– Но вообще-то при Клеоне жизнь течет более или менее спокойно. Пятьдесят лет непрерывного мира.
– Да, но военные, которым хорошо платят, не согласны, чтобы из-за мира им снижали оплату. Адмиралы держатся за свои траченные молью корабли и не желают даже слушать о понижении в звании просто потому, что им больше нечем в жизни заняться. Словом, деньги рекой текут без всякой отдачи в армию, а тем временем социальная сфера потихоньку разваливается и нищает. Вот это я и называю упадком. Разве это не так? Тебе разве не кажется, что на эти вещи невозможно закрыть глаза и не учесть их в твоей будущей психоистории? Селдон недовольно заерзал на сиденье.
– А куда мы, кстати, направляемся?
– В Стрилингский Университет.
– А, так вот почему название сектора показалось мне знакомым! Я слышал об этом Университете.
– Ничего удивительного. На Тренторе – около ста тысяч высших учебных заведений, а Стрилинг входит в тысячу самых престижных.
– Мне придется там задержаться?
– Ненадолго. Кстати говоря, университетские кампусы – неприкасаемые святыни, и там ты будешь в полной безопасности.
– Да, но будут ли там мне рады?
– Что за вопрос! В наши дни совсем нелегко отыскать хорошего математика. Для тебя там почти наверняка найдется работа. Да и ты, надеюсь, сумеешь извлечь из пребывания в Университете пользу. Не просто же прятаться там будешь.
– Ты, конечно, хочешь сказать, что там у меня будет возможность поработать над своими выкладками?
– Ты дал обещание, – напомнил Челвик.
– Я обещал попробовать, – уточнил Селдон, а про себя подумал, что его обещание было равносильно попытке сплести веревку из песка…
15
Разговор сам собой прекратился, и Селдон углубился в рассматривание окрестностей. Постройки отличались приятным разнообразием. Среди них попадались и невысокие здания, и уходящие под самые «небеса». Улицы сменялись широкими площадями.
Внимательно разглядывая здания, Селдон крайне удивился, что многие из них не только сильно возвышались над землей, но и довольно глубоко уходили под землю, и неизвестно, какая их часть доминировала – надземная или подземная.
Время от времени поодаль от линии экспресса мелькали островки свежей зелени – чаще всего, газоны, засаженные травой, но кое-где попадались и невысокие деревца.
Селдон смотрел и смотрел по сторонам, и вдруг ему начало казаться, что свет меркнет. Он обернулся к Челвику, тот прочел вопрос в глазах математика и объяснил:
– Вечер на исходе. Скоро ночь.
Брови Селдона вздернулись, уголки рта опустились.
– Восхитительно! Я представил себе, как вся планета погружается в темноту, а потом вновь озаряется светом…
Челвик усмехнулся.
– Не совсем так, Селдон. Планета никогда не выключается, образно говоря, одновременно вся, и не включается. Тень сумерек продвигается по Трентору постепенно. Минует полдня, и затем постепенно загорается рассвет. На самом деле, все происходит примерно так же, как наверху, над куполом. На высоких широтах даже долгота дня меняется в зависимости от времени года.
Селдон покачал головой.
– Не понимаю… Зачем же было нужно заковывать планету в броню, а потом пыжиться изо всех сил, пытаясь создать условия, приближенные к естественным?
– Наверное, потому, что людям так больше нравится. Тренторианцы ценят преимущества жизни под куполом, но не желают смиряться со скукой и однообразием. Ты просто маловато пока знаешь тренторианскую психологию, Селдон.
Селдон залился легким румянцем. Конечно, он ведь всего-навсего простой геликонец, прожил там всю жизнь, и откуда ему было знать обо всем, что творится в миллионах миров за пределами родной планеты? Но как же тогда он мог надеяться на успех в разработке основ психоистории?
Но, с другой стороны… Сколько нужно собрать вместе людей, чтобы они знали все обо всем?
Эти размышления заставили Селдона вспомнить загадку, которую ему кто-то загадал, когда он был помоложе. Загадка была такая: «Можно ли сделать так, чтобы сколь угодно большое число людей не смогло поднять с земли относительно небольшой кусок платины, пускай даже снабженный скобами для удобства? Вероятно ли это?»
Ответ был однозначный; да, вероятно. Кубический метр платины весит двадцать две тысячи четыреста двадцать килограммов при нормальной силе притяжения. Допустим, одному человеку под силу оторвать от земли вес, равный ста двадцати килограммам. Тогда для того, чтобы поднять кубометр платины, хватит ста восьмидесяти восьми людей. Однако загвоздка в том, что никак нельзя разместить сто восемьдесят восемь человек вокруг куба так, чтобы каждый имел возможность ухватиться. По идее, собрать для подъема можно не более девяти человек. А никакими рычагами и тому подобными устройствами по условиям задачи пользоваться не разрешалось. Только «грубой силой», без всяких приспособлений.
Точно так же невозможно было собрать столько людей, чтобы их пускай даже самые умные головы вмещали всю сумму знаний, необходимых для разработки психоистории. Даже компьютеры не в состоянии вместить такую сумму знаний.
– Что загрустил, Селдон? – прервал молчание Челвик.
– Да так. Расписываюсь в собственном невежестве.
– Почтенное занятие, И главное, ты не одинок. К тебе могли бы запросто присоединиться квадриллионы народа. Однако, нам пора выходить.
– Откуда ты знаешь? – удивился Селдон.
– Оттуда же, откуда ты узнал, когда тебе выходить, когда первый раз ехал экспрессом. Я на знаки поглядываю.
И Селдон тут же увидел проплывавшее мимо название станции: «Стрилингский Университет, стоянка три минуты».
– Давай, быстренько, а то затолкают. Не горюй, скоро наловчишься, научишься скакать так, что даже газету на ходу читать сумеешь.
– Для этого мне придется здорово подзадержаться на Тренторе… – пробормотал Селдон, крепко ухватив Челвика за руку.
Небо окрасилось в темно-лиловые тона, в домах зажигались огни.
Точно так же наступала ночь на Геликоне. Если бы Селдона привезли сюда с завязанными глазами, а потом сдернули повязку, он был бы уверен, что никуда не улетал с Геликона, и находится в новом районе одного из крупных городов.
– Челвик, как ты думаешь, долго мне придется пробыть в Университете? – спросил он.
– Трудно сказать, Селдон, – как всегда спокойно отозвался Челвик. – Может быть, всю жизнь.
– Что?!
– А может быть, и нет. Но с тех пор, как ты сделал доклад о психоистории, твоя жизнь перестала тебе принадлежать. Император и Демерзель тебя сразу разглядели. Я тоже. Насколько мне известно, не только они и я. Словом, надеюсь, ты понимаешь, что теперь ты сам себе больше не принадлежишь.
Глава четвертая
Библиотека
Венабили, Дорс – историк, родилась на Цинне. …Вероятно, жизнь этой женщины и далее не представляла из себя ничего особо примечательного, если бы, проработал два года я Стрилингском Университете, она не познакомилась с молодым Гэри Селдоном во время его Бегства…
Галактическая энциклопедия

16
Комната, в которую привел Селдона Челвик, оказалась более просторной, чем квартирка Челвика в Имперском секторе. Большими удобствами она, правда, не отличалась, все по-минимуму: кровать, в углу – умывальник. Никаких приспособлений для приготовления пищи. Окна в комнате тоже не было, а на потолке мерно жужжал вентилятор.
Селдон растерянно оглядел комнату.
Челвик, как обычно, отреагировал на растерянность Селдона:
– Это – только на одну ночь, Селдон. Завтра утром пришлют кого-то, кто определит тебя в Университет, и тебя устроят поудобнее.
– Челвик, ты меня прости, конечно, но откуда тебе это известно?
– Я все устрою. У меня тут есть пара-тройка знакомых. А эти люди, – криво усмехнувшись, добавил он, – в некотором смысле мои должники, вот я с них и стребую мзду. А теперь давай обсудим кое-какие мелочи.
Он пристально посмотрел на Селдона.
– Со всем, что ты оставил в гостинице, придется распроститься навсегда. У тебя осталось что-нибудь особо ценное, незаменимое?
– Да нет, ничего такого. Кое-какие безделушки, милые сердцу и связывающие меня с прошлым, но это можно пережить. Что упало, то пропало. Потом… кое-какие заметки по докладу. Расчеты. И сам доклад.
– Который теперь можно считать достоянием общественности, – закончил Челвик, – и таковым он останется до тех пор, пока его не изымут из обращения, как материал, представляющий известную опасность. Тем не менее, если понадобится, я сумею раздобыть копию, я уверен. Но, думаю, ты сможешь его восстановить, не так ли?
– Смогу, Потому я и сказал, что горевать мне особо не о чем. Еще там остались все мои деньги – что-то около тысячи кредиток, книги, одежда, обратный билет до Геликона, и тому подобные вещи.
– Ну, это все ерунда… Значит, нужно будет устроить, чтобы на твое имя выписали кредитную карточку с моего счета. Этого хватит на повседневные мелкие расходы.
– Слишком щедрый подарок. Я не могу его принять.
– Никакой щедрости. Взамен я приобретаю спасение Империи. Так что придется тебе принять этот дар.
– Но откуда у тебя столько денег, Челвик? И пойми, если я и стану пользоваться этой карточкой, то с нелегким сердцем.
– Селдон, поверь, у меня хватит средств, чтобы обеспечить тебе сносное существование. Естественно, я не собираюсь ссужать тебя суммой для покупки университетского гимнастического зала или позволять швырять на ветер миллионы.
– Да нет, я ничего такого не имел в виду, но все-таки, как же… ведь мое имя будет зарегистрировано?
– Будет, и ничего страшного. Имперское правительство не имеет никакого правд совать нос в дела Университета и его сотрудников. Тут полная свобода. Говори, о чем хочешь, что хочешь обсуждай. Отдельное государство.
– Ну, а если кто-то из сотрудников совершает преступление?
– Тогда дело рассматривается университетскими властями – беспристрастно и справедливо. Но никаких преступлений тут и в помине нет. Студенты и преподаватели высоко ценят собственную свободу и понимают и чтут ее законы. Ведь стоит тут пролиться крови, начаться беспорядкам, как правительство тут же сочтет, что получило право нарушить негласный договор и пришлет сюда войска. А это никому не нужно, в том числе и правительству, поэтому поддерживается спокойствие и равновесие. Другими словами, сам Демерзель не сумеет выцарапать тебя из Университета. Это ему дорого обойдется. Поверь мне, уже полтораста лет, как никто из сотрудников и студентов не имеет никаких неприятностей с правительством. Но, с другой стороны, если какой-нибудь студент-сексот вытащит тебя за пределы территории Университета…
– А что, среди студентов есть такие?
– Откуда мне знать? Ведь, в принципе, любого человека можно запугать, одурачить, а то и попросту купить, и тогда он станет прихвостнем Демерзеля или кого-нибудь еще. Поэтому подчеркиваю: в общем и целом ты здесь в безопасности, но никто и никогда в абсолютной безопасности не пребывает. Действовать надо осторожно и осмотрительно. Однако мне не хотелось бы, чтобы, вняв моему совету слишком буквально, ты только и делал, что оглядывался по сторонам и шарахался от каждого встречного. Все равно, как бы то ни было, тут тебе будет спокойнее, чем на Геликоне, да и в любом другом мире кроме Трентора.
– Очень надеюсь, – обреченно вздохнул Селдон.
– Вот и правильно, – ободрил его Челвик. – В противном случае я бы не смог тебя покинуть.
– Покинуть? Ты что, хочешь бросить меня тут? – испуганно воскликнул Селдон. – О, не делай этого! Ты тут все знаешь, а я ничего!
– С тобой рядом будут другие, кто знает этот мир, пожалуй, далее лучше меня. А мне пора. Я с тобой пробыл весь день, и время приняться за свои дела. Мне нельзя привлекать к себе излишнего внимания. Не забывай, мне ведь тоже может грозить опасность, не меньше, чем тебе.
Селдон смутился и покраснел.
– Ты прав. Действительно, не можешь же ты из-за меня бесконечно рисковать. Надеюсь, пока ничего страшного не случилось?
Челвик пожал плечами.
– Кто знает? Мы живем в тревожные времена. Ты только помни: если и есть на свете кто-то, кто может сделать их менее тревожными – пусть не для нас, пусть для тех, кто придет после нас, – то этот кто-то – ты, Селдон. И не расставайся с этой мыслью, Селдон. Пусть она тебе поможет.
17
Заснуть Селдону не удалось. Он ворочался в темноте с боку на бок и все думал, думал… С того мгновения, как Челвик коротко кивнул ему на прощание, быстро пожал руку и вышел, Селдону стало так одиноко и тоскливо, как до сих пор не было никогда. Он остался один-одинешенек в совершенно чужом мире, на незнакомом островке этого мира. Тот единственный, кого он уже был готов назвать своим другом, покинул его, а он даже не представлял, куда податься и чем заняться и завтра, и потом…
От таких мыслей заснуть было просто невозможно, но, конечно, именно тогда, когда Селдон решил, что ему предстоит бессонная ночь, усталость взяла свое, и он провалился в сон.
Когда он проснулся, было еще темно – вернее, не совсем темно, поскольку мелькал красноватый свет и раздавалось странное прерывистое жужжание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60