Ее плечи тряслись, но она не проронила ни звука.
— Если хотите, — тихо сказал Билл Роум, — мы похороним его на земле Сан Он Джо. Я не верю, что в вашей легенде говорится то же, что и в моей, но я дал слово.
— Нет, — торжественно проговорил Чиун, осторожно беря тело Римо на руки. — Я понял, что ты был прав, Санни Джо Роум. Только потому, что наши предания в чем-то совпали, мы не можем считаться братьями. Я забираю Римо домой. Отведи меня туда, откуда улетают самолеты, я подожду, пока смогу увезти своего погибшего сына.
Билл Роум кивнул. Взгляд его скользнул по дымящимся обломкам танка.
— Бронзини тоже не стало. Ни один человек не смог бы выжить после такого чудовищного взрыва.
— После смерти он стал тем, кем в жизни лишь притворялся, — сдержанно заметил Чиун.
— Да, он погиб, как герой. Жаль, что никто не успел заснять это на пленку. Он был бы доволен.
Внезапно в небе над городом появились несколько большегрузных С-130. Из них одна за другой посыпались маленькие черные фигурки, над которыми раскрывались белые бутоны парашютов. Казалось, кто-то бросил на гладь голубого шелка горсть пушинок.
— Похоже, это десант рэйнджеров, — подняв голову, сказал Билл Роум.
Мастер Синанджу не стал смотреть в небо.
— Слишком поздно, — мрачно проговорил он. — Они всегда появляются слишком поздно.
Глава 23
Прошла неделя. Неделя, за которую потрясенная страна пыталась прийти в себя. Юма была объявлена зоной национального бедствия, и в город потекли добровольцы и пожертвования еще до того, как были преданы земле тела погибших. Конгресс провел собственное расследование произошедшего, но в окончательном отчете, когда он лег на стол президента, ни на одной из шестнадцати тысяч страниц не говорилось о том, что на рождество главнокомандующий отдал приказ сбросить ядерную бомбу на американский город.
Эта печальная страница истории Соединенных Штатов не был занесена в анналы, и поэтому лишь горстка людей знала о том, что Юму спасло лишь телевизионное обращение ныне покойного Бартоломью Бронзини. И еще, из-за этого упущения дебаты, разгоревшиеся вокруг подлинной роли Бронзини в Битве за Юму так никогда и не были прекращены.
Постепенно, страна возвращалась к нормальной жизни. Первого января отмечался Новый год, и пришедшее с ним новое десятилетие, и, хотя обычные торжества не были на этот раз такими пышными, никто не встречал этот праздник с такими глубокими чувствами, как жители Юмы, штат Аризона, где многие американцы впервые по-настоящему узнали, что значит быть свободными.
* * *
В первый день наступившего нового года, Римо Уильямс открыл глаза. Он увидел перед собой белоснежный потолок отдельной палаты в санатории Фолкрофт. В голове его царила такая же девственная пустота.
В первый момент врач подумал, что глаза открылись лишь под воздействием бессознательного рефлекса — его пациент находился в коме уже целую неделю.
Проверив реакцию зрачков, он бросился к телефону и вызвал доктора Харолда У.
Смита.
Войдя в палату, Смит первым делом тактично выпроводил врача, и, лишь когда тот удалился, присел к кровати, на которой лежал Римо, отметив, что ужасные синяки, покрывавшие его шею, уже начали проходить. Обращенный на доктора взгляд Римо то и дело затуманивался.
— Смитти, — хрипло проговорил Римо.
— Что ты помнишь? — прямо спросил Смит.
— Падение. У меня не сработал парашют. Я пытался уменьшить вес, чтобы спланировать, и у меня почти что получилось, но потом я допустил ошибку.
— Какую же?
— Открыл глаза. До этого момента, все шло замечательно. А потом пустыня словно обрушилась на меня. После этого, помню только темноту.
— Тебе сильно повезло, что ты остался в живых. На шее оказалось всего лишь растяжение связок. Поразительно, как ты ухитрился ее не сломать, — Все просто. Я всего лишь упал лицом вниз. А где Чиун?
— Я сообщил ему, скоро он будет здесь. Римо, есть несколько вещей, о которых ты должен узнать...
Упираясь обеими руками в матрас, Римо, кряхтя, попытался приподняться.
— Какие именно?
Прежде, чем Смит успел ответить, в комнату проскользнул Мастер Синанджу. На нем было простое голубое кимоно без рисунка.
Римо слабо улыбнулся.
— Привет, Папочка. Знаешь, по дороге на съемки со мной приключилась странная штука.
Суровое лицо Чиуна тут же смягчилось, но затем, как только он увидел под стоявшей на столе маленькой елкой бирюзовую коробочку, застыло снова.
— Давно он пришел в себя? — спросил Мастер Синанджу у Смита.
— Всего лишь пару минут.
— И так и не удосужился открыть подарок, который я так заботливо для него приготовил? — с раздражением заметил Чиун.
— Подарок? — недоверчиво переспросил Римо.
— Да, неблагодарное ты существо! — ответил Чиун, подходя к елке. Взяв коробочку, он вручил ее своему ученику, подставившему сложенные ладони.
— Совсем легкая, — заметил Римо, взвешивая на руке подарок.
— В ней находится поистине бесценный дар, — заверил его Чиун.
— Правда? — спросил Римо, пытаясь усесться повыше. — А Рождество уже наступило? Можно его открыть?
— Рождество прошло неделю назад, — сообщил ему Смит.
— Я отключился на целую неделю! Ничего себе, вот это был прыжок!
— Возможно, это всего лишь очередное проявление лени, свойственной тебе, как белому, — спокойно предположил Чиун.
— Рад слышать, что праздничное настроение не окончательно подпортило то сочувствие, с которым ты обычно относишься к ближним, — сухо заметил Римо.
— Пока ты бездельничал, валяясь в постели, — продолжал Чиун, — я пытался объяснить твоему императору, что, несмотря на проваленное задание, винить тебя все-таки не стоит. Действительно, теперь я вынужден снова сопровождать тебя, но...
— Проваленное? — переспросил Римо.
— Бронзини мертв, — тихо сказал Смит.
— Что произошло? — ошарашенно проговорил Римо.
— Это долгая история, — ответил доктор. — Когда ты поправишься, я готов сообщить тебе все подробности. Сейчас же достаточно сказать, что Бронзини стал национальным героем.
— Правда?
— Он спас город.
— В самом деле?
— Но об этом никто не должен знать, — поспешил предостеречь Смит.
— Что ж, буду нем, как рыба. По правде говоря, этот парень мне не слишком понравился.
— Наверное, ты не успел узнать его как следует.
— Вообще-то, я видел Бронзини только мельком, — признался Римо. — Он показался мне самодовольным болваном.
— Вполне возможно, — согласился Смит. — У Барта был противоречивый характер.
— Кстати, — добавил он, поворачиваясь к Чиуну, — только что были обнародованы результаты вскрытия Немуро Нишитцу. Судя по всему, он умер от отека верхних дыхательных путей, спровоцированного обычной простудой.
Насколько я помню, вы сообщили, что устранили его собственноручно.
— Кто такой Немуро Нишитцу? — поинтересовался Римо, но ответа так и не получил.
— Я уже рассказал вам, что этот Бартоломью Бронзини в предыдущем воплощении на самом деле был Александром Македонским? — спросил в ответ Чиун.
— Кем? — взорвался Римо.
— Не могу сказать, что успел свыкнуться с этой мыслью, — сказал Смит.
— Тем не менее, это правда. И один из моих предков отправил его на тот свет.
— Насколько я помню, Александр умер от малярии.
— Да, именно так записано в исторических хрониках. Но правду о настоящей судьбе Александра можно найти лишь на страницах Летописи Синанджу, и состоит она в следующем...
— Неужели мне придется это выслушивать? — с кислой миной спросил Римо.
— Я ведь, все-таки, болен.
Лицо Чиуна раздраженно скривилось.
— Это чрезвычайно поучительная история, — назидательно заметил он.
— Именно эти слова я слышал все тридцать раз, когда ты мне ее рассказывал, — простонал Римо, скрещивая на груди руки.
— На этот раз я обращался не к тебе, а к Смиту, — парировал Чиун, несмотря на то, что даже прослушав мой рассказ тридцать раз, ты так и не оценил всей его красоты.
— Увы, эстетические переживания, связанные с малярией, навсегда останутся для меня загадкой, — проворчал Римо.
— Итак, — продолжал Чиун, обращаясь к Смиту, — во времена Александра Македонского Мастера Синанджу находились на службе у Индии, из-за небольшого недоразумения, произошедшего с другим постоянным клиентом, Персидской империей.
— Что в переводе на человеческий язык, — вставил Римо, — означает: индусы платили больше денег. — Не помню, чтобы об этом что-нибудь говорилось в Летописи Синанджу, туманно заметил Чиун.
— Загляни в «Приложения», — посоветовал Римо.
— А если ты будешь и дальше мешать моему рассказу, то приложить придется тебя, — проговорил Чиун, но уже более умеренным тоном. — В то время, когда Мастер Синанджу находился на службе в Индии, этот больной грек обрушился на Персию и уничтожил сию замечательную империю. Это новость необычайно расстроила Мастера.
— Перевожу: он начал подумывать, не переметнуться ли ему в очередной раз на другую сторону.
— И тогда он отправился к индийскому султану, — продолжал Чиун, притворившись, будто не замечает нападок Римо, но, тем не менее, мысленно добавив его слова к длинному списку обид, которые нанес ему ученик за все годы их знакомства, — правителю земель, которым угрожал этот сумасшедший грек по имени Александр. Султан пообещал Мастеру золотые горы, если тот уничтожит врага. Тогда Мастер Синанджу отправил к Александру посланца, который доставил ему пергамент, сказав, что в нем предначертана судьба завоевателя. Но заглянув в свиток, грек впал в ярость и убил посланника.
Судя по всему, записка была по-корейски, а Александр не умел читать на этом достойнейшем из языков. Чиун сделал театральную паузу.
— И что же случилось потом? — спросил заинтригованный Смит.
— С тех пор Синанджу жила спокойно и счастливо, — ответил Римо.
— Это единственное, в чем ты оказался прав, — бросая недобрый взгляд на своего ученика, заметил Чиун. — Да, в деревне действительно воцарились мир и спокойствие, потому что посланец Мастера был болен малярией. К тому времени, когда он добрался до Александра, болезнь начала прогрессировать, поэтому жестокое убийство было для него своего рода избавлением. К сожалению, Македонский тоже успел заразиться, и вскоре умер, так ничего и не поняв. — Понятно. А что же было написано в пергаменте?
— Всего две строчки, — просиял довольный Чиун, — «Вы больны малярией» и еще старинное корейское выражение, которое в приблизительном переводе звучит как «Ага, попался!».
— Замечательно, — проговорил Смит.
— Этот рассказ покажется вам еще более чудесным, Смитти, если вы задумаетесь о том, что он не имеет ни малейшего отношения к тому парню, который умер от простуды, — проворчал Римо.
— Я как раз собирался к нему перейти, — шикнул на него Чиун. — Когда я повстречался с этим Бронзини...
— Одну минуточку! — воскликнул Римо. — Так ты виделся с Бронзини?
Значит, тебе все-таки удалось попасть в Юму! Интересно, как ты этого добился — похитил жену Смита?
— К твоему сведению, я ездил туда в качестве корреспондента журнала «Звездный дождь».
— Никогда о таком не слышал.
— Конечно же, нет. Там платят по доллару за слово, в отличие от бульварных газеток, которыми ты интересуешься.
— Поправка принимается.
— Так вот, — снова заговорил Чиун, — увидев, что у бывшего грека, Бронзини, простуда, я, зная, как стар и немощен Нишитцу, решил передать актера в руки японских захватчиков. — Захватчики? — переспросил Римо. — Ты имеешь в виду, съемочную бригаду?
— Нет, японскую армию, — ответил Чиун.
— Он шутит, да? — спросил Римо, но Смит не проронил ни слова.
— Я знал, что убив Нишитцу, — как ни в чем не бывало продолжал Чиун, я стану причиной гибели невинных детей. Однако в случае, если тот умрет естественной смертью, его оккупационная армия будет деморализована, и не предпримет никаких ответных мер.
— Оккупационная армия? — неслышно, одними губами проговорил Римо.
— Именно так бы все и произошло, не вступи в игру ядерный бомбардировщик.
Смит кивнул.
— Нам повезло, что Бронзини удалось бежать из тюрьмы. Только его известность помогла убедить военных не бомбить Юму.
— Что? — не выдержав, вскричал Римо. — Японцы собирались сбросить на город атомную бомбу?
— Да нет же, американцы! — поправил его Чиун.
— Ты меня разыгрываешь, — не сдавался Римо, и, повернувшись к Смиту, спросил:
— Правда же, это розыгрыш?
— Я же говорил, что это длинная история, — вздохнул тот. — И тем не менее, все, что ты слышал — правда. Чиун помог предотвратить катастрофу, и президент чрезвычайно за это признателен.
— Мы обсудим этот вопрос позднее, — величественно отозвался Чиун. Возможно, когда вернемся к нашим переговорам по контракту.
От одного упоминания слова «контракт» Смит вздрогнул всем телом.
— Прошу прощения, но меня ждет срочное дело.
Чиун церемонно поклонился.
— Передавайте мои наилучшие пожелания кузену Милбурну.
— С удовольствием, если мы когда-нибудь снова станем с ним разговаривать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41