— Что вы можете сказать зрителю? — дал ему слово ведущий.
— Что могу сказать?.. Я много что могу сказать...
— Нас интересует ваш брат Иванов.
— Ну что... Хочу сказать, что мой братан — настоящий мужик! Вот такой мужик! — поднял большой палец. — Этот, как его, Робин Гуд.
Ведущий изобразил на лице недоумение.
— Он же это... он только ментов и бандитов мочил, которых за дело. А просто народ он не трогает, — сообщил двоюродный брат.
Зрители на всякий случай захлопали в ладоши.
Образ Иванова получил новое неожиданное толкование.
— То есть вы хотите сказать, что он не преступник? — подлил масла в огонь ведущий.
— Какой преступник?! Преступник тот, кто за два доллара паленую водку продает! Или там детишек с бабами мочит. А мой братан, он ребенка пальцем не тронет, он только бандитов, которых не он, которых менты должны... вместо того чтобы честных тружеников, за здорово живешь, по почкам! — ударил себя в грудь двоюродный брат. — Он за них, как папа Карло, а они на него бочку катят! Он же, как этот — как санитар леса. Ему памятник надо вот та-акой! Или в министры. Да кабы Ванька министром стал, он бы всю эту мразь враз к yогтю сделал! Как Сталин.
— Ну, это вы хватили! — покачал головой ведущий.
— А чего? Они одно дело делали — Ванька и Иосиф Виссарионыч.
— Да, но ведь он еще, кажется, убил кого-то в Париже, — возразил ведущий.
— Кого убил? — вскинулся двоюродный брат. — Французиков?.. Я вас умоляю!.. Так им и надо! Ты знаешь, как меня их менты там отделали? Знаешь?!. Ты глянь! — двоюродный брат выдернул из штанов и задрал к подбородку свитер. — Нет, ты глянь, — видал синяк!.. А ниже! Ниже показать?
— Нет, нет, не надо, мы верим, — забеспокоился ведущий.
— Да я бы тех французиков сам, собственными руками!.. Только я не могу, кишка у меня тонка, а братишка может! Он — герой. Он их там знаешь, скока положил! У-у!
— Но за что? — задал вопрос ведущий.
— Как за что? — удивился двоюродный брат. — А хоть за их Наполеона?! Ты знаешь, сколько он наших ребят почикал? И каких ребят! Что же им прощать; паразитам?
— Так это когда было! — сказал ведущий.
— Ну ты даешь, брателло! — ахнул брат. — Твои, видать, тогда в Сибири отсиделись, а наши на Смоленщине были. Они знаешь, как от этих лягушатников хлебнули. Во — хлебнули, по самое горло! Вот Ванька, видать, им и припомнил. И правильно сделал! Тем более что не он начал, они сами первыми полезли. Ну вот и получили!..
— Хочу пригласить сюда еще одного свидетеля этих взбудораживших Францию событий. Близкую родственницу Иванова — его жену.
— Верку, что ли? — сморщился двоюродный брат. — Она вам сейчас тут такого наплетет...
Камеру перевели на присутствующих в студии зрителей, которые дружно захлопали в ладоши.
Воспользовавшись моментом, к двоюродному брату подскочили два дюжих монтировщика и, ухватив под руки, потащили с площадки.
— Вы чего? Я еще не все сказал! Вы чего?! — возмущался брат. — А ну тащи меня обратно!
Но микрофоны были отключены.
В кресло против ведущего села жена Иванова.
— Говорят, вы были в Париже? — заинтересованно спросил ведущий.
— Ой, да, была! — блаженно расплылась жена Иванова. — Только сегодня прилетела. Мне там Лувр показали и Сену...
— Но вы там, кажется, были по делу? — перебил женщину ведущий.
— Я?.. Ах, ну да, я забыла... Там же Ваня, сокол мой ясный, такого натворил, уж такого... — заплакала женщина. — Ванюшечка мой! Миленький!.. Да кабы не он, разве бы я попала в Париж? И к вам сюда? Лютик мой голубоглазый! На кого ты меня покину-ул!
Женщины на трибунах достали платки и промокнули выступившие слезы.
— Как я вижу, вы любите своего мужа? — констатировал ведущий.
— Как же его не любить, родненького моего? Люб-лю-ю-у! Уж как люблю-у! — завыла жена Иванова. — И как он там без меня-а-а, сердешный! Может, обижают его французы те!.. Не кормят, не пою-ут! Мне бы только обратно в Париж попасть, хоть на недельку, да чтобы одним глазком взглянуть на миленка моего! Ой да кто бы меня туда отвез-то! — опять и очень искренне завыла женщина.
— Но ваш муж, кажется, преступник, убийца? — напомнил ведущий.
— Кто? Ванюша? Да он никогда кошки не тронул! Он даже тараканов сам не давил, меня кричал! Ну, может быть, только если его сильно обидели... А чтобы первым ударить — да ни в жизнь! Лапушка моя-а!
Ведущий тоже промокнул слезы.
— Мы решили помочь вам, — сообщил ведущий. — Нашлись добрые люди, спонсоры, внизу вы видите телефоны их коммерческого отдела, которые согласились оплатить вашу поездку к мужу.
— Правда? — очень искренне удивилась женщина. — Голубь мой ясноглазы-ый! Соколик мо-ой!
— Кроме того, они предоставляют билеты на самолет и номер в пятизвездочном отеле в пригородах Парижа с видом на Эйфелеву башню герою нашей сегодняшней передачи, отечественному Шерлоку Холмсу, следователю Старкову.
Старков помахал рукой. Зрители захлопали в ладоши.
— И предлагают всем желающим совершить увлекательный тур в столицу Франции с посещением Лувра, кабаре Мулен-Руж и мест, где бывал Иванов, в том числе подъезда дома, где происходили события, которые потрясли Европу.
Долгие, продолжительные аплодисменты.
— Но на этом мы не ставим точку, мы ставим вопрос, — многозначительно сказал ведущий, — кто он, Иванов — злой гений современности, маньяк, совершивший преступления, пред которыми блекнут деяния, совершенные небезызвестными Ленькой Пантелеевым и Чикатило, или новый Робин Гуд?
Кто он? Кто?!.
Глава 51
— Кто стрелял в снайпера? — наверное, уже в тысячный раз спрашивал Пьер Эжени. — Кто?
— Кто стрелял в снайпера? — как заводной повторял переводчик. — Скажи, кто стрелял в снайпера?
— Не я, — отвечал Иванов. — Честное слово, не я! Ну не я!..
Переводчик переводил.
— А кто?
— Он! Все — он.
— Кто он?
— Товарищ Максим.
— А в полицейских?
— Тоже не я. Тоже товарищ Максим.
— Один?
— Один!
Ответы звучали малоубедительно. Хотя бы потому, что противоречили свидетельским показаниям, актам экспертиз и здравому смыслу. Иванов был взят на месте преступления, взят с поличным, с пистолетом, из которого за несколько секунд до того были убиты четыре полицейских и на котором были обнаружены отпечатки пальцев Иванова и не было пальцев второго русского.
— Сейчас я приглашу сюда полицейских, участвовавших в операции, и в вашем присутствии допрошу их, — предупредил Пьер Эжени. После чего задал еще один непривычный уху русского зэка вопрос: — Вы согласны?
Иванов судорожно кивнул.
В кабинет вошел первый полицейский.
— Вы видели этого человека? — спросил Пьер, по — казывая пальцем на Иванова. Полицейский посмотрел.
— Да, узнаю. Это преступник, который взял заложников.
— Вы уверены?
— Уверен.
— Что он делал, когда вы оказались в помещении?
— Он стоял на коленях, вот так, чуть боком, — стал вспоминать полицейский. — В руках у него был пистолет.
— Куда он был направлен?
— В нас. Поэтому мы вынуждены были в соответствии с инструкцией открыть огонь, — на всякий случай сказал полицейский.
— Как, по вашему мнению, имел ли он целью убить вас или только пугал?
— Ни черта себе пугал! — возмутился полицейский. — Он до этого там четверых наших до смерти напугал! И нас тоже хотел! И убил бы, если бы мы первыми выстрелить не успели...
Все следующие полицейские показали то же самое.
— Как вы это можете прокомментировать? — поинтересовался Пьер Эжени у Иванова.
— Ну не я стрелял, не я!.. — привычно заканючил тот. — Я правду говорю.
— Тогда кто? — жестко спросил Пьер Эжени.
— Ну я же говорю — он, товарищ Максим!.. Тьфу, заладил!..
— Хорошо, тогда объясните, почему патологоанатомы обнаружили на слизистых оболочках глаз и в носоглотке этого вашего Максима следы воздействия слезоточивого газа, а ваши глаза и носоглотка чистые?
— Так это просто! — обрадовался Иванов. — Я же в маске и очках был!..
— Зачем в маске и очках? — быстро спросил Пьер, потому что посчитал, что преступник проговорился.
— Ну, чтобы не плакать...
— А не плакать, чтобы иметь возможность прицельно стрелять! Так?
— Не... Это не я, это все он!
— Да как же он, если его глаза были полны слезоточивого газа! Если он мушку увидеть был не способен! Как он мог стрелять?!
— Не знаю. Может, он зажмурился...
Никогда еще Пьеру Эжени не попадался такой тяжелый подследственный! Ему акты экспертиз — а он чуть не плачет. Ему очную ставку — а он глазами хлопает. Другой бы сто раз сознался, а этот — ни в какую!
Следующими свидетелями были заложники, которые в один голос утверждали, что главным был Иванов.
— Он, он! — наперебой орали они, испуганно шарахаясь от Иванова к дальней стенке. — Тот хороший был, а этот плохой. Этот гангстер! Тот нас жалел, а этот заставлял его нас связывать и пальцы отрубил!
— Я отрубил?! — совсем ошалел Иванов.
— Ты!.. Он! Мы точно знаем! А когда тот не хотел его слушать, этот его бил. По лицу. И еще пинал...
Тут свидетели маленько приврали, что было простительно, если вспомнить, что им пришлось пережить.
— За что вы били своего соучастника? — спросил следователь.
— Я не бил!
— А свидетели утверждают, что били!
Иванов аж задохнулся от обиды. Ну что за дураки — ничего не понимают! Им говорят, что не бил, а они бил! Ну как им объяснить?
— Понимаете, он сам мне сказал... Я руки выставил, а он — раз, ударился об них и отлетел, — понес уже совершенную чушь Иванов.
Многие из находившихся в кабинете полицейских заулыбались.
— Ах, вот в чем дело! Это, оказывается, не вы его избивали, это он вас избивал — ударами лица по кулакам? — не удержался, съязвил Пьер.
— Ну да, конечно! — обрадовался, что его наконец. поняли, Иванов.
Кто-то за спиной следователя прыснул в ладонь. Ну фантазер! Это ж надо такое придумать!
— А потерпевшего на четвертом этаже кто застрелил?
— Тоже он!
— А двух потерпевших до него?
— Снова он.
— Да? Но отпечатки пальцев там нашли почему-то ваши! А пули, извлеченные из тел погибших, были выпущены из пистолета, из которого вы впоследствии убили пятерых полицейских и которым, по показаниям свидетелей, грозили своему соучастнику!
— Я?!.
— Вы! И еще вас опознала женщина, у которой вы убили мужа через окно спальни и которая видела вас болтающимся на веревке, спущенной с крыши, с пистолетом в руке! — уже почти кричал Пьер.
— Да вы что? — искренне удивился Иванов.
— Или вы опять скажете, что это не вы?
— Не я.
— А кто?
— Товарищ Максим.
“М-м-м”, — как от зубной боли замычал Пьер Эжени.
— Ну нельзя, нельзя быть таким идиотом!.. Вам доказательства предоставляют — акты экспертиз, свидетельские показания... Десятой части того, что мы имеем, будет довольно любому суду для вынесения обвинительного приговора! Ну почему, почему вы отрицаете очевидные вещи? Почему вы упорствуете?
— Потому что... потому что я не убивал! — честно сказал Иванов. И на глаза его навернулись слезы.
Пьер Эжени схватился за голову, хотя с большим удовольствием схватил бы за глотку Иванова.
— А пять трупов возле казино, убитые из оружия, на котором найдены отпечатки ваших пальцев!.. — наступая, быстро проговорил Пьер. — Это, конечно, тоже не вы?
— Конечно, не я! — уверенно заявил Иванов.
— А кто же на этот раз? Кто?!
— Маргарита! — честно признался Иванов.
— Женщина? Женщина застрелила пять мужчин из пистолета, который держали вы?
— Ну да, она, Маргарита, — кивнул Иванов.
— Кто она такая?
— Моя жена.
— Погодите, как жена? — вновь поймал Пьер подозреваемого на несоответствии. — Ведь ваша жена, кажется, живет в России!
— Да нет, в России другая, — попытался объяснить Иванов.
Присутствующие полицейские оживились.
— Какая другая? — спросил Пьер, уже не допрашивая, уже просто удивляясь.
— В России та — прежняя...
— Так у вас что — две жены?
— Выходит, так, — скромно согласился Иванов. Пьер обессиленно упал на стул.
— Полицейских убивал не он, а Максим, тех, что до полицейских, тоже не он — тоже Максим, тех, что до Максима, тоже не он — Маргарита... А он сам ангел с крылышками, который при этом имеет двух жен...
Совершенно нормальный дурдом!..
— Слушай, ты, гад! Ты чего их изводишь!.. — возмутился от себя переводчик, пожалев французскую полицию. — Ты чего плетешь!
— Да ничего я не плету, я правду говорю... — окончательно расстроился Иванов.
Пьеру Эжени принесли воды, сигарету и рюмку коньяку. Он выпил воду, коньяк и выкурил сигарету. И продолжать допрос отказался.
— Все, я больше не могу. Пусть кто-нибудь другой.
— Хорошо, допустим, здесь вы никого не убивали, — сказал другой следователь. — Согласен. Но там, в России, там вас разыскивают за убийство тридцати потерпевших...
Кто-то из полицейских поперхнулся и закашлялся.
— Тридцати, тридцати, — повторил следователь. — Ну не станете же вы утверждать, что их тоже не убивали ?
— Конечно, не убивал! — заверил присутствующих Иванов.
— Что — ни одного?!
— Ни одного! Я никого пальцем не тронул...
— Редкая сволочь! Просто первый раз таких вижу! — сказал следователь по-французски, попросив это не переводить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44