюпка причалила к станционному шлюзу. Брендон открыл глаза и сказал:
— Пошли.
* * *
В анклаве к Брендону как будто вернулась энергия. Он позвал Ки и Монтроза, не отпуская Жаима.
— Архон Шривашти напомнил мне, что пора потрудиться на светской ниве. Ки, составь список полученных нами приглашений.
— Уже составлен, — тихо молвил Ки.
Эренарх помедлил, сложив руки и вопросительно склонив голову, потом протянул руку через плечо Ки и нажал кнопку.
— Прогони еще раз, вдоль этой оси.
Ки исполнил требуемое и сел на место.
— Мне думается, друзья мои, анклаву время как-то ответить на гостеприимство.
Такой оборот событий удивил Жаима. Брендон, рассеянно поглядев в сад, прищелкнул пальцами.
— Знаю: концерт. — Он улыбнулся всем, остановив взгляд на Монтрозе, который только что вернулся с одной из своих вылазок. — Что скажешь?
Монтроз пожал массивными плечами.
— А кормить-то мы их будем?
— Только прохладительное и закуски. И чтобы сохранить дух умеренности, внедряемой леди Ваннис, сделаем все скромно.
— Скромно, но так, чтоб запомнили, — подытожил Монтроз.
— Предоставляю это твоим умелым рукам, — сказал Брендон.
Монтроз зажмурил глаза и улыбнулся.
— Ну да, умелым. Ладно, поглядим, что там твои предки запасли в кладовых...
— Мне понадобятся также твои музыкальные таланты, чтобы открыть и закрыть все это дело.
Монтроз вопросительно поднял тяжелые брови.
— Да-да. — Эренарх улыбнулся с затаенным волнением. — «Мертвый воскреснет, живой умрет, музыка с ритма собьет небосвод». — Монтроз кивнул, широко улыбаясь, а Брендон, показав на экран, велел Ки: — Пригласи всех.
— Всех?
— Да. А я еще пару добавлю.
Ки заморгал, чуть наморщив высокий лоб.
— Вряд ли они все поместятся в вашем зале...
— Верно. Мы займем павильон на озере, но создадим в нем домашнюю обстановку.
Монтроз потер руки и подозвал к себе Ки. Пока они разговаривали, Брендон сказал Жаиму, который ожидал чего угодно, но не этого:
— Ты, помнится, говорил, что идешь с Ивардом и прочей «Телварной» на сплэтбольный матч. Можно и мне с вами?
* * *
Осторожно действуя паяльником, Марим закончила отладку схем под пультом и крикнула:
— Есть. Попробуй, Озип.
Она ждала, терпеливо взирая снизу на ноги Озипа, пока он проверял клавиатуру. Потом ноги отошли, и появилось перевернутое лицо — красивое, смущенное, с веселыми глазами:
— Все исправно зеленеет. Никак управилась!
— Да и пора бы — вон сколько возились, — сказала Марим и вылезла. — Ну что, встретимся на месте? Мне надо переодеться и забрать мою подругу.
— Неужто твоя таинственная должарианка наконец вылезет из берлоги? Вот не знал, что должарианцам нравится сплэтбол. Достаточно ли это насильственный вид спорта?
Марим только ухмыльнулась.
Кому что, а нам бы смыться отсюда, дурья башка.
— Давай я провожу тебя немного, — предложил Озип.
— Ты ведь близко живешь — лучше приди туда пораньше и займи нам хорошие места. — Марим сунула босые ноги в мокасины. Озип, помявшись, перешел к сути дела:
— А потом?
Марим засмеялась, облокотившись на пульт наполовину отремонтированного корабля.
— Поживем — увидим.
Озип тоже засмеялся, не скрывая своего желания. Марим не спеша собрала свои инструмент — ей надо было, чтобы он ушел.
Дождавшись этого, она быстро достала из потайного кармана маленький чип, зажала его в ладони, взяла сумку с инструментами и вышла, оглядев напоследок корабль — ладный старый «гульденфайр», популярный в торговом классе. Его неизвестный владелец здорово пострадал в каком-то бою. «Интересно, как это было», — подумала Марим, отпирая шлюз, — но тут же забыла о корабле и припустила по трубе к табельному столу.
Молодой усталый мичман отметил ее. У нее забилось сердце: вот он, ее парень.
— Длинная была смена, — сказала она приветливо. — Но дело вроде двигается.
— Это пока не прибыла еще одна флотилия с беженцами. — Мичман сел поудобнее — он, видимо, был не прочь поговорить.
— Опять беженцы? Да куда ж они их денут? На онейле больше места нет, тут пятый блок забит под завязку, цинциннатцев в четвертой недавно уплотнили...
— Не знаю. — Молодой человек подавил зевок. — Кажется, собираются очистить пару участков на онейле, а часть посадок перевести на гидропонику. Ну а пока втиснут новых куда-нибудь в Колпак.
Марим оперлась о его пульт.
— Вы на матч пойдете?
— Я до двадцати двух на дежурстве. — Он снова зевнул, да так, что глаза заслезились, и виновато улыбнулся. — Четыре часа дежурим — четыре отдыхаем, такое положение. Зато корабли понемногу ремонтируются.
— Говорят, «Грозный» почти готов.
— Это правда. Я сам с «Грозного» — завтра мы переходим на борт. Скорей бы! Когда корабль кажется тебе просторным, тогда ты понимаешь, какая тут толчея.
— Бедняги. — Марим заметила, как его глаза пробежались по ее телу. — Жаль, что вам нельзя на матч. Там все соберутся — штатские, флотские, даже мы, рифтеры!
— В казарме только об этом и говорят, — погрустнел мичман. — Но мы можем устроить свой матч, когда вернемся на «Грозный».
— Вот здорово будет. — Она зевнула и закинула руки за голову, чувствуя, как натянулся на ней комбинезон. — А этот по сети покажут, как думаете?
— Возможно, — рассеянно ответил он. — Но когда мы на дежурстве...
— Ой, блин! — вскрикнула Марим. Инструменты из ее сумки посыпались на пульт, на колени мичману и на пол. Она нагнулись вслед, прижав одну грудь к его носу.
Мичман отпрянул, побагровел до ушей.
— Я сейчас соберу, — сказал он и нырнул вниз.
— Ох, милый, вот паскудство, — заворковала Марим. — Я та-ак устала, прямо не соображаю, что делаю... Вы такой милый... — Продолжая в том же духе, она прошлась по клавишам — сначала отключила звук, потом ввела код. Напоследок сунула внутрь свой чип, нажала клавишу выполнения программы и одной рукой извлекла чип обратно, а другой снова включила звук — как раз когда парень выпрямился, зажимая в обеих руках ее инструменты.
Она подставила ему сумку.
— Наверное, я устала больше, чем мне казалось, — сказала она, улыбаясь что есть мочи. — Очень сожалею.
— Мы все, видимо, устали. Ничего страшного.
Марим сделала парню ручкой, повесила сумку на плечо, сказала: «До скорого» и ушла, стараясь не дышать.
Вийе, похоже, опять удалось: ни тревожной сирены, ни криков вдогонку. Дойдя до транстуба, Марим прислонилась к стене и засмеялась, как пьяная, от облегчения. Если бы ее поймали, ей бы пришел конец — ну разве что она сумела бы как-то отбрехаться.
Это тоже было бы приключение хоть куда, — но лучше уж держаться в рамках, намеченных Вийей. Марим отлично понимала, что побег возможен только с Вийей — одной ей с этой сраной станции век не выбраться.
Она доехала до Пятого блока и окликнула скучающего часового по имени — он улыбнулся в ответ, но бдительности не утратил. Это Марим тоже заметила: на Рифтхавене охрану можно купить деньгами или чем другим, а эти чистюльские десантники пока что ни на что не клюют.
Пусть с ними тоже Вийя управляется.
Марим задумчиво нажала на дверную пластинку. Вийю она, как всегда, застала за работой.
— Прошел номер! — торжественно объявила Марим.
— Я знаю. — Вийя даже глаз не подняла.
— Ну да, — вздохнула Марим, — ты же теперь в системе. Ясно, что ты знаешь. Но...
Вийя посмотрела на нее со слабой улыбкой, не отразившейся в черных глазах.
— Ты молодец, Марим.
Марим, избегая этого каменного взгляда, налегла на спинку стула, которая, попытавшись приспособиться к ее весу, наконец сдалась и сдулась с жалобным писком.
— Озип обещал занять нам места. А Жаим когда придет?
— Уже время. Ничего, подождем.
Марим вздохнула и выпрямилась.
— Может, передумаешь еще? Я против Монтроза ничего не имею, но мне нравится Жаим, и, видит Телос, — он запустил бы скачковые куда быстрее, чем я в одиночку.
— Нет. Он не должен ничего знать о наших планах. Даже и намекать не смей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70