– Это ты мне? – догадалась Ула. – Я думала, ты к Богу обращаешься.
– Думаешь, имеет смысл?
– Не знаю.
– Вот что. – Майор захлопнул «секретарь». – Вы, клоуны-самоучки, делайте то, что собирались. Ты, сержант, с сегодняшнего дня приучаешь… «Ее» к вертолету. Кем бы «Она» ни была. Ты, Джокер, когда придет время, летишь со Зверем на болото и пробуешь с «Ней» договориться. Есть вопросы?
– Это невозможно, – убежденно произнес маленький негр.
– Факт, – кивнул Зверь.
– Я спросил, есть ли у вас вопросы, – напомнил Гот, – ваше мнение меня не интересует. Вы свободны. Оба.
И Джокер, и Зверь исчезли тут же. Как будто испарились. Или телепортировались. Гот нахмурился… нет, хлопок воздуха ему, наверное, все-таки почудился.
– Кто такая «Она», – спросила Ула, – и зачем ты звал сюда меня?
– Я думал, – признался Дитрих, – ты успеешь задать вопросы раньше, чем они сбегут.
– Зверю – успею. – Ула чуть прищурилась. – А Джокера спрашивать бесполезно. Я его все равно понять не могу.
«Еще одна сладкая парочка, – задумчиво констатировал Пижон, просматривая записи вертолетных камер, – мало нам Пули с Крутым?»
Можно, конечно, было ожидать, что Гот со Зверем найдут общий язык. Два летуна – они друг друга с полуслова понимать должны. А уж после недельного загула с почти ежедневными боями, эти двое не то что с полуслова, с полувзгляда мысли друг друга читать стали.
Бои впечатляли, ничего не скажешь. Пижон одного не мог понять: где Азамат научился летать настолько классно? Он смыслил кое-что в пилотаже, в тех пределах, какие доступны десантнику, но этого минимума хватало, чтобы отдавать себе отчет: пилотов класса Зверя даже летные академии выпускали не чаще, чем раз в десять-пятнадцать лет. Вот одна Дитриха выпустила, и на этом свой лимит на ближайшее десятилетие исчерпала. А Зверь-то откуда взялся?
Точнее, откуда у него умение воевать в небе взялось? Он водитель! Водитель, а не боец.
Обидно, что время на просмотр собственных записей можно выделить только по ночам. Спать-то ведь тоже надо когда-то. Но приходится урезать и без того короткие часы, разбираться с накопившимся за день. Девяносто процентов выбрасывать (это всегда так бывает, даже когда съемки ведутся строго по сюжету), а оставшиеся десять, в идеале, стоило бы сразу монтировать. И ведь аппаратура для этого есть! Беда в том, что аппаратные средства все в рейхстаге, и если кто Пижона застукает там за монтажом его записей, быть Пижону битым. Ногами. В армированных ботинках.
Люди страсть как не любят, когда в их личную жизнь чей-то любопытный взгляд таращится.
С личной жизнью, правда, на плато напряженка была. Ну какая, скажите пожалуйста, может быть личная жизнь у девятнадцати мужиков, если на них на всех одна женщина, и та чужая?
Да никакой!
Ладно хоть получилось микрофоны к камерам подключить. Пусть ненамного, но стало интереснее. Впрочем, девяносто процентов разговоров, так же, как и видеосъемки, в дело не пойдут. Вид у них не товарный.
Зато совершенно роскошная получилась запись той ночи, неделю назад, когда Зверь и Ула… Да уж. Если бы Зверь в самый ответственный момент не унес женщину из-под камеры, сейчас было бы чем развлечься, коротая долгие вечера.
Но кто же знал, что на кинговой койке может что-то интересное произойти? Никто не знал, правильно. Поэтому и камеру туда никто не устанавливал. Их немного в конце концов. В кают-компании одна. В лаборатории. В рейхстаге. И еще – в рейхсканцелярии. Совершенно, кстати, бесполезная. Потому что командир домой приходит и спать ложится. Что, в общем, понятно, чем ему еще заниматься? Ах-ха. Тем более что Ула… Ах, Ула-Ула! А она ничего, кстати.
Стереть или оставить их со Зверем милую воркотню? С одной стороны, она совершенно неинформативна. С другой – немного романтики не помешает. Впрочем, не в последний же они раз… камеру от Гота нужно будет к Зверю переставить. А из лаборатории – к Уле. Все равно записей ее работы накопилось уже предостаточно. Надо заснять и развлечения.
И все таки, где Зверь научился летать?
Между прочим, раз уж удалось выклянчить у Гота записи с вертолетных камер, можно было бы, под шумок, заняться и монтажом собственных материалов. Он ведь здесь вполне официально сейчас сидит.
Соблазн велик. Но не дай бог, заявится кто. А кто-нибудь обязательно придет. Тот же Кинг каждый вечер в рейхстаг приползает. Все ладит что-то, оптимизирует и доделывает. Да и Зверь здесь частенько бывает, когда из поиска возвращается.
Мудрят они с Готом чего-то. В горах рудник строят – там железо аж к поверхности выходит. А Зверь лес вокруг прочесывает. И с Джокером советуется. Ищет тварей, которые, когда шахта заработает, вылезти должны. Вроде как на буровой получилось.
Ох и кривит же их с Джокером друг от друга! Почему, интересно?
А планета разумной быть не может. Ну не может, и все. Не бывает такого. Даже в фантастике ненаучной. Зверь, конечно, очень убедительно про нападения рассказывал, но… Нет. Не бывает такого.
– Ну, чего накопал? – с порога поинтересовался ввалившийся в зал Кинг.
– Летают, – пожав плечами, ответил Пижон, – стреляют. Да ты сам посмотри.
Негр поставил под стол у соседней машины закопченный металлический ящик, из нагрудного кармана выложил бокс с чипами и подошел к компьютеру Азата:
– Чего тут у тебя мельтешит?
Пижон уже смонтировал записи обеих камер и теперь просматривал их в реальном времени, так что пляшущие на экране вертолеты казались мухами на фоне блестящего боками бластофита, а иглы, облаками окружавшие машины, создавали рябь, утомляющую взгляд.
– Это бой. – Азат уменьшил скорость. Теперь видно было, как маленькие пятнистые стрекозы с нахальной легкостью ускользают от ослепительных вспышек термита, заходя «веретенке» в тыл.
– Ни хрена себе! – Кинг присел перед монитором. – Это что за ботва?
– Бластофит.
– То есть?
– Ула их бластофитами называет.
– Он что, и вправду такой здоровый?
– От пятидесяти до ста метров. Их возле островов шесть штук оказалось. А когда взрывать начали, еще двадцать явилось. Двадцать четыре, даже. Зверь говорит, издалека пришли. Всех и отстреляли. Видишь, вертолеты заходят так, чтобы оказаться на одной прямой с продольной осью бластофита. Это потому, что поля, которые он создает, вертятся вокруг него, как нитки на катушке, и если стрелять…
– Пижон, – Кинг повернулся к Азату, белки глаз сверкнули, – я вижу, что они делают. Свои объяснения можешь…
– Засунуть в задницу. Я понял.
– А круто летают, да?
– Да уж.
Кинг не понимал, насколько «круто» то, что делали Гот и Зверь. Он никогда не интересовался всерьез ничем, что не относилось к электронике или снайперским винтовкам. Может, и лучше для него не понимать. Меньше знаешь – крепче спишь. Банально, но ведь так оно и есть.
– Зверь где? – Кинг потерял интерес к происходящему на мониторе.
– Последний раз связывался десять минут назад. Доложил, что возвращается.
– Что он там, в лесу, ищет? Мы тот район обшарили уже.
– Море мы вроде тоже обшаривали. А все равно, видишь, – Пижон кивнул на экран. – Думаю, Гот хочет, чтобы Зверь нашел серьезных тварей до того, как они создадут проблемы на шахте.
– На шахту они из-под земли прирулят.
– Ничего подобного. В горах нет опасности. Вообще.
– Откуда ты знаешь?
– Джокер говорил. И Зверь, опять же.
– А! Ну-ну.
– Не веришь им?
– Верю, – Кинг резко поднялся, повернулся к столу с платами, – Верю, и это меня напрягает. Боюсь, знаешь ли, облажаться.
«Рассказать ему или нет, что Зверь настаивает на разумности Цирцеи? Не стоит, наверно. Кинг опять спросит, откуда я знаю, и тут уж на Зверя не сошлешься, мне он такого не говорил». – Азат взглянул на часы. Его смена закончилась.
– Пост сдал, пост принял? – перебирая платы, поинтересовался Кинг.
– Да. Вот здесь отчет с буровой, а это радиопереговоры за первую половину дня. Сержант Хайруллин пост сдал. Кинг тяжело воздвигся из-за стола. Откозырял:
– Рядовой Бэнистер пост принял. Слушай, Зверя увидишь, скажи, пусть сюда зайдет.
– Скажу.
Зверя Пижон увидел только под вечер. «Мурена» прилетала и улетала, забрала Джокера и вернулась обратно не скоро. А вот когда начало темнеть, вертолет угомонился наконец-то, устало опустился на площадку перед ангаром, и Зверь допустил до машины дежурных техников.
Джокер вылетел на свежий воздух, зябко передергивая плечами. Зверь вышел чуть позже, огляделся, увидел Гота и направился к нему, проигнорировав подошедшего было Пижона.
Ладно. У них дела, а Кинг может и подождать.
– Джокер говорит, надо жечь, – доложил Зверь.
Гота доклад явно не обрадовал, но… но что тут можно сделать, если других способов бороться с лесной напастью не было? Искали ведь. Еще как искали. Так и эдак прикидывали, и все равно получалось, что, как только шахта начнет работать, на нее ополчится все вокруг. Это лагерь от джунглей удален, каменными россыпями отгорожен, скалами прикрыт надежно, а там, на железном месторождении, лес к горам вплотную подходит. Там каждое дерево в бой пойдет Тем более что деревья здешние ходят в буквальном смысле слова.
И Джокер ничего сделать не смог. Честно думал. Честно лес слушал, тварей смотрел, ветер нюхал. Ничего Она не сказала. Вообще разговаривать не пожелала. «Она» – это не Цирцея, конечно. «Она» – это душа здешних лесов. Джокер с ней давно в контакте. Но шахту Она явно перебором сочла.
Стоило летать! Только нервы друг другу истрепали. Молчанием вежливым и ожиданием, кто первый убивать начнет: Джокер – Зверя? Зверь – Джокера?
Но эти лирические отступления майора не касаются. Майор доклад выслушал, ему сейчас решение принимать. Точнее, ему сейчас нужно вид делать, что он решает. Потому что как ни крути, а жечь надо.
– Бедный Джокер, – вздохнул Гот и усмехнулся суховато, – бедный Зверь. Полтора часа вдвоем, в одной машине! Покушения на убийство были или обошлось?
– Обошлось.
– Район, который выжечь нужно, на карте отмечен?
– Так точно.
– Мне не твоя дисциплинированность нужна. – Серые, очень светлые глаза фон Нарбэ обдали холодом. – Мне нужно, чтобы внутри команды не было идиосинкразии. Что у Джокера к тебе? Что у тебя к нему?
– У меня ничего, майор. – Гота трудно было обманывать, тех, кто в небе, вообще очень трудно обмануть. – Действительно, ничего. А насчет Джокера… ты у него самого спроси.
– Он, в отличие от тебя, и рад бы ответить, да сформулировать правильно не может.
– Он не может, а я – не знаю.
– Ладно. Свободен. Тебя Кинг хотел видеть, он в рейхстаге сидит.
– Понял.
– Пижон, – окликнул Гот, уже забыв о Звере, – тебе перед отбоем заняться нечем?
– Никак нет! То есть… нет… да ужинать я иду! – взвыл Азат, запутавшись в ответах.
– Ужинают там, – Гот подбородком указал в сторону жилого корпуса.
Зверь на ходу, не задумываясь, забрал у Азата обиду и растерянность. Улыбнулся. Каплей море полнится. Да и у Пижона сразу настроение поднялось. Всем хорошо. Все довольны. Чего Кинг хотел, интересно?
– Я всю эту неделю копался в кратере, – рассказывал Кинг, демонстрируя Зверю очищенные от копоти, но порядком исцарапанные платы, – нашел рубку. Защита у нее была крутая. Главный компьютер я демонтировал… Сильно сказано, конечно. В общем, порылся я в том, что компьютером было, и вот нашел. Тут в боксе еще чипов десяток.
– Думаешь, они живые? – Зверь недоверчиво разглядывал Кинговы трофеи.
– Я не думаю. Я тебя для этого позвал.
– Не понял.
– Вот эти, которые чистые, – Кинг разложил платы на столе перед сержантом, – я проверил. Они дохлые, но, чтобы в этом убедиться, я полдня убил. А там, – он постучал ногой по металлическому ящику под столом, – таких десятки. Сержант, – гигант скорчил грозную физиономию, – не выдрючивайся, не с Готом разговариваешь. Я знаю, что ты умеешь.
– Откуда бы? – спросил Зверь без особого интереса.
– Джокер сказал, – как о само собой разумеющемся сообщил Кинг.
– Ну, конечно. – Зверь тяжело поднялся из кресла, присел над ящиком.
Семь дней назад он точно так же копался в платах, а Ула… Хорошо, что Кинг не биолог, не немка и вообще не женщина.
Длинные пальцы скользили по черным пластинкам, аккуратно уложенным каждая в свой отсек. Задержались над одной, осторожно коснулись второй, повернули третью…
– Это ведь не все, что было?
– Не все. Там всякого-разного полно. Я рубку нашел, сказал же. В ней одних чипов памяти должно быть не меньше сотни.
– Тащи, что нароешь. Будем смотреть.
– А эти?
– Их там тридцать. Двадцать четыре сгорели, шесть живы.
– Ничего себе! – Кинг просиял.
– Это точно. – Зверь кивнул. – Могло быть хуже.
– Да я не о том. – Белые зубы сверкнули ярче белков глаз. – Я не думал, что ты и вправду такое умеешь.
– Сволочь ты, Кинг, – с чувством сказал Зверь.
– Я – черножопый ублюдок, – выговорил гигант по-русски с омерзительнейшим акцентом, – но ты, снежок, ты купился!
– А ты будешь сейчас счищать с плат копоть, чтобы большой белый начальник мог посмотреть маркировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67