Я побрился и надел один из костюмов Т.С. Давстона. Мне пришлось потуже затянуть ремень. Но Т.С. Давстон сказал, что смотрится это модно. Его туфли тоже мне подошли, и к тому времени, когда я наконец приоделся, вид у меня был самый что ни на есть решительный.
Когда я выплыл из ванной, моим глазам предстала одна из самых красивых женщин, которые когда-нибудь это делали.
Она была высокая, стройная, гибкая. Кожа гладкая и загорелая, ноги длинные и великолепные. Она была одета в «деловой костюм», которые были так популярны в восьмидесятых. Короткая черная юбка и пиджак с плечами, как у космонавта Дена Дэа из комиксов, популярных в пятидесятых. Она не теряла равновесия, стоя на шпильках высотой в ладонь, а рот ее был настолько широк, что туда легко можно было засунуть кулак целиком. Даже если бы на руке была боксерская перчатка.
– Привет, – сказала она. Когда она открыла рот, я увидел больше жемчуга, чем в лодке надсмотрщика за ныряльщиками, достающими жемчужниц со дна океана.
– И вам привет, – сказал я и услышал как эхо гуляет по ее глотке.
– Вы друг мистера Давстона?
– Самый лучший из всех.
– Вы, случайно, не Эдвин?
– Он любит звать меня именно так.
– Ну-ну, – она осмотрела меня сверху донизу. Потом снизу доверху. Потом она остановила взгляд посередине.
– У тебя встал, – заметила она.
Я болезненно ухмыльнулся.
– Ни в коей мере не намереваясь обидеть вас, – проговорил я, – не могу ли я предположить, что вы проститутка?
Она улыбнулась и покачала головой, обдав меня феромонным дождем.
– Нет, – сказала она, – но я бесстыдно аморальна. Мало есть такого, чего я не сделаю для мужчины в костюме от Поля Смита.
Я издал какие-то сдавленные звуки.
– Ага, – сказал Т.С. Давстон, решительно входя в комнату. – Я вижу, ты уже познакомился с Джеки.
– Гххммф. Ммммф, – сказал я.
– Джеки мой личный секретарь. НЗ.
Я кивнул головой, давая понять, что знаю, о чем идет речь.
– Ты не знаешь, что такое «НЗ», а?
Я покачал головой, давая понять, что не знаю.
– Нахальная задница, – сказал Т.С. Давстон. – Давайте выпьем, покурим и познакомимся поближе.
Я ухмыльнулся еще чуть-чуть пошире.
– Я только заскочу в ванную, трусы сменю, – сказал я.
Очень вежливо.
Я очень неплохо сошелся с Джеки. Она показала мне кое-что из того, что она умела делать с канапе, а я показал ей однн трюк, которому меня научили в тюрьме.
– Никогда больше не показывай этого женщинам, – сказал Т.С. Давстон, когда мы привели Джеки в чувство.
Джеки прокатила меня по всему Лондону. Т.С. Давстон дал ей какую-то штуку, которую назвал «кредитной карточкой», и с помощью этого волшебного кусочка пластика она мне купила много всяких вещей. Костюмы, рубашки, галстуки, трусы, ботинки. И еще она купила мне ежедневник фирмы «Файлофакс».
Я беспомощно уставился на него.
– Это же записная книжка, – скаэал я.
– А также дневник. Это персональный органайзер.
– Ну и?
– Это модно. Его носят с собой повсюду и всегда выкладывают на стол за обедом.
Я покачал головой.
– Это же записная книжка. Только пижоны таскают с собой записные книжки.
– Сзади есть кармашки для кредитных карточек. И абсолютно бесполезная карта мира.
– Да, но…
– Мы живем в восьмидесятые годы, – сказала Джеки. – А в восьмидесятые живут только два типа людей: те, у кого есть органайзеры, и те, у кого их нет. Поверь мне, намного лучше быть тем, у кого что-то есть, чем тем, у кого чего-то нет.
– Да ты только посмотри, какого размера эта дерьмотень.
– Я уверена, что ты найдешь, где его носить.
– А где ты держишь свой?
Джеки показала.
– А, ну да, – сказал я. – Конечно. Дурацкий вопрос. Прошу прощения.
И еще я получил часы. Часы в восьмидесятые – это вам не просто так. И не какая-нибудь электронная ерунда. Настоящие часы, с двумя стрелками, римскими цифрами и шестеренками внутри. Они все еще у меня, те часы, которые тогда купила мне Джеки. И они все еще показывают верное время. И уж они не взорвались в полночь перед первым рассветом двухтысячного года. Забавно, но я понятия не имею, что стало с моим органайзером.
– Тебе понадобится машина, – сказала Джеки. – Какую хочешь?
– «Моррис Майнор».
– Что-что?
– Вот такую. – Я показал на автомобиль на другой стороне улицы.
– «Порше».
– Угу, такую же малышку.
Такую же и получил.
Т.С. Давстон поселил меня в маленькой квартирке рядом с Портобелло Роуд.
– Этот район становится все лучше и лучше, – сказал он мне.
Я посмотрел на грязный линолеум и разбитые окна.
– Лучше, похоже, некуда. Можно сносить, – заметил я. – Мне здесь не нравится."
– Долго ты здесь не задержишься. Только пока не сделаешь ремонт.
– Что?
– После ремонта мы продадим квартиру вдвое дороже.
– А что потом?
– Переселю тебя в квартиру побольше в другом районе, жилье в котором дорожает. Сделаешь ремонт там, и мы опять продадим ее по двойной цене.
– Это точно законно?
– Запомни мои слова, друг мой, – сказал Т.С. Давстон. – В этой стране в данный момент происходит экономический подъем. Он не продлится вечно, и многих затянет в канализацию, когда вытащат затычку. А пока нам, и нам подобным, – он поднял свой органайзер так, словно это был рыцарский меч, – надо ухватить то, что ухватить можно. В конце концов, мы живем в восьмидесятые годы."
– А завтра принадлежит тем, кто способен предвидеть его приход.
– Именно. Я не очень интересуюсь собственностью. Покупка-продажа домов меня лично не волнует. Я хочу оставить след в мире, и я сделаю это в выбранном мной виде деятельности.
– Табак, – сказал я.
– Любимая травка Бога.
– У меня нет желания переживать очередной Брентсток вместе с тобой.
– А, Брентсток, – сказал Т.С. Давстон. – Славное было времечко, дружище.
– Хрена с два славное. Ну, было и славное – иногда. А ты знаешь, что случилось со мной, когда я накурился твоего снадобья?
– Ты стал говорить с деревьями.
– Больше того. Я увидел будущее.
– Все будущее?
– Не все. Хотя… это было, как будто я увидел его все одновременно – но как будто вспышками. Сейчас у меня словно «дежа вю». Причем все время, и иногда я знаю, что случится что-нибудь плохое. Но ничего не могу сделать. Просто кошмар. Вот что ты со мной сделал.
Т.С. Давстон отошел к крошечному окошку и уставился на двор сквозь разбитое стекло. Затем, повернувшись ко мне, он сказал:
– Прости меня за то, что случилось с тобой на Брентстоке. Мне очень жаль. Я сделал страшную ошибку. Я работал по записям дядюшки Джона Перу Джонса – мне казалось, что то, что я сделал с генным кодом табака, только поможет ему расти в британской климатической зоне. У меня и мысли не было, что сигареты окажут такое воздействие. С тех пор я узнал об этом наркотике намного больше, и, когда придет время, я все тебе о нем расскажу. А сейчас я могу только попросить тебя принять мои извинения за все, что тебе пришлось претерпеть по моей вине, и еще не говорить никому об этих вещах. Никому нельзя доверять. Ты не знаешь, кто есть кто.
– Кто есть кто?
– За мной следят, – сказал Т.С. Давстон. – Они везде. Они следят за каждым моим шагом, и докладывают обо всем. Они знают, что я знаю о них, и от этого они только опаснее.
– Неужели снова тайная полиция?
– Именно, – абсолютно серьезно ответил Т.С. Давстон. – Дядюшка Джон Перу Джонс точно знал, о чем он говорит. Ты же сам попробовал его снадобье. Ты знаешь, что это правда.
– Да, но не насчет тайной полиции! Я помню – ты говорил, что их агенты наверняка есть на Брентстоке. Но я думал, ты хотел меня просто серьезно настроить.
– Они там были, и сейчас они есть. Когда-нибудь, когда я сочту это безопасным, я покажу тебе свою лабораторию. Увидишь, как я продвигаюсь к Великой Цели.
– Великой Цели? Великой Цели дядюшки Джона Перу Джонса?
– Именно к ней. Но об этом позже. Не хочу, чтобы ты сейчас об этом говорил.
– Не хочешь?
– Не хочу. Тебе пора браться за ремонт. Все, что нужно – на кухне. И чертежи: какие стены снести, и как подключить посудомоечную машину. Постарайся закончить все на этой недели, потому что у меня наклевывается покупатель.
– Наклевывается кто?
Но Т.С. Давстон больше ничего не сказал.
Он повернулся на каблуках сшитых у лучшего модельера туфель, и скрылся из виду – словно Элвис.
Прежде чем выйти, правда, он задержался у двери, улыбнулся и помахал мне рукой.
И тогда я увидел.
Увидел в его глазах то самое выражение.
То самое, которое было в глазах дядюшки Джона Перу.
И той обезьяны, из фильма про собачий мир.
Думаю, именно тогда я в самый первый раз понял, насколько безумен – абсолютно безумен – был Т.С. Давстон.
Но это не могло разрушить нашу дружбу. В конце концов, мне повезло. Я был рядом с деньгами – костюме от Поля Смита, часы от Пиаже, автомобиль «Порше» и даже (!) персональный органайзер.
И все это начиналось на «п».
Мог бы заметить…
16
Клуб одиноких сердец восходящего солнца.
Битлз энд Энималз
Для человека, который не слишком заботится о недвижимой собственности, Т.С. Давстон точно покупал ее слишком много. За первые полгода на свободе я переезжал восемь раз. И каждый раз – во все лучшее и лучшее жилье во все лучшем районе. В 1984-м, к Рождеству, я уже жил в Брентфорде.
Да, в Брентфорде!
В округе Баттс.
А в каком именно доме я жил? Да ни в каком другом, как в том, который когда-то принадлежал дядюшке Джону Перу Джонсу. Это могло бы стать осуществлением детской мечты – если бы я хоть раз в жизни мечтал о чем-нибудь подобном. Все, о чем я мечтал в детстве, было значительно скромнее. И уж ни разу я не представлял себе, как я живу в округе Баттс.
Оранжерею построили заново, но не сохранили исходный стиль. Местные специалисты по мелкому ремонту, Дейв Лохмач и Джунгли Джон, воздвигли позади дома чудовищное фурункулообразное сооружение с двойными стеклами, и первое, что мне надлежало сделать – снести его.
Когда я въехал на новое место жительства, я все-таки устроил что-то вроде вечеринки. Без всякого размаха, все очень изысканно. Я надеялся затащить в кровать Джеки, но она не далась. Она сказала, что, хотя мало в природе того, чего она не сделала бы для мужчины в костюме от Поля Смита, но ни под каким видом не будет трахаться со штукатуром и маляром.
Я принял это, не упав духом, и наметил себе на будущее, что…
… в общем, когда-нибудь.
Норман несколько подпортил мне вечеринку. Он притащил с собой несколько бутылок самогона из брюссельской капусты, к каждой из которых приложился, не слишком себя ограничивая. В приступе алкогольного дружелюбия он назвал меня своим лучшайшим другом, и заявил, что это – лучшая вечеринка в его жизни.
Если не считать той, которая была давным-давно, в шестьдесят третьем, когда кто-то взорвал собаку хозяина динамитом.
Мы очень смеялись.
Я действительно собирался построить эту оранжерею заново. Мне удалось найти копии ее чертежей в Мемориальной библиотеке, а на сталелитейном заводе по соседству мне пообещали взяться за изготовление колонн и литых украшений.
И когда в январе следующего года Т.С. Давстон сказал мне, что пришло время переезжать снова, я сказал «нет». Я хотел осесть там, где жил сейчас, достроить оранжерею, и снова стать брентонианцем.
К моему большому удивлению, Т.С. Давстон сказал, что не возражает. Я мог оставить себе дом, при одном, однако, условии. Он сам недавно приобрел недвижимость в Сассексе. Если я отремонтирую этот его новый дом бесплатно, здание в Баттсе – мое.
Я сразу же согласился.
К тому моменту я уже здорово наловчился реставрировать старые здания. У меня была своя команда ремонтников, и мы проносились над руинами, как смерч наоборот. Я сказал себе, что один-два месяца, который я потрачу на недвижимость Т.С. Давстона, в обмен на дом дядюшки Джона Перу Джонса – это предложение, от которого я не могу отказаться.
Мне следовало бы задать всего один вопрос.
А именно: «насколько велика недвижимость?»
Зима восемьдесят пятого была самой холодной за всю историю наблюдений. Темза покрылась льдом, и тысячи людей умерли от переохлаждения. Я подозреваю, что мало кто из этих тысяч оставил родным и близким в наследство свои персональные органайзеры. Народ разделился на два класса: мы-имущие, и мы-вас-всех-в-гробу-видавшие. Мы-имущие распоряжались пустить еще два ряда колючей проволоки по верху стен вокруг домов. Мы-вас-всех-в-гробу-видавшие готовили революцию.
Одним февральским утром лимузин Т.С. Давстона, бронированное транспортное средство с пуленепробиваемыми окнами и пулеметными амбразурами под крышей, заехал за мной, чтобы отвезти меня в Сассекс. Снег шел без перерыва уже почти месяц, и если бы не цепи на колесах, и не бульдозерный нож, укрепленный спереди, мы вряд ли добрались до места.
Я прежде никогда не был в Сассексе, и все, что мне было известно о сельской местности, сводилось к тому, что знают все лондонцы: народ там живет в хижинах, крытых соломой, охотится на лис и трахает овец. Когда они не трахают овец, они трахают собственных дочерей, а при отсутствии интереса к этому у дочерей они переходят на кур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Когда я выплыл из ванной, моим глазам предстала одна из самых красивых женщин, которые когда-нибудь это делали.
Она была высокая, стройная, гибкая. Кожа гладкая и загорелая, ноги длинные и великолепные. Она была одета в «деловой костюм», которые были так популярны в восьмидесятых. Короткая черная юбка и пиджак с плечами, как у космонавта Дена Дэа из комиксов, популярных в пятидесятых. Она не теряла равновесия, стоя на шпильках высотой в ладонь, а рот ее был настолько широк, что туда легко можно было засунуть кулак целиком. Даже если бы на руке была боксерская перчатка.
– Привет, – сказала она. Когда она открыла рот, я увидел больше жемчуга, чем в лодке надсмотрщика за ныряльщиками, достающими жемчужниц со дна океана.
– И вам привет, – сказал я и услышал как эхо гуляет по ее глотке.
– Вы друг мистера Давстона?
– Самый лучший из всех.
– Вы, случайно, не Эдвин?
– Он любит звать меня именно так.
– Ну-ну, – она осмотрела меня сверху донизу. Потом снизу доверху. Потом она остановила взгляд посередине.
– У тебя встал, – заметила она.
Я болезненно ухмыльнулся.
– Ни в коей мере не намереваясь обидеть вас, – проговорил я, – не могу ли я предположить, что вы проститутка?
Она улыбнулась и покачала головой, обдав меня феромонным дождем.
– Нет, – сказала она, – но я бесстыдно аморальна. Мало есть такого, чего я не сделаю для мужчины в костюме от Поля Смита.
Я издал какие-то сдавленные звуки.
– Ага, – сказал Т.С. Давстон, решительно входя в комнату. – Я вижу, ты уже познакомился с Джеки.
– Гххммф. Ммммф, – сказал я.
– Джеки мой личный секретарь. НЗ.
Я кивнул головой, давая понять, что знаю, о чем идет речь.
– Ты не знаешь, что такое «НЗ», а?
Я покачал головой, давая понять, что не знаю.
– Нахальная задница, – сказал Т.С. Давстон. – Давайте выпьем, покурим и познакомимся поближе.
Я ухмыльнулся еще чуть-чуть пошире.
– Я только заскочу в ванную, трусы сменю, – сказал я.
Очень вежливо.
Я очень неплохо сошелся с Джеки. Она показала мне кое-что из того, что она умела делать с канапе, а я показал ей однн трюк, которому меня научили в тюрьме.
– Никогда больше не показывай этого женщинам, – сказал Т.С. Давстон, когда мы привели Джеки в чувство.
Джеки прокатила меня по всему Лондону. Т.С. Давстон дал ей какую-то штуку, которую назвал «кредитной карточкой», и с помощью этого волшебного кусочка пластика она мне купила много всяких вещей. Костюмы, рубашки, галстуки, трусы, ботинки. И еще она купила мне ежедневник фирмы «Файлофакс».
Я беспомощно уставился на него.
– Это же записная книжка, – скаэал я.
– А также дневник. Это персональный органайзер.
– Ну и?
– Это модно. Его носят с собой повсюду и всегда выкладывают на стол за обедом.
Я покачал головой.
– Это же записная книжка. Только пижоны таскают с собой записные книжки.
– Сзади есть кармашки для кредитных карточек. И абсолютно бесполезная карта мира.
– Да, но…
– Мы живем в восьмидесятые годы, – сказала Джеки. – А в восьмидесятые живут только два типа людей: те, у кого есть органайзеры, и те, у кого их нет. Поверь мне, намного лучше быть тем, у кого что-то есть, чем тем, у кого чего-то нет.
– Да ты только посмотри, какого размера эта дерьмотень.
– Я уверена, что ты найдешь, где его носить.
– А где ты держишь свой?
Джеки показала.
– А, ну да, – сказал я. – Конечно. Дурацкий вопрос. Прошу прощения.
И еще я получил часы. Часы в восьмидесятые – это вам не просто так. И не какая-нибудь электронная ерунда. Настоящие часы, с двумя стрелками, римскими цифрами и шестеренками внутри. Они все еще у меня, те часы, которые тогда купила мне Джеки. И они все еще показывают верное время. И уж они не взорвались в полночь перед первым рассветом двухтысячного года. Забавно, но я понятия не имею, что стало с моим органайзером.
– Тебе понадобится машина, – сказала Джеки. – Какую хочешь?
– «Моррис Майнор».
– Что-что?
– Вот такую. – Я показал на автомобиль на другой стороне улицы.
– «Порше».
– Угу, такую же малышку.
Такую же и получил.
Т.С. Давстон поселил меня в маленькой квартирке рядом с Портобелло Роуд.
– Этот район становится все лучше и лучше, – сказал он мне.
Я посмотрел на грязный линолеум и разбитые окна.
– Лучше, похоже, некуда. Можно сносить, – заметил я. – Мне здесь не нравится."
– Долго ты здесь не задержишься. Только пока не сделаешь ремонт.
– Что?
– После ремонта мы продадим квартиру вдвое дороже.
– А что потом?
– Переселю тебя в квартиру побольше в другом районе, жилье в котором дорожает. Сделаешь ремонт там, и мы опять продадим ее по двойной цене.
– Это точно законно?
– Запомни мои слова, друг мой, – сказал Т.С. Давстон. – В этой стране в данный момент происходит экономический подъем. Он не продлится вечно, и многих затянет в канализацию, когда вытащат затычку. А пока нам, и нам подобным, – он поднял свой органайзер так, словно это был рыцарский меч, – надо ухватить то, что ухватить можно. В конце концов, мы живем в восьмидесятые годы."
– А завтра принадлежит тем, кто способен предвидеть его приход.
– Именно. Я не очень интересуюсь собственностью. Покупка-продажа домов меня лично не волнует. Я хочу оставить след в мире, и я сделаю это в выбранном мной виде деятельности.
– Табак, – сказал я.
– Любимая травка Бога.
– У меня нет желания переживать очередной Брентсток вместе с тобой.
– А, Брентсток, – сказал Т.С. Давстон. – Славное было времечко, дружище.
– Хрена с два славное. Ну, было и славное – иногда. А ты знаешь, что случилось со мной, когда я накурился твоего снадобья?
– Ты стал говорить с деревьями.
– Больше того. Я увидел будущее.
– Все будущее?
– Не все. Хотя… это было, как будто я увидел его все одновременно – но как будто вспышками. Сейчас у меня словно «дежа вю». Причем все время, и иногда я знаю, что случится что-нибудь плохое. Но ничего не могу сделать. Просто кошмар. Вот что ты со мной сделал.
Т.С. Давстон отошел к крошечному окошку и уставился на двор сквозь разбитое стекло. Затем, повернувшись ко мне, он сказал:
– Прости меня за то, что случилось с тобой на Брентстоке. Мне очень жаль. Я сделал страшную ошибку. Я работал по записям дядюшки Джона Перу Джонса – мне казалось, что то, что я сделал с генным кодом табака, только поможет ему расти в британской климатической зоне. У меня и мысли не было, что сигареты окажут такое воздействие. С тех пор я узнал об этом наркотике намного больше, и, когда придет время, я все тебе о нем расскажу. А сейчас я могу только попросить тебя принять мои извинения за все, что тебе пришлось претерпеть по моей вине, и еще не говорить никому об этих вещах. Никому нельзя доверять. Ты не знаешь, кто есть кто.
– Кто есть кто?
– За мной следят, – сказал Т.С. Давстон. – Они везде. Они следят за каждым моим шагом, и докладывают обо всем. Они знают, что я знаю о них, и от этого они только опаснее.
– Неужели снова тайная полиция?
– Именно, – абсолютно серьезно ответил Т.С. Давстон. – Дядюшка Джон Перу Джонс точно знал, о чем он говорит. Ты же сам попробовал его снадобье. Ты знаешь, что это правда.
– Да, но не насчет тайной полиции! Я помню – ты говорил, что их агенты наверняка есть на Брентстоке. Но я думал, ты хотел меня просто серьезно настроить.
– Они там были, и сейчас они есть. Когда-нибудь, когда я сочту это безопасным, я покажу тебе свою лабораторию. Увидишь, как я продвигаюсь к Великой Цели.
– Великой Цели? Великой Цели дядюшки Джона Перу Джонса?
– Именно к ней. Но об этом позже. Не хочу, чтобы ты сейчас об этом говорил.
– Не хочешь?
– Не хочу. Тебе пора браться за ремонт. Все, что нужно – на кухне. И чертежи: какие стены снести, и как подключить посудомоечную машину. Постарайся закончить все на этой недели, потому что у меня наклевывается покупатель.
– Наклевывается кто?
Но Т.С. Давстон больше ничего не сказал.
Он повернулся на каблуках сшитых у лучшего модельера туфель, и скрылся из виду – словно Элвис.
Прежде чем выйти, правда, он задержался у двери, улыбнулся и помахал мне рукой.
И тогда я увидел.
Увидел в его глазах то самое выражение.
То самое, которое было в глазах дядюшки Джона Перу.
И той обезьяны, из фильма про собачий мир.
Думаю, именно тогда я в самый первый раз понял, насколько безумен – абсолютно безумен – был Т.С. Давстон.
Но это не могло разрушить нашу дружбу. В конце концов, мне повезло. Я был рядом с деньгами – костюме от Поля Смита, часы от Пиаже, автомобиль «Порше» и даже (!) персональный органайзер.
И все это начиналось на «п».
Мог бы заметить…
16
Клуб одиноких сердец восходящего солнца.
Битлз энд Энималз
Для человека, который не слишком заботится о недвижимой собственности, Т.С. Давстон точно покупал ее слишком много. За первые полгода на свободе я переезжал восемь раз. И каждый раз – во все лучшее и лучшее жилье во все лучшем районе. В 1984-м, к Рождеству, я уже жил в Брентфорде.
Да, в Брентфорде!
В округе Баттс.
А в каком именно доме я жил? Да ни в каком другом, как в том, который когда-то принадлежал дядюшке Джону Перу Джонсу. Это могло бы стать осуществлением детской мечты – если бы я хоть раз в жизни мечтал о чем-нибудь подобном. Все, о чем я мечтал в детстве, было значительно скромнее. И уж ни разу я не представлял себе, как я живу в округе Баттс.
Оранжерею построили заново, но не сохранили исходный стиль. Местные специалисты по мелкому ремонту, Дейв Лохмач и Джунгли Джон, воздвигли позади дома чудовищное фурункулообразное сооружение с двойными стеклами, и первое, что мне надлежало сделать – снести его.
Когда я въехал на новое место жительства, я все-таки устроил что-то вроде вечеринки. Без всякого размаха, все очень изысканно. Я надеялся затащить в кровать Джеки, но она не далась. Она сказала, что, хотя мало в природе того, чего она не сделала бы для мужчины в костюме от Поля Смита, но ни под каким видом не будет трахаться со штукатуром и маляром.
Я принял это, не упав духом, и наметил себе на будущее, что…
… в общем, когда-нибудь.
Норман несколько подпортил мне вечеринку. Он притащил с собой несколько бутылок самогона из брюссельской капусты, к каждой из которых приложился, не слишком себя ограничивая. В приступе алкогольного дружелюбия он назвал меня своим лучшайшим другом, и заявил, что это – лучшая вечеринка в его жизни.
Если не считать той, которая была давным-давно, в шестьдесят третьем, когда кто-то взорвал собаку хозяина динамитом.
Мы очень смеялись.
Я действительно собирался построить эту оранжерею заново. Мне удалось найти копии ее чертежей в Мемориальной библиотеке, а на сталелитейном заводе по соседству мне пообещали взяться за изготовление колонн и литых украшений.
И когда в январе следующего года Т.С. Давстон сказал мне, что пришло время переезжать снова, я сказал «нет». Я хотел осесть там, где жил сейчас, достроить оранжерею, и снова стать брентонианцем.
К моему большому удивлению, Т.С. Давстон сказал, что не возражает. Я мог оставить себе дом, при одном, однако, условии. Он сам недавно приобрел недвижимость в Сассексе. Если я отремонтирую этот его новый дом бесплатно, здание в Баттсе – мое.
Я сразу же согласился.
К тому моменту я уже здорово наловчился реставрировать старые здания. У меня была своя команда ремонтников, и мы проносились над руинами, как смерч наоборот. Я сказал себе, что один-два месяца, который я потрачу на недвижимость Т.С. Давстона, в обмен на дом дядюшки Джона Перу Джонса – это предложение, от которого я не могу отказаться.
Мне следовало бы задать всего один вопрос.
А именно: «насколько велика недвижимость?»
Зима восемьдесят пятого была самой холодной за всю историю наблюдений. Темза покрылась льдом, и тысячи людей умерли от переохлаждения. Я подозреваю, что мало кто из этих тысяч оставил родным и близким в наследство свои персональные органайзеры. Народ разделился на два класса: мы-имущие, и мы-вас-всех-в-гробу-видавшие. Мы-имущие распоряжались пустить еще два ряда колючей проволоки по верху стен вокруг домов. Мы-вас-всех-в-гробу-видавшие готовили революцию.
Одним февральским утром лимузин Т.С. Давстона, бронированное транспортное средство с пуленепробиваемыми окнами и пулеметными амбразурами под крышей, заехал за мной, чтобы отвезти меня в Сассекс. Снег шел без перерыва уже почти месяц, и если бы не цепи на колесах, и не бульдозерный нож, укрепленный спереди, мы вряд ли добрались до места.
Я прежде никогда не был в Сассексе, и все, что мне было известно о сельской местности, сводилось к тому, что знают все лондонцы: народ там живет в хижинах, крытых соломой, охотится на лис и трахает овец. Когда они не трахают овец, они трахают собственных дочерей, а при отсутствии интереса к этому у дочерей они переходят на кур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37