– Ты меня не так поняла, – покачал головой Сел-док. – Говоря об изучении истории, я вовсе не имел в виду, что собираюсь сделать ее делом всей жизни. Нет, мне просто нужно расширить свои познания в этой области. Это необходимо мне для проведения математических исследований. Я специализируюсь в математическом анализе социальных структур.
– Звучит кошмарно.
– Согласен. Это ужасно сложно, и пока я не узнаю побольше о том, как протекало развитие человеческих сообществ, социальных формаций, моя работа просто безнадежна. Пока я получил всего-навсего статичную картину, понимаешь?
– Нет, не понимаю, потому что для меня это пока – пустой звук. Четтер мне сказал, что ты разрабатываешь что-то такое, что зовется психоисторией, и что это очень важно. Правильно я назвала? Психоистория?
– Правильно, Сначала я хотел назвать эту науку «психосоциология», но слово показалось мне уж очень неуклюжим. Может быть, я уже тогда инстинктивно чувствовал, что без истории мне не обойтись, но сознательно – нет, это я точно помню.
– Пожалуй, «психоистория» действительно звучит приятнее, но только я все равно понятия не имею, что это такое.
– Я сам, честно говоря, понятие имею весьма приблизительное, – признался Селдон и умолк, глядя в глаза Дорс и думая о том, что общество такой милой женщины, вероятно, приятно скрасит его неожиданную ссылку. Он вспомнил о той женщине, которую знал и любил, но заставил себя не думать о ней. Если и суждено ему когда-нибудь обрести подругу жизни, то это будет такая женщина, которая поймет, что значит преданность науке и чего эта преданность требует от человека.
Решив перевести разговор на другую тему, Селдон проговорил:
– Послушай, Дорс, Челвик говорил мне, что правительство совершенно не вмешивается в университетские дела. Это правда?
– Правда.
Селдон недоверчиво покачал головой.
– Даже не верится. Просто невероятно! У нас на Геликоне высшие учебные заведения такой независимостью похвастаться не могут.
– На Цинне тоже. Таких заведений во всей Галактике – по пальцам сосчитать можно. На Тренторе – дело другое.
– Но почему?
– Потому что здесь – столица Империи. Университеты пользуются здесь необыкновенным престижем. Да, специалистов выпускают все Университеты, но только здесь, на Тренторе, осуществляется обучение и выпуск административных кадров для Империи, чиновников высших рангов, тех самых миллионов управленцев, которые тянут за собой щупальца Империи и дотягивают их до самых дальних уголков Галактики.
– Я, правду говоря, статистики не читал…
– Поверь мне на слово. Считается, что крайне важно, чтобы у имперских администраторов воспитывалось чувство общности, чувство ответственности за судьбу Империи. И конечно, ни в коем случае нельзя допускать, чтобы все они поголовно были коренными тренторианцами – иначе другие миры обидятся и забеспокоятся, не дай бог. А поэтому Трентор старается завлекать сюда как можно больше студентов из других миров. И совершенно неважно, откуда приезжает студент, с каким акцентом разговаривает, какова культура его родной планеты, лишь бы только он побыстрее ассимилировался на Тренторе и стал отождествлять себя с тренторианской системой образования. Это в значительной степени способствует консолидации Империи, и провинциальные миры ведут себя намного спокойнее оттого, что значительная часть управленцев, представителей имперского правительства – это их земляки.
Селдон задумался. Такое ему и в голову не приходило. «Можно ли считаться великим математиком, – подумал он, – если ничего, кроме математики, не знаешь?»
– А то, о чем ты рассказала – общеизвестно? – спросил он.
– Наверное, – немного подумав, ответила Дорс. – Хотя… люди стараются не знать больше того, что им положено, и специалисты в конкретной области за ее рамки, как правило, не выбираются и изо всех сил стараются закрыться от информации, которую считают посторонней, ненужной.
– Но ты тем не менее знаешь об этом.
– Да, но это – моя специальность, Я – историк, специалист по Королевскому Трентору, а ведь именно принципы управления, разработанные в то время, в немалой степени способствовали превращению Королевства в Империю.
Селдон пробормотал, обращаясь больше к самому себе:
– Как опасно разбрасываться… Как будто делаешь надрезы на теле знания и оставляешь их кровоточить.
– А что делать? – пожала плечами Дорс. – Но, видишь ли, раз уж Трентор так старательно привлекает провинциалов к обучению в здешних Университетах, он вынужден дать им что-то взамен за то, что люди оторвались от своих корней и попали в незнакомый, чужой мир, где все насквозь искусственное. Я здесь уже два года, и до сих пор не привыкла. Может быть, никогда не сумею привыкнуть. Но, с другой стороны, я же не в администраторы готовлюсь, а потому мне нет нужды впитывать тренторианский дух.
И потом, Трентор предлагает взамен не только высокое положение, власть и деньги в перспективе, но еще и свободу. Покуда студенты учатся, они имеют право критиковать правительство, даже устраивать мирные демонстрации протестов, разрабатывать собственные теории, высказывать любые точки зрения. Это выглядит настолько привлекательно, что многие прилетают сюда именно из-за этого – жаждут испытать ощущение свободы.
– А это, – кивнул Селдон, – тоже способ оказания давления. Тут они выпускают весь пар, успевают наиграться в революцию, а к тому времени, когда занимают свое место в имперской иерархии, они уже готовы погрузиться в комфорт, благосостояние и послушание.
– Скорее всего, ты прав, – согласилась Дорс. – Как бы то ни было, правительство делает все возможное для поддержания духа свободы и вольнодумства в Университетах. И это очень хитрая, очень умная игра.
– Дорс, ты сказала, что не готовишься в администраторы. А кем ты собираешься стать?
– Историком, конечно. Я буду преподавать историю, писать книги и создавать обучающие программы на их материале.
– Положение не слишком высокое, как я понимаю?
– Главное, что мне не светят большие деньги, Гэри, что гораздо более важно. Что же касается положения… знаешь, это такая чехарда, мне в эти игры влезать совершенно не хочется. Много я повидала людей на высоких постах, да вот счастливых среди них как-то не попадалось. Пост – это не стул, прибитый к полу, Приходится все время следить за тем, чтобы его из-под тебя не выбили. Даже Императорам в этом смысле приходится порой туговато. В один прекрасный день я просто вернусь на Цинну и стану профессором.
– И учеба на Тренторе поможет тебе занять подобающее положение.
Дорс рассмеялась.
– Может быть, да только кому до этого будет дело на Цинне? Это ужасно скучный мир – сплошные фермы и стада скота – четвероногого и двуногого.
– Наверное, после Трентора тебе там покажется еще скучнее.
– Да, я об этом думала. Ну, если заскучаю, я всегда смогу позволить себе попутешествовать и заняться историческими исследованиями. В этом и состоит преимущество моей профессии.
– А бедному математику, – проговорил Селдон с горечью, и сам себе удивился, – только и остается, что сидеть за компьютером и только о компьютере думать и говорить…
Селдон смутился. Завтрак был окончен, и, наверное, у Дорс были намечены какие-то свои планы. Однако она, вроде бы, никуда не спешила.
– Ну? Что ты там сказал про компьютеры?
– Ты сможешь раздобыть для меня разрешение поработать в исторической библиотеке?
Теперь настала очередь Дорс растеряться.
– Думаю, это можно будет устроить. Если ты займешься математическим программированием, значит, должность твоя будет – внештатный сотрудник факультета. Я попрошу, чтобы тебе выдали пропуск. Но…
– Но?
– Мне не хотелось бы тебя обидеть, но ты сам сказал, что ты – математик и в истории ничего не понимаешь. Ты уверен, что сможешь разобраться в исторической библиотеке?
Селдон улыбнулся.
– Надеюсь, компьютеры у вас там такие же, как в математической библиотеке?
– Это так, однако программы по любой отрасли науки отличаются своими хитростями. Ты не знаком со справочниками, с методами скоростного поиска. Не сомневаюсь, ты способен найти гиперболический интервал с завязанными глазами…
– Ты, наверное, хотела сказать: «интеграл», – осторожно уточнил Селдон.
– …но зато, – продолжала Дорс, не обратив никакого внимания на замечание, – на поиск условий мирного договора в Полдарке у тебя уйдет полтора дня.
– Надеюсь, я смогу научиться там работать.
– Научиться, если… – проговорила Дорс, слегка нахмурившись. – Слушай, давай так: я даю тебе недельный инструктаж, по часу каждый день, бесплатно, и обучаю пользоваться библиотекой. Обычно такой инструктаж проводят со студентами-первокурсниками. Надеюсь, твоя гордость не будет слишком сильно уязвлена – то есть, ты выдержишь обучение рядом с первокурсниками? Курс начнется через три недели.
– Но ты могла бы дать мне частные уроки, – сказал Селдон почти умоляюще и смутился.
Это не укрылось от Дорс.
– Могла бы, но мне кажется, что тебе лучше будет пройти официальный курс. Занятия будут проводиться в библиотеке, и к концу недели будет нечто вроде экзамена: тебе придется отыскивать информацию по тому или иному вопросу истории. У тебя возникнет нечто вроде соревнования с другими студентами, и это пойдет тебе на пользу. Частные уроки такого эффекта не дадут, поверь. Правда, если ты будешь отставать от первокурсников, твое самолюбие пострадает. Но не забывай, они уже успели пройти начальный курс истории в отличие от тебя.
– Да, я такого курса не проходил. Но я не боюсь состязаний и вовсе не возражаю против ударов по самолюбию. Главное – научиться искать информацию по истории.
Селдон понимал, что ему все больше нравится эта женщина, и он с радостью думал о перспективах учиться у нее. Понимал он также, что в его мыслях произошел коренной переворот.
Он обещал Челвику попытаться разработать метод практического применения психоистории, но это обещание дал его разум, а не чувства. Теперь он был готов схватить психоисторию за горло, если понадобится, но во что бы то ни стало внедрить ее в практику. Вероятно, виной такой перемены в его мыслях стала Дорс Венабили.
Но, может быть, Челвик как раз на это и рассчитывал? «Он, – решил Селдон, – не просто выдающийся человек, он – гений».
19
Клеон Первый закончил обед – увы, для него а обед являлся делом государственной важности. Это значило, что ему даже во время еды приходилось разговаривать со всевозможными чиновниками, никто из которых ему, кстати говоря, не был знаком. Каждому из них Император обязан был сказать одну-другую одобрительную в ободряющую фразу, тем самым укрепив в сердце каждого верность Империи и короне. Это значило также, что пищу ему подавали остывшую, а когда он наконец приступал к еде, все блюда были холодны, как лед.
Клеон страдал, и никак не мог придумать способ спасения. Может, стоило сначала обедать в одиночестве или с самыми близкими, а уже потом являться на официальный обед, где бы ему подали… ну скажем, заморскую грушу? О, как он любил груши… А вдруг тогда высокие гости возьмут и обидятся, решив, что Император брезгует делить с ними трапезу?
Являться с женой? О нет, от нее вреда больше, чем пользы. Когда Клеон взял ее в жены, ее род угасал, и естественно, питал надежды на возрождение за счет союза с Императором. Клеон, однако, надеялся совсем на другое: он очень хотел, чтобы угасла хотя бы та представительница рода, на которой он женился. Он предоставил супруге возможность жить в свое удовольствие на ее половине Дворца и лишь изредка навещал ее для выполнения супружеских обязанностей, хотя в этой роли она ему совсем не нравилась. Теперь же, когда их отношения в этом плане и вовсе прекратились, он совсем перестал наведываться к жене.
Клеон разгрыз один из горстки орешков, которые успел прихватить со стола, и крикнул:
– Демерзель!
– Сир?
Демерзель всегда являлся по первому зову. То ли постоянно подслушивал у замочной скважины, то ли старался не уходить далеко, чувствуя, что может понадобиться в любую минуту – непонятно, однако дело обстояло именно так: он являлся по первому зову, и Клеон ценил это. Правда, бывали случаи, когда Демерзель куда-то удалялся по важным делам, и тогда Клеон страдал от его отсутствия.
– Ну, что там с этим математиком? Запамятовал, как его зовут.
Демерзель прекрасно понял, кого имеет в виду Император, но решил выждать и выяснить, что Император запомнил, а потому невинно поинтересовался:
– О каком математике вы говорите, сир?
Клеон нервно взмахнул рукой.
– Ну, этот, предсказатель будущего. Тот, который приходил ко мне.
– Тот, за которым мы посылали, сир?
– Нуда, посылали, какая разница? Он же все равно приходил? Ты собирался приглядеть за ним, если не ошибаюсь? Ну, и как дела?
Демерзель прокашлялся и сообщил:
– Да, сир, собирался.
– Ага! Собирался, но не приглядел, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60