Так что вы нам подходите как нельзя лучше.
Посылать продюсера при прокуроре было неудобно. И было опасно. Оставалось выкручиваться.
— Ну, я не знаю... Я уже мало что помню из прошлого, возраст, знаете ли... Да и болею часто, — замямлил Старков.
— Возраст? Вам же еще пятидесяти нет! — удивился прокурор. — И выглядите молодцом. Вот привязались!
— Да вы не бойтесь, мы очень солидная фирма, — успокоил продюсер.
— Ничего я не боюсь, — пробормотал Старков.
— Это он после той передачи, — сказал продюсер, обращаясь к прокурору.
Прокурор понятливо закивал.
— Ничего не после передачи, — возмутился Старков.
— Вы просто не с теми связались, — не обращая внимания на его протесты, объяснял продюсер. — Это же мелкая шушера — компания-однодневка. Собрались шустрые, ничего не смыслящие в искусстве ребята, приобрели профессиональную видеокамеру и стали снимать с колена бог знает что. Им же Совершенно не — интересна художественная сторона дела, им лишь бы “бабки” заколотить.
— Я на них в суд подам, — мрачно сказал Старков.
— Это ничего не даст, — улыбнулся продюсер.
— Как не даст? — поразился следователь.
— Так не даст! Во-первых, они на него не явятся...
— Их в принудительном порядке доставят. Конвой доставит!
— Ну, допустим, доставит. Пусть даже состоится суд. И что?.. Ну, признают вашу правоту, присудят вам сто рублей в компенсацию морального ущерба. Вам легче от этого будет?
— Суд обяжет их дать опровержение.
— Какое опровержение? Где? — чуть не в голос рассмеялся продюсер.
— По телевизору, — довольно глупо ответил Старков.
— Они не имеют никакого отношения к работе телеканала. Они лишь продали ему передачу. Продали и исчезли.
— А сам канал? — искал выход из положения Старков.
— Канал скажет, что предоставил только сетку вещания и что ответственность за содержание передачи несет фирма-производитель. То есть та самая продюсерская компания.
— А я в суд подам. На телеканал!
Тут даже прокурор заулыбался. Нашел, с кем бодаться!
— Ну хорошо, что вы хотите, чтобы прозвучало в опровержении? — зашел с другого конца продюсер.
— Что то, что они показывали, — неправда, что не было никаких “кровников”, что я это все придумал, чтобы отвязаться от одной назойливой журналистки, что на самом деле Иванов никакой не Мориарти...
— Итого уже минут на пять, — подсчитал продюсер, . — Вы знаете, сколько стоит одна минута вешания?
Старков не знал.
— От пятидесяти до пятисот тысяч долларов, если в пересчете на рекламу. Соответственно, пять минут — это минимум двести пятьдесят тысяч, а максимум — два с половиной миллиона. Если давать опровержение в наиболее смотрибельное, то есть в то же самое, когда прошла ваша передача, время.
Кто согласится терять два с половиной миллиона долларов из-за какого-то опровержения? Да они лучше десять реклам про прокладки пустят!
— А что же делать? — совершенно растерялся Старков.
— Что делать?.. Передачу делать! — категорически заявил продюсер. — Только теперь качественную передачу, чтобы перебить впечатление от прежней халтуры. Клин клином вышибают! А не судом.
Прокурор согласно кивнул.
А может, и верно?.. Что ему даст опровержение, напечатанное мелким шрифтом на последней странице второсортной газетенки? Кто его прочтет? А передачу видели миллионы. И новую передачу увидят миллионы.
— Кстати, сколько они вам там платили? — спросил продюсер.
— Не платили, обещали, — сказал Старков. — Обещали двести долларов. В месяц.
— Двести? — удивленно переспросил продюсер. — Вы, как видно, действительно плохо знакомы со спецификой телевидения.
— А что, это много? — настороженно спросил Старков.
— Это дешево для такого уровня материала.
Продюсер встал, давая понять, что разговор закончен.
— Если надумаете — звоните, — сказал он, протягивая визитку. — Очень рад был с вами познакомиться.
Старков вышел в коридор, вертя в руках врученную визитку.
“Генеральный продюсер телекомпании “Партнеры” Горшков Валерий Петрович”, — прочитал он.
Что-то ему эта фамилия напоминала. Что-то такое... Ах да!..
Он оторвал взгляд от визитки и прочитал на двери прокурорской приемной набранную золотом табличку:
“Горшков Петр Вениаминович”...
Глава 19
Старший следователь парижской криминальной полиции Пьер Эжени мрачно бродил среди разбросанных по асфальту трупов. Трупов было много — было четыре. Но не всего четыре, а здесь четыре. Потому что еще два были не здесь — один недалеко от казино, возле калитки, через которую ушли преступники, и еще один — расстрелянный в упор полицейский с той стороны арки.
Просто какая-то мясорубка, как в кино...
— Смотри, они все как братья... — заметил кто-то.
Трупы действительно были похожи друг на друга — примерно одного роста, близкой комплекции, одеты в одинакового покроя плащи... Возле каждого на земле валялся пистолет. Пистолеты были тоже одинаковыми и были новенькими, словно только что из арсенала.
Итальянские “беретты”, отметил про себя следователь. Может, они итальянцы?
Нет, на итальянцев покойники похожи не были. Слишком светлые. А один так и вовсе рыжий.
— Что-нибудь нашли? — спросил следователь у полицейского, выворачивающего карманы плащей.
— Мобильные телефоны, запасные обоймы, деньги и сигареты, — кивнул полицейский на вещи, сложенные на расстеленном на земле полиэтилене.
— А документы?
— Документов не было.
Пьер Эжени еще раз обошел трупы, вглядываясь в лица. Нет, никаких особых примет не видно — лица гладкие, без шрамов, родинок и татуировок. Да и вряд ли особые приметы помогут — покойники, сразу видно, не французы, и в картотеках их не найти.
Правда, лица европейские... Поди, опять окажутся русскими. Что-то в последнее время их много здесь стало. Конечно, не как после их революции, тогда, дед говорил, они чуть не на каждом шагу встречались. Но все равно...
Если русские, то дело дрянь, опять сюда их полицейские напрашиваться будут, чтобы вести совместное расследование. Понаедет человек десять... Придется их по ресторанам и публичным домам водить...
Пьер отошел в сторону и, привалясь плечом к стене, закурил.
Вот ведь невезуха, нет, чтобы их прикончили тремя часами раньше, а так именно в его дежурство!
Мимо пронесли носилки с мертвым полицейским. И вслед ему пронесли сложенные в пакет его вещи — радиостанцию, дубинку, фонарь... И револьвер, которым он так и не успел воспользоваться.
Не повезло парню, еще больше, чем ему, не повезло...
“Сколько же их было? — прикинул следователь. — Человека три-четыре, не меньше. Эти ребята даже выстрелить не успели, так и легли рядышком. Значит, выходит, стреляли залпом...”
К Пьеру подошел кто-то из криминалистов.
— Вот, нашли, — показал он полиэтиленовый мешок с гильзами.
— Где они были? — спросил следователь.
— Вон там.
— Они что, рядом лежали?
— Ну да, почти рядом.
Если стреляли из нескольких пистолетов, то гильзы лечь рядом не могли. Ну никак не могли.
Пьер взял мешок и посмотрел на гильзы сквозь полиэтилен. Калибр один.
Повертел мешок, рассматривая донышки гильз.
И накол капсуля бойком пришелся примерно в одно место.
Странно. Очень странно...
И это была не последняя странность, связанная с этим делом...
Со стороны улицы подбежал стоявший в оцеплении полицейский.
— Там вас женщина спрашивает.
— Меня? — удивился Пьер.
— Ну, не вас лично, а кого-нибудь старшего.
— Пропустите.
Женщина пришла не одна, женщина притащила с собой подростка. Следователя, к которому ее подвел полицейский, она не заметила, потому что во все глаза смотрела на лежащие на земле трупы.
— Вы что-то хотели мне сказать? — попытался привлечь ее внимание Пьер Эжени.
— Я?.. А, да, хотела.
Не отрывая взгляда от мертвецов, она быстро начала говорить.
— Мой мальчик сегодня утром пошел в школу, она недалеко от нашего дома, если выйти, то сразу налево, а потом направо, а потом...
— Вы не могли бы покороче, — попросил следователь.
— Конечно, конечно, — стушевалась женщина. — Он сегодня вышел раньше, потому что вчера опоздал на первый урок и я сказала, что теперь он будет вставать на четверть часа раньше, чтобы...
— Пожалуйста, по существу, — снова перебил ее следователь.
— Я и так по существу, — возмутилась женщина. — Если он вчера не опоздал, то я бы не сказала выйти ему на четверть часа раньше, он бы вышел позже и ни — чего не нашел, потому что кто-нибудь, кто вышел раньше...
— Он что-то нашел? — спросил следователь.
— Ну так в том-то и дело! — заговорщицки зашептала женщина. — Вот...
И вытащила из сумки пистолет.
— Где ты его нашел? — строго спросила она сына.
— Там, возле водосточной трубы, — махнул он рукой, тоже не отрывая глаз от трупов.
— Там, у водосточной трубы, — повторила женщина.
Следователь взял пистолет двумя пальцами за спусковую скобу и приблизил ствол к носу. Из дула припахивало гарью. То есть из пистолета недавно стреляли.
Пьер вытащил платок, обернул рукоять пистолета и, ухватив другим концом платка, выдвинул обойму.
Интересно.
В обойме был один патрон.
— Спасибо, вы очень помогли следствию, — проникновенно сказал Пьер.
— А можно, я здесь еще постою? — попросила женщина, косясь на трупы.
— Конечно, конечно, — милостиво разрешил следователь.
И повернулся к криминалистам.
— Откатайте их пальчики.
Конечно, это мог быть другой пистолет... Но мог быть и тот...
— Я поехал в управление, — сказал Пьер. И направился к своей машине.
“Работы здесь...” — думал он. А все из-за того, что неделю назад жена упросила его съездить к ее приболевшим родителям, и его подменил один из его коллег, а теперь он подменил его.
И на тебе! Ни раньше, ни позже!..
Глава 20
— Как ты могла! — возмущался курирующий Иванова партиец по кличке Артем. Товарищ Артем.
— Да в том-то и дело, что не могла! Ничего не могла! Потому что это не я — это он!
— Он? — повернулся к Иванову товарищ Артем.
— Не...
— Он! — твердо сказала Маргарита. — Мы забежали в арку, а тут они. Я хотела выстрелить, но не успела — он выхватил у меня пистолет и...
— Что, всех четверых?!
— Всех! Я даже ахнуть не успела, — сама поразилась меткости своего муженька Маргарита.
— Нет, я... — попытался вставить слово Иван Иванович.
— А вы вообще молчите, — махнул на него рукой товарищ Артем. — Наделали делов — так молчите! В Париже только о ваших художествах и говорят! Что вам здесь, Россия что ли?..
— Нет, вы опять...
Маргарита с ненавистью взглянула на своего супруга. И поправила сбившуюся прическу, ненароком коснувшись вытянутым указательным пальцем виска.
Иванов сник и умолк.
— Ладно, идите.
— Куда? — спросила Маргарита. — Домой нам теперь нельзя.
— Да, домой нельзя, — согласился товарищ Артем. — Ладно, мы подберем вам подходящую конспиративную квартиру. Пока посидите там. И чтобы носа на улицу не высовывать!
Маргарита подхватила мужа под руку и потащила к выходу...
Товарищ Артем повздыхал, посокрушался и отправился на доклад к товарищу Илье.
— Это не она, это он, — сообщил он ему.
— Не все ли равно, — вздохнул товарищ Павел. — Все бы ничего, кабы не полицейский...
— Да, они здесь не любят, когда полицейских убивают. Теперь весь Париж на уши поставят.
— Да уж....
Товарищи по партии и совместной борьбе помолчали.
— Ну и что будем делать?
— Может, его обратно в Россию отослать?
— Можно. Только его в России тоже ищут. Он там поболе, чем здесь, напластал.
— Остается... — и Артем ткнул большим пальцем в пол. — Пока его полиция не нашла.
— Пожалуй, так, — согласился Илья. — Сам виноват — в один раз пять человек замочил! Разве это дело...
Товарищ Артем и товарищ Илья быстро обговорили детали и отправились к старшим товарищам.
— Иванова надо убирать, — сказали они. — По-быстрому доделывать все завязанные на него дела и...
— Хорошо, мы обсудим ваше предложение, — сказали старшие товарищи.
В спешном порядке собрали ЦК. Небольшой ЦК, потому что подпольный ЦК.
— На повестке дня один вопрос, — сообщил товарищ Андрей, — Иванов.
Все помрачнели.
— Я же предупреждал — не надо связываться с убийцей, — напомнил товарищ Семен. — Если он там убивал, то и здесь будет.
— А что было делать, если на него все завязалось!
— А теперь развязалось! А если его схватят? Это же... Это же компрометация всего движения!
— Наше движение крови никогда не боялось!..
— Тихо, — остудил спорщиков товарищ Павел. — Что о прошлом толковать! Теперь поздно о прошлом толковать...
Все замолчали.
— Прошу высказываться. Давай, Никита. Никита встал и одернул роскошного кроя пиджак.
— Я, как вы знаете, не сторонник подобных методов, были у нас в истории, так сказать, с этим делом перегибы. Но тут случай особый. Что же это получается — ходит, понимаешь, по Парижу мокрушник и стреляет людей. Ладно бы наших, так ведь еще и французов. Это же международный скандал!
— Что ты предлагаешь? — перебил его товарищ Павел.
— Я так думаю, надо с ним решать. Окончательно и бесповоротно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Посылать продюсера при прокуроре было неудобно. И было опасно. Оставалось выкручиваться.
— Ну, я не знаю... Я уже мало что помню из прошлого, возраст, знаете ли... Да и болею часто, — замямлил Старков.
— Возраст? Вам же еще пятидесяти нет! — удивился прокурор. — И выглядите молодцом. Вот привязались!
— Да вы не бойтесь, мы очень солидная фирма, — успокоил продюсер.
— Ничего я не боюсь, — пробормотал Старков.
— Это он после той передачи, — сказал продюсер, обращаясь к прокурору.
Прокурор понятливо закивал.
— Ничего не после передачи, — возмутился Старков.
— Вы просто не с теми связались, — не обращая внимания на его протесты, объяснял продюсер. — Это же мелкая шушера — компания-однодневка. Собрались шустрые, ничего не смыслящие в искусстве ребята, приобрели профессиональную видеокамеру и стали снимать с колена бог знает что. Им же Совершенно не — интересна художественная сторона дела, им лишь бы “бабки” заколотить.
— Я на них в суд подам, — мрачно сказал Старков.
— Это ничего не даст, — улыбнулся продюсер.
— Как не даст? — поразился следователь.
— Так не даст! Во-первых, они на него не явятся...
— Их в принудительном порядке доставят. Конвой доставит!
— Ну, допустим, доставит. Пусть даже состоится суд. И что?.. Ну, признают вашу правоту, присудят вам сто рублей в компенсацию морального ущерба. Вам легче от этого будет?
— Суд обяжет их дать опровержение.
— Какое опровержение? Где? — чуть не в голос рассмеялся продюсер.
— По телевизору, — довольно глупо ответил Старков.
— Они не имеют никакого отношения к работе телеканала. Они лишь продали ему передачу. Продали и исчезли.
— А сам канал? — искал выход из положения Старков.
— Канал скажет, что предоставил только сетку вещания и что ответственность за содержание передачи несет фирма-производитель. То есть та самая продюсерская компания.
— А я в суд подам. На телеканал!
Тут даже прокурор заулыбался. Нашел, с кем бодаться!
— Ну хорошо, что вы хотите, чтобы прозвучало в опровержении? — зашел с другого конца продюсер.
— Что то, что они показывали, — неправда, что не было никаких “кровников”, что я это все придумал, чтобы отвязаться от одной назойливой журналистки, что на самом деле Иванов никакой не Мориарти...
— Итого уже минут на пять, — подсчитал продюсер, . — Вы знаете, сколько стоит одна минута вешания?
Старков не знал.
— От пятидесяти до пятисот тысяч долларов, если в пересчете на рекламу. Соответственно, пять минут — это минимум двести пятьдесят тысяч, а максимум — два с половиной миллиона. Если давать опровержение в наиболее смотрибельное, то есть в то же самое, когда прошла ваша передача, время.
Кто согласится терять два с половиной миллиона долларов из-за какого-то опровержения? Да они лучше десять реклам про прокладки пустят!
— А что же делать? — совершенно растерялся Старков.
— Что делать?.. Передачу делать! — категорически заявил продюсер. — Только теперь качественную передачу, чтобы перебить впечатление от прежней халтуры. Клин клином вышибают! А не судом.
Прокурор согласно кивнул.
А может, и верно?.. Что ему даст опровержение, напечатанное мелким шрифтом на последней странице второсортной газетенки? Кто его прочтет? А передачу видели миллионы. И новую передачу увидят миллионы.
— Кстати, сколько они вам там платили? — спросил продюсер.
— Не платили, обещали, — сказал Старков. — Обещали двести долларов. В месяц.
— Двести? — удивленно переспросил продюсер. — Вы, как видно, действительно плохо знакомы со спецификой телевидения.
— А что, это много? — настороженно спросил Старков.
— Это дешево для такого уровня материала.
Продюсер встал, давая понять, что разговор закончен.
— Если надумаете — звоните, — сказал он, протягивая визитку. — Очень рад был с вами познакомиться.
Старков вышел в коридор, вертя в руках врученную визитку.
“Генеральный продюсер телекомпании “Партнеры” Горшков Валерий Петрович”, — прочитал он.
Что-то ему эта фамилия напоминала. Что-то такое... Ах да!..
Он оторвал взгляд от визитки и прочитал на двери прокурорской приемной набранную золотом табличку:
“Горшков Петр Вениаминович”...
Глава 19
Старший следователь парижской криминальной полиции Пьер Эжени мрачно бродил среди разбросанных по асфальту трупов. Трупов было много — было четыре. Но не всего четыре, а здесь четыре. Потому что еще два были не здесь — один недалеко от казино, возле калитки, через которую ушли преступники, и еще один — расстрелянный в упор полицейский с той стороны арки.
Просто какая-то мясорубка, как в кино...
— Смотри, они все как братья... — заметил кто-то.
Трупы действительно были похожи друг на друга — примерно одного роста, близкой комплекции, одеты в одинакового покроя плащи... Возле каждого на земле валялся пистолет. Пистолеты были тоже одинаковыми и были новенькими, словно только что из арсенала.
Итальянские “беретты”, отметил про себя следователь. Может, они итальянцы?
Нет, на итальянцев покойники похожи не были. Слишком светлые. А один так и вовсе рыжий.
— Что-нибудь нашли? — спросил следователь у полицейского, выворачивающего карманы плащей.
— Мобильные телефоны, запасные обоймы, деньги и сигареты, — кивнул полицейский на вещи, сложенные на расстеленном на земле полиэтилене.
— А документы?
— Документов не было.
Пьер Эжени еще раз обошел трупы, вглядываясь в лица. Нет, никаких особых примет не видно — лица гладкие, без шрамов, родинок и татуировок. Да и вряд ли особые приметы помогут — покойники, сразу видно, не французы, и в картотеках их не найти.
Правда, лица европейские... Поди, опять окажутся русскими. Что-то в последнее время их много здесь стало. Конечно, не как после их революции, тогда, дед говорил, они чуть не на каждом шагу встречались. Но все равно...
Если русские, то дело дрянь, опять сюда их полицейские напрашиваться будут, чтобы вести совместное расследование. Понаедет человек десять... Придется их по ресторанам и публичным домам водить...
Пьер отошел в сторону и, привалясь плечом к стене, закурил.
Вот ведь невезуха, нет, чтобы их прикончили тремя часами раньше, а так именно в его дежурство!
Мимо пронесли носилки с мертвым полицейским. И вслед ему пронесли сложенные в пакет его вещи — радиостанцию, дубинку, фонарь... И револьвер, которым он так и не успел воспользоваться.
Не повезло парню, еще больше, чем ему, не повезло...
“Сколько же их было? — прикинул следователь. — Человека три-четыре, не меньше. Эти ребята даже выстрелить не успели, так и легли рядышком. Значит, выходит, стреляли залпом...”
К Пьеру подошел кто-то из криминалистов.
— Вот, нашли, — показал он полиэтиленовый мешок с гильзами.
— Где они были? — спросил следователь.
— Вон там.
— Они что, рядом лежали?
— Ну да, почти рядом.
Если стреляли из нескольких пистолетов, то гильзы лечь рядом не могли. Ну никак не могли.
Пьер взял мешок и посмотрел на гильзы сквозь полиэтилен. Калибр один.
Повертел мешок, рассматривая донышки гильз.
И накол капсуля бойком пришелся примерно в одно место.
Странно. Очень странно...
И это была не последняя странность, связанная с этим делом...
Со стороны улицы подбежал стоявший в оцеплении полицейский.
— Там вас женщина спрашивает.
— Меня? — удивился Пьер.
— Ну, не вас лично, а кого-нибудь старшего.
— Пропустите.
Женщина пришла не одна, женщина притащила с собой подростка. Следователя, к которому ее подвел полицейский, она не заметила, потому что во все глаза смотрела на лежащие на земле трупы.
— Вы что-то хотели мне сказать? — попытался привлечь ее внимание Пьер Эжени.
— Я?.. А, да, хотела.
Не отрывая взгляда от мертвецов, она быстро начала говорить.
— Мой мальчик сегодня утром пошел в школу, она недалеко от нашего дома, если выйти, то сразу налево, а потом направо, а потом...
— Вы не могли бы покороче, — попросил следователь.
— Конечно, конечно, — стушевалась женщина. — Он сегодня вышел раньше, потому что вчера опоздал на первый урок и я сказала, что теперь он будет вставать на четверть часа раньше, чтобы...
— Пожалуйста, по существу, — снова перебил ее следователь.
— Я и так по существу, — возмутилась женщина. — Если он вчера не опоздал, то я бы не сказала выйти ему на четверть часа раньше, он бы вышел позже и ни — чего не нашел, потому что кто-нибудь, кто вышел раньше...
— Он что-то нашел? — спросил следователь.
— Ну так в том-то и дело! — заговорщицки зашептала женщина. — Вот...
И вытащила из сумки пистолет.
— Где ты его нашел? — строго спросила она сына.
— Там, возле водосточной трубы, — махнул он рукой, тоже не отрывая глаз от трупов.
— Там, у водосточной трубы, — повторила женщина.
Следователь взял пистолет двумя пальцами за спусковую скобу и приблизил ствол к носу. Из дула припахивало гарью. То есть из пистолета недавно стреляли.
Пьер вытащил платок, обернул рукоять пистолета и, ухватив другим концом платка, выдвинул обойму.
Интересно.
В обойме был один патрон.
— Спасибо, вы очень помогли следствию, — проникновенно сказал Пьер.
— А можно, я здесь еще постою? — попросила женщина, косясь на трупы.
— Конечно, конечно, — милостиво разрешил следователь.
И повернулся к криминалистам.
— Откатайте их пальчики.
Конечно, это мог быть другой пистолет... Но мог быть и тот...
— Я поехал в управление, — сказал Пьер. И направился к своей машине.
“Работы здесь...” — думал он. А все из-за того, что неделю назад жена упросила его съездить к ее приболевшим родителям, и его подменил один из его коллег, а теперь он подменил его.
И на тебе! Ни раньше, ни позже!..
Глава 20
— Как ты могла! — возмущался курирующий Иванова партиец по кличке Артем. Товарищ Артем.
— Да в том-то и дело, что не могла! Ничего не могла! Потому что это не я — это он!
— Он? — повернулся к Иванову товарищ Артем.
— Не...
— Он! — твердо сказала Маргарита. — Мы забежали в арку, а тут они. Я хотела выстрелить, но не успела — он выхватил у меня пистолет и...
— Что, всех четверых?!
— Всех! Я даже ахнуть не успела, — сама поразилась меткости своего муженька Маргарита.
— Нет, я... — попытался вставить слово Иван Иванович.
— А вы вообще молчите, — махнул на него рукой товарищ Артем. — Наделали делов — так молчите! В Париже только о ваших художествах и говорят! Что вам здесь, Россия что ли?..
— Нет, вы опять...
Маргарита с ненавистью взглянула на своего супруга. И поправила сбившуюся прическу, ненароком коснувшись вытянутым указательным пальцем виска.
Иванов сник и умолк.
— Ладно, идите.
— Куда? — спросила Маргарита. — Домой нам теперь нельзя.
— Да, домой нельзя, — согласился товарищ Артем. — Ладно, мы подберем вам подходящую конспиративную квартиру. Пока посидите там. И чтобы носа на улицу не высовывать!
Маргарита подхватила мужа под руку и потащила к выходу...
Товарищ Артем повздыхал, посокрушался и отправился на доклад к товарищу Илье.
— Это не она, это он, — сообщил он ему.
— Не все ли равно, — вздохнул товарищ Павел. — Все бы ничего, кабы не полицейский...
— Да, они здесь не любят, когда полицейских убивают. Теперь весь Париж на уши поставят.
— Да уж....
Товарищи по партии и совместной борьбе помолчали.
— Ну и что будем делать?
— Может, его обратно в Россию отослать?
— Можно. Только его в России тоже ищут. Он там поболе, чем здесь, напластал.
— Остается... — и Артем ткнул большим пальцем в пол. — Пока его полиция не нашла.
— Пожалуй, так, — согласился Илья. — Сам виноват — в один раз пять человек замочил! Разве это дело...
Товарищ Артем и товарищ Илья быстро обговорили детали и отправились к старшим товарищам.
— Иванова надо убирать, — сказали они. — По-быстрому доделывать все завязанные на него дела и...
— Хорошо, мы обсудим ваше предложение, — сказали старшие товарищи.
В спешном порядке собрали ЦК. Небольшой ЦК, потому что подпольный ЦК.
— На повестке дня один вопрос, — сообщил товарищ Андрей, — Иванов.
Все помрачнели.
— Я же предупреждал — не надо связываться с убийцей, — напомнил товарищ Семен. — Если он там убивал, то и здесь будет.
— А что было делать, если на него все завязалось!
— А теперь развязалось! А если его схватят? Это же... Это же компрометация всего движения!
— Наше движение крови никогда не боялось!..
— Тихо, — остудил спорщиков товарищ Павел. — Что о прошлом толковать! Теперь поздно о прошлом толковать...
Все замолчали.
— Прошу высказываться. Давай, Никита. Никита встал и одернул роскошного кроя пиджак.
— Я, как вы знаете, не сторонник подобных методов, были у нас в истории, так сказать, с этим делом перегибы. Но тут случай особый. Что же это получается — ходит, понимаешь, по Парижу мокрушник и стреляет людей. Ладно бы наших, так ведь еще и французов. Это же международный скандал!
— Что ты предлагаешь? — перебил его товарищ Павел.
— Я так думаю, надо с ним решать. Окончательно и бесповоротно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44