Мы все хотим, чтобы эти бессмысленные теракты прекратились, и никто из нас не хочет свержения правительства, не правда ли?
Макушки вокруг стола слаженно качнулись. Я посмотрел на Нормана. Он посмотрел на меня.
– Итак, – продолжал Т.С. Давстон. – Я разработал пару радикальных предложений, которые, как мне кажется, будут способствовать оздоровлению обстановки. Во-первых, я предлагаю отменить подоходный налог.
Все сидевшие за столом задохнулись от изумления.
– Вот за это – обеими руками, – сказал Норман.
– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Т.С. Давстон, – позвольте мне объяснить.
– Я спокоен, – сказал Норман.
– Он не к тебе обращался.
– Как мы все знаем, – продолжал Т.С. Давстон, – вне зависимости от того, сколько денег вы зарабатываете, все они в конечном итоге становятся внутренними бюджетными поступлениями. Черт побери, практически невозможно купить что-либо, что где-нибудь не обложено налогом. Позвольте мне развить это положение. Допустим, у меня есть сотня фунтов. Я иду в винный магазин и покупаю десять бутылок виски по десять фунтов за бутылку. Реальная цена виски – всего два фунта за бутылку, все остальное – налог. Значит, хозяину магазина идет разница, двадцать фунтов. Он использует их, чтобы залить бензин в бак автомобиля. Налог на бензин – семьдесят пять процентов от рыночной цены. Соответственно, теперь от моих ста фунтов осталось всего пять. Парень на заправке тратит их на пять пачек сигарет. А мы все знаем, каким налогом облагается табачок. Из моих исходных ста фунтов правительство уже получило все, за исключением одного последнего. А то, на что хозяин табачной лавки потратит этот один фунт, уже обложено налогом где-то в другом месте.
– Да-да-да, – сказал старпер. – Мывсе это знаем. Но не хотелось бы, чтобы об этом узнал какой-нибудь обычный человек с улицы.
– Точно, – сказал Т.С. Давстон. – И мы ему не скажем. Так вот: этот самый обычный человек с улицы платит в качестве прямых налогов примерно одну треть своего недельного дохода. Что произойдет, если он не будет этого делать?
– У него будет на одну треть больше денег, которые он сможет тратить, каждую неделю, – ответил старпер.
– И на что он их потратит?
– На разные товары, я думаю.
– Точно. Товары, облагаемые налогом.
– Э-э, прошу прощения, – сказал как-его-там, министр иностранных дел. – Но если каждый человек в этой стране будет иметь возможность потратить на треть больше денег из своего кармана, и он их будеттратить, то в магазинах наверняка закончатся товары, так ведь?
– Точно. Таким образом, заводам придется производить больше товаров, для этого им придется брать на работу больше рабочих, и таким образом вы одним ударом расправляетесь с проблемой безработицы. И никому не придется повышать зарплату – получка у них уже будет на треть больше. У вас не будет безработицы, у вас будут довольные рабочие. Вряд ли это можно назвать революционной ситуацией, а?
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я Норману.
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал старпер. – Но хоть убей – не вижу, где.
– Нет никакой ошибки, – сказал Т.С. Давстон. – А если вы повысите налог с продаж на все товары на один пенни с фунта (никто и слова не скажет, раз у них будет настолько больше денег, которые можно потратить), вы как раз и получите тот последний фунт из моей начальной сотни. Вы получите все.
Все, сидевшие за столом, поднялись на ноги и принялись аплодировать. Даже лысая женщина, та, что обычно носит парик, тоже вскочила и захлопала в ладоши.
– Браво, – воскликнул Норман.
– Сядь, идиот, – сказал я.
– Может быть, но он-то не дурак. Это следует признать.
– Он сказал, что разработал парурадикальных предложений. На твой взгляд – какое будет второе?
– Мое второе радикальное предложение такое, – сказал Т.С. Давстон, когда все закончили аплодировать и уселись. – Я предлагаю, чтобы правительство легализовало все наркотики.
– Вот так вот, – сказал Норман. – Одно из двух, не так уж плохо. Во всяком случае, для парня, который Ричард.
В комнате для совещаний воцарился хаос. Т.С. Давстон ударил кулаками по столу. Хаос испуганно утих, и порядок был восстановлен. Т.С. Давстон продолжил.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – сказал он. – Итак, как всем нам известно, правительство ежегодно тратит целое состояние на войну с наркотиками. В этой войне оно победить не сможет никогда. Вы не можете заставить людей прекратить доставлять себе удовольствие, а путей, которыми можно ввозить наркотики в эту страну – просто слишком много. Так почему правительство так решительно настроено против наркотиков?
– Потому что наркотики – это плохо, – сказал как-его-там.
– Все здесь свои, – сказал Т.С. Давстон. – Можете говорить правду.
– Спорю, не может, – сказал старпер.
– А вот и могу.
– Не можешь.
– Могу.
– Ну так говорите, – встрял Т.С. Давстон. – Почему правительство так настроено против наркотиков?
– Да потому что мы не можем обложить их налогом.
– Точно. Но вы могли бы обложить их налогом, если бы они были легальны.
– Можно подумать, мы не думали об этом, – сказал старпер. – Но ни одно правительство не решится легализовать наркотики. Пусть даже половина населения принимает их регулярно, другая половина проголосует за то, чтобы вышвырнуть нас вон из кабинета.
– А что, если бы они были легальны, но тот самый средний человек с улицы не знал, что они легальны?
– Я плохо представляю себе, как это можно сделать.
– Предположим, вы берете все деньги, которые тратите каждый год на войну с наркотиками, отправляетесь туда, где наркотики исходно выращивают – Золотой треугольник и так далее – и на эти деньги скупаете весьурожай. Привозите его обратно в Англию, и выбрасываете его на рынок через существующую сеть торговцев. Да вы вдвое больше прибыли получите.
– Это вряд ли можно назвать легализацией наркотиков, или обложением их налогом.
– Ну, во-первых, те, кто принимает наркотики, на самом деле не хотят, чтобы их легализовали. Половина удовольствия от принятия наркотиков – фактор «запретного плода». Их намного интереснее принимать, если они запрещены. Только правительство будет знать, что они легальны, то есть что военно-морской флот будет их ввозить. Вряд ли можно себе представить контрабандистов, желающих конкурировать с ВМФ. По прибытии сюда все наркотики будут проходить контроль и оценку, их даже можно выводить на рынок под особыми торговыми марками. Они будут отличного качества и будут предлагаться по доступным, конкурентоспособным ценам. Любое возможность сопротивления в лице конкурирующих импортеров наркотиков очень быстро исчезнет с рынка. Прибыль, которую вы получите, можно назвать «налогом». Лучшего слова мне в голову не пришло. А вам?
– Но что, если в других странах узнают об этом? – всплеснул руками старпер.
– Вы имеете в виду – если узнают другие правительства? Отлично, скажите им сами. Всем скажите. Пусть они все делают то же самое. Тем самым мафия будет вытеснена с рынка, а правительства во всем мире будут получать миллиардные доходы.
– Но ведь тогда весь мир просто докурится до полной потери сознания.
– Не докурится. Не больше людей начнут принимать наркотики, чем это делают сейчас. А в этой стране их будет даже меньше.
– А это вы с чего взяли? – спросил старпер.
– С того, что по большей части наркотики принимают по причине отчаяния. Бедные, безработные люди, которые потеряли надежду. В новом обществе, свободном от подоходного налога, у них у всех будет работа, и деньги, которые они смогут тратить. Они ведь тогда вряд ли будут испытывать отчаяние?
– Этот человек – гений, – сказал Норман.
– Этот человек – гений преступного мира, – сказал я. – Неудивительно, что он так озабочен укреплением замка. По всей вероятности, он ожидает, что к нему с минуты на минуту пожалует в гости Джеймс Бонд.
Ну так что насчет радикальных предложений Т.С. Давстона? Что насчет, что насчет. Вы, конечно, знаете, что прямое налогообложение прекратило существовать в последнюю полночь тысячелетия, когда большинство правительственных компьютерных систем самоуничтожилось. Но вам вряд ли было известно, что, начиная с лета 1985-го года, практически любой «нелегальный» наркотик, который можно было достать в этой стране, был импортирован, рассортирован и выброшен на рынок с прямого одобрения правительства Ее Величества.
А также то, что одно пенни с каждого фунта полученной прибыли шло непосредственно тому человеку, который обустроил первоначальную сделку с ребятами из колумбийского наркокартеля.
Вы спрашиваете – как его звали?
Ну, я думаю, это даже не обязательно произносить вслух.
Обязательно?
Ладно, даю подсказку: НЕРичард.
19
Тра-ля-ля ля-ля ля-ля ля-ля как на ветру свеча.
Элтон Джон (в праве на использование текста отказано)
– Он Леонардо, – сказал Норман.
Я не стал задавать вопросов. Я знал, что он имеет в виду.
Мертв, вот что он имел в виду.
Заметьте, мне следовало бы задать вопрос. Потому что этот конкретный пример брэнтфордского рифмованного сленга представлял собой великолепный образчик двенадцатого поколения, искусно соединяющий, в конечном итоге, ставшего легендарным художника и изобретателя пятнадцатого века, через несколько сортов сыра, ряд небезызвестных предметов домашней утвари, две породы рыбы и три марки мотоциклов, с понятием «мертв».
Никто не смог бы назвать Нормана неизобретательным.
Я сидел в кухне этого лавочника, на одном из двух передних сидений от «морриса майнор», которые Норман превратил в диван. Если совпадения вообще что-нибудь значат, кухня Нормана, которую он использовал также как мастерскую, выглядела именно так, как, по моим представлениям, должна была выглядеть мастерская Леонардо. За исключением, разумеется, конструктора «Механо».
– Он не может быть мертв, – сказал я. – Не может. Просто не может.
Норман крутил ручки на телевизоре.
– Давай быстрее, черт возьми, – сказал я ему.
– Сейчас, сейчас, настраиваю, – лавочник-конструктор ударил кулаком по крышке телевизора. – Я тут внес кое-какие изменения, – объяснил он. – Мне всегда казалось, что телевизор тратит слишком много электричества. Всякие там лучи в трубке, свет, электроны, которые из него вылетают, и так далее. И тогда я изобрел вот это. – Он поправил сложную конструкцию, которая висела перед телевизором. Она была собрана из частей неизменного «Механо». – Это как солнечный элемент, только КПД выше. Она собирает лучи, исходящие из экрана, преобразует их в электрическую энергию и снова питает ей телевизор. Круто?
Я кивнул.
– Очень круто.
– Однако обрати внимание: есть одно существенное препятствие, которое я до сих пор не смог преодолеть.
– Ну скажи.
– Как заставить телевизор завестись для того, чтобы он начал работать.
– Воткни вилку в розетку, идиот.
– Блестящая мысль, – покачал головой Норман. – Подумать только, все про тебя говорят, что ты…
– Да включай уже!
Норман включил телевизор.
На экране снова появилось лицо Т.С. Давстона. На этот раз оно было еще моложе и обрамлено бородкой и длинными прямыми волосами. Это был Т.С. Давстон образца примерно шестьдесят седьмого года.
За кадром звучал голос комментатора. Вот что он говорил.
– Эта трагедия произошла сегодня вскоре после полудня на территории замка Давстон. Гости лэрда Брэмфилда, среди которых были султан Брунея, президент США и господин Садам Хусейн, развлекались его любимым видом спорта: взрывали овец. Как рассказывают присутствовавшие главы государств, Т.С. Давстон едва успел натянуть рогатку, готовясь к выстрелу, когда резинка порвалась, и динамит взорвался у него в руке.
– Жуткое дело, – сказал Норман. – Именно так он хотел бы уйти из жизни.
Я покачал головой.
– Но какой тактичный человек, – сказал Норман. – Какой тактичный!
– Тактичный?
– Ну, сам подумай. Он погиб в полдень в среду. В среду я закрываюсь сразу после обеда. Если бы он погиб в любой другой день, мне бы пришлось закрыть лавку в знак траура. Я бы потерял половину дневного дохода.
Норман сел рядом со мной, и вытащил пробку из бутылки капустного самогона. И протянул бутылку мне.
Я сделал большой глоток прямо из горлышка.
– Он не может быть мертв, – снова сказал я. – Не будет такого.
– Чего? – Норман уставился на меня.
– Я видел будущее. Я тебе говорил об этом. В шестьдесят седьмом году, когда я накурился этих брэнтстокских сигарет. Я уверен, что умрет он не так.
Норман еще раз уставился на меня.
– Возможно, ты ошибаешься. Я не думаю, что будущее невозможно изменить. И если он взорвался, прямо на глазах у всех этих президентов и так далее…
– Да, наверно. Боже мой! – Я вцепился себе в горло. – Я горю! Господи Иисусе!
Норман отнял у меня бутылку. – Так тебе и надо: не будешь глотать по полбутылки, – ухмыльнулся он. Я может, и не могу предсказывать будущее – пока что – но это я предвидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Макушки вокруг стола слаженно качнулись. Я посмотрел на Нормана. Он посмотрел на меня.
– Итак, – продолжал Т.С. Давстон. – Я разработал пару радикальных предложений, которые, как мне кажется, будут способствовать оздоровлению обстановки. Во-первых, я предлагаю отменить подоходный налог.
Все сидевшие за столом задохнулись от изумления.
– Вот за это – обеими руками, – сказал Норман.
– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Т.С. Давстон, – позвольте мне объяснить.
– Я спокоен, – сказал Норман.
– Он не к тебе обращался.
– Как мы все знаем, – продолжал Т.С. Давстон, – вне зависимости от того, сколько денег вы зарабатываете, все они в конечном итоге становятся внутренними бюджетными поступлениями. Черт побери, практически невозможно купить что-либо, что где-нибудь не обложено налогом. Позвольте мне развить это положение. Допустим, у меня есть сотня фунтов. Я иду в винный магазин и покупаю десять бутылок виски по десять фунтов за бутылку. Реальная цена виски – всего два фунта за бутылку, все остальное – налог. Значит, хозяину магазина идет разница, двадцать фунтов. Он использует их, чтобы залить бензин в бак автомобиля. Налог на бензин – семьдесят пять процентов от рыночной цены. Соответственно, теперь от моих ста фунтов осталось всего пять. Парень на заправке тратит их на пять пачек сигарет. А мы все знаем, каким налогом облагается табачок. Из моих исходных ста фунтов правительство уже получило все, за исключением одного последнего. А то, на что хозяин табачной лавки потратит этот один фунт, уже обложено налогом где-то в другом месте.
– Да-да-да, – сказал старпер. – Мывсе это знаем. Но не хотелось бы, чтобы об этом узнал какой-нибудь обычный человек с улицы.
– Точно, – сказал Т.С. Давстон. – И мы ему не скажем. Так вот: этот самый обычный человек с улицы платит в качестве прямых налогов примерно одну треть своего недельного дохода. Что произойдет, если он не будет этого делать?
– У него будет на одну треть больше денег, которые он сможет тратить, каждую неделю, – ответил старпер.
– И на что он их потратит?
– На разные товары, я думаю.
– Точно. Товары, облагаемые налогом.
– Э-э, прошу прощения, – сказал как-его-там, министр иностранных дел. – Но если каждый человек в этой стране будет иметь возможность потратить на треть больше денег из своего кармана, и он их будеттратить, то в магазинах наверняка закончатся товары, так ведь?
– Точно. Таким образом, заводам придется производить больше товаров, для этого им придется брать на работу больше рабочих, и таким образом вы одним ударом расправляетесь с проблемой безработицы. И никому не придется повышать зарплату – получка у них уже будет на треть больше. У вас не будет безработицы, у вас будут довольные рабочие. Вряд ли это можно назвать революционной ситуацией, а?
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал я Норману.
– Здесь, должно быть, есть логическая ошибка, – сказал старпер. – Но хоть убей – не вижу, где.
– Нет никакой ошибки, – сказал Т.С. Давстон. – А если вы повысите налог с продаж на все товары на один пенни с фунта (никто и слова не скажет, раз у них будет настолько больше денег, которые можно потратить), вы как раз и получите тот последний фунт из моей начальной сотни. Вы получите все.
Все, сидевшие за столом, поднялись на ноги и принялись аплодировать. Даже лысая женщина, та, что обычно носит парик, тоже вскочила и захлопала в ладоши.
– Браво, – воскликнул Норман.
– Сядь, идиот, – сказал я.
– Может быть, но он-то не дурак. Это следует признать.
– Он сказал, что разработал парурадикальных предложений. На твой взгляд – какое будет второе?
– Мое второе радикальное предложение такое, – сказал Т.С. Давстон, когда все закончили аплодировать и уселись. – Я предлагаю, чтобы правительство легализовало все наркотики.
– Вот так вот, – сказал Норман. – Одно из двух, не так уж плохо. Во всяком случае, для парня, который Ричард.
В комнате для совещаний воцарился хаос. Т.С. Давстон ударил кулаками по столу. Хаос испуганно утих, и порядок был восстановлен. Т.С. Давстон продолжил.
– Пожалуйста, выслушайте меня, – сказал он. – Итак, как всем нам известно, правительство ежегодно тратит целое состояние на войну с наркотиками. В этой войне оно победить не сможет никогда. Вы не можете заставить людей прекратить доставлять себе удовольствие, а путей, которыми можно ввозить наркотики в эту страну – просто слишком много. Так почему правительство так решительно настроено против наркотиков?
– Потому что наркотики – это плохо, – сказал как-его-там.
– Все здесь свои, – сказал Т.С. Давстон. – Можете говорить правду.
– Спорю, не может, – сказал старпер.
– А вот и могу.
– Не можешь.
– Могу.
– Ну так говорите, – встрял Т.С. Давстон. – Почему правительство так настроено против наркотиков?
– Да потому что мы не можем обложить их налогом.
– Точно. Но вы могли бы обложить их налогом, если бы они были легальны.
– Можно подумать, мы не думали об этом, – сказал старпер. – Но ни одно правительство не решится легализовать наркотики. Пусть даже половина населения принимает их регулярно, другая половина проголосует за то, чтобы вышвырнуть нас вон из кабинета.
– А что, если бы они были легальны, но тот самый средний человек с улицы не знал, что они легальны?
– Я плохо представляю себе, как это можно сделать.
– Предположим, вы берете все деньги, которые тратите каждый год на войну с наркотиками, отправляетесь туда, где наркотики исходно выращивают – Золотой треугольник и так далее – и на эти деньги скупаете весьурожай. Привозите его обратно в Англию, и выбрасываете его на рынок через существующую сеть торговцев. Да вы вдвое больше прибыли получите.
– Это вряд ли можно назвать легализацией наркотиков, или обложением их налогом.
– Ну, во-первых, те, кто принимает наркотики, на самом деле не хотят, чтобы их легализовали. Половина удовольствия от принятия наркотиков – фактор «запретного плода». Их намного интереснее принимать, если они запрещены. Только правительство будет знать, что они легальны, то есть что военно-морской флот будет их ввозить. Вряд ли можно себе представить контрабандистов, желающих конкурировать с ВМФ. По прибытии сюда все наркотики будут проходить контроль и оценку, их даже можно выводить на рынок под особыми торговыми марками. Они будут отличного качества и будут предлагаться по доступным, конкурентоспособным ценам. Любое возможность сопротивления в лице конкурирующих импортеров наркотиков очень быстро исчезнет с рынка. Прибыль, которую вы получите, можно назвать «налогом». Лучшего слова мне в голову не пришло. А вам?
– Но что, если в других странах узнают об этом? – всплеснул руками старпер.
– Вы имеете в виду – если узнают другие правительства? Отлично, скажите им сами. Всем скажите. Пусть они все делают то же самое. Тем самым мафия будет вытеснена с рынка, а правительства во всем мире будут получать миллиардные доходы.
– Но ведь тогда весь мир просто докурится до полной потери сознания.
– Не докурится. Не больше людей начнут принимать наркотики, чем это делают сейчас. А в этой стране их будет даже меньше.
– А это вы с чего взяли? – спросил старпер.
– С того, что по большей части наркотики принимают по причине отчаяния. Бедные, безработные люди, которые потеряли надежду. В новом обществе, свободном от подоходного налога, у них у всех будет работа, и деньги, которые они смогут тратить. Они ведь тогда вряд ли будут испытывать отчаяние?
– Этот человек – гений, – сказал Норман.
– Этот человек – гений преступного мира, – сказал я. – Неудивительно, что он так озабочен укреплением замка. По всей вероятности, он ожидает, что к нему с минуты на минуту пожалует в гости Джеймс Бонд.
Ну так что насчет радикальных предложений Т.С. Давстона? Что насчет, что насчет. Вы, конечно, знаете, что прямое налогообложение прекратило существовать в последнюю полночь тысячелетия, когда большинство правительственных компьютерных систем самоуничтожилось. Но вам вряд ли было известно, что, начиная с лета 1985-го года, практически любой «нелегальный» наркотик, который можно было достать в этой стране, был импортирован, рассортирован и выброшен на рынок с прямого одобрения правительства Ее Величества.
А также то, что одно пенни с каждого фунта полученной прибыли шло непосредственно тому человеку, который обустроил первоначальную сделку с ребятами из колумбийского наркокартеля.
Вы спрашиваете – как его звали?
Ну, я думаю, это даже не обязательно произносить вслух.
Обязательно?
Ладно, даю подсказку: НЕРичард.
19
Тра-ля-ля ля-ля ля-ля ля-ля как на ветру свеча.
Элтон Джон (в праве на использование текста отказано)
– Он Леонардо, – сказал Норман.
Я не стал задавать вопросов. Я знал, что он имеет в виду.
Мертв, вот что он имел в виду.
Заметьте, мне следовало бы задать вопрос. Потому что этот конкретный пример брэнтфордского рифмованного сленга представлял собой великолепный образчик двенадцатого поколения, искусно соединяющий, в конечном итоге, ставшего легендарным художника и изобретателя пятнадцатого века, через несколько сортов сыра, ряд небезызвестных предметов домашней утвари, две породы рыбы и три марки мотоциклов, с понятием «мертв».
Никто не смог бы назвать Нормана неизобретательным.
Я сидел в кухне этого лавочника, на одном из двух передних сидений от «морриса майнор», которые Норман превратил в диван. Если совпадения вообще что-нибудь значат, кухня Нормана, которую он использовал также как мастерскую, выглядела именно так, как, по моим представлениям, должна была выглядеть мастерская Леонардо. За исключением, разумеется, конструктора «Механо».
– Он не может быть мертв, – сказал я. – Не может. Просто не может.
Норман крутил ручки на телевизоре.
– Давай быстрее, черт возьми, – сказал я ему.
– Сейчас, сейчас, настраиваю, – лавочник-конструктор ударил кулаком по крышке телевизора. – Я тут внес кое-какие изменения, – объяснил он. – Мне всегда казалось, что телевизор тратит слишком много электричества. Всякие там лучи в трубке, свет, электроны, которые из него вылетают, и так далее. И тогда я изобрел вот это. – Он поправил сложную конструкцию, которая висела перед телевизором. Она была собрана из частей неизменного «Механо». – Это как солнечный элемент, только КПД выше. Она собирает лучи, исходящие из экрана, преобразует их в электрическую энергию и снова питает ей телевизор. Круто?
Я кивнул.
– Очень круто.
– Однако обрати внимание: есть одно существенное препятствие, которое я до сих пор не смог преодолеть.
– Ну скажи.
– Как заставить телевизор завестись для того, чтобы он начал работать.
– Воткни вилку в розетку, идиот.
– Блестящая мысль, – покачал головой Норман. – Подумать только, все про тебя говорят, что ты…
– Да включай уже!
Норман включил телевизор.
На экране снова появилось лицо Т.С. Давстона. На этот раз оно было еще моложе и обрамлено бородкой и длинными прямыми волосами. Это был Т.С. Давстон образца примерно шестьдесят седьмого года.
За кадром звучал голос комментатора. Вот что он говорил.
– Эта трагедия произошла сегодня вскоре после полудня на территории замка Давстон. Гости лэрда Брэмфилда, среди которых были султан Брунея, президент США и господин Садам Хусейн, развлекались его любимым видом спорта: взрывали овец. Как рассказывают присутствовавшие главы государств, Т.С. Давстон едва успел натянуть рогатку, готовясь к выстрелу, когда резинка порвалась, и динамит взорвался у него в руке.
– Жуткое дело, – сказал Норман. – Именно так он хотел бы уйти из жизни.
Я покачал головой.
– Но какой тактичный человек, – сказал Норман. – Какой тактичный!
– Тактичный?
– Ну, сам подумай. Он погиб в полдень в среду. В среду я закрываюсь сразу после обеда. Если бы он погиб в любой другой день, мне бы пришлось закрыть лавку в знак траура. Я бы потерял половину дневного дохода.
Норман сел рядом со мной, и вытащил пробку из бутылки капустного самогона. И протянул бутылку мне.
Я сделал большой глоток прямо из горлышка.
– Он не может быть мертв, – снова сказал я. – Не будет такого.
– Чего? – Норман уставился на меня.
– Я видел будущее. Я тебе говорил об этом. В шестьдесят седьмом году, когда я накурился этих брэнтстокских сигарет. Я уверен, что умрет он не так.
Норман еще раз уставился на меня.
– Возможно, ты ошибаешься. Я не думаю, что будущее невозможно изменить. И если он взорвался, прямо на глазах у всех этих президентов и так далее…
– Да, наверно. Боже мой! – Я вцепился себе в горло. – Я горю! Господи Иисусе!
Норман отнял у меня бутылку. – Так тебе и надо: не будешь глотать по полбутылки, – ухмыльнулся он. Я может, и не могу предсказывать будущее – пока что – но это я предвидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37