Он отвернулся от Гота, пошел в глубину склада.
– Отбой в полночь, – заметил Гот, – а сейчас только одиннадцать.
– Слушай, – Зверь обернулся, уже по-настоящему недовольный, – я ценю твою заботу, и все такое, но ты лучше об остальных думай. Под тобой двадцать человек, и ты за всех отвечаешь. А у меня здесь дел на всю ночь.
– И приказ насчет хотя бы шести часов сна тебя не касается?
– Нет. Мне спать не обязательно.
Гот рывком поднялся на ноги. Подошел к Зверю, заглянул в мерцающие глаза.
– Не в настроении, говоришь? А почему? Ты же у нас всегда можешь объяснить словами то, что чувствуешь. Ну так объясни мне.
– Полтора часа в компании счастливых идиотов любого доконают. – Зверь отвел взгляд. – Хрена ли тебе надо, Гот?
– Мне надо, чтобы с тобой все было в порядке. По моим меркам или по твоим, по человеческим, по звериным – как угодно. Я отвечаю за всех вас, Зверь. Не только за людей. О людях, как выяснилось, ты можешь позаботиться лучше меня. Да и обо мне, кстати, тоже, – Гот вздохнул. Даже сейчас, в легком подпитии, когда говорить серьезно было проще, слова все равно давались с трудом. – А ты сам? Железный? Каменный? Или, может, у тебя стальные канаты вместо нервов? Нет. Я знаю, что нет, – Он покривился болезненно – Трудно с тобой. Черт побери, если тебе плохо, я должен хотя бы попытаться помочь.
– Это глупо, – улыбнулся Зверь, – и смешно. Мне не бывает плохо в твоем понимании. И уж тем более я не нуждаюсь в твоей помощи.
– Я смотрю в небо, – негромко сказал Дитрих, – ты правильно сказал, оно чистое. Не слишком, Зверь. Слишком не бывает. Небо просто чистое. Оно не искажает. Кем бы ты ни был… даже если все здесь начнут кричать, что ты монстр, нелюдь, что ты опасен, что тебя нужно убить, я все равно буду смотреть в небо. Все понятно, сержант? Или нужны объяснения?
– Я тронут до глубины души, – Зверь насмешливо поклонился.
Гот пожал плечами и направился к дверям. Он знал, что Зверь понял его. Знал, что тот будет смеяться, даже когда его начнут убивать. И еще он знал, что Зверь ему не поверил. Поэтому майор очень удивился, услышав уже у дверей:
– Дитрих…,
– Ну? – Он обернулся, и свет погас.
– Спасибо, – донеслось из темноты.
– Всегда пожалуйста, – мстительно ответил Гот, – если что, обращайтесь.
Дернул дверь и вышел в серую морось.
И, словно ток от локтя к запястью,
Течет, отмеренное сполна,
Звенит нелепое твое счастье –
Твоя нейлоновая струна,
Гремит фугасная медь латыни,
Летит слепой мотылек к огню,
Ты слышишь – звездами золотыми
Небо падает на броню…
Май. Кыргызстан
Стая шла на восток. Шла ночами, неслась под звездами по увядающей траве, по отдыхающей от дневного жара земле, по белым солончакам, по скрежещущим каменным россыпям.
На восток.
Там, в горах, было большое озеро. Очень чистое и очень глубокое озеро, вокруг которого люди понастроили курортов.
Люди. Много людей.
На восток.
Стая шла не скрываясь. Строго по прямой, как летают птицы. Через маленькие человеческие поселения проносились бесшумно и быстро, не трогая тех людей, что попадались на дороге. Оставляя им жизнь. Позволяя им запомнить то страшное, что мелькнуло и исчезло: скользящие над землей тени, опущенные косматые головы, чуть вытянутые пушистые хвосты. Глаза горят зелеными, яркими огоньками. И человек среди волков. Светловолосый. Худой.Такой же безмолвный. Призрак. Мираж.
На восток.
Те, кто видел, пытались рассказать. Им не верили. Кто поверит, что бесчисленные сонмища волков прошли через город, полный людей и машин? Кто поверит, что волки, особенно если это те самые волки, никого не убили? Кто поверит?
На восток.
К одному из курортов, что во множестве окружили Иссык-Куль. «Киргизское взморье» – Зверю не нравилось это название. Взморье без моря – что за глупости?
Впрочем, когда Зверь становился волком, ему было все равно.
Последняя дневка в густом лиственном лесу, совсем близко от людей, совсем близко от страшных запахов. Спрятаться поглубже, зарыться в густые листья, в бурелом, под выворотни забиться. И спать. Спать до ночи.
А ночью – убивать!
Убивать людей.
Шли тихо. Пришли тихо. И убивали, вопреки обыкновению, тоже тихо. Люди, застигнутые на пляже, на темных аллеях, за хрупкими стенами деревянных домиков, – люди не успевали даже вскрикнуть, когда появлялись из пустоты лохматые, бесшумные твари.
Люди. Много людей.
Девятиэтажный корпус санатория в окружении сосен и голубых елей. Стая никогда не видела таких огромных домов. Стая никогда не видела лестниц. Стая никогда не слышала столько незнакомых запахов.
Много людей.
Феерическое зрелище – жаль, некому от души насладиться им. Стеклянные двери раздвинулись, пропуская человека, и следом за ним в проем хлынули волной, серой лавиной – волки.
Убивать. Теперь уже можно было шуметь. Люди не успеют позвать на помощь.
Убивали всех. Взрослых и детей, мужчин и женщин, убивали стариков, убивали молодых парней и девушек.
Волки убивали. Хозяин делал что-то свое. Хозяин был доволен.
К утру в санатории не осталось живых людей.
Хозяин приказал стае уходить. Сам он остался. Догнал волков позже. И пахло от него огнем. Плохой запах. Был бы плохим, если бы так пах кто-нибудь другой. Не Хозяин.
Спустившись с гор, стая рассыпалась по степи. До следующей весны. До следующих смертей.
Хозяин был доволен.
Новый год встречали по земному календарю. И по земным правилам. Шумно. Весело. С песнями и танцами. Даже елка была. Гот отправил отделение Пижона в командировку далеко на север, и оттуда к католическому Рождеству привезли высоченное, совершенно роскошное дерево. С густыми, похожими на мех листочками и темно-зеленым стволом в мелких чешуйках. Елка на елку не походила. И пахла странно. Но запах был приятный, а дерево – красивое. Так что добычу сочли пригодной к употреблению, поставили посреди плаца и взялись украшать чем придется.
Получилось хорошо. Кинг собрал из никуда не годного барахла совершенно фантастические гирлянды. Их развесили и на «елке», и по всему лагерю. Ночью, когда Джокер гарантировал безопасность, прожектора выключали и только разноцветные фонарики неярко и празднично светились в моросящей тьме.
Дожди продолжались. Однако возня с елкой заставила о них позабыть.
Зверь на празднике, разумеется, не присутствовал, но никто, кроме Гота, этого не заметил. Дитрих напомнил себе как-нибудь, при случае, поинтересоваться у сержанта, почему тот, вправив мозги всему отряду, для командира сделал исключение. Напомнил. Но спросить так и не собрался. Праздник там или нет, а работа никуда не делась. Как-то не получалось выбрать время и поговорить по-человечески.
Строился металлургический цех, строился рудник, исправно работала буровая – пилотское гнездо.
Почему пилотское, понятно. Вышку прозвали так после того, как Гот со Зверем прожили на ней целую неделю. А насчет гнезда Пижон ничтоже-сумнящеся объяснил, что, коли уж пилоты летают, значит, живут они в гнездах. Так летающим положено. Апеллировал он в своих доводах к Уле как к специалисту. И она не нашла, что возразить.
Готу было все равно. Буровая и вправду хорошее место. Кусочек тверди между небом и морем. Добраться туда можно только по воздуху. Чем не гнездо? А Зверь брюзгливо объяснил Пижону, что в гнездах живут птицы, а не пилоты. На что получил вполне ожидаемое:
– Зверь – птица гордая. Пока не пнешь, не полетит.
И смирился.
Деревья удалось отогнать от гор. Хищники не спешили вернуться, но вертолеты продолжали заливать выжженную полосу кислотой.
Между плато и джунглями под руководством Улы делали площадку для экспериментов с семенами, как земными, найденными на «Покровителе», так и местных растений, пригодных в пищу.
Алхимический цех расширяли, пристраивали дополнительные помещения. Для производства в промышленных объемах кислоты, придуманных Улой ядов, минеральных удобрений, необходимых в здешних условиях, еще чего-то – Ула говорила чего именно, но Гот не особо вникал. Она знает, что делает, вот пускай и делает.
Работы было больше чем достаточно, и конца-краю ей пока не предвиделось. Гот много бы дал за возможность выспаться, но все же прекрасно понимал, что в их ситуации слишком много дел лучше, чем слишком мало.
Зверь с Кингом с головой ушли в оживление добытых на «Покровителе» чипов и плат. В свободное от работы время. На последнем Гот настоял – ему совсем не улыбалось надолго остаться без лучшего во взводе электронщика и тем более без правой руки, в качестве которой привык уже воспринимать Зверя.
Эти двое, увлекшись, засиживались, бывало, за компьютерами с вечера до утра, невзирая на строгое распоряжение начальства спать не меньше шести часов в сутки. Однако, поработав пару дней, один – на кухне, второй – на разделке ящеровых туш, осознали. И больше нарушать приказы не пытались. Что за интерес им был искать жемчуг в кучах навоза, Гот понимал с трудом, но приходилось признать, что найденные жемчужины стоили времени, затраченного на их поиски.
Например, информация по планете. Пока транспортник падал, его приборы фиксировали все, что успевали заметить. Начиная с траектории орбиты и места в системе и заканчивая съемкой поверхности, примерными местами залегания полезных ископаемых, в том числе и тяжелых металлов, а также составом почвы и воздуха. Последнее, правда, Ула давно выяснила.
Майор улыбнулся, вспомнив, как Ула с визгом повисла на шее у Кинга, когда он совершенно невозмутимо продемонстрировал ей полный набор программ для лаборатории, тот самый, с которым она должна была работать на Рапторе.
Невозмутимости у громилы хватило секунды на две, а потом он вместе с Улой пустился по рейхстагу в совершенно дикую пляску.
– Неплохая акробатическая подготовка, – заметил Зверь, мельком взглянувший в их сторону.
– Угу, – кивнул потрясенный Гот.
Ула поправила растрепавшиеся волосы, обфыркала их обоих и унеслась в лабораторию. А Кинг заявил, хлопнувшись в свое кресло:
– Уведу я ее, Зверь. Спорим?
– Я тебе уведу, – без особых эмоций ответил сержант. На том разговор и иссяк.
– Гот, хватит улыбаться. – Голос Зверя отвлек майора от воспоминаний. – Здесь опять какая-то цифирь. Разберись.
Цифр попадалось много. В основном, правда, температурные данные по кораблю, показатели влажности, уровень радиации и прочая, не имеющая уже значения дребедень, которая тщательно фиксировалась во время полета приборами «Покровителя». В смысл большинства записей Кинг со Зверем вникали с ходу, но иногда мешанина чисел и непонятных сокращений ставила их в тупик. Это случалось, когда дело доходило до состояния орудийных систем, работы полей защиты или количества энергочасов, затраченных на занятия экипажа в тренажерных залах и виртуальных классах.
Зато Гот в информации такого рода разбирался быстро. Все пилоты в звании старше капитана проходили обязательный курс управления тяжелыми космическими кораблями. Из соображений «мало ли что». Большинству офицеров это казалось бессмыслицей, но Дитрих отдавал себе отчет в том, что случиться может всякое. Правда, его соображения никогда не шли дальше захвата корабля противника. Болиды имели специальное оборудование для абордажа космических объектов, а где абордаж, там и контроль, иначе операция не имеет смысла.
Кто же знал, что полученные знания пригодятся совершенно не в той ситуации?
Пригодятся. Ну да. Для того чтобы, бегло просмотрев столбцы чисел, сказать привычно:
– Ерунда это. Можно выкидывать.
Один раз, правда, резануло по сердцу. Больно. Когда Кинг наткнулся на вычислитель, используемый для прокладки курса и расчетов прыжка. До того тоскливо стало, что едва не приказал в пыль стереть проклятую железяку. Бесценную. И совершенно бесполезную. Нельзя прокладывать курс, не определив собственное местонахождение. А как его определишь? Звездные карты к вычислителю прилагались, но здешнее небо умная электроника опознавать отказывалась.
Да если бы и знали, как и куда лететь, что толку в этом, когда лететь не на чем?
Гот без особого интереса взглянул на монитор машины Зверя.
– Это галактические координаты на каждую секунду полетного… – голос вдруг сел, не шепот даже, хрип невнятный, – полетного времени, – выговорил майор. Рывком отодвинул Зверя от стола, благо кресло было на роликах, и застучал пальцами по клавиатуре, запрашивая данные о последних зафиксированных координатах.
Секунда в секунду… Гот помнил, сколько было на хронометре в его болиде, когда машина стартовала из транспортника… секунда в секунду. Последняя информация записывалась приборами «Покровителя», когда корабль падал на планету.
– Но… – Дитрих закрыл глаза, отказываясь поверить. – Этого не может быть. Не может.
– Гот? – Зверь осторожно коснулся плеча, и мешанина эмоций, взорвавшая душу и разум, мгновенно утихла. – Это наши координаты, да?
– А толку нам с них? – зарычал майор, взрываясь. И снова буря улеглась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67