Она не могла видеть стремительно вошедшего в кабинет лорда Тонатоса, но узнала его по голосу.
– Как вы смогли сообщить Ордену о необходимости огласки?
Сова чувствовала, что сейчас ослепнет. Глаза слезились.
– Уберите свет.
– Здесь приказы отдаю я.
– Я на допросе?
– Угадали. И отвечать придется.
– Орден раскрыл информацию о захвате заложников? – спросила она.
– Вопросы здесь тоже задаю я. Не пытайтесь перехватить у меня инициативу вашими детскими методами. Как вы смогли передать сообщение Ордену? На вас нет передатчика. Вы не воспользовались предоставленной вам связью, хотя я и не ожидал, что вы пойдете на контакт через официальную сеть Вы не встречались с заложниками. Ваш корабль чист до стерильности. В личных вещах нет ничего подозрительного, кроме этого дипломатического паспорта. И тем не менее сообщение передано! Вам придется дать мне внятный ответ, если вы не хотите, чтобы я разобрал вас по молекулам.
– А как же неприкосновенность посла? – напомнила Сова.
– Я бы очень хотел избежать для вас подобной перспективы. Я обещал блюсти безопасность парламентеров, но если Орден решит вставлять мне палки в колеса, я могу и передумать.
– Не надо так старательно меня запугивать. – Сова с трудом заставила себя твердо взглянуть в сторону слепящего света. – Орден раскрыл информацию, чем нарушил ваши великие планы. Признать, что Магистр не глупее вас и вполне мог переиграть вас и без моей подсказки, вашему самолюбованию зазорно. Досаду вы вымещаете на мне. Если вам от этого полегчает, можете обыскать меня в третий раз. Вдруг два досмотра все-таки пропустили парочку встроенных радиопередатчиков?
Она не могла видеть его реакции, и это мешало адекватно воспринимать ситуацию. Возможно, ее раздражение было не лучшей дымовой завесой, но ничего другого в голову не приходило.
– Я мог бы проверить ваши слова на детекторе лжи, но я и так знаю, что вы врете. Стараетесь заставить меня поверить в совпадение? У вас весьма заниженное представление о моей информированности. Я знаю, что Орден обладает особой системой связи. У меня есть свои соображения, что это за система. И мне ясно, что вы воспользовались именно ей. Я хочу знать, что это такое, даже если мне придется вас препарировать. Лично.
Сова зажмурилась, стараясь не пропустить под веки окрашенный в ярко-малиновые оттенки свет.
– Не заставляйте меня доводить дело до крайности, – предостерег он. – Вы все равно все расскажете, не сейчас, так потом, когда вас обколют наркотиками. Я не сторонник пыток, когда в этом нет необходимости. Даю вам минуту на раздумье.
И время пошло.
Почему он сразу не подключит свой детектор, думала Сова. К чему эти угрозы? Зачем он дает ей шанс добровольно рассказать и добровольно утаить то, что она посчитает нужным? Он не знает, что она умеет обманывать это немудреное устройство, а на крайний случай детектор можно и просто сломать. Он не знает, что на нее не подействуют никакие наркотики, но чувствовать боль она ведь до сих пор не разучилась. Такой человек не остановится перед пытками, так что его угроза – не пустой звук. Липкий страх пополз откуда-то снизу, парализуя холодом ноги, обхватил колени, стал взбираться по позвоночнику, и чтобы не дать ему добраться до головы, Сова выдохнула то, что должна была:
– Нет.
– В лабораторию ее, – приказал он кому-то и добавил: – Я буду минут через пятнадцать.
Сову подхватили под локти.
В лаборатории, по крайней мере, не было слепящего света. Сова решила не сопротивляться и не тратить сил зря. Не стоило напрашиваться на удар по затылку. Впрочем, несмотря на ее примерное поведение, ее все равно привязали за запястья и щиколотки к хирургическому столу. Тонкая игла автомата уже зависла в нескольких сантиметрах над ее веной, но чувствительный медицинский прибор вдруг замер. Сова мысленно усмехнулась: сломанный хирургический автомат – лишь небольшая отсрочка. Этим палачам в серых халатах не составит особого труда ввести ей наркотик и вручную.
Когда в руках у человека в сером блеснул шприц, Сова отвернулась. Зрелище иглы, впивающейся в упругую, но беззащитную кожу, было ненавистно. Боль улетучилась почти мгновенно. Сова лежала на хирургическом столе, рассматривала новейшее медицинское оборудование, которым была набита лаборатория и мечтала, что когда-нибудь клиника Лориса на далеком, никому не известном Лоданисе будет выглядеть так же солидно. За это задание Магистр выпишет ей премию! Никуда он не денется! Надо будет посмотреть, сколько стоит вот такая хреновина, которая делает уколы внутривенно и внутримышечно, чтобы Лорис не делал их вручную. Наверное, дорого, но будет ведь еще и денежная компенсация за неиспользованный отпуск.
От мечты о медицинской технике ее отвлекло появление главного палача. Сова повернула голову и недовольно пошевелила привязанными к столу руками.
– Она готова отвечать на вопросы? – спросил лорд Тонатоса у одного из серых.
Тот кивнул. Сова усмехнулась. Лорд Тонатоса уселся в изголовье хирургического стола, устроился поудобнее, готовясь вести длительный допрос и только потом бросил взгляд на нее. Сейчас он проверит, держит ли она защиту и…
Он встал.
– Какую дозу ей дали? – требовательно спросил он.
Серый сделал пальцами какой-то жест, который Сова не успела разглядеть.
– Когда? – снова вопрос.
– Пятнадцать минут назад. Уже должно подействовать. – Серый начал оправдываться.
– Введите еще столько же, – приказал лорд Тонатоса. – При мне.
Игла снова впилась в кожу. Сова поморщилась и спросила:
– Скажите, сколько доз вы намерены ввести, чтобы убедиться, что наркотики на меня не действуют? Для этого обязательно истыкать мне всю руку, или просто поверим мне на слово без научных экспериментов?
Он выразительно посмотрел на часы:
– Если через пятнадцать минут вы не станете отвечать на мои вопросы добровольно, я вам поверю.
– Ладно, – согласилась Сова. – Если вам непременно требуется личный опыт для познания мира, ждем еще пятнадцать минут.
Сова закрыла глаза и поудобнее устроилась на жестком столе. Рано, ох рано ей было самоуверенно соваться в политические игры тяжеловесов. Слишком много нитей спутались в неимоверный клубок этого кризиса. Заложники, торговое эмбарго, сын Магистра, боевое искусство Ордена и его же тайная система связи. Почему она должна это все анализировать? Что, в Ордене аналитиков мало, что ли? Вот пусть у них болит голова, как выйти из этой ситуации. Она – передатчик. Она – система связи. Хорошая, безотказная система, за что и ценимая. За что, может быть, до сих пор и живая. И за что, может быть, очень скоро может стать мертвой.
Сова надеялась, что он не станет испытывать на ней все известные наркотики. Странно, но сейчас, вместо того чтобы бороться со страхом, она боролась со сном. Видимо, у организма был некий лимит по выработке адреналина. И этот лимит она на сегодня уже исчерпала. Перелет, чужая планета, диктатор, заложники, белохалатные ортодоксы, безголосые певицы, арена, бессонница… Сова нервно зевнула, не открывая глаз. Образы сливались в мутный круговорот, события наползали одно на другое, как гигантские океанские черепахи, царапая друг друга панцирями. Заложники, мечи, противный скрежет песка на арене, руки, протянутые к ней в требовательном жесте, снова диктатор – высокая фигура, на которую неудобно смотреть, серые халаты, игла в чужой руке…
Она еще успела подумать о том, что засыпает – на допросе.
Глава 5
Церемония открытия памяти
Уяснив психологический портрет объекта и оценив его особенности, затруднения и устремления, обычно удается выйти на мотивы, способные склонить человека к сотрудничеству.
…Мотивами вербовки «заоблачных» интеллектуалов могут служить их утонченные стремления к… знанию того, о чем не могут знать другие».
Из инструкции по вербовке агентов ФСБ

– …И какова вероятность удачной вербовки?
– Была неплохой, пока вы не положили агента на стол.
На ходу лорд Тонатоса задумчиво вертел в пальцах пластиковую корочку дипломатического паспорта на имя Лаэрты Эвери. Его ночной собеседник с мягкой осторожностью, свойственной, как правило, всем грузным людям, не отставая ни на шаг, плыл следом, ловко обтекая выступающие из темноты колонны. Кабинет для ночных аудиенций предусмотрительно располагался рядом с личными апартаментами правителя. Доступ в него имели единицы. В числе этих немногих был и начальник разведки.
– Я хочу спросить вас, Симаргл, – с мягкой вкрадчивостью начал он, – зачем мы возимся с этой мелочью?
– Досье готово? – вместо ответа поинтересовался хозяин кабинета, привычным жестом отсылая прочь секретаря, работающего в ночную смену.
– Конечно. Я готов был сделать обоснованный прогноз, но ваша инициатива сгубила его точность. Кстати, а где она сейчас?
– Спит.
– На столе?
– Именно. На столе, Ронис. На столе.
В ответ толстяк восхищенно всплеснул руками.
Впервые столкнувшись с этим человеком в коридорах правительственного дворца, даже проницательный физиономист не смог бы заподозрить в нем бессменного начальника разведывательного управления Тонатоса. Для этой должности Волен Ронис был слишком толст, слишком обаятелен и слишком уж ненавязчиво приятен своей уютной, хотя и фальшивой, безвредностью. Проще всего его рыхлую, мягко взбитую фигуру можно было представить на кухне, где, украшенный белым поварским колпаком, он заботливо хлопотал бы над изысканными деликатесами. И мало кто знал, какие сложные блюда готовил он для межпланетной политической кухни, какие острые специи бросал в котел международных противоречий, какие тонкие запахи улавливал его мясистый, пористый, как губка, чуткий нос.
Он втиснулся в кабинет вслед за Симарглом и шумно перевел дух. Потом придирчиво отобрал из ряда кресел одно покрепче, и с заботливой аккуратностью устроил в нем свое большое неуклюжее тело.
– Досье собрано, – еще раз подтвердил начальник разведки, выуживая из внутреннего кармана диск и с неохотой укладывая его на вытянутый язык дисковода, словно это был леденец, несправедливо предназначенный для чужого рта. – Могу подтвердить то, что вы уже и сами знаете. Переносимость стрессовых ситуаций и эмоциональная устойчивость у нее, конечно, имеются. По крайней мере, я не смог бы заснуть на хирургическом столе. А в ее пестрой биографии на первый взгляд много зацепок. Я сказал бы даже, слишком много. Но в целом, пока отрицательной информации больше, чем положительной. Вы дали мне меньше суток, – укоризненно напомнил он. – Чего же вы хотите? Материальных затруднений у нее нет – в Ордене хорошо платят. Политических убеждений, судя по всему, тоже пока нет. Слишком уж возраст незначительный. Семьи нет – она в разводе. Детей нет. Щекотливые моменты ее биографии я даже не стану искать, поскольку в Ордене ее наверняка проверили так, как я проверить не смогу. Но от меня пока ускользает цель этих розысков. Симаргл, это очевидно: мы имеем дело с мелким исполнителем. Это ведь низший уровень информированности.
– Возможно, средний, – предположил его собеседник, расхаживая по ярко освещенной комнате и, как в зеркалах, отражаясь в окнах, плотно занавешенных темнотой.
– Откуда здесь средний? – скептически возразил тот, кого лорд Тонатоса именовал Ронисом. – Но даже если так, надо представлять перспективу. Что мы получим в итоге? После этого дела она надолго попадет под подозрение у своих. Ее отодвинут даже от того, что раньше было ей доступно.
– Тем лучше. Несправедливость ее разозлит, заставит усомниться в собственной полезности. Но чем усерднее она будет работать, тем меньше ее будут поощрять в этом.
– Ну, если делать ставку на содействии ее карьере, можно подсунуть ей какую-нибудь престижную информацию.
– Это уже сделано.
– Что именно? – Начальник разведки встревоженно заерзал в кресле. – Симаргл, имей я хоть какую-то возможность убедить вас, я бы возражал против вашей самодеятельности. Какой тайной вы ее наградили, не посоветовавшись со мной? Постойте, я сам догадаюсь. Вы же были в прямом контакте.
Лорд Тонатоса кивнул.
– Пора выйти из тени, – заметил он. – Мы долго водили их за нос, но сейчас прятаться уже не так выгодно, как раньше. Лаэрта Эвери привезет в Орден ценные сведения о моей личности. Ее слова подтвердит напарник, которого я удалил в самом начале. И мы одним выстрелом убьем двух зайцев: дадим Ордену знать, с кем именно Федерации придется иметь дело в дальнейшем и заодно, ничем не рискуя, предоставим нашему будущему агенту возможность выслужиться перед своими.
– Будущему агенту… – понимающе протянул Ронис. – Хорошо, что вы не настаиваете на немедленной вербовке. После того, что вы сегодня натворили, я просто уверен в провале. Зачем понадобились такие крайности? Я еще могу понять, зачем вы вытащили ее на арену. Вам хотелось увидеть психологическую реакцию на страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67