А может, и того хуже...
Правда, это самый крайний вариант. И наименее вероятный вариант.
Ведь если Иванов агент ФСБ, то тогда следует поставить под сомнение совершенные им убийства, потому что на такое количество жертв не пойдет ни одна спецслужба и не согласится ни один кадровый разведчик. Может согласиться непрофессиональный разведчик, но такому разыгрывать подобные комбинации не по силам.
То есть если это игра ФСБ, то Иванов никого не убивал!
А поверить в то, что Иванов никого не убивал, затруднительно, так как есть огромная доказательная база — протоколы, акты экспертиз, свидетельские показания...
Ладно, допустим, там, в России, их могло сфабриковать ФСБ. В принципе могло! Но ведь это не единственные свидетельские показания и не единственные отпечатки пальцев, ведь были еще свидетели и отпечатки в Германии и Швейцарии! Не могло же ФСБ подкупить швейцарских и немецких криминалистов и следователей. Да у них теперь и денег таких нет!
Значит, выходит, что как минимум в Швейцарии и Германии Иванов убивал по-настоящему. И во Франции убивал. Причем здесь, во Франции, его поймали за руку, вырвав из нее орудие убийства! Кроме того, его видели свидетельствующие против него заложники и видели десятки, если не сотни свидетелей на улице! Например, когда он выпихивал в окно заложников...
Нет, тут инсценировка исключена! Не станет же ФСБ ради поддержания легенды устраивать спектакль с заложниками и стрелять французских полицейских, прекрасно понимая, что в этом случае их агент непременно окажется в руках следствия и может случиться большой скандал. А заподозрить французов в подыгрывании русским невозможно.
Приходится признать, что заложники были настоящими. И трупы были настоящими. И, значит, Иванов не агент ФСБ, а действует на свой страх и риск.
Пожалуй, так.
Но даже если вдруг представить, что не так, то ему, Джону Пирксу, все равно лучше считать, что так. Потому что скоро ему выходить в отставку. И лучше выходить с пенсией, чем без нее.
А если вдруг когда-нибудь выяснится, что он ошибся, что Иванов — агент ФСБ, то выяснится не теперь, выяснится потом...
Вывод — ошибки не было. Была точно просчитанная и виртуозно разыгранная вербовка...
Через день, когда из Америки пришел ответ на запрос Джона Пиркса, его правота полностью подтвердилась.
Именная сверка в базе данных ЦРУ показала, что майор Проскурин в оперативных подразделениях КГБ, ФСБ и прочих силовых структур не работает и никогда не работал. А те Проскурины, которые нашлись в списках, вряд ли могли кого-нибудь убивать, потому что заведовали складами и медпунктами.
Идентификация названного Ивановым телефона тоже ничего не дала. По указанному Ивановым номеру находилась женская консультация. И всегда находилась...
Получается, что Иванов что-то перепутал или... специально перепутал... Скорее всего, специально.
А раз так, то вопрос закрыт: Иванов — одиночка. Причем очень ценный одиночка, потому что очень профессиональный, очень информированный и очень осторожный одиночка. И еще потому, что согласился работать на Америку.
Не просто так согласился, а потому, что в этом убедил его он — Джон Пиркс!..
Остались пустяки — осталось вытащить Иванова из французской тюрьмы. И, получив его в полное свое распоряжение, допросить в спокойной, непринужденной обстановке где-нибудь в казематах форта Нокс-Грей, что в штате Небраска, имея в запасе не шесть навязанных французами часов, а столько, сколько нужно часов, и имея возможность привлечь к работе не дежурных психологов и переводчиков, а лучших психологов и переводчиков!
И тогда он выложит все, что знает, — сам выложит, чтобы выслужиться перед правительством Соединенных Штатов Америки и получить вид на жительство и право воспользоваться всеми благами программы по защите свидетелей — то есть получить новую фамилию, новую биографию, новое место жительства, а если понадобится, то и новую внешность.
Ну а если не захочет рассказать обо всем, что знает, по-доброму, если упрется, то можно будет применить к нему высшую степень дознания — убойный коктейль из гипноза, наркотиков, ультразвука, сыворотки правды и прочих поставленных на службу разведки научных методологий, после которых он скорее всего сойдет с ума, но до того, хочет того или нет, раскроет рот...
В любом случае — промолчать ему не удастся.
Но... Но лишь при одном условии — при условии, что он будет не здесь, что будет — там!..
Глава 61
На этот раз согласования много времени не заняли. Что было даже странно. Генерал Трофимов уже привык, что, для того чтобы утвердить план даже самой простенькой операции, которая требует расходования двухсот казенных рублей, нужно убить минимум неделю, убить кучу нервов и в конечном счете получить добро на ее усеченный втрое вариант и получить не двести, а сто рублей.
А тут... тут все катит как по маслу!.. И даже лучше!
Не успели они представить на рассмотрение начальства четыре варианта операции, как им буквально на следующий день вернули все четыре с пометкой “Требуется доработка!” Но доработка не по деталям, а по масштабности!
— Что ты мне здесь накропал?! Что такое десяток шпиков в Париже! — бушевало начальство. — Да их там через неделю каждая собака узнавать будет. И облаивать! Ты что, не знаешь, как такие операции делаются? Не помнишь? Забыл?..
Вообще-то стал подзабывать, потому что возможности нынешней безопасности подрезали раз десять, пока совсем не кастрировали. Под корень! Раньше, в ту пору, когда еще не было ФСБ, а было КГБ, в средствах можно было не стесняться. Надо сто тысяч — на сто тысяч. Нужно поднять на прочесывание стрелковый полк — пожалуйста! Требуется подводная лодка — будет тебе подводная лодка. Лишь бы результат был.
И результаты были!..
Ну не бегали раньше агенты КГБ в собственных костюмах, не ездили на операции на своих машинах и не покупали за свой счет машинное масло для смазки казенного оружия. А теперь — сплошь и рядом. Вот и отвыкли мыслить масштабно. Зато научились виртуозно затыкать казенные дыры личными ресурсами — то попросят жену рассыпающийся от древности китель заштопать, то тещу уговорят на встречу с информатором сходить, потому что больше некому сходить, то старых приятелей в оцеплении постоять, потому что на это людей уже не хватает.
Но, оказывается, бывают и исключения из ставших уже почти нормой правил. Оказывается, можно и по-другому.
— Иди — трудись! — приказало начальство. — И сильно там не стесняйся, не девица, чай, уже! Исходи не из возможностей, а из реальной необходимости.
— Если из реальной — моих возможностей не хватит, — напомнил генерал.
— А ты раньше времени меня не жалобь. Не хватит — добавим, — заверило начальство. — Ты только с этим делом не затягивай. Сколько тебе времени нужно?
— Дня два.
— Значит, один. Жду тебя завтра в это же время!..
И слегка ошарашенный генерал Трофимов пошел перекраивать свои планы. Но обиды он не чувствовал, потому что кроить в большую сторону не обидно. Это тебе не резать по живому...
Весь день и всю ночь генерал и майор ползали на коленях по развернутым картам и расставляли красные и синие фишки. Только теперь красных фишек и красных машинок стало больше, чем раньше. Гораздо больше.
Утром планы были перекроены и пересчитаны. И были представлены на утверждение начальству.
— Вот это другое дело, — одобрило внесенные поправки начальство. — Это не прежние казаки-разбойники. Это похоже на работу!..
План боевой операции утвердили. Но не “А” и не “Б”, а тот, что был ближе к середине алфавита. Тот, что предусматривал использование ресурсов не только подчиненных генералу Трофимову подразделений и не только мощностей Федеральной службы безопасности, но и внешней разведки, и МИДа. И, что интересно, на реализацию этого плана, несмотря на то что российские силовики сидели на голодном финансовом пайке, а расходы предполагались в валюте, деньги нашлись.
Вот что значит высшая заинтересованность руководства. Не этого руководства, не своего. Другого руководства, которое негласное и имеет привычку принимать своих подчиненных в бане. Да и бог с ним, что в бане, раз после этого все так замечательно крутится!..
Откладывать дело в долгий ящик не стали. Некуда было уже откладывать. Назначенный руководителем операции “Тайфун” генерал Трофимов дал отмашку, и расписанное по головам и минутам действо началось.
Внешняя разведка, не зная сути операции, а зная лишь ту ее часть, за которую отвечала, используя ресурсы своей агентурной сети, начала искать выходы на полицейских чиновников, которых можно было бы использовать в качестве информаторов. Не бесплатно, конечно, а за франки, подарки и встречные услуги.
МИД начал мероприятия по обеспечению дипломатического прикрытия задействованным в операции силам, проработал варианты возвращения Иванова на родину по их каналам и начал новую, еще более мощную атаку на французов, чтобы никто не заподозрил, что проблему с выдачей преступника можно решить как-то иначе.
На этот раз МИД выступил с нотой, где в гораздо более жесткой форме (потому что терять уже было нечего) выражалась позиция правительства России в отношении особо опасного разыскиваемого министерством внутренних дел преступника, которого удерживает французская полиция, и выражалась уверенность, что правительство Франции проявит добрую волю...
Под шум дипломатической канонады ФСБ сформировало и направило в Париж авангард готовящейся к заброске “пятой колонны” — группу обеспечения, которой предстояло, истоптав Париж, вымерять расстояния, привязав эпизоды плана к местности, подобрать машины, подкупить осведомителей из среды полицейских, снять квартиры и дома для размещения бойцов боевой группы, разработать основные и запасные маршруты эвакуации... И сделать много еще чего другого, потому что операция такого уровня требует очень серьезной и очень масштабной подготовки.
Параллельно с ними, не зная о них, а зная только о себе, работала группа “наружки”, сформированная из асов наружного наблюдения. Им была поставлена задача установить слежку за местами, где предположительно мог находиться “объект” — в первую очередь за полицейским управлением, за тюрьмой, за квартирой, где он удерживал заложников и куда могли привести заключенного для проведения следственных мероприятий.
Еще одна группа филеров должна была пасти свидетелей недавнего происшествия — в первую очередь захваченных Ивановым и спасенных французской полицией заложников. Потому что, проследив заложников, которых следствие будет привлекать для дачи показаний, опознания преступника и очных ставок, можно выйти на “объект”.
И началась кропотливая каждодневная работа десятков профессионалов, работающих не за страх, а за совесть, потому что работающих не где-нибудь в средней полосе России, а в Париже.
Полчаса или час филер, изображавший отдыхающего от праведных трудов туриста, высиживал в кафе, через окна которого был хорошо виден интересующий подъезд и были видны подходы.
Потом он допивал свой кофе и уходил. И его место занимала влюбленная парочка, которая только и делала, что щебетала, целовалась и обнималась друг с другом, не отводя глаз от любимого личика, а на самом деле от улицы.
Вдоволь наобнимавшись, нацеловавшись и нащупавшись, парочка уходила. Но улица не оставалась без пригляда, так как на перекрестке, прямо на асфальте, подстелив под себя смятую картонную коробку, располагался грязный и вонючий клошар, который просил у прохожий подаяние. И просил вплоть до вечера, пока его не сменяла еще одна парочка, которая тоже увлеченно целовалась и обжималась, но уже не на улице, а в припаркованной на обочине дороги автомашине...
Ночью наблюдение велось с чердаков близрасположенных зданий с помощью биноклей, приборов ночного видения и видеокамер, закрепленных на парапете ограждения и водосточных трубах.
На следующий день сценарий слежки повторялся, но повторялся в другой последовательности и совсем в другом месте. Одни и те же лица возле одного и того же объекта больше двух раз не светились.
Столь масштабное и хорошо организованное наблюдение не могло не принести результата. И результат себя не заставил ждать...
Но оказался он не таким, на который рассчитывали организаторы и вдохновители слежки. Оказался совсем другим... О котором они даже не помышляли!..
Глава 62
— Нет, я не верю! — категорически заявил полицейский психолог. — Не мог он никого убить!
— Да как же не мог, если убил, — возразил Пьер Эжени. — Причем не одного убил и не двух.
— Не двух?.. А сколько? — заинтересовался психолог.
— Шестьдесят человек, — сказал Пьер.
— Сколько?! — ахнул психолог. — Шестьдесят?! Да вы что!.. Что вы такое говорите? Не мог он никого убить. Он курицу не способен зарубить! Вы посмотрите, посмотрите...
И психолог развернул на столе результаты исследований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Правда, это самый крайний вариант. И наименее вероятный вариант.
Ведь если Иванов агент ФСБ, то тогда следует поставить под сомнение совершенные им убийства, потому что на такое количество жертв не пойдет ни одна спецслужба и не согласится ни один кадровый разведчик. Может согласиться непрофессиональный разведчик, но такому разыгрывать подобные комбинации не по силам.
То есть если это игра ФСБ, то Иванов никого не убивал!
А поверить в то, что Иванов никого не убивал, затруднительно, так как есть огромная доказательная база — протоколы, акты экспертиз, свидетельские показания...
Ладно, допустим, там, в России, их могло сфабриковать ФСБ. В принципе могло! Но ведь это не единственные свидетельские показания и не единственные отпечатки пальцев, ведь были еще свидетели и отпечатки в Германии и Швейцарии! Не могло же ФСБ подкупить швейцарских и немецких криминалистов и следователей. Да у них теперь и денег таких нет!
Значит, выходит, что как минимум в Швейцарии и Германии Иванов убивал по-настоящему. И во Франции убивал. Причем здесь, во Франции, его поймали за руку, вырвав из нее орудие убийства! Кроме того, его видели свидетельствующие против него заложники и видели десятки, если не сотни свидетелей на улице! Например, когда он выпихивал в окно заложников...
Нет, тут инсценировка исключена! Не станет же ФСБ ради поддержания легенды устраивать спектакль с заложниками и стрелять французских полицейских, прекрасно понимая, что в этом случае их агент непременно окажется в руках следствия и может случиться большой скандал. А заподозрить французов в подыгрывании русским невозможно.
Приходится признать, что заложники были настоящими. И трупы были настоящими. И, значит, Иванов не агент ФСБ, а действует на свой страх и риск.
Пожалуй, так.
Но даже если вдруг представить, что не так, то ему, Джону Пирксу, все равно лучше считать, что так. Потому что скоро ему выходить в отставку. И лучше выходить с пенсией, чем без нее.
А если вдруг когда-нибудь выяснится, что он ошибся, что Иванов — агент ФСБ, то выяснится не теперь, выяснится потом...
Вывод — ошибки не было. Была точно просчитанная и виртуозно разыгранная вербовка...
Через день, когда из Америки пришел ответ на запрос Джона Пиркса, его правота полностью подтвердилась.
Именная сверка в базе данных ЦРУ показала, что майор Проскурин в оперативных подразделениях КГБ, ФСБ и прочих силовых структур не работает и никогда не работал. А те Проскурины, которые нашлись в списках, вряд ли могли кого-нибудь убивать, потому что заведовали складами и медпунктами.
Идентификация названного Ивановым телефона тоже ничего не дала. По указанному Ивановым номеру находилась женская консультация. И всегда находилась...
Получается, что Иванов что-то перепутал или... специально перепутал... Скорее всего, специально.
А раз так, то вопрос закрыт: Иванов — одиночка. Причем очень ценный одиночка, потому что очень профессиональный, очень информированный и очень осторожный одиночка. И еще потому, что согласился работать на Америку.
Не просто так согласился, а потому, что в этом убедил его он — Джон Пиркс!..
Остались пустяки — осталось вытащить Иванова из французской тюрьмы. И, получив его в полное свое распоряжение, допросить в спокойной, непринужденной обстановке где-нибудь в казематах форта Нокс-Грей, что в штате Небраска, имея в запасе не шесть навязанных французами часов, а столько, сколько нужно часов, и имея возможность привлечь к работе не дежурных психологов и переводчиков, а лучших психологов и переводчиков!
И тогда он выложит все, что знает, — сам выложит, чтобы выслужиться перед правительством Соединенных Штатов Америки и получить вид на жительство и право воспользоваться всеми благами программы по защите свидетелей — то есть получить новую фамилию, новую биографию, новое место жительства, а если понадобится, то и новую внешность.
Ну а если не захочет рассказать обо всем, что знает, по-доброму, если упрется, то можно будет применить к нему высшую степень дознания — убойный коктейль из гипноза, наркотиков, ультразвука, сыворотки правды и прочих поставленных на службу разведки научных методологий, после которых он скорее всего сойдет с ума, но до того, хочет того или нет, раскроет рот...
В любом случае — промолчать ему не удастся.
Но... Но лишь при одном условии — при условии, что он будет не здесь, что будет — там!..
Глава 61
На этот раз согласования много времени не заняли. Что было даже странно. Генерал Трофимов уже привык, что, для того чтобы утвердить план даже самой простенькой операции, которая требует расходования двухсот казенных рублей, нужно убить минимум неделю, убить кучу нервов и в конечном счете получить добро на ее усеченный втрое вариант и получить не двести, а сто рублей.
А тут... тут все катит как по маслу!.. И даже лучше!
Не успели они представить на рассмотрение начальства четыре варианта операции, как им буквально на следующий день вернули все четыре с пометкой “Требуется доработка!” Но доработка не по деталям, а по масштабности!
— Что ты мне здесь накропал?! Что такое десяток шпиков в Париже! — бушевало начальство. — Да их там через неделю каждая собака узнавать будет. И облаивать! Ты что, не знаешь, как такие операции делаются? Не помнишь? Забыл?..
Вообще-то стал подзабывать, потому что возможности нынешней безопасности подрезали раз десять, пока совсем не кастрировали. Под корень! Раньше, в ту пору, когда еще не было ФСБ, а было КГБ, в средствах можно было не стесняться. Надо сто тысяч — на сто тысяч. Нужно поднять на прочесывание стрелковый полк — пожалуйста! Требуется подводная лодка — будет тебе подводная лодка. Лишь бы результат был.
И результаты были!..
Ну не бегали раньше агенты КГБ в собственных костюмах, не ездили на операции на своих машинах и не покупали за свой счет машинное масло для смазки казенного оружия. А теперь — сплошь и рядом. Вот и отвыкли мыслить масштабно. Зато научились виртуозно затыкать казенные дыры личными ресурсами — то попросят жену рассыпающийся от древности китель заштопать, то тещу уговорят на встречу с информатором сходить, потому что больше некому сходить, то старых приятелей в оцеплении постоять, потому что на это людей уже не хватает.
Но, оказывается, бывают и исключения из ставших уже почти нормой правил. Оказывается, можно и по-другому.
— Иди — трудись! — приказало начальство. — И сильно там не стесняйся, не девица, чай, уже! Исходи не из возможностей, а из реальной необходимости.
— Если из реальной — моих возможностей не хватит, — напомнил генерал.
— А ты раньше времени меня не жалобь. Не хватит — добавим, — заверило начальство. — Ты только с этим делом не затягивай. Сколько тебе времени нужно?
— Дня два.
— Значит, один. Жду тебя завтра в это же время!..
И слегка ошарашенный генерал Трофимов пошел перекраивать свои планы. Но обиды он не чувствовал, потому что кроить в большую сторону не обидно. Это тебе не резать по живому...
Весь день и всю ночь генерал и майор ползали на коленях по развернутым картам и расставляли красные и синие фишки. Только теперь красных фишек и красных машинок стало больше, чем раньше. Гораздо больше.
Утром планы были перекроены и пересчитаны. И были представлены на утверждение начальству.
— Вот это другое дело, — одобрило внесенные поправки начальство. — Это не прежние казаки-разбойники. Это похоже на работу!..
План боевой операции утвердили. Но не “А” и не “Б”, а тот, что был ближе к середине алфавита. Тот, что предусматривал использование ресурсов не только подчиненных генералу Трофимову подразделений и не только мощностей Федеральной службы безопасности, но и внешней разведки, и МИДа. И, что интересно, на реализацию этого плана, несмотря на то что российские силовики сидели на голодном финансовом пайке, а расходы предполагались в валюте, деньги нашлись.
Вот что значит высшая заинтересованность руководства. Не этого руководства, не своего. Другого руководства, которое негласное и имеет привычку принимать своих подчиненных в бане. Да и бог с ним, что в бане, раз после этого все так замечательно крутится!..
Откладывать дело в долгий ящик не стали. Некуда было уже откладывать. Назначенный руководителем операции “Тайфун” генерал Трофимов дал отмашку, и расписанное по головам и минутам действо началось.
Внешняя разведка, не зная сути операции, а зная лишь ту ее часть, за которую отвечала, используя ресурсы своей агентурной сети, начала искать выходы на полицейских чиновников, которых можно было бы использовать в качестве информаторов. Не бесплатно, конечно, а за франки, подарки и встречные услуги.
МИД начал мероприятия по обеспечению дипломатического прикрытия задействованным в операции силам, проработал варианты возвращения Иванова на родину по их каналам и начал новую, еще более мощную атаку на французов, чтобы никто не заподозрил, что проблему с выдачей преступника можно решить как-то иначе.
На этот раз МИД выступил с нотой, где в гораздо более жесткой форме (потому что терять уже было нечего) выражалась позиция правительства России в отношении особо опасного разыскиваемого министерством внутренних дел преступника, которого удерживает французская полиция, и выражалась уверенность, что правительство Франции проявит добрую волю...
Под шум дипломатической канонады ФСБ сформировало и направило в Париж авангард готовящейся к заброске “пятой колонны” — группу обеспечения, которой предстояло, истоптав Париж, вымерять расстояния, привязав эпизоды плана к местности, подобрать машины, подкупить осведомителей из среды полицейских, снять квартиры и дома для размещения бойцов боевой группы, разработать основные и запасные маршруты эвакуации... И сделать много еще чего другого, потому что операция такого уровня требует очень серьезной и очень масштабной подготовки.
Параллельно с ними, не зная о них, а зная только о себе, работала группа “наружки”, сформированная из асов наружного наблюдения. Им была поставлена задача установить слежку за местами, где предположительно мог находиться “объект” — в первую очередь за полицейским управлением, за тюрьмой, за квартирой, где он удерживал заложников и куда могли привести заключенного для проведения следственных мероприятий.
Еще одна группа филеров должна была пасти свидетелей недавнего происшествия — в первую очередь захваченных Ивановым и спасенных французской полицией заложников. Потому что, проследив заложников, которых следствие будет привлекать для дачи показаний, опознания преступника и очных ставок, можно выйти на “объект”.
И началась кропотливая каждодневная работа десятков профессионалов, работающих не за страх, а за совесть, потому что работающих не где-нибудь в средней полосе России, а в Париже.
Полчаса или час филер, изображавший отдыхающего от праведных трудов туриста, высиживал в кафе, через окна которого был хорошо виден интересующий подъезд и были видны подходы.
Потом он допивал свой кофе и уходил. И его место занимала влюбленная парочка, которая только и делала, что щебетала, целовалась и обнималась друг с другом, не отводя глаз от любимого личика, а на самом деле от улицы.
Вдоволь наобнимавшись, нацеловавшись и нащупавшись, парочка уходила. Но улица не оставалась без пригляда, так как на перекрестке, прямо на асфальте, подстелив под себя смятую картонную коробку, располагался грязный и вонючий клошар, который просил у прохожий подаяние. И просил вплоть до вечера, пока его не сменяла еще одна парочка, которая тоже увлеченно целовалась и обжималась, но уже не на улице, а в припаркованной на обочине дороги автомашине...
Ночью наблюдение велось с чердаков близрасположенных зданий с помощью биноклей, приборов ночного видения и видеокамер, закрепленных на парапете ограждения и водосточных трубах.
На следующий день сценарий слежки повторялся, но повторялся в другой последовательности и совсем в другом месте. Одни и те же лица возле одного и того же объекта больше двух раз не светились.
Столь масштабное и хорошо организованное наблюдение не могло не принести результата. И результат себя не заставил ждать...
Но оказался он не таким, на который рассчитывали организаторы и вдохновители слежки. Оказался совсем другим... О котором они даже не помышляли!..
Глава 62
— Нет, я не верю! — категорически заявил полицейский психолог. — Не мог он никого убить!
— Да как же не мог, если убил, — возразил Пьер Эжени. — Причем не одного убил и не двух.
— Не двух?.. А сколько? — заинтересовался психолог.
— Шестьдесят человек, — сказал Пьер.
— Сколько?! — ахнул психолог. — Шестьдесят?! Да вы что!.. Что вы такое говорите? Не мог он никого убить. Он курицу не способен зарубить! Вы посмотрите, посмотрите...
И психолог развернул на столе результаты исследований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44