Максимум, что ему было по силам, так это выполнение подсобных работ. Принеси, подай, пошел вон... А Йозеф, судя по всему, другого поля ягода. — Владислав закурил. — Организатор. Сообщает исполнителям только ту информацию, которая им нужна для выполнения совершенно конкретного дела. И ни грамма больше... До последнего момента ему лично ничего не грозит, всю подготовительную работу проводят другие. Умно... Теперь вопрос — зачем ему мощная электронная техника? Глушить переговоры службы президентской охраны? Не вижу смысла. Они все равно будут защищать охраняемую персону. И, как только их частоты забьются помехами, уведут Луку в безопасное помещение. Это азы... Любая нештатная ситуация — и Президента запихивают либо в машину, либо в бункер. Стрельба из гранатомета по лимузину не годится. Снайперы успеют снять хоть трех террористов стрелков. Электронные помехи на оптику и траекторию полета пули не влияют. К тому же дальнобойность винтовки больше любого ручного гранатомета. Версию лазера тоже отметаем. Слишком сложно, громоздко и, в дополнение ко всему, на современном уровне технически нерешаемо... А если вся электроника — обманка? Но зачем Кроллю вводить в заблуждение товарищей и тратить время на монтаж аппаратуры? Да а, батенька, верно говорят, что расширение границ познания влечет за собой лишь появление все новых и новых вопросов... Маслюкову, ежели Курбалевич не соврал, я поймаю. Только вряд ли она мне расскажет что нибудь новенькое. Не может быть, что адрес на Индустриальной — ловушка, приготовленная специально для такого случая? Вероятность есть, но мизерная. Однако и бросаться очертя голову тоже не стоит...»
На столе перед Рокотовым возникло огромное блюдо с толстыми ломтями белой и красной рыбы, россыпью креветок и горкой икры.
— Это все мне? — удивился Влад. — Ну, знаете...
* * *
Илья Герменчук появился в стоматологической клинике сразу после обеда.
Под видом пациента походил по коридорам, сочувственно выслушал причитания безутешной Олеси Павловны, узнал все подробности произошедшего, убедился в исключительно естественном характере смерти Антончика и убыл, горестно качая головой. Как и положено нормальному человеку, столкнувшемуся с безвременной кончиной совсем еще молодого врача.
Пройдя два квартала, Илья уселся на лавочку в сквере и достал трубку мобильного телефона.
— Это я... Инфаркт... Нет, ничего подозрительного... Вероятно, перенервничал. Пытался съесть таблетку, но не успел. Там весь кабинет нитроглицерином засыпан... Да, проверил. Он действительно жаловался на сердце. Все признаки аритмии. Есть записи в карточке... Валентина, к счастью, никто не видел. Он ушел раньше... Менты приехали и уехали. Здесь им делать нечего. Следак тут же подмахнул постановление об отказе в возбуждении дела... Угу... Где он, не знаю... Понял, буду к семи...
* * *
С приближенными к кремлевскому столу Борисом Березинским и Романом Абрамсоном Глава президентской Администрации встретился в ресторанчике, принадлежащим его троюродному племяннику по материнской линии.
Железяка немного нервничал.
По прямому распоряжению престарелого монарха Секретарь Совбеза, новый премьер министр и трое генералов взяли слишком крутой старт в борьбе с напавшими на Дагестан бандитами. Уже третий день подряд несколько эскадрилий вертолетов «Ми 24В» при поддержке штурмовиков «Су 25» утюжили кавказские горы.
Потери в отрядах террористов росли.
А вместе с потерями стремительно уменьшались доходы Главы Администрации. Обозленные полевые командиры пристрелили парочку людей Железяки, ответственных за координацию действий Москвы и Грозного. Месяц назад те дали слово, что российские войска будут проводить только ограниченные сухопутные операции, однако все получилось наоборот. К массированным атакам с воздуха боевики не были готовы. В отместку за нарушение обещаний, помимо двух застреленных доверенных лиц Стальевича, люди Шамиля разгромили и семь принадлежавших подельникам Железяки нефтеперегонных заводика.
В общем, война вместо прибылей начала приносить убытки.
Березинского и Абрамсона душевные муки Главы Администрации ничуть не волновали. Свой интерес в Чечне они блюли, непродуманных обещаний не давали и санкций со стороны боевиков не опасались. Просто делали свой маленький бизнес, присасываясь к потокам бюджетных средств, идущих на «восстановление» республики, получали свою посредническую копеечку от операций по выкупу заложников и транзиту нелегального спирта и иногда помогали бородатым эмиссарам ваххабитов сбросить в Москве, Питере или Владивостоке миллиончик другой фальшивых долларов.
Чечня для двух олигархов была достаточно важным источником дохода, но не до такой степени, что ее потерю нельзя было бы пережить. Прохиндеи, успевшие за шесть прошедших лет сплести в Кремле липкую паутину взаимных обязательств и совместной с высшими государственными чиновниками коммерции, быстро подстраивались к меняющимся обстоятельствам и перебрасывали силы на новые направления.
Одним из таких направлений недавно стал бизнес по уничтожению вредных химических соединений и ядерных отходов.
— Нам нужна подпись Деда, — без обиняков заявил Абрамсон, поглаживая трехдневную щетину, которая была непременным атрибутом имиджа молодого Романа. Стиль «мерзавец» появился лет десять назад, давно вышел из моды, однако Абрамсон считал, что щетина помогает ему демонстрировать собственную мужественность и придает его облику зловещую привлекательность. Это частенько бывает с закомплексованными людьми, подменяющими реальную силу нарочитой схожестью с «мачо». Жирный еврей Рома Абрамсон на «мачо» никак не тянул, но упорно не хотел смотреть правде в глаза. В конце концов, он тратил на имиджмейкера собственные деньги и мог изгаляться как угодно.
— Где именно? — Глава Администрации оторвался от котлеты по киевски, которую жадно пожирал. Ел Железяка неаккуратно, постоянно заляпывал одежду жиром, кетчупом и майонезом и после каждого приема пищи напоминал рекламный персонаж из ролика о преимуществах «Ариэля» перед обычными стиральными порошками.
— Открываются хорошие перспективы по линии «Национального Фонда Спорта», — затараторил суетливый Березинский. — Саша, ты должен нас понять... Мы не хотим действовать в обход тебя. Ты же знаешь, Саша, как мы тебя уважаем. Всего одна подпись на указике по предоставлению льгот. Всего на годик. Ну, может быть, на два... И все! Только очень важно понять, что подпись нужна быстро. Очень быстро. Наши контрагенты ждать не будут. Ты пойми, Саша, если не мы, то контрактик у нас перехватят. А ты знаешь, какие там проценты, Саша? О о, какие там проценты! Всем хватит и еще внукам останется... На одних процентах можно безбедно существовать всю жизнь. Тебе доля, мне доля, Ромочке доля... Ах, если б мы знали раньше! Тогда бы ничем не надо было заниматься все эти годы. Но смотри, Сашок, никому ни слова! Контрактик еще сыренький, его доработать надо...
— А зачем тогда подпись, если контракт не готов? — удивился Глава Администрации.
— Как ты не понимаешь, Саша! Указик раньше контрактика нужен. Мы с этим указиком любого обойдем. Ты же знаешь, Саша, какие нынче времена. Все норовят выгодную сделку из под носа перехватить. А с указиком нам никто не страшен. Указик — это сила! Саша, мы тебя очень уважаем, но и ты должен нас понять... Ты нас понимаешь, Саша?..
Абрамсон хмыкнул.
Его старший товарищ и наставник со стороны смотрелся точной копией Паниковского в исполнении Зиновия Гердта из недавно просмотренного Романом черно белого фильма. Оригинала он не читал.
«Когда я иду на гуся, это опера! Кармен!», «Остап Ибрагимович, вы же знаете, как я вас уважаю!», «Пилите, Шура, пилите, я уверен — они золотые!»... И прочее в том же духе. Для завершения образа Березинскому не хватало лишь потертой шляпы и манишки.
— А обоснование льгот? — засомневался Железяка.
— Нет вопросов! Отстегиваем процент православной церкви. Ты же знаешь, Саша, как я уважаю митрополита! — иудей Березинский опустил очи долу. — Дело беспроигрышное, я тебя уверяю...
— Надо еще Деду это объяснить.
— Саша, сколько ты хочешь? — прямо спросил Абрамсон.
— Тридцать процентов.
— Побойся Бога, Саша! — Березинский вскинул вверх загребущие ручки. — Это грабеж! Мы с Ромочкой только по десять имеем. А еще ведь люди есть... Ты же знаешь, Саша, мы тебя никогда не обижали. Но тридцать процентов — это несерьезно...
Торг продолжался еще два часа.
Березинский бегал вокруг стола, несколько раз делал вид, что уходит, взывал ко всем богам сразу и оторвал шесть пуговиц. Одну у себя на пиджаке и пять на рубашке Абрамсона, когда якобы уговаривал молодого подельника завершить бессмысленный спор и удалиться. К концу разговора Роман сидел с голым волосатым брюхом.
Договорились на двадцати двух с половиной процентах Стальевичу. Из них Железяка сам должен был проплатить долю начальнику канцелярии.
На первый взгляд переданная Главе Администрации бумага была совершенно невинна. Указ предполагал налоговые послабления нескольким фирмам, осуществляющим поставки в Россию шоколадных батончиков «Марс», «Сникерс» и «Баунти», сулящих «райское наслаждение» потребителям. Товар шел под патронажем «НФС», а часть прибыли направлялась на благородные социальные цели, как то: на строительство и ремонт храмов, поддержку детского спорта и развитие молодежных клубов по интересам. При нищенских бюджетных выплатах на «социалку» сия часть программы смотрелась очень привлекательно.
Но был один нюанс, о котором Стальевича в известность не поставили.
Шоколадные батончики были не простыми, а с добавкой. И не с перетертыми орехами или мякотью кокоса, а с миллиграммами отходов химических концернов. Человеческий организм — идеальная среда для переработки любого вещества. Особенно детский. Если рассчитать безопасную однократную дозу, то от поедания модифицированных сладостей ребенку ничего не будет. Последствия, в том числе и генетические, наступят позже, когда невозможно будет проследить связь между «Сникерсом» и заболеванием.
Ни для кого не секрет, что в новой России дети питаются плохо. И почти у всех нарушен обмен веществ. Так что сопутствующие нарушению обмена и ослаблению иммунитета болячки не вызовут у врачей никаких подозрений.
Миллиграммы складываются в тысячи тонн.
Утилизация отходов в цивилизованном мире стоит дорого. А способ, предложенный одной светлой головой из аналитического отдела химического концерна «Дюпон», позволял экономить сотни миллионов, вывозя закамуфлированную отраву за пределы США и Западной Европы. Развивающихся стран, падких на дешевые товары, много. И в них всегда найдутся те, кто за хороший гешефт готов заключить сделку хоть с дьяволом.
Даже если бы Железяка знал об истинной подоплеке контракта, он вряд ли отказался бы от участия в нем. Деньги не пахнут. Особенно если это большие деньги...
Глава Администрации пожал руки обоим олигархам, и каждый из них отправился по своим делам.
Глава 4
«И бесплатно отряд поскакал на врага...»
<Строчка из гимна израильской легкой кавалерии (шутка)>
К семи вечера Владислав прибыл на Индустриальную улицу.
Он с беспечным видом обошел дом под номером семь, прогулялся по окрестным дворам и устроился на лавочке прямо напротив окон квартиры Маслюковой.
Наблюдательный пункт был расположен очень удобно. Скамейка стояла в тени тополей на противоположной, четной, стороне улицы, и с нее открывался прекрасный вид не только на окна, но и на парадную дверь и на проходную арку, ведущую во внутренний двор. Справа от дома Маслюковой находился скверик, обсаженный по периметру низкими кустами, с левой стороны и дальше по улице шли четыре дома без сквозных проходов, откуда искомая персона могла бы неожиданно вынырнуть.
С точки зрения организации ловушки место было невыгодным.
Много свободного пространства, представлявшего место для маневра и отхода в три стороны, сплошные жилые дома и анфилады дворов. Ловить человека в таких условиях затруднительно.
К тому же узость проходов между домами, заборчики скверов и близко посаженные друг к другу деревья практически исключали использование автотранспорта.
«Если бы Кролль планировал захват, то он выбрал бы иное место. Снял бы квартиру где нибудь в новостройках, с выходом парадного во двор. Дабы иметь возможность перекрыть пути к отступлению. Кролль не дурак, он не может не понимать столь очевидных вещей. Группа у него небольшая, соответственно, в квартиру ловушку он способен был бы отрядить пару тройку человек. Максимум пять. А здесь нужно в десять раз больше... — Рокотов отхлебнул из пластиковой бутылочки с минеральной водой. „Кока колу“, „Фанту“, „Спрайт“ и „Севен Ап“ он не уважал, ибо, будучи биологом по образованию, прекрасно знал, что содержащаяся в шипучих сладких напитках ортофосфорная кислота с бешеной скоростью вымывает кальций из организма, что повышает ломкость костей раз в пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
На столе перед Рокотовым возникло огромное блюдо с толстыми ломтями белой и красной рыбы, россыпью креветок и горкой икры.
— Это все мне? — удивился Влад. — Ну, знаете...
* * *
Илья Герменчук появился в стоматологической клинике сразу после обеда.
Под видом пациента походил по коридорам, сочувственно выслушал причитания безутешной Олеси Павловны, узнал все подробности произошедшего, убедился в исключительно естественном характере смерти Антончика и убыл, горестно качая головой. Как и положено нормальному человеку, столкнувшемуся с безвременной кончиной совсем еще молодого врача.
Пройдя два квартала, Илья уселся на лавочку в сквере и достал трубку мобильного телефона.
— Это я... Инфаркт... Нет, ничего подозрительного... Вероятно, перенервничал. Пытался съесть таблетку, но не успел. Там весь кабинет нитроглицерином засыпан... Да, проверил. Он действительно жаловался на сердце. Все признаки аритмии. Есть записи в карточке... Валентина, к счастью, никто не видел. Он ушел раньше... Менты приехали и уехали. Здесь им делать нечего. Следак тут же подмахнул постановление об отказе в возбуждении дела... Угу... Где он, не знаю... Понял, буду к семи...
* * *
С приближенными к кремлевскому столу Борисом Березинским и Романом Абрамсоном Глава президентской Администрации встретился в ресторанчике, принадлежащим его троюродному племяннику по материнской линии.
Железяка немного нервничал.
По прямому распоряжению престарелого монарха Секретарь Совбеза, новый премьер министр и трое генералов взяли слишком крутой старт в борьбе с напавшими на Дагестан бандитами. Уже третий день подряд несколько эскадрилий вертолетов «Ми 24В» при поддержке штурмовиков «Су 25» утюжили кавказские горы.
Потери в отрядах террористов росли.
А вместе с потерями стремительно уменьшались доходы Главы Администрации. Обозленные полевые командиры пристрелили парочку людей Железяки, ответственных за координацию действий Москвы и Грозного. Месяц назад те дали слово, что российские войска будут проводить только ограниченные сухопутные операции, однако все получилось наоборот. К массированным атакам с воздуха боевики не были готовы. В отместку за нарушение обещаний, помимо двух застреленных доверенных лиц Стальевича, люди Шамиля разгромили и семь принадлежавших подельникам Железяки нефтеперегонных заводика.
В общем, война вместо прибылей начала приносить убытки.
Березинского и Абрамсона душевные муки Главы Администрации ничуть не волновали. Свой интерес в Чечне они блюли, непродуманных обещаний не давали и санкций со стороны боевиков не опасались. Просто делали свой маленький бизнес, присасываясь к потокам бюджетных средств, идущих на «восстановление» республики, получали свою посредническую копеечку от операций по выкупу заложников и транзиту нелегального спирта и иногда помогали бородатым эмиссарам ваххабитов сбросить в Москве, Питере или Владивостоке миллиончик другой фальшивых долларов.
Чечня для двух олигархов была достаточно важным источником дохода, но не до такой степени, что ее потерю нельзя было бы пережить. Прохиндеи, успевшие за шесть прошедших лет сплести в Кремле липкую паутину взаимных обязательств и совместной с высшими государственными чиновниками коммерции, быстро подстраивались к меняющимся обстоятельствам и перебрасывали силы на новые направления.
Одним из таких направлений недавно стал бизнес по уничтожению вредных химических соединений и ядерных отходов.
— Нам нужна подпись Деда, — без обиняков заявил Абрамсон, поглаживая трехдневную щетину, которая была непременным атрибутом имиджа молодого Романа. Стиль «мерзавец» появился лет десять назад, давно вышел из моды, однако Абрамсон считал, что щетина помогает ему демонстрировать собственную мужественность и придает его облику зловещую привлекательность. Это частенько бывает с закомплексованными людьми, подменяющими реальную силу нарочитой схожестью с «мачо». Жирный еврей Рома Абрамсон на «мачо» никак не тянул, но упорно не хотел смотреть правде в глаза. В конце концов, он тратил на имиджмейкера собственные деньги и мог изгаляться как угодно.
— Где именно? — Глава Администрации оторвался от котлеты по киевски, которую жадно пожирал. Ел Железяка неаккуратно, постоянно заляпывал одежду жиром, кетчупом и майонезом и после каждого приема пищи напоминал рекламный персонаж из ролика о преимуществах «Ариэля» перед обычными стиральными порошками.
— Открываются хорошие перспективы по линии «Национального Фонда Спорта», — затараторил суетливый Березинский. — Саша, ты должен нас понять... Мы не хотим действовать в обход тебя. Ты же знаешь, Саша, как мы тебя уважаем. Всего одна подпись на указике по предоставлению льгот. Всего на годик. Ну, может быть, на два... И все! Только очень важно понять, что подпись нужна быстро. Очень быстро. Наши контрагенты ждать не будут. Ты пойми, Саша, если не мы, то контрактик у нас перехватят. А ты знаешь, какие там проценты, Саша? О о, какие там проценты! Всем хватит и еще внукам останется... На одних процентах можно безбедно существовать всю жизнь. Тебе доля, мне доля, Ромочке доля... Ах, если б мы знали раньше! Тогда бы ничем не надо было заниматься все эти годы. Но смотри, Сашок, никому ни слова! Контрактик еще сыренький, его доработать надо...
— А зачем тогда подпись, если контракт не готов? — удивился Глава Администрации.
— Как ты не понимаешь, Саша! Указик раньше контрактика нужен. Мы с этим указиком любого обойдем. Ты же знаешь, Саша, какие нынче времена. Все норовят выгодную сделку из под носа перехватить. А с указиком нам никто не страшен. Указик — это сила! Саша, мы тебя очень уважаем, но и ты должен нас понять... Ты нас понимаешь, Саша?..
Абрамсон хмыкнул.
Его старший товарищ и наставник со стороны смотрелся точной копией Паниковского в исполнении Зиновия Гердта из недавно просмотренного Романом черно белого фильма. Оригинала он не читал.
«Когда я иду на гуся, это опера! Кармен!», «Остап Ибрагимович, вы же знаете, как я вас уважаю!», «Пилите, Шура, пилите, я уверен — они золотые!»... И прочее в том же духе. Для завершения образа Березинскому не хватало лишь потертой шляпы и манишки.
— А обоснование льгот? — засомневался Железяка.
— Нет вопросов! Отстегиваем процент православной церкви. Ты же знаешь, Саша, как я уважаю митрополита! — иудей Березинский опустил очи долу. — Дело беспроигрышное, я тебя уверяю...
— Надо еще Деду это объяснить.
— Саша, сколько ты хочешь? — прямо спросил Абрамсон.
— Тридцать процентов.
— Побойся Бога, Саша! — Березинский вскинул вверх загребущие ручки. — Это грабеж! Мы с Ромочкой только по десять имеем. А еще ведь люди есть... Ты же знаешь, Саша, мы тебя никогда не обижали. Но тридцать процентов — это несерьезно...
Торг продолжался еще два часа.
Березинский бегал вокруг стола, несколько раз делал вид, что уходит, взывал ко всем богам сразу и оторвал шесть пуговиц. Одну у себя на пиджаке и пять на рубашке Абрамсона, когда якобы уговаривал молодого подельника завершить бессмысленный спор и удалиться. К концу разговора Роман сидел с голым волосатым брюхом.
Договорились на двадцати двух с половиной процентах Стальевичу. Из них Железяка сам должен был проплатить долю начальнику канцелярии.
На первый взгляд переданная Главе Администрации бумага была совершенно невинна. Указ предполагал налоговые послабления нескольким фирмам, осуществляющим поставки в Россию шоколадных батончиков «Марс», «Сникерс» и «Баунти», сулящих «райское наслаждение» потребителям. Товар шел под патронажем «НФС», а часть прибыли направлялась на благородные социальные цели, как то: на строительство и ремонт храмов, поддержку детского спорта и развитие молодежных клубов по интересам. При нищенских бюджетных выплатах на «социалку» сия часть программы смотрелась очень привлекательно.
Но был один нюанс, о котором Стальевича в известность не поставили.
Шоколадные батончики были не простыми, а с добавкой. И не с перетертыми орехами или мякотью кокоса, а с миллиграммами отходов химических концернов. Человеческий организм — идеальная среда для переработки любого вещества. Особенно детский. Если рассчитать безопасную однократную дозу, то от поедания модифицированных сладостей ребенку ничего не будет. Последствия, в том числе и генетические, наступят позже, когда невозможно будет проследить связь между «Сникерсом» и заболеванием.
Ни для кого не секрет, что в новой России дети питаются плохо. И почти у всех нарушен обмен веществ. Так что сопутствующие нарушению обмена и ослаблению иммунитета болячки не вызовут у врачей никаких подозрений.
Миллиграммы складываются в тысячи тонн.
Утилизация отходов в цивилизованном мире стоит дорого. А способ, предложенный одной светлой головой из аналитического отдела химического концерна «Дюпон», позволял экономить сотни миллионов, вывозя закамуфлированную отраву за пределы США и Западной Европы. Развивающихся стран, падких на дешевые товары, много. И в них всегда найдутся те, кто за хороший гешефт готов заключить сделку хоть с дьяволом.
Даже если бы Железяка знал об истинной подоплеке контракта, он вряд ли отказался бы от участия в нем. Деньги не пахнут. Особенно если это большие деньги...
Глава Администрации пожал руки обоим олигархам, и каждый из них отправился по своим делам.
Глава 4
«И бесплатно отряд поскакал на врага...»
<Строчка из гимна израильской легкой кавалерии (шутка)>
К семи вечера Владислав прибыл на Индустриальную улицу.
Он с беспечным видом обошел дом под номером семь, прогулялся по окрестным дворам и устроился на лавочке прямо напротив окон квартиры Маслюковой.
Наблюдательный пункт был расположен очень удобно. Скамейка стояла в тени тополей на противоположной, четной, стороне улицы, и с нее открывался прекрасный вид не только на окна, но и на парадную дверь и на проходную арку, ведущую во внутренний двор. Справа от дома Маслюковой находился скверик, обсаженный по периметру низкими кустами, с левой стороны и дальше по улице шли четыре дома без сквозных проходов, откуда искомая персона могла бы неожиданно вынырнуть.
С точки зрения организации ловушки место было невыгодным.
Много свободного пространства, представлявшего место для маневра и отхода в три стороны, сплошные жилые дома и анфилады дворов. Ловить человека в таких условиях затруднительно.
К тому же узость проходов между домами, заборчики скверов и близко посаженные друг к другу деревья практически исключали использование автотранспорта.
«Если бы Кролль планировал захват, то он выбрал бы иное место. Снял бы квартиру где нибудь в новостройках, с выходом парадного во двор. Дабы иметь возможность перекрыть пути к отступлению. Кролль не дурак, он не может не понимать столь очевидных вещей. Группа у него небольшая, соответственно, в квартиру ловушку он способен был бы отрядить пару тройку человек. Максимум пять. А здесь нужно в десять раз больше... — Рокотов отхлебнул из пластиковой бутылочки с минеральной водой. „Кока колу“, „Фанту“, „Спрайт“ и „Севен Ап“ он не уважал, ибо, будучи биологом по образованию, прекрасно знал, что содержащаяся в шипучих сладких напитках ортофосфорная кислота с бешеной скоростью вымывает кальций из организма, что повышает ломкость костей раз в пятнадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42